Несмотря на то что времени никому терять не хотелось, прошло больше недели, а Колина так еще и не вывозили на улицу. Сначала несколько дней подряд стояла ветреная погода. Потом Колин слегка простудился. Еще недавно две такие неприятности повергли бы Колина в ярость, но сейчас он даже не обратил на них особенного внимания. Слишком уж занимали его планы, которые они с Мэри намеревались осуществить в самом ближайшем будущем. Дикен теперь забегал к нему хоть на несколько минут почти каждый день, чтобы в подробностях изложить, как обстоят дела в пустоши и по берегам ручьев. Его рассказы о барсуках и бобрах, о домиках водяных крыс и птичьих гнездах приводили Колина в полный восторг. Так день ото дня Колин постигал, сколь огромный мир простирается там за стенами дома. В этом мире повсюду прячется жизнь; она – в траве, на кустах и деревьях, под водой, под землей…
– А вообще они все похожи на нас, – однажды сказал про зверей Дикен. – Только им с жильем труднее приходится. Каждый год изволь строй себе новый дом. Потому они вечно так суетятся. Не поторопишься – не успеешь все вовремя сделать.
Изо дня в день Колин, Мэри и Дикен обсуждали, как сохранить все в секрете. Ибо чем больше Колин размышлял о саде, который удалось отыскать Мэри Леннокс, тем яснее себе отдавал отчет, сколь привлекательна тайна. Ее непременно следует сохранить. Нельзя, чтобы хоть кто-нибудь, кроме них троих, узнал про Таинственный сад. Пускай остальные думают, будто он просто гуляет с Мэри и Дикеном, потому что они ему нравятся.
Втроем они наметили маршрут. Было решено сперва возить Колина по дорожкам, которые видны из дома. Затем они свернут к клумбе, где мистер Роуч, главный садовник, уже высадил цветы из оранжереи. Они объедут клумбу несколько раз, делая вид, что просто любуются цветами. После чего наступит самый ответственный момент. Лавируя между кустов, они должны быстро достигнуть двери в Таинственный сад и скрыться за ней. Все это обсуждалось по многу раз столь же серьезно и тщательно, как обсуждают полководцы план грядущего боя.
Удивительные сборища в комнатах Колина стали предметом всеобщего обсуждения не только в доме, но и на всей территории Мисселтуэйта. О них говорили в комнатах для слуг, на конюшнях и среди садовников. Всем было ясно, что мальчик, несколько лет подряд наводивший ужас своими выходками, теперь день ото дня меняется к лучшему. Он стал несравненно общительней, со слугами ведет себя куда вежливее, чем прежде, да и здоровье его вроде окрепло. Но даже зная все это, мистер Роуч, главный садовник, был страшно удивлен, когда ему передали, что юный мистер Крейвен «просит явиться для переговоров».
– Вот чудеса-то, – меняя рабочую куртку на чистый пиджак, бормотал мистер Роуч. – То он приказывает строго-настрого вообще никому незнакомому на него не глядеть, а то вроде как сам на знакомство напрашивается.
Главный садовник относился к числу людей любопытных. Он был совсем не прочь взглянуть хоть разок на мальчика, у которого, по слухам, руки и ноги совсем не работают, на спине вырос горб, да и умрет он, скорее всего, еще в детстве. Словом, едва получив приказ, мистер Роуч переоделся и влетел в дом.
– Как у него теперь настроение, мэм? – пытался выяснить главный садовник у экономки, пока та вела его по длинному коридору к комнате Колина.
– О, мистер Роуч! Все меняется в этом мире, – многозначительно отвечала та. – Все-все меняется.
– Надеюсь, меняется-то все к лучшему, а, миссис Мэдлок?
– Да уж, наверное, к лучшему, если уж хуже, чем раньше, было некуда, – не стала больше темнить экономка. – Сейчас мы все немного вздохнули. Только предупреждаю: не удивляйтесь, когда войдете к нему, что там целый зверинец. И Дикену, брату Марты Соуэрби, в этой комнате куда свободнее, чем нам с вами.
– Куда нам с вами до Дикена, миссис Мэдлок! – улыбнулся садовник. – Он везде будет как дома – и в Букингемском дворце, и в угольной шахте. Такой уж он, этот Дикен, по врожденному своему характеру, что всех к себе абсолютно располагает.
С этими словами мистер Роуч вошел в комнату. Даже несмотря на предупреждения экономки, он вздрогнул от неожиданности, когда Уголек в знак приветствия разразился оглушительным карканьем.
– Мистер Роуч! – провозгласила тем временем миссис Мэдлок. – Вы просили его зайти, сэр.
Сэр пребывал сегодня не в постели и даже не на диване. Он сидел в кресле. Дикен опустился рядом с ним на колени и поил из бутылки ягненка. Тот чмокал и усиленно вертел хвостом, как делают почти все ягнята на свете, когда едят.
Узнав о прибытии главного садовника, Колин вновь превратился в юного раджу.
– Вот вы, значит, какой, Роуч, – одарил он садовника снисходительным взглядом. – Я позвал вас, чтобы отдать очень важные указания.
У садовника похолодело внутри. Зная о свирепом нраве мистера Крейвена-младшего, он уже представил себе, что тот велит сейчас вырубить рощу, или вырыть пруд вместо сада, или сравнять клумбы с землей…
– Слушаю, сэр, – тщательно скрывая тревогу, произнес он.
– Сегодня во второй половине дня я выеду на улицу в кресле-каталке, – еще более величественно, чем прежде, заговорил Колин. – Если я приду к убеждению, что мне свежий воздух полезен, то стану выходить каждый день. Так вот, Роуч, во время моих прогулок никто из садовников не должен появляться на дорожках, которые идут вдоль стен сада. На улице я окажусь часа в два. С этого времени все ваши подчиненные должны держаться подальше от меня до тех пор, пока я не отдам распоряжения, что они могут вновь приступить к работе.
– Слушаюсь, сэр, – с облегчением выдохнул мистер Роуч. «По крайней мере, сады и деревья останутся целы», – подумал он.
– Ну, тогда… – Колин запнулся. – Мэри, – поглядел он на девочку, – что там говорят у вас в Индии, когда кто-нибудь тебе больше не нужен.
– В Индии говорят: «Можете теперь быть свободны», – ответила Мэри.
– Можете теперь быть свободны, Роуч! – звонко проговорил Колин. – И, пожалуйста, постарайтесь не упустить ничего. Все, что я вам сказал, очень важно.
Тут Уголек скосил черный глаз на мистера Роуча и, словно подчеркивая значительность момента, трижды громко прокаркал.
– Слушаюсь, сэр, – поспешно ответил главный садовник. – Все будет исполнено в точности, как вы велели.
Едва они с экономкой отошли подальше от комнаты, мистер Роуч расхохотался.
– Ну и величественный же у нас молодой хозяин, – добродушно заметил он. – У меня сейчас чувство, будто я с целым королевским семейством побеседовать удостоился.
– Иначе и не бывает, – развела экономка руками. – Возьмите любое дитя, дайте ему с первых лет жизни всеми командовать, и вы получите такого же Колина. Он ведь думает, мы все только и созданы для его указаний.
– Хорошо бы он все-таки слишком рано не помер, – сказал с надеждой главный садовник. – Глядишь, подрастет и в чем-нибудь разберется.
– Я только одно точно знаю, – сказала, выпроваживая на улицу мистера Роуча, экономка. – Если эта девчонка из Индии здесь задержится, она уж втолкует Колину, что даже ему нельзя владеть апельсином целиком. Да, да, Мари Леннокс покажет, на какую дольку он вправе рассчитывать.
С этими словами миссис Мэдлок снова ушла в дом. Мистер Роуч медленно брел по саду. Все эти апельсины и дольки не произвели на него впечатления. Но с одним он был совершенно согласен: чем дольше Мэри Леннокс проживет в Мисселтуэйте, тем полезнее будет им всем. И, главное, конечно, Колину.
Тем временем в комнате Колина велись последние приготовления.
– Кажется, со слугами я предусмотрел все, – с беспокойством взглянул на друзей мальчик. – Неужели я правда увижу сегодня сад?
– Конечно, если только не будешь так волноваться, – ответила Мэри. – Успокойся и наберись сил. Они тебе на прогулке понадобятся.
Дикен со своими зверями вскоре ушел на улицу, а Мэри продолжала сидеть у Колина. Вроде теперь он чуть-чуть успокоился, только уж очень стал молчалив. За все время, которое оставалось еще до обеда, и пока они ели, он едва произнес несколько фраз.
– О чем ты все время думаешь? – спросила наконец девочка.
– О том, как это в действительности будет выглядеть, – ответил он.
– Что будет выглядеть? Сад? – не поняла Мэри.
– Да нет, весна. Я ведь ее никогда не видел. Выходил-то я очень редко. А даже когда выходил, то так злился, что не замечал ничего.
– Я тоже в Индии всегда на улице злилась, – ответила Мэри. – Но даже если бы я не злилась, все равно там я такой бы весны не увидела. Я даже представить себе не могла, что такое бывает.
– Представлять-то я представлял, – сказал Колин, воображение которого благодаря книгам с картинками было развито куда больше, чем у кузины. – Когда ты сказала мне, что весна пришла, я сразу вспомнил одну картинку, которая так и называлась «Весна». Там много-много веселых людей – и взрослых, и таких, как ты или я, и совсем маленьких. Они идут с венками на головах, и в руках у них цветущие ветви. А музыканты играют на волынках и золотых трубах. Поэтому я и попросил тебя сразу открыть окно. Я думал: «Вдруг там действительно играют на трубах?»
– Вообще-то ты очень похоже себе представил, – удивилась Мэри. – Если бы все цветы, звери и птицы начали танцевать, вышло бы так же, как на твоей картинке. И музыка, конечно, была бы громкой.
Дети понимающе переглянулись, и мальчик снова о чем-то надолго задумался.
Около двух пришла сиделка, чтобы одеть Колина для прогулки. Он вновь заставил ее удивиться. Обычно, когда его одевали, он был неподвижен, как манекен. Сейчас же сиделка лишь подавала одежду, а одевался Колин самостоятельно. При этом он вел себя очень вежливо и даже умудрился весело поболтать с сиделкой.
– По-моему, состояние у него сегодня еще улучшилось, – чуть позже шепнула она доктору Крейвену, который явился осмотреть пациента перед прогулкой. – Он мне даже ни разу не надерзил!
– Я еще зайду ближе к вечеру, – стараясь, чтобы Колин его не услышал, ответил доктор. – Надо проверить, как подействует на него свежий воздух. Только вам все-таки надо пойти вместе с ним.
– Если вы, сэр, собираетесь предложить это мистеру Колину, я лучше сперва уволюсь, – решительно заявила сиделка.
– Да ведь я не настаиваю, – оробел доктор Крейвен. – Ладно, пусть будет все как есть. В общем-то Дикену Соуэрби можно доверить даже новорожденного.
Самый крепкий слуга в доме снес Колина на руках по лестнице и усадил в кресло-каталку, возле которого уже стоял наготове Дикен. Потом больного обложили подушками, и в довершение процедуры он был тщательно укутан в плед.
– Вы пока можете быть свободными. Отдыхайте! – заявил Колин слуге и сиделке, дополнив эту краткую речь жестом, которому мог позавидовать любой юный раджа в Индии.
Слуга и сиделка стремительно ретировались и, едва за ними закрылась дверь в дом, громко захохотали. Дикен толкнул каталку, и она плавно покатилась к садам. Мэри шла рядом. Колин откинул голову и любовался голубым небом. Порывы теплого ветра с пустоши несли запахи трав и цветов. Колин шумно вдыхал этот воздух. Вдоволь налюбовавшись небом, он принялся усиленно вертеть головой. Каждый побег, или узорчатый лист на дереве, или птица, пролетевшая мимо, – все было внове для этого затворника, который до сих пор изучал мир по цветным картинкам. В особенности поражало его обилие звуков.
– И жужжит, и поет, и стрекочет! Не хуже, чем тот оркестр с волынками и золотыми трубами! – И он засмеялся.
На дорожках дети не встретили ни единого человека. Мистер Роуч четко исполнил приказ, и всех садовников как ветром сдуло. Тем не менее Мэри, Дикен и Колин неукоснительно следовали своему плану. Они кружили вдоль клумб и фонтанов, тщательно запутывали следы, то уходили вдаль, то возвращались обратно, соблюдая все меры предосторожности. Наконец они позволили себе свернуть на дорожку, которая шла вдоль заросшей плющом стены сада.
– Вот здесь, – едва слышно проговорила Мэри, – здесь я долго ходила туда и сюда и пыталась понять, где дверь.
– Здесь? – задохнулся от волнения Колин. – Но я не вижу никакой двери.
– Я тоже сперва не видела. Долго не видела, – шепотом отозвалась девочка.
Они вновь умолкли, и Дикен покатил кресло Колина дальше.
– А вот в этом саду работает старый Бен Уэзерстафф, – чуть погодя объяснила Мэри.
Еще через несколько ярдов она шепнула:
– Тут Робин перелетал через стену.
– Если бы он перелетел сейчас снова! – мечтательно поглядел вверх Колин.
Мэри прошла еще с десяток шагов и остановилась.
– Видишь эту сирень, Колин? Когда Робин сел возле нее, я увидала ключ.
– Где? Где? – резко подался вперед мальчик, и Мэри с Дикеном показалось, что он на мгновение встал на ноги.
– А вот здесь! – подошла Мэри к плющу. – Робин мне зачирикал, я остановилась с ним поболтать, а ветер вдруг как подует! Ну, смотри! – И она жестом фокусника отогнула ковер из плюща.
Колин вздрогнул от неожиданности: прямо перед ним была дверь! Отомкнув замок, Мэри повернулась к Дикену:
– Ввози его поскорее внутрь!
Дикен плавным движением провез Колина в проем. Тот плотно закрыл глаза руками и решился их опустить лишь после того, как кресло снова остановилось. То, что он испытал, походило на ощущения Мэри и Дикена при первом знакомстве с Таинственным садом. С той только разницей, что чувства Колина из-за длительного затворничества были куда острее, а сад заметно похорошел! По стенам, земле и деревьям стелилось зеленое кружево листьев. В вазах из серого камня и на земле ярко сияли цветы. Фруктовые деревья тоже были в цвету. Запахи тут показались Колину гораздо гуще и ароматнее, чем в прочих садах. И птицы тут пели громче. А лучи солнца как-то особенно ласково согревали лицо.
Мэри Леннокс и Дикена охватило не меньшее изумление. Колин вдруг так изменился! Лицо его порозовело, глаза обрели живость и блеск. Если бы не кресло-каталка, можно было вообще подумать, будто он вдруг совершенно поправился. И тут, словно читая их мысли, Колин закричал на весь сад:
– Я выздоровлю! Мэри! Дикен! Я выздоровлю! Я буду жить долго-долго!
