Ясно, что появление второй сигнальной системы требует качественного изменения всего образа жизни животного. Появление третьей — еще более глубоких преобразований самой органической ткани и фундаментальных принципов ее существования.
К числу необходимых может быть отнесено:
— смена ключевой парадигмы организации биологической деятельности, которая состоит в разрушении ее целевой структуры,
— отчуждение ее продукта,
— распределение деятельности и ее результата.
Все это противоречит самым глубоким основам биологической формы движения, но вместе с тем составляет круг строго необходимых условий формирования нового уровня бытия, где завершается эволюционный процесс и начинается собственно история социума.
Численные границы группы, где оно может зародиться такая сигнальная система, неизвестны, но ясно, что искомая величина должна быть ощутимо большей, чем минимальная численность жизнеспособной популяции, которая у человека составляет около 100 особей[22]. При этом в расчете параметров так называемой эффективной численности учитываются не все особи, а лишь те, кто принимает участие в размножении, т. е. субъекты семейного строительства. Таким образом, реальная численность жизнеспособного минимума оказывается более двухсот.
Но вместе с тем существуют и верхние пределы, которые обусловлены способностью ареала обеспечить прокормление группы. Теоретическая реконструкция, приводимая В.С. Титовым, дает следующие значения. Максимальная группа охотников верхнего палеолита, вероятно, включала от 200 до 500 человек, в него входило от 7 до 19 минимальных общин. При плотности населения один человек на 50-100 кв. км территория этой максимальной группы составляла бы 17,5-47,5 тыс. кв. км. При плотности один человек на 200 кв. км территория этой максимальной группы равнялась бы 95 тыс. кв. км, т. е. включала всю Юго-Западную Францию от Атлантики до Средиземного моря. При более высокой плотности (один человек на 20 кв. км) территория максимальной группы могла включать, например, весь район Перигора во Франции. Венгрия с ее территорией 93 тыс. кв. км была бы занята 74 минимальными общинами с общим количеством населения 1850 человек[23].
Едва ли эти величины достаточны для появления развитой системы знаковой коммуникации. К тому же образование таких групп на основе кровнородственных связей чревато угрозой вырождения. Поэтому и формирование речи, и устранение угрозы, порождаемой инцестом, диктуют необходимость появления значительно более широких общностей. В свою очередь, их существование становится возможным лишь при более плотной заселенности региона, пространственные границы которого, с одной стороны, не препятствуют систематическим контактам, с другой — достаточны для прокормления его коллективных субъектов.
Хронологические рамки формирования такой возможности очерчиваются динамикой численности населения планеты, которая может быть определена из регрессного расчета[24], базирующегося на данных, приведенных С.И. Бруком[25]. Согласно этому расчету «обратная» динамика численности выглядит следующим образом:
15 тыс. до н.э. — 3.000.000 человек,
20 тыс. до н.э. — 1.500.000 человек,
25 тыс. до н.э. — 740.000 человек,
30 тыс. до н.э. — 369.000 человек,
35 тыс. до н.э. — 183.000 человек,
40 тыс. до н.э. — 91.000 человек.
При этом анализ языковых соотношений показывает, что индоевропейская группа должна была составлять половину от этой численности. Следовательно, равномерно рассеянная на территориях континента ко времени появления человека кроманьонского типа (примерно 45 тыс. чел.) она не смогла бы создать ту насыщенность информационного поля, при которой возникает необходимость в речевом общении людей и уж тем более — в появлении у них абстракций высокого уровня. Таким образом, способность к речи формируется значительно позднее нижней границы приведенных значений (т.е. 40 тыс. лет до н.э.). По словам одного из виднейших лингвистов современности, С.А. Старостина, 40-50 тысяч лет — это теоретический максимум, в реальности же «макросемьи, которые нам известны, имеют датировку порядка 15-17 тысяч».[26]
