Бытие человека и повседневность

 

Повседневность — один из модусов человеческого бытия. По отношению к природе в ее органических, тем более — неорганических формах говорить о повседневности нет достаточных оснований. Природа дает лишь фундамент, основу, рамку повседневности в виде постоянного чередования дня и ночи, обусловленного положением Земли относительно Солнца, суточным циклом ее вращения вокруг своей оси. Повседневность возникает там, где есть человек. То, что в жизни человека и окружающем его мире природы и культуры происходит ежедневно, должно быть определенным образом воспринято, пережито и оценено. Для того, чтобы стать повседневным, обыденным, то, что повторяется каждый день, должно стать ожидаемым, неизбежным, обязательным, привычным, само собой разумеющимся, понятным, должно быть пережито и оценено как тривиальное, серое, скучное.

Таким образом, в понятии "повседневность" содержится два уровня смыслов. Первый — фиксирует суточный ритм повторяющихся в жизни человека процессов и событий, выявляет определенную статистическую закономерность. В повседневности человек имеет дело с явлениями, процессами, событиями, делами, происходящими, случающимися, вершащимися каждый день и повторяющимися изо дня в день. Точно и кратко этот уровень смысла раскрыт в выражении "изо дня в день одно и то же". Это объективная, онтологическая сторона понятия "повседневность". Другая, субъективная, психологическая и аксиологическая его сторона запечатлевает эмоциональную реакцию на это повторение и его оценку.

Повседневность, будучи особой модальностью человеческого бытия, существует, как всякое бытие, во времени и пространстве. Время повседневности в его предельных параметрах, в самом общем плане — это время геокосмическое. Природно-космический уровень повседневности задан суточным вращением Земли вокруг своей оси и ее положением относительно Солнца. Восход и заход Солнца, постоянная смена дня и ночи — таковы "события" этого уровня повседневности. Чередование дня и ночи, суточный ритм — природная, космическая "рама" повседневности. Она очерчивает первичные темпоральные границы повседневной жизни как в ее природных, биологических, так и социокультурных проявлениях.

Следующий уровень повседневности — природно-биологический. Космические ритмы подчиняют себе все живое на Земле, в том числе человека, и формируют, определяют ритмы биологические, прежде всего — ритмы сна и бодрствования. У человека как биологического вида исторически сложилась приуроченность бодрствования к дневному времени суток. Отсюда — преимущественное развитие зрения по сравнению с другими сенсорными системами, активная работа других физиологических систем организма и удовлетворение основных витальных потребностей в дневное время.

В паре "день-ночь" день не просто более важен, но вытесняет ночь почти полностью из семантического и ценностного поля смыслов "повседневности" (повседневность, но не повсенощность!). При этом такое вытеснение никогда не реализуется полностью и окончательно, поскольку: а) среди форм повседневной (дневной) активности имеет место подготовка ко сну, куда могут включаться: прогулка, гигиенические процедуры, молитва, снятие "дневных одежд" и облачение в ночные, подготовка места для сна; б) аналогичный "ритуал" оформляет переход от сна к бодрствованию; в) то, что происходит с человеком во сне (качество сна, его глубина, продолжительность, сновидения) имеет непосредственное отношение к дневному бодрствованию, определяет его качество. Речь идет об ощущении отдохновения, "выспатости", свежести, наличия сил или, наоборот, "недосыпа", разбитости, усталости — на физиологическом уровне. На уровне психологическом, если человек (культура, субкультура) практикуют толкование сновидений, влияние ночи на дневное состояние и поведение также имеет место.

На основе космических: годовых, сезонных и суточных ритмов строятся различные культурные системы исчисления и учета времени. Это системы календарного времени, в рамках которых возникает повседневность как будни, рабочие дни, противостоящая праздникам, выходным дням, дням отдыха. Система календарного времени создает бинарную оппозицию "будни / праздники", дающую возможность выделить уровень календарной повседневности, который по отношению к охарактеризованным выше уровням имеет субъективный характер. Повседневность этого уровня исключает праздничные дни, среди особенностей которых — игнорирование обычного ритма сна и бодрствования, превышающее обычную норму или вообще иное, чем в будни, удовлетворение витальных потребностей, запрет на работу и обычные дела, усиленная забота о духовных, в том числе религиозных потребностях и т. д. Иначе говоря, календарная повседневность характеризуется определенным способом и качеством удовлетворения ежедневных телесных и духовных потребностей человека, определенным сценарием поведения, перечнем дел и событий, отличающим будни от праздников. Повседневность в этом смысле — дела и заботы будних дней, которые обычно определяются как "будничные", "обыденные".

В истории европейской культуры встречаются разные модели соотношения будней и выходных (праздничных) дней. Обычное преобладание будней в рамках недельного цикла могло сменяться долгими, длящимися неделю, месяц и более праздниками. При этом праздники не превращались в будни, их сущностная и реально событийная, поведенческая противоположность сохранялась. Аналогичное соотношение обычных и праздничных дней имеет место и в календаре иного типа, который делит месяц на декады без выходных дней, с чередованием долгих будней и долгих праздников, таких, как общегреческие игры в античную эпоху. В любом случае мы имеем дело с учетом всей совокупности будних и праздничных дней в масштабе годового цикла. В общем массиве годового времени будни преобладают и инверсии праздничного в будничное не происходит.

Такая инверсия возможна и реально осуществляется, по-видимому, для тех, у кого праздничные сценарии поведения реализуются в ежедневной профессиональной деятельности. Скажем, если речь идет о придворном шуте или работе современного артиста, актера. Но здесь мы вступаем в сферу профессиональной и — шире — социальной стратификации повседневности, о которой речь впереди.

На всех уровнях темпоральности: космическом, биологическом и календарном повседневность привязана к суточным ритмам. Сутки — основная единица, мера времени повседневности. Более крупные хронометрические единицы: неделя, декада, месяц, сезон и т. д. составляют фон, временной контекст повседневности. Этот контекст, помимо темпорально-числового аспекта, имеет более важный хронологически-концептуальный аспект, позволяющий определить как место повседневности на временной оси "прошлое — настоящее — будущее", так и ее интенции (установки) по отношению к предельным темпоральным точкам, границам временного континуума — началу и концу времен, началу и концу человеческой жизни (рождению и смерти), а также к вечности как противоположности времени.

Наполненность повседневности сиюминутными, текущими, повторяющимися изо дня в день заботами и обязанностями делает временем локализации повседневности настоящее. Своеобразие повседневной темпоральности как раз и состоит в том, что повседневность есть развитое, себедовлеющее, самоценное настоящее. Такое настоящее, которое ориентировано на ближайшее, исчисляемое днями, прошлое и будущее (вчера, позавчера, завтра, послезавтра). Для повседневности актуальны хронологически близкие отрезки временной оси, по отношению к которым осуществляется концептуальная (семантическая) экспансия. Находящееся рядом прошлое и будущее осмысляется с точки зрения настоящего: сегодня — как вчера, завтра — как сегодня. В тенденции имеет место редукция ближайшего прошлого и будущего к настоящему, превращение настоящего в постоянно длящееся.

Вместе с тем важно и наличие дальней временной перспективы, особенно в направлении "настоящее-прошлое". Отсутствие таковой, а следовательно и противоположности настоящего прошлому и будущему, делает невозможным самоопределение, конституирование повседневного.

Иначе говоря, для повседневности характерна как экспансия в направлении ближайшего будущего и прошлого, так и необходимость иметь значительно удаленные от современности хронологические ориентиры, наличие временной глубины (или дали), по отношению к которой повседневное осознает свою принадлежность настоящему.

Смещение "центра смысловой тяжести" из настоящего в прошлое или будущее, подход к повседневному-настоящему с точки зрения далекого прошлого или будущего, тем более с точки зрения вечности, лишает повседневность специфики, самостоятельной ценности, уничтожает ее.

Именно эта специфика повседневной темпоральности, связь повседневности с настоящим временем лежит в основе мнения некоторых исследователей, что ранние этапы развития человеческой культуры, эпоха первобытности, не знали повседневности, так как в мифологической концепции времени будущее редуцировано к настоящему, а настоящее мыслится как проекция прошлого, как вечно пребывающее прошлое. Повседневность имеет также и онтогенетические ограничения. Детство не имеет развитого темпорального сознания. Подростковый и юношеский возраст не знают повседневности, так как, во-первых, ежедневно открывает для себя, в том числе и в повторяющемся, что-то новое, во-вторых, настоящее мыслится и переживается как подготовка к будущему. Таким образом, на уровне индивида центральное положение настоящего, необходимое для конституирования и функционирования повседневности, обеспечивается в зрелом возрасте.

Различные исторические, культурные, возрастные формы игнорирования настоящего или бегства от него, будь-то мифологическая редукция настоящего к прошлому, религиозное презрение мирской жизни с точки зрения вечности, юношеский "футуризм", "политический футуризм" (скажем, идеология коммунизма), романтизм или футуризм в искусстве приводят к невозможности развертывания структур повседневности. Возраст повседневности — это возраст зрелости — зрелости психологической, культурной, исторической.

Далекое прошлое присутствует в повседневном в виде принятой системы летосчисления, календарной даты, определяющей место нынешнего, текущего дня по отношению к началу летосчисления. Прошлое присутствует в повседневном и как сложившаяся на основе обычая и традиций система привычек и стереотипов сознания и поведения. Это фундамент пресловутой рутины повседневности. Основополагающая зависимость повседневности от привычек и стереотипов делает связь прошлого и настоящего в повседневном более значимой, чем связь настоящего с будущим. Повседневность ретроспективна.

Конечно, кроме рутинных, традиция и обычай определяют и праздничные, и другие неповседневные события, число которых может увеличивать и официальный календарь (дни памяти, поминальные дни и т. п.)

Будущее присутствует в повседневном как предвидение, предвосхищение, предчувствие, ожидание. Эти предчувствия и предвосхищения могут быть смутными и неопределенными, а могут иметь форму предсказаний, планов, перспективных проектов, научных, астрологических и прочих прогнозов. Потребность в знании относительно далекого — в масштабе человеческой жизни — будущего является одной из базовых духовных (психологических) потребностей человека. В современных обществах с развитой экономикой среднесрочное и долгосрочное прогнозирование и планирование, основанное на относительно устойчивом социально-политическом и экономическом положении, является основой повседневной производственной деятельности. Но для бытовой повседневности потребность в знании будущего слабо выражена, нехарактерна (завтра ожидается таким же, как сегодня). Обращение к гаданию, оракулу, астрологу с целью предсказания будущего встречается в связи с нарушением, реальным или ожидаемым, предполагающимся, привычного хода повседневных дел: рождением ребенка, совершеннолетием, женитьбой (замужеством), опасным предприятием (дальней поездкой, войной и т. п.)

Сутки как основная единица времени повседневности имеет два плана. Первый — внешний, формальный, второй — внутренний, содержательный. Первый воплощается в способах, характере членения суточного времени на четыре четверти: утро, день, вечер, ночь, а также — на часы, минуты, секунды, доли секунд. Второй — в распорядке дня, определяющем приуроченность тех или иных действий, поступков, событий к определенному времени суток. Временная шкала распорядка дня принадлежит темпоральному измерению повседневности, содержание и характер событий — событийному ряду повседневности. По отношению к событиям распорядок дня выполняет функцию структурирующую, упорядочивающую.

Темпоральные характеристики повседневной событийности включают и такие показатели, как скорость течения событий и частота смены одного события другим. Они задают темпоритм повседневности и определяют плотность событийного ряда повседневности. Эти показатели будут различными на разных этапах истории европейской культуры, для разного типа поселений (деревни и города, небольшого поселка и мегаполиса), для разных социальных слоев и групп. Основная тенденция исторического развития культуры состоит в увеличении скорости протекания и частоты смены событий, в том числе повседневных. Темп событий ускоряется, ритм их смены становится учащенным, "нервным", плотность событийного ряда увеличивается, растет общекультурная и рыночная, в частности, ценность времени.

Оба выделенных плана времени повседневности, внешний и внутренний, являются, с одной стороны, культурообразующими, с другой — культуропроизводными. Существующие в обществе способы ориентации во времени, учета времени, наличие или отсутствие измеряющих время приборов, а также контроль над временем являются важными социокультурными показателями. Важны они и для изучения повседневности.

Распорядок дня дает "чересполосную" картину рассредоточенных по временной шкале и свободно перемещающихся в пределах суток однотипных дел и событий (сон ночной и дневной, еда утром и вечером, "скользящий" рабочий график и т. п.). Для удобства аналитического рассмотрения может быть предложена типологизация суточного времяпровож-дения, основой которой может быть типология ежедневных человеческих потребностей. Одновременно получим и реестр, перечень ежедневных дел и "событий".

В содержательной структуре суточного времени можно выделить четыре сектора. Первый сектор содержит время, которое отводится удовлетворению физиологических и других телесных потребностей: сну, питанию, естественным отправлениям, сексу, движению и иной физической нагрузке, гигиеническим процедурам, оформлению внешности, а также время для удовлетворения психологических, духовных потребностей (в общении, получении информации, психологической поддержке [уважении, любви], вере). Специфика этих потребностей, связанных с их удовлетворением действий и отводимого для этого времени, состоит в их императивной обязательности. Они универсальны, охватывают всех людей независимо от возраста, пола, социальной, конфессиональной и т. п. принадлежности. Они не могут игнорироваться без ущерба для здоровья и, при переходе границ физиологической или психологической нормы, — без угрозы тяжелой болезни и даже угрозы существованию.

Второй сектор суточного времени заполнен делами и заботами, которые определяются как "ведение домашнего хозяйства". Речь идет о заготовке и (или) приобретении, хранении продуктов питания, приготовлении пищи; обеспечении места и условий для сна; поддержании порядка и чистоты жилища, утвари, одежды и проч. В отличие от забот первого круга, эти заботы могут частично или полностью перекладываться на других (членов семьи, завхоза, прислугу, дежурных [в монастырском, армейском, лагерном быту]). В этом случае сектор времени, о котором идет речь, частично (если требуется общение с теми, кто исполняет указанные обязанности) или полностью освобождается.

Третий сектор суточного времени отдан работе, добыванию (сохранению, приумножению) средств к существованию, какой-то профессиональной деятельности, имеющей ежедневный характер и служащей источником средств существования. Сюда же может быть отнесена и ежедневная учеба. Заботы и дела, "события" этого сектора также являются уделом не всех социальных слоев и возрастных групп.

Наконец, четвертый сектор — сектор свободного времени; свободного от всего, что имеет отношение ко второму и третьему типу потребностей, и ко времени, необходимому для их удовлетворения. Речь идет о времени, посвященном удовлетворению любознательности ("информационных потребностей"), дружескому и всякому иному непринудительному (необязательному) общению, любительским занятиям и т. д., да и просто ничегонеделанию.

Поскольку занятия и заботы, относящиеся ко второму и третьему типу времяпровождения, являются уделом не всех социальных и возрастных групп, суточное время может делиться на два сектора и включать в себя лишь первый и четвертый.

Удовлетворение каждой из групп потребностей происходит в соответствии с принятыми в обществе традициями и обычаями, на основе которых складываются определенные сценарии поведения. Событийный ряд повседневности в его нормативной заданности может быть интерпретирован как совокупность сценариев поведения, обеспечивающего удовлетворение базовых ежедневных телесных и духовных потребностей человека. Сценарий предполагает сюжет, последовательность событий и роль, актера-исполнителя, субъекта повседневной деятельности.

Учет количественных, частотных (регулярность, ритм повторяемости) и качественных (характер и смысл) характеристик событий, действий, вершащихся, происходящих с суточной периодичностью, дают возможность определить критерии повседневных занятий и событий.

Количественные критерии — это критерий регулярности и критерий частоты повторений. В исторически сложившейся семантике слова "повседневность" заложена суточная периодичность повторяющихся дел и событий, что уже отмечалось. События и занятия, ежесуточно повторяющиеся, можно определить как ежедневные.

Качественный критерий — принадлежность к тому кругу ежедневных дел, забот и событий, которые по предложенной выше типологии попадают в первые три группы. Удовлетворение и обслуживание потребностей первой и второй группы: потребностей в питании, естественных отправлениях, сексуальных, гигиенических, потребностей в движении и иной физической нагрузке, общении, получении информации, психологической поддержке; оформление внешности и ведение домашнего хозяйства относятся к бытовой повседневности. Дела и занятия третьего сектора суточного времени: ежедневная производственная (профессиональная) деятельность, составляют производственную (профессиональную) повседневность.

Наконец, четвертый сектор: ежедневное свободное время и его дела и занятия, а также сон и вера (из дел и потребностей первого сектора) не относятся к повседневности.

Свободное время может быть временем, свободным от всяких занятий, временем ничегонеделания или безделья. Первое связано с работой, есть один из вариантов отдыха от работы, второе — отсутствие какого-либо занятия, работы, признаваемого общественно полезным.[226]

Пассивный (ничегонеделание или безделье) и активный отдых (игры, развлечения и любительские занятия) по природе своей противоположны повседневности. Эта противоположность есть антитеза праздничной свободы и будничной необходимости. Речь идет о том "празднике, который всегда с тобой": прогулках и физических упражнениях, чтении, коллекционировании, занятиях искусством, участии в качестве зрителя и слушателя в различного рода зрелищах, слушании музыки, просмотре телепередач, играх, и т. п., если они случаются ежедневно или с близкой к ежедневности частотой. Здесь мы имеем дело с "праздником в буднях", с праздничным, свободным от повседневных забот времяпровождением, с ежедневным, каждодневным (по частоте, суточному ритму происходящего, но не повседневным (по сути, содержанию).

Возможно, природа событий и занятий четвертого сектора суточного времени более адекватно может быть осмыслена, если их расположить в промежуточной — между повседневным и праздничным — зоне пространственно-временного континуума культуры.

Сон, как уже отмечалось, связан с повседневностью своей внешней, организационной стороной (подготовительные процедуры, условия сна) и последствиями (недосып и в результате — вялость, разбитость; пересып с последующим дефицитом времени или просыпанием каких-то намеченных дел). В этот ряд следует поставить также действия и события, связанные с толкованием сновидений. Состояние сна как психофизиологического процесса полностью противоположно бодрствованию. Сон есть "отключение" от повседневной активности, и — в фазах "короткого сна", в сновидениях — выход за пределы повседневности, уход в мир иной. Не случайно во многих формах духовной культуры — в мифологии, философии, искусстве — сон и смерть мыслятся как родственные состояния. Тот факт, что на протяжении всей истории культуры сновидениям и их толкованию придавалось важное значение, а практика подобного толкования могла быть ежедневной и оказывала существенное влияние на поведение и поступки человека, принципиально не меняет существа дела: неповседневного характера сна и содержания сновидений.

Еще один вариант ежедневного, но не повседневного являет собой отправление религиозных обрядов. Ежедневная молитва является паузой в течении обыденных дел и выходом в потусторонний, сакральный мир. Слушание ежедневной службы в церкви, участие в обряде, молитва происходят в ином, сакральном времени и пространстве, воплощают не земные, практические, преходящие, но духовные, сакральные, вечные ценности. Здесь повседневное как мирское, преходящее, противостоит сакральному, вечному.

Предложенная концептуальная схема, в общих чертах отделяющая повседневное от неповседневного в аспектах темпоральном и событийном, нуждается в уточняющих дополнениях.

События повседневной жизни есть форма проявления определенного уклада жизни. Уклада с его устоявшимися, изо дня в день повторяющимися делами, поступками, занятиями. Стабильность повседневной жизни противостоит случайностям и неожиданностям, которые, в зависимости от масштаба и характера, могут и взорвать, сломать, уничтожить сложившийся уклад жизни, привычную нормативную повседневность. Можно без преувеличения сказать, что внешний событийный контекст повседневности всегда (потенциально или актуально) агрессивен, чреват разрушительными для повседневности чрезвычайными ситуациями, природными и социальными катаклизмами: войной, грабежом, голодом, болезнями, безработицей, землетрясениями и т. д.[227] Сломанный чрезвычайными обстоятельствами уклад жизни без возможности ее восстановления или частное его разрушение превращается в экстремальную повседневность. Повседневность, которая существует в положительном событийном контексте, застрахованная от значительной части природных и социальных катаклизмов, реально удел немногочисленных социальных групп на протяжении веков европейской истории. Наверное, можно утверждать, что и это скорее идеал, чем реальность.

Участие в экстремальных и переломных жизненных событиях (войны, стихийные бедствия, борьба с преступностью, рождение, совершеннолетие, женитьба-замужество и т. п.) и ежедневных, но не повседневных событиях может быть профессиональным занятием, работой. В рамках такого рода деятельности экстремальное становится нормальным, неповседневное — привычным, ординарным, частично или полностью рутинизироваться, "оповседневливаться".

С другой стороны, производственная (профессиональная) деятельность ординарного характера: труд ремесленника, рабочего, врача, учителя может не быть ежедневной (работа 2–3 раза в неделю, сезонная, от случая к случаю). В этом случае она, по мере удаления от суточной и приближения к еженедельной периодичности, постепенно теряет качество повседневности как актуальное.

Хотя природа повседневности темпоральна, повседневность, как и всякое бытие, имеет и пространственное измерение. Пространство повседневности есть место, территория, где протекает повседневная жизнь, где происходят повседневные события. Используя популярное шекспировское сравнение жизни с театром, можно сказать, что пространство повседневности — это сцена, где разыгрывается драма повседневной жизни человека.

Пространство повседневности имеет три модуса: физическое пространство, пространство перцептуальное и пространство концептуальное (или культурное).

Физическое пространство повседневности центрировано. Его центром является жилище, дом. Это основное место, locus, территория, главная сцена, на которой вершится драма повседневной жизни. Именно границы жилища делят пространство повседневности на внутреннее и внешнее.

Границы внешнего пространства повседневности определяются дальностью возможных ежедневных перемещений за пределами дома. В ходе истории, с появлением новых, более скоростных средств передвижения эти границы расширяются. Тем не менее, для большинства населения Земли, в том числе европейцев и североамериканцев, внешние границы повседневности по-прежнему очерчивают территорию города и близлежащего пригорода или деревни и близлежащей территории. Принципиальная возможность достижения в течение суток места, удаленного на десятки тысяч километров, "другого конца Земли" не стала фактом повседневности большинства или даже значительной части людей.

Внутреннее пространство повседневности в его физическом измерении — это размеры жилища, дома, комнат и других, выделенных перегородками помещений. Части дома (жилища), комнаты, зоны составляют структуру внутреннего пространства. Оно соединяется с внешним переходной зоной: подворьем, двором, улицей (переулком, площадью), непосредственно примыкающим к дому, жилищу. Переходная зона не только соединяет, но и разъединяет внутреннее и внешнее пространство повседневности.

Внешнее пространство повседневности также структурировано. Его элементами являются улица (переулок, площадь), не прилегающие к дому, а также район, город, пригород или — в деревне, пригороде — прилегающие ландшафты и (или) другие населенные пункты.

Принципиальную схему (модель) физического пространства повседневности можно представить в виде концентрических окружностей, центром которых является жилище. Реально же его размеры и конфигурация зависят от преобладающих, типичных маршрутов ежедневных перемещений человека. Как правило, для современного человека это: дом, место работы (учебы, или то и другое) магазины, точки общественного питания, места проведения досуга.

Перцептуальное пространство повседневности — пространство, доступное непосредственному восприятию человека в повседневной жизни. Это, прежде всего, пространство зрительного восприятия. Его границы определяются местом (местностью), доступной обзору в процессе ежедневных перемещений. В XIX и ХХ вв., благодаря появлению новых способов фиксации видимой реальности и широкому распространению фото-, кино- и видеоизображений, все большее и большее количество людей, в ХХ в. — значительное большинство, получило возможность ежедневно быть свидетелями (сначала только слышать, а затем — видеть и слышать) событий, происходящих в реальном пространстве-времени, но физически им недоступным.

Перцептуальное пространство повседневности, как и физическое, трехмерно. Доминирующими, наиболее значимыми измерениями обоих пространств являются длина и ширина, в которых фиксируются преобладающие в повседневной жизни горизонтальные перемещения человека и "привязанность к земле" большей части необходимой в повседневной жизни человека информации, воспринимаемой его сенсорными системами. По своим размерам горизонталь физического пространства повседневности намного превосходит вертикаль. Минимальные размеры высоты внутреннего физического пространства повседневности определяются ростом человека и должны обеспечивать ему возможность свободного перемещения внутри жилища. Максимальные размеры этого параметра определяются количеством этажей (ступеней), которые человеку необходимо ежедневно преодолевать. Высота перцептуального пространства имеет бóльшие числовые характеристики, чем высота физического пространства. Ее оптимальный нижний предел для жилища определяется отсутствием психологического эффекта "давления" низких потолков, верхний — существующими в данном обществе социокультурными нормами (в современном обществе также санитарными нормами), социальным статусом и материальными возможностями хозяев-жильцов. Внешнее перцептуальное (визуальное) пространство — это пространство, доступное взору (до линии горизонта и купола небосвода) — за пределами жилища.

Перцептуальное пространство повседневности — это также и пространство слышимое. Слух играет вспомогательную, но весьма важную роль в пространственной ориентации человека. С помощью слуха можно примерно определить местоположение, скорость и направление перемещения звучащего тела в пространстве, что бывает важно, когда источник звука недоступен зрению, особенно если этот источник находится за спиной и может нести потенциальную угрозу.

Концептуальное (культурное) пространство повседневности представляет собой физическое и перцептуальное пространство повседневности, в котором реализуются культурные смыслы повседневной деятельности человека. Речь идет о многоплановой культурной семантике повседневного пространства (включая все то, чем это пространство наполнено), раскрывающей утилитарную, нравственную, религиозную, социально-статусную, эстетическую его ценность.

Очевидно, что базовыми для повседневности являются ценности утилитарные. Пространство повседневности оценивается прежде всего с точки зрения возможностей и качества удовлетворения ежедневных жизненных, физиологических и духовных потребностей человека, с точки зрения безопасности, удобства, комфортности. Доминирование утилитарных ценностей в повседневной жизни, практический и прагматический ее характер являются родовыми, сущностными характеристиками повседневности. Вместе с тем, они есть результат длительной исторической эволюции. Повседневная жизнь как таковая с ее практически-прагматической, утилитарной направленностью есть детище буржуазного уклада жизни, начавшего складываться в эпоху Возрождения, но ставшего преобладающим в большинстве стран Европы лишь во второй половине XIX в.

На протяжении нескольких веков происходит постепенная прозаизация повседневной жизни, перестройка иерархии ее ценностей. Безусловное подчинение утилитарных, прагматических ее забот и ценностей ценностям мифологическим, религиозным, социально-статусным сменяется постепенным, частичным или полным освобождением повседневности от некоторых из них, переводом их в подчиненное по отношению к утилитарным положение.

Особенности повседневных событий, характер повседневной деятельности, параметры повседневного времени и пространства зависят от того, кто является субъектом деятельности, участником событий, "героем" драмы повседневной жизни. Таковым может быть отдельный человек, индивид; может быть малая социальная группа, скажем, семья; может быть относительно большая социальная общность: профессиональная или конфессиональная группа, сословие, класс, народность, нация; может быть социально-территориальная общность: население деревни, поселка, города, области (земли, штата, кантона и т. п.), страны (государства), группы государств. В связи с этим должен быть введен такой важный показатель как масштаб субъекта повседневной деятельности.

Масштаб субъекта вносит определенные коррективы в характер событий. Так, на уровне индивида или малой социальной группы, небольшой территориальной общности всякая смена социального статуса: совершеннолетие, вступление в брак, развод, начало и завершение учебы, профессиональной деятельности, тем более — рождение и смерть являются событиями переломными, неординарными и не происходят ежедневно. В масштабах же больших территориальных общностей (города, региона, государства) эти события могут происходить ежедневно.

Но факт ежедневной повторяемости и в данном случае не превращает указанные события в ординарные, повседневные. Они являются значимыми и знаковыми не только для индивида и малой группы, но и для общества в целом. Их высокий социальный статус подчеркивается ритуально-обрядовым оформлением, публичным осуществлением обрядов и ритуалов. Все это не позволяет такого рода событиям становиться повседневными по сути, характеру событиями. Это как раз тот случай, когда ежедневное не превращается в повседневное.

Масштаб субъекта влияет и на хронотоп повседневности. Если на уровне индивида физическое и перцептуальное пространство повседневности будет преимущественно пространством его ежедневных перемещений, то малая группа даст совокупность таких пространств, а городская популяция в целом — территорию города и близлежащего пригорода. На уровне городского сообщества повседневное пространство будет совпадать с реальным, физическим пространством города, т. к. территории, которые не были бы ежедневно вовлечены в процесс жизнедеятельности городского сообщества, крайне малы. Это могут быть заброшенные пустыри или разрушающиеся дома, территории учреждений с сезонным циклом функционирования и т. п. Дифференциация общегородского повседневного пространства, выделение в нем центра, периферии, определенных зон возможны, вероятно, с точки зрения предназначенности тех или иных мест городского пространства для удовлетворения повседневных, физических и духовных потребностей горожан.

Масштаб субъекта повседневной деятельности вносит некоторые коррективы и в темпоральные характеристики повседневности. Так, для некоторых социальных и профессиональных групп повседневность может быть "повсенощностью", т. е. дневная активность может заменяться частично или полностью ночной.

Субъект повседневной деятельности характеризуется не только масштабом. Важна, существенна, как было отмечено, и профессиональная составляющая повседневной деятельности. Работа, основной род занятий в равной мере, как удовлетворение ежедневных жизненных потребностей и досуг, формируют структуру повседневности, являются ее неотъемлемой частью. Место работы — часть пространства повседневности, время работы — фрагмент распорядка дня. Теоретический интерес в контексте этой проблематики представляют феномены: безработицы (как вынужденной, так и обусловленной наличием средств к существованию — в случае, скажем, с рантье), отвергаемых обществом и (или) подвергающихся моральному осуждению профессий (ростовщичество, проституция, мошенничество и т. п.), профессий, имеющих дело с неповседневным (священнослужение, художественное творчество, парапсихология, организация и проведение обрядов рождения, свадеб, похорон и т. п.) Перечисленные типы профессиональной повседневности важны не сами по себе, а как контрастный фон для выделения и анализа господствующего типа (или нескольких типов) профессиональной повседневности. Кроме профессиональной дифференциации должен быть принят во внимание фактор социальной стратификации повседневности. Хотя пафос возникновения исследовательского интереса к повседневности в гуманитарных науках второй половины ХХ в. был связан с утверждением исторической и культурной значимости обыденной жизни "маленького человека", "простого человека с улицы", совершенно очевидно, что повседневная жизнь — удел любого человека, как "маленького", так и "большого", богатого и бедного, власть предержащего и рядового. Другое дело, что у каждого из них повседневность разная. Каждая из социальных (как и профессиональных) групп имеет свою повседневность. И задача исследователя состоит в том, чтобы отобрать репрезентативные для данной культуры группы, господствующий тип или несколько ведущих типов повседневности.

Применительно к европейской культуре это будет, очевидно, для эпохи античности — повседневность свободнорожденного меньшинства, граждан греческого полиса; для средневекового — феодалов, священнослужителей и крестьян; для буржуазного — повседневность буржуа и пролетариев, для культуры ХХ в. — повседневность "среднего класса", "массового человека".

В рамках этой, общей и крупной, масштабной дифференциации, стратификации может быть более детальная, учитывающая мужскую и женскую социальные роли, возрастные группы и т. п. Очевидно, что повседневная жизнь — удел взрослого человека и нормативные критерии взрослости задаются культурой и исторически изменчивы.

Физическими (геометрическими) характеристиками не исчерпывается пространство повседневности. Оно представляет собой фрагмент, часть природного пространства и заполнено явлениями неорганической природы, представителями флоры и фауны, совокупностью творений человеческих рук, "второй природы" и людьми. Из всех "заполнителей", обитателей пространства повседневности наибольшую культурную нагрузку несут вещи и люди.

Вещь (предмет) — отдельная, автономная, оформленная часть второй природы, культуры. Вещь материальна, но всегда несет в себе множество культурных смыслов. Ее можно рассматривать как продолжение, вынесение вовне, воплощение телесных функций и душевных качеств человека, его способностей, идей, представлений и т. д.

Так же, как в физическом пространстве повседневности есть места, фрагменты иных, неповседневных концептуальных пространств (сакрального, художественного, публично-официального), так и в совокупности вещей, которыми человек ежедневно пользуется, с которыми взаимодействует, есть вещи неповседневные, небытовые, вещи-знаки иных пространств, иных миров: веры (религии), игры, искусства (скажем, нательный крестик верующего, амулет, икона в "красном углу", картина на стене, домашние игры [лото, карты, шахматы и т. п.]).

Основной признак повседневной вещи — ее утилитарность. Возможность практического применения, использования, способность делать какую-то полезную работу — основной критерий ее ценности. Но не единственный. Бытовая вещь полифункциональна и полисемантична. Среди ее возможных функций — мемориальная, сакральная, эстетическая, престижная, социально-статусная. Набор функций, их соотношение, доминирование одной из функций определяются общей, эпохальной, конкретной исторической и данной конкретной, сиюминутной ситуацией.

Номенклатура повседневных (бытовых) вещей, предметов повседневного обихода может быть составлена на основе хотя бы предварительной их классификации. Один из возможных критериев классификации — местоположение вещи в повседневном пространстве. Применение этого критерия дает возможность выделить три группы вещей.

Вещи, которые “сопровождают” человека, которые он носит на себе и с собой, которые расположены в пространстве его тела. Среди них — костюм и аксессуары (сумка [сумочка, портфель, кейс, пакет и т. п.], зонтик, трость, перчатки), ключи, кошелек, расческа, зеркальце и набор средств макияжа, духи (туалетная вода), письменные принадлежности, записная книжка, принадлежности для нюхания или курения табака, часы, очки.

Вещи, располагающиеся в пространстве жилища. Это мебель и другие предметы интерьера: часы, декоративная и повседневная посуда, ковры, емкости для съестных припасов и кухонное оборудование, светильники, бытовые приборы и инструменты (топор, ножовка, молоток, весы, сантиметр, градусник, измеритель емкостей и т. п.), домашняя аптечка, средства связи, теле-, аудио-, видеоаппаратура, персональный компьютер.

Вещи, находящиеся за пределами жилища. Это могут быть инструменты, машины, оборудование, средства передвижения, находящиеся на крестьянском подворье, приусадебном участке, дворе городского дома. В условиях города — вся использующаяся для практических нужд городская среда: магазины, офисы, рынки, промышленные сооружения с их интерьером и оборудованием, городской транспорт и проч.