<...> Роль Аденауэра как отца-основателя была огромна. Он был достаточно стар, чтобы вспомнить и чтобы найти время проанализировать все ошибки, допущенные создателями Веймарской конституции 1919 г. Он избежал их всех. Он создал новую Федеративную Республику как прочную, надежную и практичную машину. Он вдохновил ее основные законы, направляющую философию, поведение и веру ее граждан. Он выбрал ее друзей и союзников.
Он сделал все это с легкостью и тщательностью, которые были удивительны для меня как итальянца. Я не мог, например, не вспоминать о той легкости и тщательности, с которой в XVIII в. немецкие князья переняли французские вкусы. Они говорили по-французски, писали по-французски, ели по-французски, танцевали по-французски, по всей стране строили имитации французских замков в стиле рококо, некоторые из них действительно по французским проектам. Или легкость и тщательность, с которой гамбургцы имитировали англичан. Или же легкость и тщательность, с которой, видимо, все немцы стали пруссаками почти за ночь после 1871 г. Или же легкость и тщательность, с которой Мюнхен был заполнен точными копиями флорентийских, венецианских и других зданий итальянского Ренессанса в прошлом веке. Все это, естественно, было возможно благодаря одному непостижимому качеству народа — его способности впитывать и улучшать чужие новшества и идеи. Разве не был и нацизм (среди всего прочего) тщательно усовершенствованной и эффективной копией неорганизованного, упадочного итальянского фашизма, вплоть до римского (предположительно) приветствия? И, тем не менее, несмотря на замки рококо, палаццо Ренессанса, американские небоскребы или застывшую поднятую правую руку, всегда было и остается что-то вечно и неизменно немецкое. Немцы называют это Deutschtum [немецкость. — А.П.]. Что это было? Что это означает теперь?
После того как д-р Аденауэр воскресил вильгельмовскую Германию, новейшим образцом всему служили Соединенные Штаты — победившая сверхдержава, которая в 1945 г. уничтожила нацизм (и одновременно большую часть Германии) мощью своей промышленности, эффективностью своих машин, храбростью своих людей, мудростью своих лидеров и безошибочностью своих политических идей. Это было не удивительно. Народы во все времена перенимали обычаи, моды, идеи доминирующей державы.<...> Американские небоскребы, конечно, символизируют стремление принадлежать современному миру, и не только в Германии, а повсеместно <...>. Точно так же аэропорты и супермаркеты американского стиля щедро разбросаны по всему миру. Но нигде имитация и стремление превзойти американские здания, манеры, моды, стиль, привычки, технические приемы не были столь тщательными, как в Западной Германии. Целые городские кварталы старательно отстраивались согласно выбранной модели. (Разумеется, при этом немцы говорили вам, что эта архитектура не чисто американская, но отчасти восходит к немецкому Баухаусу, создатели которого эмигрировали из Германии в США в начале 30-х годов. Возможно.)
Научные исследовательские центры (теперь их множество) с любовью проектировались как точные копии американских университетских городков. Специализированные здания, лаборатории, аудитории и библиотеки, разбросанные вокруг живописных поместий посреди обширных лужаек, искусственных озер, среди лесов, связаны не только дорогами, но и более короткими пешеходными тропинками, по которым ходят или ездят на велосипедах ученые, ассистенты, студенты, точно так же, как они это делают в подобных заведениях в Соединенных Штатах. Все эти люди одеты одинаково. По одежде невозможно сказать, какое место они занимают в иерархии. Летом они носят открытые рубашки лесорубов или тенниски, джинсы и широкие брюки, зимой бушлаты и эскимосские парки. Они называют друг друга по имени, хлопают друг друга по плечу. Они едят все вместе — нобелевские лауреаты, профессора, инженеры, швейцары, рабочие, почетные гости — в строго демократических общих кафетериях, почему-то называемых казино — по крайней мере в исследовательском центре, который я недавно посетил. (Название означает публичный дом по-итальянски, игорный дом по-французски и по-английски и полковой офицерский клуб по-немецки.) Никаких отдельных столовых для руководства нет. <...>
Как всегда, тщательное германское подражание США, как и другие немецкие имитации иностранных моделей, далеко превзошло оригинал. Совершенно определенно это было улучшение — версия Соединенных Штатов, какими те хотели бы стать и лишь изредка кое в чем были такими. Америка наверняка никогда не была такой аккуратной, чистой, законопослушной, дисциплинированной, хорошо управляемой, покладистой, пунктуальной, методичной и процветающей страной, как Германия. Это стало возможным, среди прочих причин, благодаря вечному немецкому стремлению превзойти учителей. Немецкие фирмы закупили супермаркеты в Америке, но работают они у них лучше, чем у американцев. Немецкие издатели массовыми тиражами выпускают журналы для женщин на американском рынке — американские имитации немецких имитаций американских прототипов. Нельзя не вспомнить, как прусские военные мыслители, проанализировав успешные, но несколько однообразные и лишенные фантазии маневры Наполеона, раскрыли его секреты и в конце концов улучшили его тактику, или же насколько более эффективным и смертоносным был германский императорский флот в 1914 г. по сравнению с британским флотом, который он должен был превзойти и уничтожить, но не сделал этого.
<...> Здоровую, мирную, демократическую и цивилизованную Германию — Германию швейцарского образца — не нужно было изобретать. Она всегда была здесь, иногда дремлющей, иногда скрытой за воинственными и свирепыми Вторым и Третьим рейхом. Проведенная после второй мировой войны операция была простой — перемещение луча прожектора на демократические стороны страны — и совсем легкой, поскольку другая Германия была похоронена под развалинами бункера канцелярии.
