Зан
Чтобы держать свои мысли подальше от Шарлотты, я с головой окунулся в уроки, словно скользнул в прохладные воды озера летним днем. Я загрузился математикой, английским, биологией, историей Европы и физикой. Я закрылся от всего остального, поэтому, когда в тот момент, как я проснулся в среду, чтобы покончить с математикой, со мной заговорили, я даже сразу не обратил на это внимания.
— У тебя есть зажигалка?
Это был Страйкер.
— Да, конечно, — я вытащил зажигалку дедушки и передал ему. — Только аккуратно, — я вышел на улицу следом за ним.
— Спасибо, чувак, я верну ее, — он зажег сигарету и бережно вручил мне зажигалку. — Будешь? — он предложил мне сигарету из своей пачки.
Обычно я бы просто покачал головой и этого хватило бы, но по какой-то причине я решил с ним поговорить.
— Нет, спасибо.
Он выпустил клуб дыма себе за плечо, чтобы он не летел мне в лицо.
— А в чем дело? Ты не очень-то соответствуешь образу студента колледжа.
— Ты тоже.
В ответ он тихо рассмеялся и выпустил еще одно облачко дыма.
— Это все иллюзия, — сказал он, выпуская дым колечками. У меня так никогда не получалось. — Люди смотрят на меня и предполагают, что я бродяга-наркоман и вообще конченый придурок.
Мы через все это уже проходили.
— А ты не такой?
— Привык уже. Если люди положили тебя в коробку, ты уже ничего не сможешь сделать, чтобы выбраться оттуда.
— Я Зан, — сказал я, протягивая руку. Страйкер зажал сигарету зубами, взял мою руку и крепко пожал ее.
— Страйкер, — он прислонился спиной к стене здания. — Так в чем твоя проблема?
Я пожал плечами.
Страйкер бросил окурок в цветочный горшок с песком, стоявший у входа.
— Спасибо, — сказал он, отдавая мне зажигалку. — Увидимся в пятницу.
— До встречи, — ответил я, опуская зажигалку в карман.
Весь остаток дня я думал о том, что он сказал. Что если люди уже решили, что они думают о тебе, то это все. Ты получил приговор. Ты заработал клеймо себе на лоб, которое никогда не смоешь.
***
Мой сосед по комнате вломился в дверь в середине ночи, принеся с собой вонь рвоты, смешанной с алкоголем. Благодаря учреждению Картера, я спал очень чутко. Там никогда не знаешь, когда кому-нибудь взбредет в голову приставить тебе к горлу острый предмет и потребовать наркотики, деньги или что там им еще хотелось.
Я даже фамилии этого парня не знал, но стащил с него грязную одежду, бросил ее корзину для белья, потом подержал ему мусорное ведро, пока он блевал, и запихнул в него немного воды и пару крекеров. Около четырех часов утра он, наконец, впал в пьяное оцепенение. Я вымыл комнату и понял, что спать уже не лягу, поэтому отправился на очередную пробежку. Единственными, кого я встретил, были идущие домой пьянчужки и ранние пташки из спортивных команд, которые должны были отрабатывать свои тренировки при любой возможности.
Начался мелкий дождик, и я все же решил избавиться от своей футболки, как только укрылся под безопасным шатром леса. Я повязал футболку вокруг талии и побежал дальше. Вид шрамов вызвал воспоминания, такие острые и ясные, словно все случилось этой ночью. Я избегал смотреть на них, когда принимал душ, а переодевался преимущественно в темных комнатах.
Я вспомнил крики Лекси, когда машина потеряла управление, избегая столкновения с оленем. Отвратительное чувство в моем животе, когда грузовик перелетел через ограждение на обочине и упал на насыпь, ужасный хруст и треск, издаваемый автомобилем, когда он перевернулся. А потом тишина, когда мое тело замерло, а грузовик перестал двигаться. Это было самое худшее. Тишина. Мысли о том, что я уже умер.
Следующий звук донесся от Зака. Я никогда не слышал, чтобы он так кричал. После этого появились сирены, хаос, ослепительный свет и люди, которые трогали меня, говорили и ходили вокруг.
— Что произошло? — это первое, о чем спросил меня Зак, когда мы приехали в больницу. Я уставился на него, не в силах понять, как он мог не помнить, что сейчас случилось.
— Ты попал в аварию, милый, — сказала медсестра, стоящая у его изголовья. — Помнишь что-нибудь?
— Что? — он попытался пошевелиться, но так же, как и я, он был привязан к спинке кровати и одет в воротник Шанца, используемый при травмах шейного отдела позвоночника. Я же помнил четкие подробности каждой секунды этого происшествия.
— Где Лекси? — прошептал я. По какой-то неизвестной причине у меня саднило в горле. Повсюду были люди, но никто меня не слушал. Мне пришлось повторить еще раз, прежде чем кто-то заметил.
— Они делают все, что в их силах. В данный момент тебе надо побеспокоиться о себе, — это не был ответ на мой вопрос, но люди говорят фразы типа «делают все, что могут», когда все не очень хорошо.
И только на следующий день я узнал, насколько все на самом деле плохо.
Я бежал, пока небо не поменяло свой оттенок с темно-синего на приглушенно-серый, более светлый цвет, возвещающий о наступлении нового утра. Дождь прекратился, и лучи восходящего солнца искрились в каплях влаги, покрывающей деревья. Я остановился передохнуть, опираясь на большой ствол. Я опустил взгляд вниз, на свою грудь, прямо на татуировку, которую набил лишь месяц назад.
Темные чернила, которые переплетались со шрамами, исчертившими мою кожу, все еще бередили мне душу каждый раз, когда я на них смотрел. Художник выполнил свою работу великолепно. Мои пальцы проследили за контурами маленькой птички-пересмешника, которая сидела на одной из ветвей дерева, занимавшего левую половину моей груди.
В действительности дерево у меня появилось благодаря Страшиле Рэдли. Из-за этих маленьких волшебных штучек, которые он оставил для детей Финча на дереве перед домом. Я не думал, что именно собираюсь сделать, когда шел в тату-салон, но сразу же понял, как только мастер спросил меня об этом.
Мой экземпляр «Убить пересмешника» лежал на приборной панели грузовика, когда мы с Заком отправились в Коннектикут, поэтому именно о нем я думал всю дорогу. Я не думал, что изображение гигантского пересмешника будет выглядеть очень мужественно, поэтому мне требовалось кое-что иное. Пока Зак занимался поисками радиостанции «не для геев», я листал книгу, пока не нашел то, что меня потрясло.
Озарение пришло, когда Зак уже подпевал треку "Satisfaction" во всю мощь своих легких. Каким-то образом я смог описать то, что хочу, достаточно детально, чтобы художник мог сделать свою работу просто восхитительно, и она больше походила на картину, чем на анимацию. Зак тоже сделал себе тату, его номер в бейсболе на левой грудной мышце. Я не стал утруждать себя, объясняя, что номер может измениться. Зак делал то, что хотел. Всегда.
Я добежал до поворота тропинки и развернулся, чтобы возвращаться назад, несмотря на то, что совсем этого не хотел. Еще одна цитата от Руми пронеслась в моей голове.
Я бегу от плоти. Я бегу от души. Я никому не принадлежу.
Лотти
— Слава богу, ты здесь, Королева Ножниц в бешенстве, — сказала Триш, когда я пришла на работу днем в пятницу. Это была только рабочая первая неделя, а она уже приняла меня, но это была не совсем ее вина. Поговорив с ней около пяти секунд, я почувствовала, словно ее душа и моя душа обнялись и воскликнули «Привет, а я тебя знаю!».
— Ага, — я отметила в журнале время прихода на работу и, предварительно убедившись, что смогу незаметно миновать кабинет начальницы, надела фартук и прошла к прилавку для разрезания тканей.
— С Братьями Судного дня еще были столкновения?
Конечно, сагу о Заке и Зане я разболтала во время пятнадцатиминутного перерыва уже на второй день работы. Я не хотела ей рассказывать, но это произошло само собой. Как частенько со мной бывало.
Ни разу со времени последнего инцидента во время дождя, о котором я не хочу говорить. Заметив, что я хромаю, она понимающе взглянула на меня.
Триш прищурила глаза и откинула назад свои волосы.
— Ты же знаешь, что будь твоя воля, и я попрошу моего брата отлупить Зака. Или хотя бы напугать его до потери памяти. Моего брата многие боятся.
Как он отличается от моего.
— Нет, я справляюсь. Меня прикрывает собственный брат.
— Что такое с этими мужиками, которые думают, будто мы не способны о себе позаботиться?
— Это эффект пениса, — я убедилась, что сказала это тихо, чтобы не услышали покупатели.
— Че-го?! — ее брови спрятались под косой оранжевой челкой.
— Эффект пениса. — Это придумала Лекси. В основном, данный термин объяснял все глупые поступки, совершенные мужчинами.
Триш на секунду задумалась, потом согласно кивнула головой.
— Ты права. Это он и есть.
Время разговоров закончилось, когда Клаудия позвала меня, чтобы пополнить запасы на витрине с нитками. Триш бросила на меня сочувствующий взгляд, но спустя две секунды к прилавку подошла пожилая женщина с тележкой, наполненной рулонами ткани пастельных цветов. Это значило, что придется нарезать миллион крохотных кусочков из каждого рулона для будущего стеганого одеяла, и на это занятие уйдет целая вечность. У нас не было возможности поговорить до следующего перерыва. Так как комната отдыха была переполнена, мы вышли на улицу.
— Ну, хочешь потусоваться? Моей соседки не будет на выходных, поэтому тебе не придется иметь дело с ее сумасшествием, — Триш уже успела нагрузить меня своей соседкой, у которой была куча проблем, включая пищевую аллергию, проблемы с парнем, а также неспособность попылесосить, помыть посуду или сделать еще что-нибудь полезное.
— Мы могли бы накрасить ногти, потом посмотреть тупое кино и устроить бой подушками, а затем нажраться текилы, заняться сексом и выставить видео в интернет, чтобы нас любили мальчики. Типа того, — сказала она, схватив чипсы из пакета, которые мы ели на заднем дворе магазина.
— О боже! Мы точно должны это сделать!
Несколько секунд мы обе хохотали как дебилки.
— Слава богу, ты не одна из тех девушек.
— Каких девушек?
— Тех, которые делают покупки в ужасном магазине, о котором мне и говорить не хочется, ты знаешь, там где на рекламе голые люди, и тех, которые пользуются последними новинками "Bath and Body Works", и считают, что думать — это скучно.
— В общем, ты хочешь сказать, слава богу, что я такая странная.
— Очевидно так. Ты замечала когда-нибудь, что мы запоминаем именно странных людей? В смысле, возьмем Джейн Остин. Она не сидела на месте, бесцельно прожигая жизнь, и не вышла за того жуткого чувака, который предлагал ей замуж. Посмотри на Альберта Эйнштейна, Элеонор Рузвельт, Ппикассо, Да Винчи, Жанну Д’Арк, Майкла Джексона. Все они со странностями. И все гении в своей сфере. И насколько я могу судить, если ты не странный, то ты — никто, — она пожала плечами и подожгла сигарету, закрывая зажигалку рукой от ветра. — Все, что я хочу сказать, это то, что быть странным круто.
— Быть странным круто. Кажется, этот лозунг должен красоваться на наклейке для бампера, — сказала я.
— Я тебе куплю такую.
— Ну, тогда тебе придется также приобрести для меня бампер. Желательно, чтобы к нему прилагалась машина.
— Неудачница. Эй, если хочешь, то мой брат вроде как автомобильный гений. Он может из мусорной корзины сделать цыпочку. Тебе придется всего лишь оплатить запчасти, — сказала она.
— Серьезно?
Она выпустила колечко дыма. Не то чтобы мне когда-нибудь хотелось закурить, но это выглядело чертовски круто.
— Он спец. Думаю, это все эффект пениса, — ответила она.
Я кивнула:
— Точно. Нам нужно идти внутрь. Ты завтра работаешь?
— С самого утра, — сказала она, затушив сигарету, и закатила глаза. — Гребаная жизнь, — пробормотала она.
***
Уилл все еще находился в безднах отчаяния по поводу обеда с Одри, а Саймон пропал без вести на очередном собрании какого-то клуба. В конце концов, мы с ним оказались в компании людей из общаги, с которыми Уилл водил дружбу. Он вовсю пользовался своим волшебным обаянием, даже когда был расстроенный и угрюмый.
Мои глаза просканировали комнату в поисках кого-нибудь из братьев Паркер, и я выдохнула с облегчением, когда не увидела их темноволосых шевелюр.
Я прожила два дня, не встретив ни одного из них. Рано или поздно удача обязательно покинет меня, а я этого совсем не желала. Конечно, если Зак еще раз хотя бы вздохнет рядом со мной, он окажется со своим сломанным членом в руках и, возможно, другими повреждениями, когда я с ним покончу.
И потом был еще Зан. Да, он вроде как даже был милым. Не будь он Заном Паркером, все, возможно, было бы по-другому... Возможно.
Я закрыла крышку на коробке с Заном в своих мыслях, пока все не зашло слишком далеко, и затолкала ее в самый дальний уголок сознания.
Кэти как раз делала домашнюю работу, когда я вернулась. Я чуть не упала, войдя в комнату. Это был первый раз, когда я видела ее с книгой. К тому же, на ней красовались хипстерские очки в черной оправе. Их я тоже видела впервые. Ее прическа была в беспорядке, не в том творческом беспорядке, для достижения которого требуется два часа кропотливой работы, а просто растрепанная.
— Привет, — сказала я, закрывая дверь. Ее глазам потребовалась секунда, чтобы сфокусироваться, пока ее зрачки приспосабливались.
— О, привет.
— Как дела?
На самом деле мне хотелось спросить, какого черта она делает, но это было бы грубо, верно?
Она пожала плечами, указывая на книгу.
— У меня тест на следующей неделе, а я еще ничего не читала.
Мне пришлось придержать свой язык, чтобы не сказать ей, что это все из-за того, что она была слишком занята, напиваясь в стельку и зависая со своим мудаком-парнем.
— Помощь нужна? — я удивилась сама себе, сказав это. — В смысле, мы могли бы сходить в библиотеку или еще что-нибудь.
— Эм, думаю, я справлюсь. Мне нужно лишь несколько часов и все будет в порядке.
— Если тебе нужно задержаться допоздна со включенным светом, то я не возражаю. Я могу спать даже во время шоу с фейерверками, — все было абсолютно не так, но я решила, что она недостаточно хорошо меня знает, чтобы поймать на лжи.
— Спасибо, — ее глаза снова вернулись к книге, а я решила принять душ и смыться из комнаты, чтобы она могла сосредоточиться.
Конечно, я и не вспомнила о том, чтобы взять свою пижаму и поняла это только в душе, когда уже была полностью мокрая. Класс.
Я не хотела надевать одежду, поэтому завернулась в полотенце и вышла с надеждой, что коридор пуст.
Я как раз поворачивала за угол, чтобы идти в свою комнату, как вдруг врезалась в что-то высокое с человеческими очертаниями. Я начала падать, на пол полетели мои банные принадлежности и кое-что еще.
Мое полотенце.
Я почувствовала, как оно сползает с моего тела, но мои руки были слишком заняты, пытаясь предотвратить падение, чтобы я волновалась о таком пустяке. Я, наверное, ругалась как сапожник, когда мое мокрое обнаженное тело удержали от интимного знакомства с полом две сильные мужские руки.
— Ты в порядке?
Мир снова начал двигаться с обычной скоростью. Сначала все было как в замедленной съемке, а потом завертелось круговертью и мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сфокусироваться.
— Где мое полотенце? — мой собственный голос ревом прозвучал в ушах.
— Здесь, — сказал он, отшатнувшись от меня, словно я его обожгла, и подал мне полотенце. Я была слишком нервная и злая, чтобы оценить то, что он смотрел мне в лицо, а не на другие части тела.
Мои руки дрожали, когда я заворачивалась в полотенце. Зан оглянулся и принялся собирать мой кондиционер для волос, мыло и все остальное. Мои одежда была разбросана повсюду, а нижнее белье оказалось прямо у моих ног, поэтому я схватила его и затолкала под джинсы.
— Прости, — сказал он, передавая мне корзинку с банными принадлежностями. — Я ничего не видел.
Ага, а меня на самом деле зовут Скаут Финч.
Я хотела ответить, но поняла, что должна убираться из коридора и побыстрее возвращаться в комнату, чтобы не умереть со стыда прямо здесь. Он отступил в сторону и я промчалась мимо него с таким пунцовым лицом, что оно, несомненно, могло соперничать с помидором.
Зан. Паркер. Видел. Меня. Голой.
Эти слова снова и снова звучали у меня в голове. Дрожа, я вернулась в свою комнату, где обнаружила Кэти, все еще с головой погруженную в ее книгу.
Где моя гребаная пижама? Я рылась в комоде, отчаянно нуждаясь хоть чем-то, чтобы прикрыть свое тело.
— Стоп, что случилось? — мои безумные поиски привлекли внимание Кэти.
— Ничего, — пропищала я.
— Лаааадно, — протянула она, закрывая свою книгу.
Почему я не могу найти хотя бы долбаные спортивные штаны? Наконец, в голове что-то щелкнуло, и я вспомнила, что я притащила из прачечной целую корзину с чистой одеждой, которую еще не разобрала. Я порылась в ней и нашла свои штаны, нижнее белье и футболку большого размера.
Я оставалась завернутой в полотенце, пока одевалась. Мне было совсем не нужно, чтобы кто-то еще за мной подсматривал.
— Ты уверена, что все в порядке? Потому что ты ведешь себя так, будто если прямо сейчас не оденешься, то можешь загореться.
— Просто мне холодно. Я забыла свою пижаму и замерзла, — как только я оделась, то сразу же перестала чувствовать себя голой, поэтому скрестила руки на груди и села на кровать, натянув на себя одеяло.
— Ага, ясно, — она скосила глаза, разглядывая меня сквозь гигантские стекла своих очков. Они на ней смотрелись восхитительно.
— Я не знала, что ты носишь очки.
— Только, когда читаю, — сказала она, снимая их.
— Тебе надо одевать их почаще. Они классные.
— Я выгляжу в них, как полный придурок. Зак говорит, что они дурацкие.
Да, он такое мог сказать, козел.
— Где он сегодня? — я не собиралась произносить его имя вслух. Потому что вполне вероятно могла подавиться им и умереть от удушья.
— Зависает с парнями из бейсбольной команды. Что-то вроде обязательного мужского ритуала, который, наверное, подразумевает бессмысленную трату времени. Я уверена, что когда встану завтра утром, то увижу кучу пьяных смсок на своем телефоне. Хотя он становится более ласковым, когда напьется. Он говорит разные романтические вещи, которые никогда не сказал бы в трезвом состоянии.
Почему-то мне оказалось легко в это поверить. Я никогда не видела Зака в роли романтического парня. Обаятельный? Определенно, да, но только, чтобы получить желаемое.
— Может, тебе неприятно говорить о нем со мной? Если да, то я могу остановиться.
Нет, что мне действительно было противно, так это осознавать то, что она идет по пути Лекси. Конечно, шансы на еще одну аварию равняются один к миллиарду, но это не означает, что не может произойти что-нибудь другое.
— Все нормально. Каждому дается второй шанс, — ладно, здесь я солгала, эти слова меня душили.
— Ну, тогда хорошо, — она с облегчением выдохнула, переводя дыхание, вероятно, впервые с тех пор, как узнала мою историю с Заком и Заном.
Тьфу ты, снова Зан!
Нет-нет-нет, прочь воспоминания! Я хотела бы иметь огромную мухобойку, чтобы размазать их по стенке, как надоедливых насекомых.
Я сильнее натянула одеяло и помолилась Боженьке, чтобы он даровал мне амнезию.
