Социально и теоретически релевантная утопия, которая состоит в преднамеренном преобразовании образов перемещения и восприятия посредством пространственной структуры архитектуры (которая, в свою очередь, соответствует пространственным представлениям и онтологии, типичным в данном обществе) наиболее четко вырисовывается в проекте здания фабрики BMW в Лейпциге49. Эта фабрика произвела переворот в типологии промышленной архитектуры. Репрезентация иерархий смягчается за счет плавного повышения административного сектора, который пересекается с каналами перевозки и помещениями хранения продукции. Будто барокамера50, центральное здание, спроектированное Захой Хадид, должно поддерживать иерархические отношения посредством «смешивания» рабочих
и «белых воротничков», что обусловлено самой архитектурой. То, что служащие пытаются вновь вернуть себе отдельное крыло под офисы, демонстрирует, что эта архитектура действительно бросила вызов существующим порядкам.
В проекте виллы Spiral House («Спиральный дом»), который не был реализован, предпринималась попытка развить концепцию нового типа жилья с новым образом пространственного представления, мировосприятия, социального взаимодействия и способов перемещения. Принцип этого проекта состоит в спиралевидной конструкции, на которой располагаются пластины этажей и от которой только ванная комната и спальня отделены стенами, так что все приходит в движение, в отличие от традиционного однообразия, изоморфии, территориальности. Открытые пространства, гофрированные изогнутые стены, сглаженные функциональные границы. Новые типы жилого пространства должны создаваться посредством новых коммуникационных каналов и неожиданных перспектив. Децентрализованная спираль как главный принцип ставит под вопрос наше восприятие внешнего и внутреннего, которое функционирует как аналогия восприятия внешних и внутренних отношений эксцентрично-позиционального человека. Центр «Фэно» в Вольсбурге был также задуман как чуждый объект. Проект основан на разделении общества на дополнительные сферы общественного и частного, при этом общественное пространство плавно проходит через все здание, ярусы сквозь всю объемную логическую структуру, вытянутый элемент конструкции укреп ляется при помощи колонн в форме усеченного конуса. Таким образом, создается чужеродный кратерный ландшафт с применением столь же странных материалов – целая неизведанная страна, которую еще предстоит освоить.
С общим образом этой архитектуры связано дальнейшее развитие современной архитектуры и ее общества: в современной архитектуре преобладают статичные кубические формы и пространства, похожие друг на друга, которые демонстрируют условность точки зрения каждого индивидуума. Знание контингентности общественных правил и институтов не приводит к использованию открытых свободных пространств, скорее, к отказу от них в пользу неясных, организованных по принципам Евклида, функций и путей51. Хадид абсолютно принадлежит традиции, она увлечена развитием науки, инженерии, техники, что обуславливается искусственностью современности, сложностью общества. Искусственность деконструктивизма еще более радикальна, реализуются проекты, которые, с точки зрения статики, реализовать невозможно. В качестве основной темы в архитектуре модерна использовалась тема «парения/ зависания», но не динамичного, а скорее, неподвижного парения над Землей52. Цель деконструктивистов, которую они ставят при создании проектов с «деформированным» пространством, заключается в том, чтобы заместить представления о «контейнерных» отсеках при помощи «плавно текущего» пространства, которое формирует другую точку зрения и относит социальную перемену в разряд основных категорий социальных отношений. Появление новых взглядов на мир соответствует этому этапу: меняются отношения с миром и с самим собой в децентрализованной неиерархичной пространственной перспективе.
С точки зрения социальной теории, эта архитектура делает ставку на скрытую силу структурно пространственной формы, чтобы конденсировать социальную торговлю и общество и добиться «открытого общества» с точки зрения пространственных ощущений.
Страны. Общественная реальность
Утопические моменты, которые могут служить в качестве непрямых показателей особенностей современного общества, нужно понимать как отражение общественной реальности. Речь здесь идет о закреплении утопии в действительности капиталистического общества. Общество, которое делает возможным существование такой архитектуры и живо откликается на нее, должно быть «научным обществом»: ведущими отраслями науки должны быть информатика и биотехнология, по-видимому, оно должно быть охвачено новыми разделами науки и новыми техническими возможностями, и не в последнюю очередь – космонавтикой. В то же время эта архитектура является отражением современного общества настолько, насколько оно может быть описано как «информационное общество». Только благодаря новым средствам проектирования стала возможна реализация этой архитектуры. И, несмотря на то, что она задумывается для массового общества, нельзя себе представить, чтобы она была доминирующей: это может быть лишь чужеродный объект организованного мира, чужеродный объект внутри обур жуазившегося общества. Эта архитектура указывает не столько на массовое общество первой половины ХХ века, сколько на буржуазное общество после того, как оно, в тоталитарных попытках упорядочения, стало контингентным53. Таким образом, об
щество в сфере архитектуры выработало новый подход к контингентности: речь идет о росте контингентности, что сопровождается отрезвлением утопических идей, наблюдаемом на научном уровне, когда начинаются социальные перемены. Тогда проектируют «скрытые» утопии, которые единым порывом должны изменить мир54. Это поддерживается зрелищной архитектурой, которая зарождается параллельно с «экономикой внимания»55. Такую экономику можно оценить из двух разных углов: либо с точки зрения очевидного, либо скрытого. Очевидная функция такой архитектуры – реклама, которая направлена на предприятия в потребительском обществе56. А скрытая функция состоит в «затемнении» классового общества (здесь анализ пересекается с критической теорией). Архитектура, в данном случае, обнаруживает в себе сходство, близость с современными теориями управления. Она их олицетворяет, функционирует согласно этой логике и привносит в повседневность явно и очевидно «третью составляющую капиталистического духа». Как архитектура модерна была охвачена рационалистическими стратегиями Тейлора и Форда, так и архитектура деконструктивизма охвачена постфордистским сокращением иерархий, усилением коммуникаций, гибкостью, креативностью и собственной ответственностью57. Этой новой картине капитализма соответствует
изменившееся представление об обществе, которое больше не описывается как «классовое». Еще более действенно, чем литература о менеджменте и управлении, в пользу этого представления пропагандирует архитектура, выделяя соответствующие метафоры (ризом, сеть, динамика, поток)58. Изменяя динамический облик и открытую функцию, архитектура воспроизводит картину общества, обозначенную ведущими отраслями науки, формирует новые представления о субъектах и онтологию и, таким образом, сглаживает социальное неравенство. Стоит также рассмотреть общественный интерес к космонавтике. «При практическом господстве миром сверху все земные формы расселения и строительства, как, впрочем, и все приобретенное человеком от природы, имеет доселе неизвестный характер. Они, в самом прямом смысле этого слова, относительны»59. Это было сказано Хельмутом Плесснером в 1949 году по поводу воздушных войн. Архитектура деконструктивизма решает вопрос изменений форм строительства иначе. Эта децентрализированная, обыгрывающая «космические метафоры» архитектура сама стала эксцентричной, соответствуя нашей саморефлексии и общественной ситуации, которые вызывает развитие науки и техники. Открытая форма новой архитектуры соотносится с этим новым завоеванием земного пространства. Общество, ушедшее от своей религиозности, познает, что, «возможно, существуют еще другие формы жизни и развития». Философская антропология является адекватной теоретической выкладкой данного положения (не вдаваясь в детали), деконструктивизма и его архитектурного
воплощения. «То, что воплощается в архитектуре – это потеря страха перед вертикалями, их использование в качестве направления движения и соотнесения с действительностью, развитие окружающего мира, больше не связанного с определенной ограниченной территорией – более того, негоризонтального, без определения «верха» и «низа»60.
Будет ли утопия реализована в жизнь – остается ожидать, вопреки Карлу Манхейму, призывавшему отказаться от иллюзий. С точки зрения социологии архитектуры, которая анализирует облик построек, деконструктивизм, в любом случае, не просто научное противоборство. С точки зрения философской антропологии, речь идет о форме выражения человеческого духа, которая должна восприниматься всерьез, а с точки зрения социологии – о стратегии социальных перемен, которую необходимо анализировать. При этом архитектура классического модерна должна была бы описываться как нерефлексивная попытка создания порядка, «родины» и дисциплинаризации (Фуко, Элиас). Из-за непостижимости эксцентрично позиционированного человека никогда нельзя говорить о «конце» архитектуры; остается неизвестным, как она – сейсмограф общества и важная часть социальных процессов – будет развиваться в дальнейшем.
