Страх обеспечивает покорность населения[201]. «В этой республике, если кто-то меня не слушается, я его заставлю, — сказал Рамзан. — Потому что я знаю, что говорит Бог, что говорит закон и что нужно народу». Ему вторит высокопоставленный представитель МВД: «Будь прокляты те, кто осмелится свернуть вправо или влево с пути, избранного нашим главой»[202]. Парламентская ассамблея Совета Европы отметила, что «власти продолжают поддерживать атмосферу всеобщего страха», а бывший председатель Счетной палаты РФ Сергей Степашин сказал просто: «У Рамзана Кадырова в собственности вся республика»[203].
Присутствие множества вооруженных людей в общественных местах усиливает ощущение того, что насилие здесь может быть применено с легкостью. Силовые ведомства устраивают утечки видеозаписей пыток, унижений и жестоких наказаний (в том числе женщин), которые потом распространяются через мобильные телефоны и по интернету[204]. Хозяйка кафе в центре Грозного побледнела и отказалась продать кофе, потому что Рамзан запретил во время Рамадана подавать еду днем, объяснив: «Если я дам вам кофе, ко мне придут вооруженные люди»[205].
Несмотря на явное снижение уровня насилия, страх только усилился. Правозащитные организации говорят, что люди боятся публично заявлять о нарушениях, особенно после убийств активистов в 2009 году[206]. Видя безнаказанность правоохранителей и республиканского руководства, они опасаются, что прибегать к средствам правовой защиты бесполезно и может ухудшить их положение: «Этот человек [Кадыров] остается безнаказанным несмотря ни на что; федеральные власти покрывают все его преступления в России и за рубежом»[207]. Во время интервью респонденты выключали телефоны, настаивали на полной анонимности и не разрешали вести аудиозапись. Жительница Грозного рассказала:
«При федералах было проще; мы знали, кто враг и откуда ждать опасности. Было чувство солидарности. Мы выходили и не боялись протестовать. А сейчас наш народ разделен; люди не знают, что думать. Все так запутано; у всех есть родственники в правоохранительных органах, и люди предпочитают не обсуждать политику, чтобы избежать конфликтов внутри семей»[208].
По словам жителей Грозного, людей больше всего пугает публичное унижение и коллективная ответственность, которую практикуют власти: «Страшно даже не насилие. Тебя обесчестят, публично унизят, превратят в проститутку или наркомана. Ты больше не сможешь жить с достоинством в этой республике. Это хуже смерти», — пояснил один человек. А молодая активистка вспомнила:
«Сначала вызвали меня и стали угрожать, что создадут проблемы моей семье. Потом позвонили моей маме, и все — я остановилась. Я могу бороться за справедливость, если я одна. Но когда начинают угрожать моей семье, мой мир сужается до моего дома. Каждый лично знает кого-то, кто от них пострадал, и знает, на что они способны»[209].
Некоторые смирились с такими правилами, кого-то все устраивает, но есть и те, кого каждый день очень злит происходящее, и этот гнев нарастает. «В республике есть горстка людей, — заметил житель Грозного, — а остальные рабы». Вопрос заключается в том, насколько устойчив статус-кво в такой обстановке. Как заключил один чеченский журналист, «либо мы все станем полными циниками, либо тут снова взорвется»[210]
