Упражнения на взаимное понимание 3 страница

На этом этапе нередко практикуются формализо­ванные и ритуализованные формы обратных связей от участника, находящегося в центре круга, к осталь­ным членам группы. Так, например, нашему участ­нику по имени Р. ведущий может предложить обойти каждого из присутствующих и выразить свое к нему отношение невербально, с помощью тактильного кон­такта либо через вокализацию, а попросту говоря, через выразительно интонированное мычание, ры­чание, мяуканье, стон, хихиканье и т. д. Здесь же можно использовать мимические и пантомимические средства общения. Как правило, человек, поднявшийся с "горячего кресла" после вышеописанной процеду­ры, с энтузиазмом соглашается на подобные предло­жения ведущего.

Одним из первых и наиболее очевидных эффектов данной игры является создание предпосылки к тому, чтобы участники группы отошли от некоторых при­вычных самооценок. Нередко человек так привык счи­тать некое свое качество достоинством, что ему и в голову прийти не может сомнение в условности та­кой оценки, хотя соображения о возможном суще­ствовании ситуации, в которой это достоинство сыг­рает с ним злую шутку и обернется недостатком, яв­ляется не таким уж и надуманным. То же можно сказать и о личностных свойствах, привычно оцени­ваемых их обладателем как недостатки. Практика про­ведения данной игры показывает, что пик волнения участника, занимающего "горячее кресло", часто приходится именно на третий круг информации, во время рассказывания о нем как об анти-Р. в нашем примере.

Еще одним часто совершающимся открытием на этой игре становится обнаружение несоответствия от­ношения к первому и ко второму кругам информации со стороны сидящего в "горячем кресле" и со сторо­ны группы. Для группы, как правило, не составляет труда пройти первый круг информации, где речь идет о достоинствах обсуждаемого участника, а движе­ние по второму кругу нередко идет с затруднениями. Члены группы, сидящие в круге, опасаются обидеть, задеть за живое, нанести психологическую травму своему товарищу в "горячем кресле". Сам же участ­ник, занимающий "горячее кресло", как правило, с меньшим волнением и с большей внутренней готовно­стью воспринимает информацию второго круга. А растерянность, смущение, чувство личной незащищен­ности в большей степени сопутствуют ему при вос­приятии первого круга информации (и конечно же третьего, о котором уже была речь). Такая ситуация возникает, вероятно, потому, что большинство из нас с недоверием воспринимают похвалы, информацию о личных достоинствах, комплименты. Мы в большей степени привыкли, что социально одобряемым явля­ется чувство недовольства собой. Самокритикой за­ниматься привычнее, чем признанием своих собствен­ных достоинств. Когда нас критикуют, мы не сомне­ваемся в искренности критикующего. Мы можем с ним согласиться, можем не согласиться, но в искреннос­ти его мы не сомневаемся. Кроме того, как это ни парадоксально, когда нас ругают, возникает более знакомая, более привычная для нас эмоциональная ситуация, чем когда нас хвалят. Когда нас хвалят, многие из нас, не имея эмоционального опыта пере­живания похвалы, просто не знают, что с этим со всем делать. Как относиться к похвале? Как относиться к человеку, говорящему вам о признании ваших дос­тоинств? Как относиться ко всей ситуации общения, в которой вы оказались? Иногда это называется воз­действием методом положительной обратной связи[5]. Подобный эмоциональный опыт для многих участни­ков оказывается абсолютно новым и неведомым. Воз­никает вопрос о нужности и полезности такого опы­та. Ответ имеется в теоретической литературе. Мы лишь отметим, что переживание этого опыта явля­ется мощным средством изменения самоотношения, воздействует на уровень притязаний, расширяет го­ризонты устремлений участников, меняет структуру и содержание внутреннего фокуса контроля. Человек в меньшей степени ориентируется теперь на избегание неудачи, а в большей степени ориентируется на стремление к успеху.

Игра также дает возможность пережить некий но­вый опыт и тем участникам, кто не отважился за­нимать "горячее кресло", но работал в круге. Этот опыт связан с тем, что участники, составляющие круг, вынуждены в своих микрорассказах несколь­ко нарушать привычные правила светского обще­ния и оставлять в стороне заботы об удобоприемлемости и непременной приятности для слушающего содержания их рассказа. Вместо того чтобы по обык­новению заботиться о соответствии сообщаемого сво­им представлениям о том, что должно понравить­ся, а что огорчить слушающего, рассказчики заду­мываются о собственном к нему отношении. Это иногда дает настолько неожиданные результаты, что переводит стрелки обсуждения именно на та­ких участников. "Оказывается, я раньше даже не задумывался, как я на самом деле отношусь к Р. Я зато очень твердо был убежден, что точно знаю, что должно ему понравиться, а что нет. Теперь я уяснил для себя первое и обнаружил, что заблуж­дался во втором" – так прокомментировал один из участников, оставшихся в круге, тот новый конк­ретный опыт, который получил он в этой игре.

Упражнение "Рисунок Я"

Взяв карандаши либо фломастеры, за­пасшись белым нелинованным листком бумаги фор­мата А4, участники располагаются поудобнее, но не обязательно в круге, а в любом приглянувшемся им уголке комнаты. На листке бумаги им предстоит на­рисовать свой собственный образ в аллегорической форме так, как они себя представляют.

Фломастеры или карандаши, розданные группе, должны быть одного цвета. По возможности следует избегать положения, когда у части группы – флома­стеры, а у другой части – карандаши. Для рисования дается определенное время. Например, 5 минут, по истечении которых все же не следует жестко требо­вать окончания рисования. Надо дать возможность каждому закончить свой рисунок в спокойной обста­новке. Некоторые участники допытываются, что же все-таки необходимо здесь нарисовать. Причина этих недопониманий может быть различной, но в большин­стве случаев это стремление понять, догадаться, что же на самом деле хочет ведущий, какой рисунок бу­дет считаться "правильным", как выполнить задание, оставаясь в рамках поведения, одобряемого обществом. На подобные домогательства полезно давать благо­желательные, но неопределенные, неконкретные от­веты.

– Можете рисовать все что хочется. Это может быть картина природы, натюрморт, абстракция, фантастический мир, остросюжетная ситуация, под­ражание детским рисункам, нечто в стиле ребуса, в общем все что угодно, но с чем вы ассоциируете, связываете, сравниваете себя, свое жизненное со­стояние, свою натуру – примерно так может отве­чать ведущий.

Кто-то заявляет, что он не умеет рисовать.

– Очень хорошо. Именно это и требуется, – реа­гирует ведущий. – Эффект будет даже более зна­чительный для тех, кто не умеет рисовать.

В этой игре случаются принципиальные, катего­рические отказы от участия. Настаивать не следует. Допустимо ограничиться словами о том, что отка­завшийся участник лишает себя некоторых новых воз­можностей, но это, безусловно, его выбор, тем бо­лее что ни одна игра не дает гарантий возникнове­ния всех заложенных в ней эффектов в полном наборе и каждому играющему.

Со стороны отдельных участников возникают попытки догадаться, для чего готовятся рисунки...

– Я знаю, мы потом будем отгадывать, кто какой рисунок нарисовал, – говорит один из играющих.

У ведущего здесь два выхода: либо сразу сообщить, для чего готовятся рисунки, либо не делать этого до тех пор, пока не возникнет необходимость переходить к очередному шагу игры. Но в любом варианте ведущий должен сразу предупредить, что отгадыванием авторов рисунков группа заниматься не будет. Более того, ведущий обязуется пресекать попытки делать такие догадки вслух. Это не входит в игровые задачи и даже препятствует их выполне­нию. Потому анонимность рисунков просто необходи­ма, и она не будет раскрыта даже по окончании игры. Единственно, что предстоит делать с рисунками, – это демонстрировать их остальным участникам груп­пы. Такую работу выполнит ведущий. Существуют ведущие, сообщающие группе полностью всю игровую процедуру, что, по их мнению, снижает тревожность участников, создает большую комфортность, так не­обходимую при выполнении этого задания. Это серь­езные и обоснованные соображения.

Мы придерживаемся другого варианта тактики ве­дущего, не сообщая до времени о существе игровой -процедуры. Ведь в каждой игре должна быть интрига шли хотя бы азарт. В данной игре участники могут быть заинтересованы неизвестностью. Вообще говоря, если тренинг в широком смысле это создание ситуаций, чем-то похожих на жизнь, то одно яркое сходство любой игры, любого тренингового "номера" с реаль­ной жизненной ситуацией заключается уже в том, что подобно жизненной ситуации игра также по большо­му счету непредсказуема. То есть у нас имеются, ко­нечно, некие ожидания, прогнозы, подтверждаемые прошлым опытом, но одновременно с этим присутствует не всегда отчетливое, но всегда готовое заявить о себе ощущение неожиданности. Иногда это называ­ется тревогой. Такова первая причина, побуждающая нас оставлять в каждой игре элемент интриги, заин­тересованности предстоящим. Человек же не просто стремится уметь эффективно ориентироваться в жиз­ненной ситуации, но делать это, испытывая азарт, тре­вогу, заинтригованность, эмоциональный всплеск, фру­страцию, стресс наконец.

Вторая причина носит более прозаический харак­тер. Дело в том, что если участники будут знать, что конкретно предстоит делать с их рисунками, это знание может оказаться препятствием к действитель­но свободному творчеству. Возникает тогда вероят­ность, что некоторые из членов группы невольно будут рисовать не вообще проективный образ себя, а образ себя для определенной цели. То есть возникает вероятность появления рисунков, отражающих не столько самоопределение участников, сколько их представление о социальной желательности, социаль­ной одобряемости тех или иных рисунков и связан­ных с ними ассоциаций.

Итак, рисунки выполнены, собраны ведущим и пе­ретасованы в случайном порядке. Можно переходить к основной игровой процедуре. Ведущий берет из стопки один рисунок и, демонстрируя его группе, просит каж­дого участника поделиться впечатлениями, что за че­ловек мог нарисовать его. Чей-то комментарий ограни­чивается одним словом, фразой, кто-то делится бо­лее подробными догадками. Это неважно. Главное – способствовать тому, чтобы высказались все, включая и авторов рисунков. Автору предлагается высказать­ся, что называется, для маскировки. Группа, как пра­вило, живо реагирует на рисунки. Участники перечис­ляют довольно подробно не только личные качества автора, такие, как скрытность – общительность, восторженность – приземленность, мягкость – твердость, чувствительность – эмоциональная сухость, но и жиз­ненную ситуацию, в которой в настоящий момент ока­зался автор рисунка. Нередко обсуждение рисунка выливается в рекомендации, советы, нравоучения, предостережения, выдаваемые автору рисунка. Прак­тика показывает, что такие оттенки дискуссии игра­ют роль барьеров общения группы. Их правильнее не развивать, а по возможности мягко, аккуратно при­останавливать, ограничивая обсуждение лишь обме­ном впечатлений участников как зрителей, "воспринимателей" рисунка.

Опыт неоднократного проведения этой игры пока­зывает, что после третьего-четвертого рисунка у группы накапливается некоторая усталость. Острота интереса ослабевает. Реплики становятся все более вялыми, дежурными, поверхностными. Чтобы избе­жать несправедливого перекоса в обратных связях от группы к разным участникам, полезно прерывать просмотр рисунков и, отложив их на время, предла­гать группе какую-либо иную процедуру, либо, в крайнем случае, перерыв. В роли иной процедуры может быть либо упражнение-шутка, если это тре­нинг общения, либо дальнейшее движение в русле основной задачи, если это группа, ориентированная на решение конкретной проблемы, ради которой она Собралась.

. По окончании процедуры, а иногда и в ходе нее кто-то из участников обязательно скажет, что он знает авторов большинства рисунков, он может очень точно определить, кто какой рисунок нарисовал. По желанию группы, если это желание действительно актуально и нет категорических протестов, ведущий может организовать процедуру угадывания. Но луч­ше эту процедуру предложить провести после обсуж­дения эффектов первой, основной части игры. Такая забота об анонимности авторов рисунков вызвана прежде всего тем, чтобы исключить влияние уже сложившихся представлений участников друг о дру­ге на обсуждение рисунков. Если удается исключить это влияние, то у членов группы появляется возмож­ность взглянуть друг на друга свежим взглядом, от­странившись от народившихся уже стандартов вос­приятия, установок и ожиданий.

Обсуждение игры с участниками разумно начинать с обмена впечатлениями о новом, неожиданном, уди­вившем в высказываниях и интерпретациях рисун­ков. Впечатления участников группируются чаще всего следующим образом. Первая группа впечатлений мо­жет быть обозначена высказываниями типа: "Как точ­но поняли меня люди". Участники игры, впечатления которых относятся к данному типу, часто радуются, умиляются, даже восхищаются проницательностью остальных. "Про меня так точно рассказали, как будто долго и пристально изучали меня. Самый близкий друг, и тот не знает меня так хорошо", – говорит одна из участниц тренинга (экономист, 42 года. Тре­нинг для банковских служащих).

Есть и иные реакции. Ко второй группе впечатле­ний относятся те,, что можно обозначить обобщен­ным высказыванием типа: "Ничего нового мне про меня не сказали, но то, что сообщено, все правиль­но. Это во мне есть". Участники с впечатлениями этого типа оказываются несколько разочарованными состо­явшейся игрой. У них появляется досада из-за того, что они ничего для себя не получили. Слабым, но все же утешением для них может стать соображе­ние о том, что, несмотря на постигшее их разочаро­вание, сами они помогли многим членам группы не­что новое узнать о себе.

Третья группа впечатлений может быть проиллюс­трирована высказыванием типа: "Все, что про меня здесь сказали, неправильно, неверно. Это не я. У меня другое представление о себе". В данном случае спра­ведливым представляется такое соображение: "Люди конечно же могут заблуждаться относительно меня. Но и я могу иметь ошибочное представление о себе хотя бы в чем-то. Каков я на самом деле? Наверное, для ответа на этот вопрос неплохо хотя бы предполо­жить возможность другого, непривычного представ­ления о самом себе. В игре такое новое представле­ние мне было дано. Теперь можно либо отбросить его, не вникая в его суть, либо не спешить и прики­нуть, что из сказанного действительно не мое, а что имеет ко мне отношение". Теперь справедливо воз­никает следующий вопрос, если, конечно, исходить из допущения истинности предыдущего соображения: "Как произвести эту самую прикидку, как отличить, где звучали догадки про меня, а где возникали бес­почвенные фантазии?" Все дело может быть в том, какой эмоциональный отклик вызвала та или иная догадка, произнесенная кем-то из разглядывавших рисунок. Если у автора рисунка эта догадка вызвала смущение или раздражение, то оснований восприни­мать ее как имеющее некоторое отношение к себе больше, чем в случае, когда чье-либо высказывание I вызывает простое удивление, близкое к равнодушию.

Именно раздражением реагирует большинство из нас, обнаруживая даже в других то, что не желает признать в себе.

Четвертая группа впечатлений – это взволнован­ность и озабоченность, даже перегруженность новой информацией о себе. Подобно членам предыдущей группы участники узнали о себе много неожиданно­го, но их реакции– это не отвержение, не отбрасы­вание новой информации о себе только из-за того, что она не соответствует их ожиданиям, а, наоборот, некритичное принятие, приписывание себе всего того, что наговорила группа про их рисунок. Если ведущий позаботится о том, чтобы заронить в сознание таких участников хотя бы некоторые зерна сомнения в безо­говорочной достоверности полученной информации, в необходимости просеять ее через собственные эмоциональные отношения подобно участникам предыдущей группы, то он правильно сделает.

Неплохо также предложить группе подумать, не зависела ли реакция авторов на реплики, бросаемые по поводу их рисунков, порой не столько от содер­жания самих реплик, сколько от того, кто конкрет­но произносил эти реплики. Здесь возможно просле­дить влияние межличностных симпатий (антипатий) участников на изменение их самоотношения. Рефлек­сия влияний подобного рода позволит участникам игры в еще большей степени избавить себя от искажений в самоотношении.

. В заключение одно практическое добавление. Если, собирая рисунки, ведущий будет просить авторов по­мечать, где у рисунка "верх", то он сможет избе­жать путаницы и многих досадных казусов.

Игра "Рисунок чувства" (оригинальная разработка)

Для проведения игры ведущий должен запастись двумя одинаковыми по виду наборами кар­точек или листков бумаги. В каждом наборе их нуж­но иметь столько, сколько человек участвует в игре. Размеры карточек лучше предусмотреть небольшие. Пусть они легко умещаются в ладони. В одном набо­ре собираются карточки с записанным на них каким-либо одним чувством, эмоцией. Второй набор карто­чек остается пустым. Заполняя первый набор, где на каждой карточке написано одно и то же чувство, не нужно заботиться о каллиграфии. Пусть записи на карточках будут сделаны вроде бы наспех. Еще лучше, если на разных карточках надписи будут сде­ланы разными чернилами.

В первой части игры ведущий раздает группе чис­тые карточки и просит написать на них какое-нибудь чувство, переживание, первым пришедшее на серд­це, возникшее в душе, шевельнувшееся неясным ощущением. Собрав заполненные карточки, ведущий зачитывает их вслух по очереди и, как бы перетасо­вывая, незаметно меняет один набор карточек на другой. Перед тем как раздать карточки из заменен­ного набора, ведущий предлагает участникам взять белый лист бумаги формата А4, фломастер и найти для себя в комнате место, удобное для рисования.

– Задача будет состоять в том, чтобы нарисовать художественный, аллегорический образ чувства, кар­точка с которым выпадет сейчас вам, – так может звучать инструкция.

Дождавшись, пока все участники рассядутся так, как им удобно, и приготовятся к рисованию, веду­щий раздает карточки из измененного набора. Одно­временно с распределением карточек можно коммен­тировать подробности задания. Они следующие:

– работать желательно анонимно, не показывая карточку соседям. Иначе пропадет смысл игры;

– надписывать и подписывать рисунок не нужно. Имя автора отгадывать мы не будем, название ри­сунка группа определит самостоятельно;

– желательно сделать на рисунке отметку "верх";

– допустима и желательна любая свобода творче­ства в изображении чувства. Это может быть натюр­морт, пейзаж, портрет, стилизация детского рисун­ка, абстракция, изображение в виде ребуса, в об­щем, все, что угодно;

– время на изображение чувства – 5 минут.

Собрав рисунки, ведущий может поступить двояко: либо вывесить их все одновременно на доску (с помощью клейкой ленты, булавок), либо предъявлять по очереди для обозрения. И в том, и в другом слу­чае важно, чтобы про каждый рисунок каждый член группы высказал догадку, какое чувство там изобра­жено. Авторы рисунков не должны сообщать правиль­ный ответ до тех пор, пока все рисунки не будут просмотрены группой и пока про каждый рисунок не будут высказаны догадки.

После этого можно, что называется, "раскрывать карты". Если все рисунки уже расположены на сте­не, то участники просто подходят к своим листам и пишут на них наименование изображенного чувства. Если листы не развешаны, то эта процедура прово­дится методом опроса.

Так или иначе выясняется, что рисовали все одно и то же, а догадки про большинство рисунков были разными. Иначе говоря, почти каждый видел в ри­сунке не столько изображенное автором, сколько отражение или проекцию своих ассоциаций, своих переживаний, своих чувств. Эти выводы, разумеет­ся, не следует объявлять как единственную и незыб­лемую истину. Поведение ведущего здесь должно чутко отвечать ситуации. Во-первых, возможна не­которая агрессия со стороны группы на ведущего. Можно сказать, что это спланированная агрессия. Она сплачивает, объединяет группу. Ведь объединиться против кого-то в большинстве случаев легче, чем во имя общих идей и целей. Во-вторых, малопродуктив­ными будут объяснения или, попросту говоря, оправ­дания ведущего, что это, мол, для пользы дела, для создания наглядности, для оживления очень распро­страненной в обыденной жизни ситуации приписыва­ния другому того, чего у него нет, и т. д. В общем-то, в ходе дальнейшего обсуждения группа сама обнару­жит такие параллели. Говорить про них не надо. Все уже сказано языком тренингового "номера". Такие комментарии уничтожают атмосферу игры-притчи, где "сказка – ложь, да в ней намек".

Лучше, по нашему опыту, если ведущий просто признает свой обман, даже повинится перед группой. Можно предложить придумать наказание для веду­щего за обман. Если группа поддерживает такую идею, то ведущий тем самым закладывает фундамент для следующей игровой процедуры с условным названи­ем "Суд над ведущим".

После полного признания во всех своих грехах и обманах ведущий легче может перевести внимание группы на ситуацию, которая возникла из-за мани­пуляций с карточками. Теперь можно предложить каждому из участников сообщить группе, сколько человек правильно определили чувство, нарисован­ное им, какие названия давались его рисунку.

При этом возникают две группы ситуаций. К пер­вой группе относится ситуация полного рассогласо­вания, разброса в определениях и догадках группы по поводу рисунка. Здесь можно предполагать, что в силу уникальности изображения зрители невольно проецировали на него свои эмоции. Уникальность же изображения, по-видимому, вызвана не чем иным, как уникальностью переживания автора. А раз так, то позволительно предполагать трудности, встреча­ющиеся автору рисунка, когда ему хочется, чтобы его чувства воспринимались без слов.

Ко второй группе относятся ситуации некоторого общего заблуждения, некоторой общей ошибки груп­пы в восприятии рисунка. Например, застенчивость, нарисованную автором, большинство восприняло как ярость.

В этом случае автор может попытаться ответить самому себе, есть ли связь между ошибкой в воспри­ятии его рисунка и ошибками в восприятии его эмо­циональных состояний. Если да, то неплохо попытаться проследить в ходе дальнейших занятий, в чем кон­кретно несоответствие индивидуальных средств эмо­ционального выражения общепринятым нормам.

Но основной эффект этого тренингового "номера" в том, что участники получают возможность воочию убедиться в живучести приписывания, в постоянном присутствии домыслов, рождающихся от каждой не­ясности и двусмысленности. Почти любая неопреде­ленность провоцирует наше сознание на рождение домыслов. Избавить себя от них раз и навсегда невоз­можно. Да и надо ли? Наверное, достаточно время от времени просто иметь в виду эту особенность на­шего сознания.

Для более высокой гарантии возникновения эффек­та приписывания изображенным чувствам ошибочных названий можно использовать в роли подмены наибо­лее значимые для конкретной группы чувства. На­пример, для юношеских и подростковых групп это будут "застенчивость", "покорность", "общитель­ность"; для групп учителей – "компетентность", "уве­ренность", "доброта"; для групп руководителей– "радость", "страх", "гнев", "любовь".

Игра "Козел отпущения" (оригинальная разработка)

Предлагаемая игра позволительна и уме­стна в группах, где уже сложились устойчивые вза­имоотношения между участниками, образовалась ком­фортная атмосфера. Иначе говоря, игра будет приня­та лишь в зрелых группах, поскольку, проясняя взаимовосприятие и самоотношение участников, иг­ровая процедура вторгается, так сказать, в "терри­ториальные воды" каждого играющего.

Первая часть игры – это объяснение ее правил участникам и принятие коллективного решения иг­рать или отказаться. Собственно игра, а значит, и правила ее состоят в следующем. Сначала группа тай­ным голосованием выбирает кандидата на роль "коз­ла отпущения". Кандидат определяется большинством голосов. Затем ведущий сообщает итоги голосования каждому участнику в отдельности и конфиденциаль­но. Кандидату же, избранному на роль "козла отпу­щения", истинные итоги голосования не сообщают­ся, но ему ведущий сообщает неверные сведения, то есть называет имя любого другого участника игры. Это также делается втайне от остальных. Таким об­разом, все участники игры на данном этапе облада­ют некоторой конкретной информацией, точнее гово­ря, им сообщено имя одного из сидящих здесь же в круге. Однако никто из них не может быть убежден наверняка, что полученная информация абсолютно достоверна и что "козлом отпущения" не является именно он. Затем группе дается тема для дискуссии, как правило, отвлеченного характера. Например, от­ношение к проблеме равноправия мужчин и женщин. На дискуссию дается определенное время: 5–7 ми­нут. В течение этого времени участники должны, во-первых, постараться выразить и, по возможности, отстоять свою позицию по теме дискуссии и, во-вто­рых, всеми доступными средствами общения (кроме тактильного контакта, разумеется) проявить свое от­ношение к избранному на роль "козла отпущения" участнику как к изгою, к отвергаемому, к человеку, с которым не стоит считаться, которым следует пренебречь.

Задача, решаемая играющими, – понять, почув­ствовать, ощутить, определить по характеру отно­шений участников в ходе дискуссии, кто является реальным "козлом отпущения". Не следует забывать, что среди возможных кандидатур фигурируют бук­вально все участники и каждый определяющий не должен исключать из возможных претендентов себя.

Такова суть игровой процедуры, которую необходи­мо изложить участникам предельно подробно, отве­чая на уточняющие вопросы, возвращаясь к отдель­ным деталям и стремясь к тому, чтобы предстоящую игру поняли все. Затем реализуется все вышеизло­женное. Делается это следующим образом.

Вторая часть игры – выборы "козла отпущения". Для этого каждый участник пишет на маленьком ли­сточке бумаги имя одного из присутствующих. До­пускается писать и свое имя. Листочки с именами со­бираются ведущим, который подводит итоги голосо­вания. Забегая вперед, необходимо предупредить, что какое бы имя ни было выбрано ведущим для роли "козла отпущения" – действительно набравшее наи­большее число голосов или чье-то другое, в конце игры правильным будет сообщить группе, что никто не набрал числа голосов, большего половины, поэто­му ведущий принял решение волевым порядком или сделал случайный выбор. То есть результаты голосо­вания оглашать не следует ни при каком варианте развития игры. Категоричность этой рекомендации связана с тем, что ранжирование группы по какому-либо признаку – своя самостоятельная тренинговая процедура, свой самостоятельный "номер" в контек­сте тренинга общения[6]. Предлагаемая здесь игра имеет несколько иные задачи.

Когда тайное голосование состоялось, ведущий обходит всех участников по очереди и молча показы­вает им имя одного из играющих, написанное на ли­стке бумаги так, чтобы не видели остальные. Либо участники по одному подходят к ведущему, где мо­гут прочесть имя кандидата. Тому, кто избран "козлом отпущения", показывается чье-то другое имя. Кроме того, это же имя показывается еще одному из участников игры. Это делается для того, чтобы "козел отпущения" не оказался единственным в сво­их нападках на указанного ему игрока.

Третья часть игры – дискуссия на заданную тему, в ходе которой участники должны выполнить задачу на отношение к указанному им игроку. По истечении назначенного времени, независимо от того, удалось участникам прийти к общему мнению по теме дис­куссии или нет, обсуждение прерывается. Ведущий интересуется персонально у каждого из участников, насколько лично ему удалось справиться с задачей на отношение. Если большинство участников чувству­ют, что не до конца справились с задачей отнестись к указанному участнику как к "козлу отпущения", то ведущий дает дополнительное время для дискуссии. Бывает, что у группы возникают трудности в реали­зации задачи на отношение из-за нечеткого представления о том, что конкретно нужно делать, чтобы проявилось соответствующее поведение. В этом слу­чае возможны более детальные инструкции, кото­рые иногда даже выписываются в виде плакатов. За основу неплохо брать барьеры общения, описанные Т. Гордоном[7].

Четвертая часть игры – выяснение, кто почувство­вал себя "козлом отпущения". После того как боль­шинство участников почувствуют, что в общем-то справились с задачей на отношение, можно перехо­дить к выяснению, кто как чувствовал себя во время дискуссии. В ходе такого обсуждения обнаружатся участники, которым было "неуютно", дискомфортно,

¹.

Г. И. Ma pa санов

тревожно, угнетенно из-за факта осознания, что кем-то из присутствующих сознательно, по предваритель­ной договоренности пренебрегают, к кому-то относят­ся как к "козлу отпущения", и это отношение обяза­ны проявить лично они тоже. Говорится об этом, как правило, взволнованно, с пафосом и с гордостью. "Я не могу никогда пренебречь ни одним человеком", – сказала участница К. на тренинге учителей. "Поэтому вы так высокомерно держите себя с нами", – получи­ла она в ответ реплику другого участника игры.