– Встреть его у калитки, Мэри, – попросил Колин, едва только голова садовника скрылась.
Мэри побежала к калитке, увитой плющом, и исчезла за ней. Дикен внимательно наблюдал за Колином. Лицо его от напряжения покрылось красными пятнами, но на ногах он стоял по-прежнему твердо.
– Я еще вполне могу постоять, – понял он беспокойство Дикена.
– Говорил же тебе! – с гордостью отозвался тот. – Как только перестанешь бояться, сразу же и пойдешь.
– Вот я бояться и перестал, – подтвердил Колин.
Тут ему вспомнилось, как Мэри говорила, что Дикен наверняка волшебник, и он напрямую спросил:
– Наверное, это твое волшебство?
– Нет, – засмеялся рыжеволосый мальчик. – Это не мое, это твое собственное волшебство, мистер Колин! И, если ты хочешь знать, оно очень смахивает на то, из-за которого крокусы вдруг взяли и сегодня из-под земли повылазили.
– Да-а, – внимательно поглядел на крокусы Колин, – по-моему, лучшего волшебства и не надо. Он встал, как только мог, прямо.
– Мне сейчас надо дойти вон до того дерева, – показал он Дикену на дерево, стоявшее в нескольких шагах от них. – К тому времени, как сюда подойдет Уэзерстафф, я хочу уже быть там. Тогда даже если я и устану, пока буду с ним разговаривать, то смогу опереться о ствол. А в кресло я сяду только когда сам захочу! – упрямо добавил он.
Держа Дикена за руку, Колин безо всяких происшествий достиг дерева. Было не похоже, что переход его утомил, да и прислонился спиной к стволу Колин, казалось, не из-за усталости. Просто ему так было удобней.
Тем временем Мэри пропустила старого Бена сквозь дверь в стене и заперла замок. Садовник издали увидел молодого хозяина, который как ни в чем не бывало стоял под деревом. Мэри тоже заметила Колина и, тихо бормоча что-то себе под нос, двинулась вслед за садовником.
– Ты чего там еще бубнишь? – хмыкнул Бен Уэзерстафф.
Но Мэри ему не ответила. То, что она говорила, было обращено к одному лишь Колину. «Ты сможешь! Сможешь! Обязательно сможешь! – словно заклинание шептала она. – Я же давно говорила: у тебя все, что захочешь, получится!» В этот момент Мэри Леннокс вдруг почувствовала себя волшебницей, вроде Дикена, и старалась изо всех сил, ибо никак нельзя было допустить, чтобы Колин сплоховал перед старым Беном. Но Колин и не думал сдаваться. Он стоял себе и стоял под своим деревом и гордо поглядывал на садовника, а Мэри Леннокс, которая, кажется, первый раз так внимательно приглядывалась к кузену, вдруг поняла: несмотря на болезненность и худобу, Колин Крейвен очень красив!
– Ну, вот ты и пришел, Бен Уэзерстафф! – важно произнес молодой хозяин. – Теперь говори: я горбун? А может быть, ты у меня колченогость увидел?
Бен Уэзерстафф еще не совсем оправился от потрясения. Но уже обрел брюзгливую свою манеру.
– Да вроде бы ни колченогости, ни горбатости в тебе не видать, – пробубнил он. – Но тогда, скажи мне на милость, зачем ты столько времени ото всех прятался? Из-за того все и думали, что ты мало что инвалид, так у тебя еще и не все дома.
– Не все дома? – сердито переспросил Колин. – Кто это посмел такое вообразить?
– Мало ли дураков в мире? – махнул рукой Бен Уэзерстафф. – Слушать их всех – уши завянут. Но ты-то зачем ото всех таился?
– Потому, что раньше все думали, что я умру, – отозвался скороговоркой Колин. – А теперь, – повысил он голос, – я умирать больше не собираюсь.
– Куда уж тебе умирать! – ехидно сощурил глаза садовник. – У тебя жизненных сил полно. Ты как сегодня ноги со своего кресла на землю опустил, так я и понял: с кем с кем, а уж с тобой все в порядке. Ну а теперь, молодой хозяин, садись-ка отдохни чуть-чуть в кресле, а я послушаю, какие ты дашь мне приказы.
И, как ни странно, наш юный раджа покорно последовал совету старого Бена. Может быть, это случилось из-за того, что Мэри, пока провожала Бена до двери в Таинственный сад, успела объяснить, какое чудо произошло с Колином и насколько осторожно следует с ним обращаться. А может быть, Колин почувствовал за грубоватостью тона садовника настоящую нежность и понял, что перед ним друг. Во всяком случае, опускаясь в кресло, он очень ласковым тоном осведомился:
– Какую работу ты делаешь в нашем саду, Уэзерстафф?
– Какую прикажут, – стал объяснять Бен. – Меня тут вообще держат из милости. И все потому, что… она ко мне очень хорошо относилась.
– Она? – переспросил Колин.
– Ну да, твоя мама.
– Моя мама? – оглянулся вокруг Колин. – Это был ее сад, да?
– Да, – кивнул старый Бен. – Твоя мама тут так все любила.
– А теперь тут все любить буду я! – тоном полноправного наследника заявил Колин. – Только учти, Уэзерстафф. Пока это надо держать в тайне. Никто не должен узнать, что мы ходим сюда. Это приказ, Уэзерстафф. Понимаешь, Дикен с моей кузиной Мэри работали тут, и сад ожил. А теперь мы будем иногда посылать за тобой, чтобы ты нам помог. Но, чур, смотри в оба, пока за дверью не скроешься.
– Я и прежде в оба смотрел, – усмехнулся садовник. – За все годы никто меня еще в этом саду не застукал.
– В этом саду? – ушам своим не поверил Колин. – Ты здесь был?
– Был, – ответил Бен Уэзерстафф. – Последний раз я работал тут два года назад. И вот сегодня пришел опять.
– Но тут же никого не было все десять лет, – все еще не мог поверить Колин – Вход ведь закрыли.
– Значит, я «никто» и есть, – спокойно отозвался старик. – И проходил я сюда не в дверь, а через стену. Но два года назад меня ревматизм замучил. Вот и пришлось столько ждать. Потому как, если ревматизм скрутит, такую стену одолеть невозможно.
– Значит, вы приходили работать сюда! – хлопнул себя по лбу Дикен. – Тогда все понятно. А то я ломал, ломал голову и никак не мог разобраться.
– Она так любила свой сад, – хриплым голосом отвечал садовник. – Какая же она была хорошенькая и молоденькая. А однажды она вдруг засмеялась и говорит: «Если я вдруг заболею или куда-то уеду, ты уж, Бен, позаботься о моих розах!» Я и думать тогда не мог, что она скоро уйдет навсегда. А как беда приключилась, и хозяин никому не велел в этот сад приходить, я все равно его не послушался. Миссис Крейвен-то мне совсем другое велела, и я сюда стал приходить, и все! – упрямо сжал рот старый Бен Уэзерстафф. – Мистер Крейвен дверь напрочь замкнул, а я через верх лазил. Потому что такая была воля моей хозяйки!
– Мистер Бен, если бы вы сюда не ходили, сад нипочем бы не выжил, – раздался проникновенный шепот Дикена.
– Спасибо тебе, Уэзерстафф, – несколько свысока произнес Колин, но все почувствовали, что он очень растроган. – Ты поступил правильно, – продолжал юный хозяин. – Теперь я вижу: ты умеешь хранить настоящие тайны.
– Стараюсь, сэр, – едва заметно улыбнулся старик. – Рад, что теперь мне придется полегче. В мои годы совсем не одно и то же ходить в сад через дверь или карабкаться через такие вот стены.
Возле дерева на траве остались лежать вилы, которыми днем Мэри рыхлила землю. Нагнувшись, Колин цепко схватился за рукоять, легонько поскреб вилами землю и вдруг с силой вонзил их в грунт. Для его слабых рук получилось совсем неплохо. Вилы ушли в землю чуть ли не до половины. Колин нажал на рукоять и вывернул комья земли.
– Я знала! Я знала! – тут же послышался голос Мэри. – Колин будет работать с нами в саду.
И Бен Уэзерстафф и Дикен молча наблюдали за юным мистером Крейвеном. Вывернув вилами еще несколько комьев земли, тот посмотрел в глаза Дикену.
– Ты пообещал мне сегодня утром, что я буду ходить и работать в саду, как все нормальные люди, – медленно произнес он. – День еще не кончился, а я уже ходил, а теперь копаю.
– Истинная правда, мой мальчик, – громко расхохотался Бен Уэзерстафф. – Теперь-то я точно вижу: с тобой все в порядке. Ты – настоящий йоркширец! А если желаешь чего посадить по-серьезному, у меня как раз есть роза в горшке.
– Неси ее! – затрясся от нетерпения Колин. – Неси эту розу скорее!
Его азарт передался садовнику. Забыв о преклонном возрасте и ревматизме, он ринулся с мальчишеской прытью к теплицам. Дикен взял в руки лопату и выровнял ямку, которую сумел проделать вилами Колин. Мэри принесла в лейке воды.
– Как вы думаете, сумею я посадить розу, пока еще солнце светит? – умоляюще взглянул на друзей Колин. – Мне так бы хотелось успеть!
В это время сквозь садовую дверь промчался на всех парах Бен Уэзерстафф. Еще миг – и он уже встал на колени перед ямой. Он очень спешил. Ему не меньше, чем Колину, хотелось успеть до захода солнца. Бережно вынув саженец из горшка, он протянул его мальчику. Колин взял розу. Руки его дрожали.
– Сажай только сам, – строго сказал старый Бен. – Так следует всегда поступать, когда попадаешь на новое место.
Колин послушно опустил розу в ямку. Потом он придерживал стебель, а Бен Уэзерстафф сыпал землю. Затем землю примяли самым тщательным образом.
– Успели! Успели! – закричал Колин. – Солнце еще не село! Оно еще чуть-чуть светит! Помоги мне встать, Дикен! Я хочу увидеть, как оно скроется!
Дикен помог. Чувствуя важность момента, Уголек слетел с дерева и уселся подле только что посаженной розы. Нат и Шелл остались на ветке вишни, но они явно обсуждали происходящее. А Колин уже снова стоял на ногах. То ли по волшебству, то ли еще по какой-то причине, это ему не было трудно. И провожая взглядом заходящее солнце, он беззаботно смеялся.
