Во-первых, европейские компании все больше применяют выделения и расчленения для того, чтобы сделать прозрачным ключевое направление их деятельности, отделяя периферийные направления и позиционируя их для последующего роста через слияния и поглощения посторонних компаний. Если судить по тому, как продвигается дело в фармацевтическом и химическом секторах, выделения являются полезным инструментом и часто самым быстрым способом осуществления этих стратегических целей. Как и в США, европейские компании также ликвидируют те конгломераты, которые они сформировали за предшествующие годы. Разделение Hanson в Великобритании имело символическую силу, подобную разделению ITT в США. Являясь моделью диверсифицированного предприятия в 1980-е годы, большую часть 1990-х гг. компания Hanson прожила, будучи разделенной на части.
Во-вторых, европейские компании также стараются разблокировать скрытую в дочерних предприятиях мощь посредством их полного выделения или отделяя долю акционерного капитала, поскольку сегодня финансовые рынки предлагают премию для вновь акционируемых компаний. Как мы увидим позже, подобные операции не всегда создавали стоимость, особенно в тех ситуациях, когда отпочковавшееся предприятие уже было полностью оценено и издержки на отделение превзошли выигрыш от получения независимости или, в других случаях, когда выделяемое предприятие не стало полностью независимым от материнской компании.
Перемены в европейской среде, безусловно, способствовали нарастающему использованию разделения капитала по всей Европе. И вновь
мы должны отметить, что налогообложение является наиболее важным фактором в развитии этого процесса. В то время как правила, относящиеся к расчленению компаний, не претерпели заметного изменения, недавние усовершенствования, принятые в некоторых странах в статьях налогового регулирования касательно операций выделения, отчасти объясняют рекордно высокий уровень активности с 1996 г. Когда Швеция ослабила свои налоговые ограничения, это вызвало мощную волну операций выделения: 11 из 13 операций, осуществленных в Европе с 1996 г. Выделение компании Ciba SC из Novartis на общую сумму $5 млрд было первой операцией выделения в Швейцарии. После этого швейцарские налоговые правила были построены с использованием этой сделки в качестве модели. Несмотря на то что эти правила довольно сложны, они должны позволить совершать больше подобных операций в будущем. Аналогичным образом благоприятные перемены в местном налоговом законодательстве Нидерландов в 1998 г. уже привели к двум очень крупным операциям выделения. Финляндия также ввела новое законодательство в 1997 г. Тем не менее налоговые органы в Германии и Франции сопротивлялись общему движению на протяжении последнего периода. Они расценивают операцию выделения как распределение прибыли или капитала и соответственно облагают ее налогом, в то время как в остальной Европе налоговые власти соответственно рассматривают такие действия, как реструктуризация инвестиций, которыми инвестор уже владеет. Общий процесс европейской гармонизации делает возможными будущие перемены. И что более существенно, немецкое и французское правительства начинают понимать, что такие налоговые законы приводят к серьезным негативным для национальных компаний результатам в конкурентной борьбе в эпоху, когда реструктуризация все больше становится нормой, а не исключением.
Другой важной движущей силой было распространение материального стимулирования менеджеров, связанного с акционерным капиталом. Несмотря на то что они все еще остаются небольшими по сравнению с США, необходимо признать, что в Европе программы поощрения акциями подняли относительную привлекательность разделения капитала по сравнению с отраслевыми продажами. Независимость принесла выделившимся предприятиям в Европе возможность использовать их собственные денежные средства не только для того, чтобы заниматься поглощением других компаний, но также, чтобы мотивировать своих менеджеров. В материнской компании большинство этих менеджеров не имели доступа к программам
стимулирования акциями. В этом смысле финансовые стимулы помогали отпочковавшимся дочерним компаниям и работающим там менеджерам достичь своих целей, повышая эффективность, показатели работы и стоимость отпочковавшихся компаний и распространяя вознаграждение, базирующееся на стоимости, на более широкую группу руководителей. По мере того как вознаграждение европейских руководителей будет продолжать переключаться с ориентации на размер компаний к созданию ценности для акционеров, разделение капитала будет продолжать процветание в будущем.
Кроме того, рынки капитала в Европе также стали более ликвидными за этот период, хотя рынки континентальной Европы все еще значительно отстают от Великобритании и США. Разделение капитала и ликвидность рынка капитала неразделимы. С одной стороны, разделение капитала в дополнение к прочим начальным предложениям акций и формам приватизации, определенно, способствует развитию более ликвидных и эффективных рынков капитала в Европе. С другой стороны, операции по разделению капитала также опираются на ликвидные рынки капитала. В будущем возможные преобразования в европейской пенсионной системе обеспечат беспрецедентную ликвидность европейским рынкам капитала и резко улучшат условия, в частности для выделения небольших фирм.
До сих пор в Европе не отмечалось каких-либо мошеннических действий при операциях выделения. Хотя кредиторы являются той стороной, на которую выделения могут повлиять неблагоприятно, например через последующее понижение категории кредита, как это произошло в случае Ciba SC, пока не было случаев, чтобы какая-либо компания нарушила обязательства перед кредиторами, переведя ценные активы своим акционерам. Тем не менее в США даже прижился специальный термин — «мошенническая передача» (fraudulent conveyance), она возникает, когда фирмы, терпящие убытки, осуществляют операцию выделения перспективного и прибыльного бизнеса в дочернюю компанию с целью сохранить его для своих акционеров.
