Нет сомнения, что лишь с момента введения в геологию принципа униформизма, была подготовлена почва для принятия эволюционного учения. С одной стороны бесконечно долгие периоды времени делали возможным не только постепенно происходящие изменения земной коры, но были достаточными для неограниченных преобразований организмов в результате мелких, постепенных изменений. Кроме того, геологические исследования доставляли все новые окаменелости, которые можно было использовать для подтверждения эволюционных идей. Таким образом, развитие палеонтологии шло в основном параллельно с пропагандой факта эволюции, хотя в те времена количество и качество палеонтологических открытий было очень скупым.
Правда, даже в те времена палеонтологические сведения доказывали, что в отдельные геологические эпохи, которые по очереди сменяли друг друга, появлялись все более сложные формы, но этот аргумент не был убедительным, так как многие авторы старались объяснить его постепенными "актами творения" все более сложных форм жизни. Зато в то время почти совсем не было данных, свидетельствующих о близком морфологическом сходстве форм, которые были обнаружены в очередных формациях или в пределах одной и той же формации. Таким образом, отсутствовали доказательства происхождения форм более новых периодов из форм, известных из более древних периодов.
Даже Дарвин не мог внести ничего нового и отдавал себе отчет в том, что отсутствие переходных ископаемых форм свидетельствует скорее против принципа эволюции. Поэтому он отчетливо подчеркивает отсутствие сведений из этой области и исходит из предпосылок, что в наилучшем случае доказательства из области палеонтологии всегда будут иметь фрагментарный характер.
Гораздо большее значение для обоснования принципа эволюции имели в те времена данные, полученные при морфологических исследованиях, как в области сравнительной анатомии, так и эмбриологии. Далеко идущие сходства различных организмов трудно логически объяснить иначе, чем общностью происхождения. Если на основании сходства черт лица двух людей мы часто правильно судим об их родстве, то и анатомические сходства в развитии зародышей наиболее логически можно объяснить родством организмов.
Хотя терминами гомологии и аналогии органов впервые воспользовались немецкие натуралисты в начале XIX века, но лишь выдающийся сравнительный анатом, англичанин Р. Оуэн (1804-1892) дал их точное определение. Аналогичные органы обладают только функциональным сходством, но резко отличаются друг от друга своим строением и развитием. Крылья птиц и бабочек являются одним из примеров аналогичных органов. Они исполняют одну и ту же функцию, являются органами полета, однако строение и развитие их резко различно.
Ясно, что наличие аналогичных органов ни в коем случае не свидетельствует о каком бы то ни было родстве этих организмов. Иначе выглядит дело в случае гомологичных органов. Гомологичные органы построены сходным образом и обладают сходным эмбриональным развитием. Они могут исполнять одинаковые или разные функции. В руке человека, передней ноге лошади и передней конечности крота анатом находит сходные части, хотя некоторые кости могут отсутствовать и отдельные кости значительно отличаются друг от друга (рис. 10). Несмотря на это, однако, как костная так и мышечная, нервная и сосудистая системы сходны, а эмбриональное развитие этих органов происходит одинаково. Эти органы исполняют разные функции, но сходство строения и развития указывает на кровное родство организмов, которые обладают этими органами, так как трудно объяснить такое яркое сходство какой-то случайностью.
В этом же эволюционном смысле можно интерпретировать так называемые рудиментарные органы. У некоторых птиц крылья являются рудиментарными органами, неспособными к выполнению соответствующей им функции, то есть полету. Зубы мудрости у человека, млечные железы у особей мужского пола, рудиментарные задние конечности у китов и неизмеримое количество других примеров всегда представляли большие трудности анатомам тех времен, когда эволюционная мысль не господствовала еще нераздельно в биологии.
Рис. 10. Гомология костей верхней конечности: а) человека, 6) лошади и с) крота.
Принятие же эволюции сразу объясняет нам наличие рудиментарных органов. Если в результате эволюционного процесса какой-то орган потерял свое старое значение, постепенно атрофировался, то наличие его в рудиментарной, не функционирующей форме, свидетельствует лишь о силе наследственности признаков, потерявших уже свое значение для особи.
К той же группе фактов, свидетельствующих об эволюции, следует отнести также результаты исследований, основанных на сравнительном изучении эмбрионального развития у разных животных. Факты из сравнительной эмбриологии, а затем формулирование так называемого биогенетического закона, имеют в эволюционизме свою долгую историю. С ней следует познакомиться хотя бы в общих чертах, так как Дарвин сам приписывал этой группе фактов особое значение.
Уже со времен Гёте и его современников ученые отмечали сходство не только между зародышами различных животных, но также между зародышами высших животных и зрелыми формами низших. Эта формулировка говорит о рекапитуляции или повторении, то есть о принципе биогенеза, по которому онтогенетическое, то есть индивидуальное развитие является кратким повторением филогенетического развития, то есть эволюционного развития. Хотя авторами биогенетического закона обычно считаются Ф. Мюллер и Э. Геккель, однако этот закон берет свое начало в более далекие времена. О том же пишет Чемберс, называя фамилии многих авторов, которые впервые обратили внимание на тот факт, что эмбрионы в своем развитии проходят через стадии, соответствующие зрелым формам низших организмов. Уже после опубликования книжки Чемберса, но перед выступлением Дарвина, такие взгляды провозглашались не раз, а поэт Теннисон увековечил принцип биогенеза в 1850 г. в поэме.
Таким образом, в сумме совокупность фактов, свидетельствующих о биологической эволюции, в периоде, предшествующем выступлению Дарвина, была относительно ограниченной и не могла служить доказательством, непосредственно свидетельствующим об эволюционном развитии. Однако совершенно ясно, что данные сравнительной анатомии и палеонтологии легче было объяснить с точки зрения эволюции, чем с позиций веры в сверхъестественное происхождение живых организмов.
Если креационисты хотели сохранить свою прежнюю точку зрения, то они были вынуждены принять, что от времени до времени имели место новые акты творения, при которых создавались все более высоко организованные формы жизни, которые, однако, сохраняли сходство со старыми примитивными, в организме которых имелись рудиментарные органы. Перед креационистами возникал вопрос, почему изобретательность творца чем-то ограничена? Почему он судорожно придерживался старого плана, зачем он снабдил организмы совершенно бесполезными органами, почему, наконец, эмбриональное развитие разных форм имеет столько сходства, хотя эти формы не имели общего происхождения, а произошли в результате отдельных актов творения?
Сейчас трудно понять почему большинство исследователей, несмотря ни на что, судорожно придерживалось старых взглядов. Ведь среди них были ученые той величины, как анатом Кювье, геолог Седжвик и зоолог Агассиц. Они до конца жизни остались противниками эволюционного учения. Однако известно, что сам Т. Гексли, который после опубликования теории Дарвина стал главным и наиболее усердным пропагандистом идей эволюции и дарвинизма, перед этим твердо стоял на антиэволюционных позициях, что особенно ярко выступало в его рецензиях книг Чемберса.
Перед новой эволюционной концепцией стояли две большие задачи. Во-первых, нужно было накопить новые данные и привести в порядок факты, известные до того времени, с тем, чтобы убедить всех в том, что эволюция является научным фактом. Во-вторых, следовало дать такую теорию механизма эволюции, чтобы рациональным образом, согласно требованиям умственного кругозора человека XIX века, объяснить задачу эволюционного развития и неограниченного числа приспособлений организмов к условиям жизни.
Речь шла прежде всего о том, чтобы новая теория не опиралась на такого рода факторы, как, например, фактор совершенствования, которые натуралист не может проверить, не говоря уже о каких бы то ни было модификациях старых креационистических взглядов. За эту великую задачу взялись и осуществили ее, совершенно независимо друг от друга, два натуралиста: Чарльз Дарвин (1809-1882) и Альфред Уоллес (1823-1913).
ДАРВИН И УОЛЛЕС
Часть 1
Прекрасную характеристику личности Дарвина дал Дембовски в своей книжке "Дарвин": "Чарльз Роберт Дарвин является светлой личностью в делах человеческого познания. Этот великий исследователь был интеллектуальным центром целой эпохи, создателем идей, которые явились ценным открытием в науке и откровением в жизни. Что странно, этот несравненный мыслитель был по существу обыкновенным человеком, лишенным всякого блистания. Это не рыцарь науки, не герой сенсационных открытий, импонирующих оригинальностью или смелостью концепций, это скромный научный работник, который с трудом продирался сквозь гущу научных проблем, на который, несмотря на это, из тихого уединения в Дауне в течение долгих лет руководил научной мыслью мира к своему собственному удивлению".
Недавно, в связи с юбилейными празднествами, внучка Ч. Дарвина, Нора Барло впервые (Это замечание автора не точно. Публикация Барло относится к 1958 году. Впервые полный текст "Воспоминаний о развитии моего ума и характера" (известный как автобиография Ч. Дарвина) и "Дневника работы и жизни" был опубликован Издательством Академии наук СССР в 1957 году. Полный перевод с рукописей Дарвина был осуществлен проф. С. Л. Соболем под редакцией акад. В. С. Сукачева (прим. редактора).) без всяких сокращений и вычеркиваний опубликовала автобиографию своего деда, из которой читатель может прекрасно познакомиться с биографией и научной деятельностью Дарвина.
Дарвин родился 12 февраля 1809 года в Шрусбери. Отец его Роберт, сын Эразма, был известным врачом, а вместе с тем очень сильной личностью. В возрасте 8 лет Дарвин потерял мать и с этого времени он находился под опекой отца и старших сестер. Первой его учительницей была его старшая сестра, Каролина, а затем он в течение одного года учится в частной школе в Шрусбери. В школе он не проявляет больших успехов в науке, однако уже в эти юные годы в нем проявляется страсть коллекционера. Он собирает почтовые марки, ракушки, минералы, растения и насекомых.
В 1818 г. он переходит в школу доктора Батлера в Шрусбери и учится в ней 7 лет. Из этой школы Дарвин не вынес приятных воспоминаний. Он пишет: "ничто не могло бы оказать худшего влияния на развитие моего ума, чем школа доктора Батлера, так как она была строго классической, - кроме древних языков, в ней преподавались в небольшом объеме ещё только древние география и история. Школа как средство образования была для меня просто пустым местом... Когда я кончал школу, я не был для моих лет ни очень хорошим, ни плохим учеником; кажется, все мои учителя и отец считали меня весьма заурядным мальчиком, стоявшим в интеллектуальном отношении, пожалуй, даже ниже среднего уровня. Я был глубоко огорчен, когда однажды мой отец сказал мне: "Ты ни о чем не думаешь, кроме охоты, собак и ловли крыс; ты опозоришь себя и всю нашу семью!"
Сильный характер отца оказал огромное влияние на развитие Дарвина и возможно, что как некоторые черты его характера, так и невротические симптомы, которые проявились позже и превратили его в больного человека, каким он был в течение долгих лет своей жизни, явились результатом подсознательных конфликтов, родившихся очень рано на почве его отношения к отцу.
Отец, недовольный успехами сына в науке, высылает его в Эдинбург в университет для изучения медицины, где в то время уже учился его браг Эразм. Но и эта учеба не приносит пользы.
"Преподавание в Эдинбурге осуществлялось преимущественно лекционным путем, и лекции эти, за исключением лекций Хопа по химии, были невыносимо скучны; по моему мнению, лекции не имеют по сравнению с чтением никаких преимуществ, а во многом уступают ему. Не без ужаса вспоминаю лекции доктора Дункана по Materia medica, которые он читал зимою, начиная с 8 часов утра. Доктор Монро сделал свои лекции по анатомии человека настолько же скучными, насколько скучным был он сам, и я проникся отвращением к этой науке...... Два раза я посетил также операционный зал госпитальной больницы в Эдинбурге и присутствовал на двух очень тяжелых операциях, причем во время одной из них оперировали ребенка, но я сбежал, не дождавшись окончания их. Больше никогда уже я не ходил на операции, - вряд ли нашлась бы приманка столь притягательная, чтобы можно было с ее помощью заставить меня сделать это: то было задолго до благословенных дней хлороформа. В течение многих лет эти две операции буквально преследовали меня".
Несмотря не разочарование, которое Дарвину принесло изучение медицины, контакты Дарвина со многими интересными людьми не прошли без следа. Дарвин, между прочим, принимал активное участие в собраниях Общества имени Плиния и даже прочитал доклад о своих интересных наблюдениях над яичками одной из мшанок (Flustra) и над пиявками - Pontobdella тиzicata.
Дарвин вспоминает также, что зоолог доктор Грант, который был старше его на несколько лет, с восхищением рассказывал ему однажды о теории Ламарка. Он уже перед этим читал "Зоономию" своего деда, которой тогда "очень восхищался". В Эдинбурге, однако, полное энтузиазма высказывание Гранта не произвело на него впечатления. "Я выслушал его безмолвно и с удивлением, но, насколько я могу судить, его слова не произвели на мой ум никакого впечатления". Дальше он пишет, что "перечитав ее ("Зоономию") во второй раз через десять или пятнадцать лет я был сильно разочарован крайне невыгодным соотношением между рассуждениями и приводимыми фактическими данными".
Эти слова взяты из "Автобиографии", которую Дарвин писал в позднейшие годы своей жизни и постепенно дополнял. Поэтому его замечания, как о книге деда, так и о трудах Ламарка не соответствуют полностью непосредственной реакции на первое столкновение с эволюционной мыслью.
Некоторые авторы считают, что Дарвин в позднейшие годы своего творчества часто недооценивал значения своих предшественников на ниве эволюционной теории. Это видно хотя бы из введенного в более поздние издания "Происхождения видов" исторического очерка, написанного в общих словах, без той старательной педантичности, которая была так характерна для Дарвина.
Как дед, так и отец Дарвина были людьми свободомыслящими, таким же позднее был и Чарльз Дарвин. Трудно себе представить, чтобы атмосфера дома не способствовала свободному обсуждению вопросов эволюции. Поэтому трудно согласиться с Гексли, который считает, что отец Ч. Дарвина был враждебно настроен к эволюционной концепции Эразма. Эразм, однако, был врожденным теоретиком и часто охотно пускал узды своей фантазии, не взирая на факты. По этому поводу Coleridge, поэт и философ, ввел даже новый глагол "дарвинизировать" для определения безудержной страсти теоретизирования, которая характеризовала Эразма Дарвина.
По странному стечению обстоятельств, которое вероятно не было совершенно случайным, Чарльз Дарвин, как об этом вспоминает Н. Барло, не только занялся, как и его дед, теорией эволюции, но кроме того, многие темы, затронутые Эразмом, нашли свое продолжение в творчестве Чарльза. В качестве примера можно привести: движения растений, принципы полового отбора, перекрестное опыление растений, защитная окраска, наследственность, приручение животных. Даже сам Чарльз Дарвин признается, что эволюционные взгляды, услышанные в юности, могли способствовать тому, что он взялся за них позднее "в другой форме".
Отец его также имел необыкновенное стремление к теоретизированию. "Отец не обладал научным складом ума и не пытался обобщать свои знания под углом зрения общих законов. Более того, он создавал особую теорию почти для каждого встретившегося ему случая". На почве подсознательного конфликта, родившегося под влиянием доминирующей индивидуальности отца, Дарвин боялся опубликовать результаты своих исследований, пока тщательно не собрал целого множества фактов и не взвесил всех возможных возражений, с какими эти факты могли встретиться.
Однако сами факты, если они не были связаны с какой-то гипотезой или теорией, его не интересовали. "Поиски фактов и теория сплавлялись в его уме в один процесс; иногда же он их точно разграничивал. Хотя теория ничего не стоит без хорошо изученных фактов, то и факты бесполезны без теоретической обработки". В одном месте в своей "Автобиографии" Дарвин пишет, что его ум стал вроде машины, перерабатывающей великие наборы фактов в более общие законы.
Тщательно собирая все данные, касающиеся пребывания в Эдинбурге, и принимая во внимание сложность ума Дарвина, следует предположить, что уже в это время ему была привита идея эволюции. Это вовсе не значит, что Дарвин уже тогда был убежден в правильности ее, или даже, что она вызвала у него какой-то стойкий отзвук. Однако мы считаем, что эхо детских и юношеских воспоминаний не осталось без влияния на позднейшие события, которые имели место в жизни Дарвина.
Чтение "Зоономии" и разговор с Грантом о теории Ламарка не были единственными контактами Дарвина с эволюционной идеей. Он по всей вероятности также читал анонимную статью, опубликованную в одном из научных эдинбургских журналов в 1826 г. Автором этой статьи, по всей вероятности, был уже известный нам зоолог Грант. Правда, само заглавие статьи указывало на геологическую тему, но автор обсуждал в ней гипотезу Ламарка, выражаясь о ней с великим уважением.
В ней имеется следующее положение (цитируем по Эйслей): "Своеобразие видов является, без сомнения, одной из предпосылок естественной истории, характеризующейся образованием сходных форм. Являются ли эти формы так неизменяемыми, как об этом говорят выдающиеся натуралисты, не свидетельствуют ли наши домашние животные и культурные растения о чем-то противоположном? Если они могут изменяться в результате изменения условий климата, пищи или каких то других факторов, то в этом случае является правдоподобным, что многие ископаемые виды, которых нет в настоящее время, могли не погибнуть, а постепенно перейти в другие". Дарвин, тщательно изучая в Эдинбурге издаваемые там журналы, должен был познакомиться и с этой статьей и освежить воспоминания предыдущего разговора с Грантом о теории Ламарка.
Отец Дарвина, видя, что учеба на медицинском факультете не располагает сына к серьезным занятиям, предложил ему перейти на теологический факультет в Кембридже. Он боялся, что из сына вырастет "праздный любитель спорта - а такая моя будущность казалась тогда вероятной". Дарвин каждую свободную минуту проводил на собирании насекомых и охоте. Он имел возможности к этому, так как часто гостил у своего дяди Д. Веджвуда, на дочери которого позже женился. Дарвин принял предложение отца и, прочитав несколько книг по теологии, не сомневался в правде каждого слова Библии. Его привлекает также мысль стать сельским пастором.
Дарвин учился в Кембридже в 1828-1831 г., и после окончания учебы получил первую научную степень - бакалавра искусств (Bachelor of Arts). В автобиографии Дарвин очень критически оценивает свою науку в Кембридже. "Три года, проведенные мною в Кембридже, были - в отношении академических занятий - настолько же полностью затрачены впустую, как и годы, проведенные в Эдинбурге и в школе".
Кроме классических предметов и геометрии в качестве обязательного предмета, Дарвин изучал труды Пейли (Paley), представителя натур-теологии и полностью соглашался с его интерпретацией целесообразности в природе. Он посещал также публичные лекции, а именно лекции ботаника, профессора Генсло, и принимал участие в геологических экскурсиях профессора Седжвика.
Хотя по его собственным словам, время, проведенное в Кембридже было "всерьез потеряно и даже хуже, чем просто потеряно", он вспоминал его с большим удовольствием. "Моя страсть к ружейной стрельбе и охоте, а если это не удавалось осуществить, то - к прогулкам верхом по окрестностям, привела меня в кружок любителей спорта, среди которых было несколько молодых людей не очень высокой нравственности. По вечерам мы обычно вместе обедали, хотя, надо сказать, на этих обедах часто бывали и люди более дельные; по временам мы порядочно выпивали, а затем весело пели и играли в карты".
Биограф отца, Френсис Дарвин, однако отмечает, что имеет право предполагать, основываясь на данных, собранных от ровесников отца, что Дарвин преувеличивает, описывая эти веселые собрания. В это время Дарвин был страстным собирателем жуков, которые подробно описывал, и, как он пишет, ничто не доставило ему большего удовольствия, чем то, что в одной из книжек с описанием британских насекомых оказалась его фамилия, как того, которому удалось найти редкий вид этих насекомых.
Казалось бы, что в это время ничто особенное не выделяло молодого Дарвина среди многочисленных его друзей. Однако это было не так. Трудно было бы себе иначе объяснить, почему так выдающиеся в то время профессора в Кембридже, как Генсло и Седжвик, обращали на него особое внимание и отличали его своей дружбой. Вероятно уже раньше начали появляться те удивительные черты Дарвинского ума, являвшиеся сочетанием наблюдательности и способности к широким обобщениям, которые развивались на почве глубоко закорененной любви к науке.
Приближается решительный и переломный момент в жизни Дарвина. Дарвин, вернувшись домой из геологической экскурсии, в которой был вместе с профессором Седжвиком во время каникул, нашел письмо Генсло. Генсло писал, что капитан Фиц-Рой ищет молодого натуралиста, который хотел бы без заплаты принять участие в кругосветном путешествии на корабле "Бигль" и заняться коллекционированием растений и животных. Дарвин уже и раньше с удовольствием читал труды Гумбольдта и собирался поехать на Тенериф. Поэтому нет ничего удивительного, что предложение Генсло наполнило его огромной радостью. Однако он встретился с решительным возражением отца, лишь благодаря ходатайству дяди Веджвуда он, наконец, получил разрешение, и после того, как Фиц-Рой принял его кандидатуру, 27 декабря 1831 г. покинул берега Англии, к которым вернулся лишь 2 октября 1836 г. Перед тем, как он тронулся в путь, Дарвин получил из рук Генсло первый том "Основ геологии" Лайеля с предостережением, чтобы он не принимал идей, которые провозгласил автор. Второй том Дарвин получил лишь во время пребывания в Южной Америке (1832).
Судя лишь по высказываниям самого Дарвина, имеющихся в "Автобиографии" ("В то время, как я находился на корабле "Бигль" мои взгляды были чисто ортодоксальными") можно предположить, что в первой фазе путешествия у него не возникало никаких сомнений, что до правильности картины "сотворения", о которой написано в книге Бытия. Однако по существу дело выглядело вероятно иначе. Этому способствовало не только изучение трудов деда, знакомство с теорией Ламарка, изучение трудов, касающихся географического размещения животных и связанных с этим загадок, но также и будящийся на этом фоне критицизм в отношении правдивости первой главы книги Бытия. Об этом вспоминает Фиц-Рой, который, как человек верущий, хорошо помнил все высказывания Дарвина, в которых он относился с сомнением к авторитету Библии. Таким образом, можно предполагать, что факты, с которыми Дарвин встретился во время своего путешествия, попали на соответственно подготовленную почву.
ДАРВИН И УОЛЛЕС
Часть 2
Этому способствовало также тщательное изучение "Основ геологии" Лайеля. Речь идет не только о принципе униформизма в геологии, в правильности которого Дарвин убедился на основании своих непосредственных наблюдений во время путешествия, но также в постановке биологических вопросов, касающихся эволюции, с которыми Дарвин встретился в работе Лайеля.
Лайель в своих рассуждениях по существу был очень близок к признанию эволюции и открытию действия отбора, однако остался противником эволюции, так как не имел в руках достаточного количества доказательств, подтверждающих ее. Дарвин совершил этот шаг вперед, зная, однако, как многим обязан работе Лайеля, он без оговорок признавал его влияние на собственное творчество. Однако мы не считаем, что Дарвин сам, без изучения "Основ геологии" не дошел бы как до принятия эволюции, так и открытия механизма ее. Не следует забывать, что все его воспоминания, касающиеся эволюционных мыслей в трудах Эразма Дарвина, как и данных о теории Ламарка, которые он имел из вторых рук, ожили с новой силой перед лицом фактов, свидетелем, которых он был во время путешествия вокруг света.
Дарвин написал книжку "Путешествие натуралиста вокруг света на корабле Бигль", где подробно описывает это путешествие, длившееся несколько лет. Стоит только напомнить, что после того, как корабль покинул берега Англии, Дарвин посетил остров Сант-Яго в архипелаге Зеленого Мыса, затем остров святого Павла, после чего "Бигль" завернул в Аргентину. Корабль плыл вдоль Патагонии, задерживаясь на Фолклендских островах и у Огненной Земли. Затем они навестили берега Чили, Перу, острова Галапагосского архипелага, Таити, Новую Зеландию, Австралию, Тасманию, Кокосовые острова, остров Маврикий, мыс Доброй Надежды, остров Святой Елены, Вознесения и снова повернули к Аргентине. Обратная дорога лежала через Пернембуко, острова Зеленого Мыса и Азорские острова.
Дарвин совершал далекие путешествия по материку Южной Америки и другим континентам, требующие большой смелости и физической стойкости. Почти две третьи времени всего путешествия он провел на суше. Собирая ботанический и зоологический материал, он разрабатывает геологию исследуемых стран и совершает другие биологические наблюдения.
Рис. 11. Корабль "Бигль"; по G. Wichler.
Следует обратить особое внимание на те факты, которые наглядно доказали Дарвину процесс эволюции. Он должен был вначале убедиться в факте ее существования, чтобы в свою очередь заняться разрешением загадки ее основного механизма. Интересно, что уже в 1832 г в дневнике путешествия, который вел Дарвин, встречаемся с заметками, указывающими, в каком направлении шли его наблюдения. Он наблюдает за змеями, обладающими рудиментарными задними конечностями, обращает внимание на то, к каким различным функциям может быть приспособлено перо птицы.
Но лишь Южная Америка доставила наиболее интересные факты. Во время картографических работ у берегов континента, Дарвин имеет возможность производить длительные путешествия вглубь суши и отмечает факт постепенного изменения форм по мере продвижения с севера на юг. Ввиду того, что эти изменения форм носят постепенный характер, легче, как считает Дарвин, объяснить их медленно происходящими изменениями, чем отдельными актами творения. К тому же выводу приводят его палеонтологические находки. В пампасных формациях Южной Америки Дарвин находит ископаемые остатки огромных глиптодонтов, родственных живущим в настоящее время на этом континенте небольшим броненосцам. Он пишет в своем дневнике, что... "наиболее важным результатом этого открытия является подтверждение принципа близкого родства форм, живущих в настоящее время, и вымерших".
В июне 1835г. Дарвин пишет необыкновенное характерное письмо к Фоксу. Пишет о себе как о яром стороннике геологических идей Лайеля и прибавляет, что сам он намерен итти дальше, чем Лайель. Из этого письма мы узнаем, в каком направлении он намерен дальше работать. Он пишет, что занятие животными может иметь большое значение. В июле того же года пишет в письме, что с огромным нетерпением ожидает своего приезда на архипелаг Галапагосс, группу небольших вулканических островов, расположенных примерно в 600 милях на запад от берегов Южной Америки.
В августе 1835 г. Бигль достигает Галапагосского архипелага. Острова, построенные из лавы и сожженные солнцем, хранят для Дарвина истинные сокровища среди своей фауны. Как и на других океанических островах, здесь совершенно нет земноводных. Также нет пресноводных рыб. Интересно представлена фауна пресмыкающихся: крупные черепахи (Testudo), ящерицы и змеи. Из птиц тут встречаются вьюрки, относящиеся к подроду Geospizinae.
Дарвин собирает экспонаты фауны и флоры, однако принимая во внимание близкое соседство отдельных островов и сходные условия среды, он в своих коллекциях не отмечает, с какого острова происходят отдельные экспонаты. Он предполагает, что они не могут отличаться друг от друга. Ведь на всех островах животные и растения живут в одинаковых условиях. Из разговоров с туземцами он узнает, что как вьюрки, так и разные пресмыкающиеся, населяющие разные острова, отличаются друг от друга. Он убеждается, что несмотря на одинаковые условия, географическая изоляция приводит к тому, что животные, которые случайно попали на острова с ближайшего континента и населяют отдельные островки, могут быть различными. Обобщая, можно сказать, что фауна Галапагосских островов сходна с фауной Южной Америки, а однако отличается своими особенностями, причем различие имеется даже между формами, населяющими отдельные острова архипелага.
Такое явление трудно примирить с теорией создания видов, зато легко и логически можно объяснить постепенным эволюционным преобразованием форм, изолированных друг от друга. Эйслей подчеркивает, какое истинно переломное значение для Дарвина имела замеченная им возможность эволюционных изменений, обусловленных изоляцией, несмотря на одинаковые условия среды. До того времени Дарвин, на основании наблюдений в Южной Америке, отмечал только изменения, происходящие на больших просторах, отличающихся значительными колебаниями условий жизни, как и изменения во времени между ископаемыми и живущими в настоящее время формами.
Кроме научной работы, связанной с обработкой собранных материалов путешествия и дневника, Дарвин после возвращения в Англию не прекращает коллекционирования материалов, касающихся вопросов эволюции. В 1837 г. он начинает систематизировать собранный материал в той области науки, которая затем стала главной целью его жизни. Однако, чтобы отдать себе отчет в очень всесторонней деятельности Дарвина, следует вкратце представить ход его работы после возвращения из кругосветного путешествия.
Рис. 12. Чарльз Дарвин (1809-1882); по S. A. Barnett.
Рис. 13. Чарльз Дарвин с сыном; по N. Barlow.
Два года и три месяца после возвращения были, как Дарвин сам подчеркивает, самыми активными в его жизни. Он часто бывает в родном доме в Мэре (Maer) у Веджвуда, в Кембридже и Лондоне. Состояние здоровья его в это время позволяет ему производить геологические экскурсии. Он заканчивает свой дневник путешествия и исполняет функции секретаря в Геологическом обществе. Одновременно встречается со многими выдающимися личностями в области науки и литературы, а особенно с Лайелем и Дж. Гукером (1817-1911).
В 1839 г. Дарвин женится на Эмме Веджвуд, дочери своего дяди, благодаря содействию которого он мог участвовать в кругосветном путешествии на Бигле. До 1842 г. Дарвин живет в Лондоне. В это время он кончает свою работу "Строение и распределение коралловых рифов" и публикует ряд статей в геологических журналах. Но состояние здоровья его ухудшается, ввиду чего Дарвин, материальное положение которого было достаточно обеспечено, в 1842 г. покупает небольшое имение в Дауне, где остается до конца жизни. Одновременно целиком отходит от активной жизни, отказывается от более многочисленных посещений приятелей, так как каждое волнение вызывает неудержимую рвоту, бессонницу и утомление. Но именно эта изолированность позволяет ему сконцентрироваться и оставить такое огромное научное наследство.
Как указывает Т. Гексли, книжки, опубликованные Дарвиным, содержат больше 8000 печатных страниц и около 3000000 слов. Его научная корреспонденция содержит почти столько же, а статьи, опубликованные в научных журналах, имеют в сумме около 400 печатных страниц. Кроме трудов, посвященных геологии, Дарвин пишет обширную систематическую монографию, посвященную живущим и ископаемым ракообразным (усоногим ракам), труды по эволюции, занимается выражением чувству человека и животных, изменчивостью организмов, разводимых человеком, влиянием самоопыления и перекрестного опыления у растений, движениями растений, насекомоядными растениями и ролью дождевых червей в почвообразовании.
Рис. 14. Кабинет Дарвина в Дауне; по G. Wichler.
Из всех трудов Дарвина наибольшее значение имеет его главный труд "Происхождение видов". Поэтому следует несколько ближе познакомиться с его созданием.
Как мы вспоминали выше, Дарвин уже от 1837 г. начинает собирать материал и составлять подробные заметки, касающиеся вопроса изменчивости видов. При этом он не только пользуется доступной ему литературой, но ведет очень обширную корреспонденцию, одновременно сам занимаясь экспериментальным разведением животных и растений. Так, например, он не только является членом двух клубов голубеводов, но сам разводит почти все разновидности этих птиц и производит между ними различные скрещивания.
После возвращения из кругосветного путешествия Дарвин уже не сомневался в том, что виды возникают благодаря постепенному преобразованию исходных видов. Эволюция для него является неопровержимым фактом, однако он долго не находит ключа для объяснения механизма биологической эволюции. Он сразу отбрасывает возможность, которую принимали как Ламарк, так и его дед. В октябре 1883г. он для развлечения прочитал работу Мальтуса "О народонаселении". Томас Роберт Мальтус (1766-1834), англиканский священник, воспитанник Кембриджа, а затем профессор новой истории и политэкономии в Hailbury, известен прежде всего, как автор очерка о законах народонаселения. Что же является основной идеей Мальтуса?
Мальтус доказывает, что во всем живом мире существует тенденция к размножению в геометрической прогрессии, то есть размножению в постоянном темпе. Однако он отчетливо отмечает, что геометрическая прогрессия размножения лишь тогда имеет место, когда рост популяции ничем не ограничен. Однако это ограничение является не исключением, а правилом. Во втором издании своего очерка Мальтус, правда, приводит пример, в котором человеческая популяция увеличивается в геометрической прогрессии, но лишь в течение краткого промежутка времени. В Соединенных Штатах Америки в 1730-1860 гг. число населения удваивалось примерно каждые 23 года, но в то время не входило в игру ограничение количества обрабатываемой земли, то есть тормозящий фактор. Главной и наиболее частой ошибкой в оценке взглядов Мальтуса является принятие увеличения популяции в геометрической прогрессии, тогда, как автор указывал, почему раньше или позже наступает торможение этого процесса, и почему, в лучшем случае, только в течение короткого промежутка времени наблюдается полный ничем не заторможенный процесс размножения.
Дарвин, прочитав работу Мальтуса, находит соответствующий ключ для объяснения механизма эволюции. Если, несмотря на огромную плодовитость, количество особей, относящихся к одному и тому же виду, не подвергается значительным колебаниям, то это можно объяснить лишь торможением размножения или массовой смертью особей. Достаточно принять, что благодаря наследственной изменчивости торможение процесса размножения не касается в одинаковой степени всех особей, чтобы найти фактор, объясняющий эволюционные изменения, то есть естественный отбор. Открытие этого осуществили Дарвин и Уоллес. Таким образом, непосредственной причиной открытия роли отбора был очерк Мальтуса.
Дарвин пишет, что когда он случайно прочитал работу Мальтуса, и был, постоянным наблюдением привычек животных и растений, подготовлен соответствующим образом, чтобы оценить значение борьбы за существование, его сразу поразила мысль, что в этих условиях полезные изменения будут иметь тенденцию к укреплению, а бесполезные - к исчезновению. Ясно, что и у Мальтуса были предшественники, начиная от Б. Франклина (1755). Чтение трудов Мальтуса напоминает Дарвину дискуссию о борьбе за существование в "Основах геологии" Лайеля (Lyella).
Летом 1842 г. Дарвин карандашом пишет короткий набросок своей теории на 35 страницах. Это лишь первый эскиз концепции, которую он затем расширяет в 1844 г., и таким образом появляется второй вариант "Происхождения видов", уже на 230 страницах рукописи. Ввиду того, что в это время состояние здоровья Дарвина значительно ухудшилось и его преследует мысль о скорой смерти, он оставляет своей жене письменную инструкцию, касающуюся издания этого наброска, после внесения в него необходимых поправок и дополнений. Он приводит ряд фамилий своих приятелей, которые могли бы это сделать, а прежде всего фамилию Гукера.
Гукер читал этот второй вариант "Происхождения видов" и Дарвин многократно обсуждал свои взгляды с Лайелем. Однако оба эти исследователя довольно скептически оценивали новую эволюционную теорию. Этот факт, а также нападки на автора "Следов творения" (Vestiges of Creation) привели к тому, что с улучшением состояния здоровья, Дарвин уже не намерен опубликовать своего наброска, а стремится исчерпывающим образом обсудить свою теорию и соответственно документировать ее. Так возник третий вариант "Происхождения видов".
В то время Дарвин уже имел твердую позицию выдающегося исследователя. Он получил медаль Королевского общества за работу по систематике усоногих раков. Появляется второе издание "Путешествия на корабле Бигль", Дарвин публикует результаты геологических исследований и пишет многочисленные статьи по геологии и зоологии. Исполнились предсказания, высказанные Седжвиком и Генсло, после того, как они получили от Дарвина письма с описаниями путешествия. Они предсказывали ему великую научную будущность. Труд, над которым он работал столько лет, был рассчитан на два тома, то есть около 2500 страниц и в 1858 г. был на % готов. Однако этого третьего варианта Дарвин никогда не закончил, так как обстоятельства ускорили публикацию, которая по существу являлась сокращенной обработкой очень обширной третьей версии. Так возник четвертый вариант, известный как "Происхождение видов".
ДАРВИН И УОЛЛЕС
Часть 3
Ускорение публикации этой новой версии вызвало письмо, полученное от Уоллеса в 1858 г. Альфред Рассель Уоллес (1823-1913) будучи на четырнадцать лет моложе Дарвина, является соавтором теории естественного отбора, к которой он пришел совершенно независимо от Дарвина. Удивляет, однако, совпадение причин, которые привели обоих исследователей как к принятию эволюции, так и к открытию принципа отбора.
Уоллес родился в деревне в Валии, где его родители поселились после многочисленных финансовых катастроф, обрекающих всю семью на крайнюю нужду и убожество. Отец был образованным человеком, любителем хорошей книги. Ввиду тяжелых материальных условий Уоллес смог окончить только начальную школу. Видя вокруг себя безнадежную нищету, слыша о безжалостных приговорах на пожизненную ссылку за кражу овцы, Уоллес всю жизнь испытывал живую симпатию к бедным и обездоленным. Он всегда выражал свое отвращение к бесстыдной борьбе за существование в обществе викторианской Англии.
Некоторое время он жил в Лондоне, затем в провинции, добиваясь в 1844г. скромной должности учителя. В это время Уоллес зачитывается описаниями Южной Америки Гумбольдта. Он также читает работу Мальтуса "О народонаселении" и "Путешествие на корабле Бигль" Дарвина. Следует напомнить, что в это время Дарвин окончил в Дауне свой второй набросок теории эволюции. Уоллес знакомится с энтомологом Г. У. Бейтсом и оба мечтают о путешествии в Южную Америку для собрания коллекции ее фауны. Но в то время уже более глубокие причины склоняют Уоллеса к путешествию. Знакомство с "Основами геологии" Лайеля, изучение книжки Чемберса и описания путешествия Дарвина заставляют его усомниться, достаточно ли обоснована вера в постоянство видов. В письме к Бейтсу Уоллес пишет, что стремится посвятить себя тщательным исследованиям какой-нибудь группы животных, чтобы на этом основании подробно изучать проблему вида.
После длительных стараний Уоллес и Бейтс получают финансовую помощь из Британского Музея и рекомендательные письма к американскому путешественнику Эдвардсу (Edwards). Целью путешествия их была Северная Бразилия. Собранные коллекции должны вознаградить стоимость путешествия. В 1848 г. Уоллес оставляет берега Англии. Тропический лес производит на него такое же огромное впечатление, как в свое время на молодого Дарвина. Он восхищается прелестью красочной странной фауны этого леса.
Уоллес провел четыре года в Бразильских джунглях, где познакомился с обычаями коренных жителей, принимая участие в их торжествах и празднествах. Он не избежал тропических болезней. Его брат, который ему сопутствовал, умер от желтой лихорадки. Сам он болеет тропической малярией и дизентерией. Из-за состояния здоровья он решает вернуться в Англию с богатой коллекцией, тогда, как его приятель Бейтс остается в Америке еще на следующие семь лет. Плодом его впечатлений явится потом классический труд - "Натуралист на Амазонке", изданный в 1863 г.
Неудачи и дальше преследуют Уоллеса. На обратном пути, на корабле вспыхнул пожар, который уничтожил все его коллекции, а Уоллес вместе с экипажем спасается на шлюпке. Потерпевших крушение забирает на борт корабль, плывущий в Англию. В 1852 г. Уоллес прибывает к берегам Англии. В Англии он поселился у своей семьи, где приготавливает к печати описание своего путешествия и трактат о пальмах. Тропики привлекают его с непреодолимой силой. Но теперь Уоллес уже известен в научных кругах, посещает совещания Зоологического и Энтомологического общества в Лондоне. Он получает бесплатный проезд, а целью его нового путешествия является Малайский Архипелаг.
Вместе с молодым помощником он в 1854 г. прибывает в Сингапур. Восемь лет он проводит в непрерывных путешествиях. Местом его пребываний и исканий становятся Малаи, Суматра, Ява, Борнео, Тимор, Целебес, Новая Гвинея и многие другие меньшие острова и островки. Хотя уже и раньше, читая Лайеля, Чемберса и Дарвина, а также и на основании собственных наблюдений в Бразилии, Уоллес часто задумывался над проблемами эволюции, но лишь непосредственное столкновение с тропической фауной на Малайях позволило ему уточнить свои взгляды.
Будучи в Борнео, он приготавливает трактат о законе, регулирующем появление новых видов. В этом труде Уоллес считает, что только изменения видов, происходящие во времени, могут выяснить связь между древней и современной фауной.
Работа Уоллеса не вызвала большого энтузиазма, однако была известна Дарвину и Лайелю, и с этого времени устанавливается между Дарвином и Уоллесом постоянная корреспонденция. Как указывает Эйслей, Уоллес в письме, написанном Бейтсу в 1858 г. пишет, что "его очень обрадовало письмо Дарвина. Он (Дарвин) приготавливает большой труд о видах и разновидностях, к которому собирал материалы в течение двадцати лет". Уоллес с нетерпением ожидал опубликования этого труда своего земляка. Однако о самой теории естественного отбора Дарвина он естественно ничего не знал.
Рис. 15. Чарльз Дарвин; по J. Nusbaum.
Наиболее важный период в жизни Уоллеса начался в начале 1858 г. Уоллес в это время был в Тернате на Молукках, сваленный болезнью, его мучили приступы горячки. Однажды, раздумывая над проблемами вида, он вспоминает содержание выводов Мальтуса. Задает себе вопрос: какие особи выходят победителями в борьбе за существование? Ответ приходит сам - побеждают в борьбе за существование особи, лучше всего приспособленные к жизни. Таким образом, Уоллес приходит к тем же выводам, что и Дарвин.
Уоллес ждет, чтобы поправилось состояние его здоровья, и в течение двух вечеров набрасывает свои мысли на бумагу. Записки эти он пересылает Дарвину как старшему, о котором знает, что он уже в течение многих лет работает над проблемой вида. Уоллес предполагает, что эволюционная идея, которую он открыл, будет абсолютной новостью для Дарвина. Письмо Уоллеса вместе со статьей Дарвин получил в июне 1858 г.
Читая работу Уоллеса Дарвин увидел, что его младший коллега пришел к тем же выводам, и что он сам и жалеет, что не послушался раньше доброжелательных советов Гукера и Лайеля, которые советовали ему опубликовать его новую эволюционную теорию. Уоллес в письме просит Дарвина, чтобы он посодействовал опубликованию его работы, если будет считать ее стоящей. Дарвин просит совета у приятелей. Он готов скорей уничтожить свои огромные материалы, чем выставить свою теорию на недоброжелательную оценку Уоллеса. Однако он следует совету Гукера и Лайеля, которые на одном из собраний Линнеевского Общества в Лондоне 1 июля 1858 г. представляют как одну из глав работы Дарвина 1844г., так и его письмо к американскому ботанику А. Грею, написанное в 1857 г. и доказывающее приоритет Дарвина. Представляют они также работу Уоллеса.
Работы Дарвина и Уоллеса были напечатаны в отчетах Общества имени Линнея в августе 1858 г. Они не встретились с живым откликом.
И все же эти события ускорили работу Дарвина над опубликованием принципов теории эволюции. Он оставляет свое намерение дать исчерпывающее описание вопросов эволюции, и из огромного материала третьей версии делает конспект, известный как четвертый вариант "Происхождения видов". Этот труд появился в первом издании 24 ноября 1859г. под титулом: "Происхождение видов путем естественного отбора, или сохранение избранных пород в борьбе за жизнь". Издатели не ожидали, что книга вызовет большой интерес и первое издание вышло в 1250 экземплярах. Второе издание вышло уже в следующем году, а последнее, шестое - в 1872 г.
Третьего, обширного варианта, Дарвин никогда не издал. Часть рукописи была позже включена в его обширный труд: "Изменчивость прирученных животных и возделываемых растений", а часть была издана в двух книжках под редакцией Romanes уже после смерти Дарвина. Остальная часть рукописи оставалась в руках семьи Дарвина и лишь после II мировой войны была передана университетской библиотеке в Кембридже. Эту неопубликованную часть третьего варианта в настоящее время обрабатывает R. С. Stauffer. Она будет вскоре опубликована в печати.
Reith, английский анатом и выдающийся знаток дарвинизма, подчеркивает, что "Происхождение видов", по существу являющееся конспектом более обширного труда, и поэтому написанное так сжато, содержит столько фактов, что несмотря на ясный стиль, требует большого внимания со стороны читателя. Читая даже многократно "Происхождение видов", всегда можно найти что-то новое, открыть новые мысли. С другой стороны, Дарвин, приготавливая в спешке работу к печати, не мог соответствующим образом задокументировать всех приведенных фактов. Ввиду того, что каждый специальный термин был объяснен читателю, то несмотря на сжатость, "Происхождение видов" читали не только натуралисты. Первый тираж разошелся в течение нескольких дней, что свидетельствовало о том, что идея эволюции попала на соответственным образом приготовленную почву, чему в большой степени послужили книжки Чемберса.
Для многих "Происхождение видов" стало сразу переломным пунктом в понимании природы. Доказывая факт эволюции, "Происхождение видов" одновременно указывало на механизм, объясняющий естественным образом наиболее странные приспособления, встречаемые в живой природе.
Гексли после того, как он прочитал "Происхождение видов" не мог понять, почему он сам не заметил правильности принципа эволюции и значения отбора. Профессор сравнительной анатомии в Кембридже, А. Ньютон, уже после того, как он прочитал короткие статьи Дарвина и Уоллеса в 1858 г., говорит о незабываемом впечатлении, какое они на него произвели. Он нашел в них "простое объяснение всех трудностей, которые мучили его от многих месяцев. Я проснулся на следующее утро с сознанием, что в простом выражении "естественный отбор" кончаются все тайны. Я должен откровенно признаться, что был полон радости и тогда не видел и не могу сказать, когда начал замечать десятки и даже сотни новых трудностей, которые стояли на пути".
Дарвин, как мы уже указывали, до конца жизни пребывал в Дауне, поглощенный новыми трудами, как и приготовлением новых изданий "Происхождения видов", вводя новые дополнения и отвечая на выдвигаемые возражения. В результате этого имеется довольно большая разница между первым и последним изданием. Вообще же можно сказать, что как эскиз 1844 г., так и первое издание "Происхождения видов", лучше всего отражают исходную мысль и взгляды Дарвина, который с течением времени, стараясь отразить нападки, не приписывал уже естественному отбору так доминирующей роли в механизме эволюции, как прежде.
Рис. 16. Альфред Рассел Уоллес (1823-1913); по Scien Amer.
Хотя Дарвин, кроме скромного научного титула, полученного в Кембридже, не имел никаких официальных званий, имя его было достаточно известно еще перед опубликованием эволюционного труда. В течение длительного времени теория эволюции не встречалась с признанием в научных кругах, а встречалась с гораздо большей популярностью у широких кругов читателей. Когда в 1864 г. королевское общество присудило Дарвину свою наивысшую награду (Copley Medal), председатель, перечисляя заслуги Дарвина, не вспомнил ни одним словом о теории эволюции
Французская Академия в 1878 г. выбрала Дарвина своим членом корреспондентом по ботанической секции, что вызвало у него нескольких остроумных замечаний на эту тему в письме к А. Грею. Следует отметить, что в зоологической секции Дарвин в 1872 г. провалился на выборах, получив только 15 голосов из 48. Один из выдающихся членов Французской Академии писал: "то, что закрыло двери Академии перед Дарвином, был факт, что научное значение книжек, на которых главным образом опирается его слава, а именно "Происхождение видов" и, в еще большей степени, "Происхождение человека", не имеют ничего общего с наукой, а заключается в целой массе утверждений и произвольных гипотез, часто явно фальшивых. Этот вид публикаций и такие теории являются плохим примером, который не может благожелательно настроить уважающее себя Общество".
Несмотря на это заслуженное признание приходит. Самые различные университеты и научные общества признают Дарвину различные звания. Кроме Великобритании, Соединенные Штаты, Дания, Германия, Голандия, Италия, Австро-Венгрия, Португалия, Россия, Швеция, Швейцария и Испания принимают участие в почтении научных заслуг Дарвина.
Дарвин умер в Дауне в 1882 г. По желанию семьи он должен был быть похоронен в Дауне, однако двадцать членов парламента обратились к настоятелю Вестминстерского аббатства с просьбой, чтобы согласно воле многих тысяч земляков, прах Дарвина мог бы навсегда покоиться именно там. После того, как декан и семья выразили свое согласие, Дарвин был торжественно похоронен 26 апреля при участии наиболее выдающихся представителей мира науки. Могила Дарвина находится вблизи могилы Исаака Ньютона. Другой соавтор теории естественного отбора, Уоллес, пережил Дарвина на много лет. Хотя они оба по существу провозглашали одни и те же взгляды, однако они расходились в некоторых пунктах. Уоллес лояльно признавал приоритет Дарвина в создании великой теории, и сам называл его Ньютоном биологии. Свою позднейшую книгу об эволюции он даже назвал "Дарвинизм", чем подчеркнул свое отношение к работе и заслугам Дарвина. Вот два из его высказывании: "Всю свою жизнь я испытывал и испытываю искреннее удовольствие от того, что Дарвин задолго передо мной занимался эволюцией и что благодаря этому я был освобожден от пробы написания "Происхождения видов". Взвешивая свои силы, хорошо знаю, что я бы с этим не справился". Позднее Уоллес еще раз пишет на эту тему: "тогда, а часто и потом, я был молодым человеком, который постоянно спешит. Дарвин же был трудолюбивым исследователем, который всегда стремился к полнейшему представлению открытой им правды и никогда не старался достигнуть непосредственно собственной славы".
Не следует забывать, что хотя наиболее важным трудом Дарвина является "Происхождение видов", он опубликовал еще три основных труда по этому вопросу, а именно: "Изменчивость прирученных животных и возделываемых растений", "Выражение чувств у человека и животных" и "Происхождение человека и половой отбор". Этот последний труд заслуживает особого внимания.
Получить представление о современных взглядах на теорию естественного отбора невозможно без предварительного ознакомления с основными мыслями Дарвина, содержащимися в "Происхождении видов". Поэтому в следующей главе мы займемся рассмотрением наиболее важных пунктов оригинальной теории Дарвина.
