Торстейн Веблен —основатель институционализма

Торстейн Веблен (1857 — 1929) — американский экономист, основатель инсти­туционализма. Всякую социальную общность Веблен рассматривает как произ­водственный или экономический механизм, структура которого складывается из социально-экономических институтов. По его мнению, институт — это:

• распространенный образ мысли о том, что касается отдельных отношений между обществом и личностью и отдельных выполняемых ими функций;

• привычный образ мысли, руководствуясь которым живут люди;

• привычные способы осуществления процесса общественной жизни в связи с материальным окружением, в котором живет общество;

• принятая в настоящее время система общественной жизни;

• превалирующая духовная позиция, или теория образа жизни.

Эволюция общественного устройства является, по Веблену, процессом есте­ственного отбора институтов.

 

Сегодняшняя обстановка формирует институты зав­трашнего дня исходя из процесса принудительного отбора, воздействуя на при­вычные взгляды людей и таким образом изменяя или укрепляя духовную пози­цию, унаследованную от прошлого. Институты наследуются от более или менее далекого времени, они есть результат процессов, происходивших в прошлом, и, следовательно, не находятся в полном согласии с требованиями настоящего време­ни. Эволюция общества является, по сути, процессом адаптации, происходящим под давлением обстоятельств в умах отдельных людей, уже больше не терпящих привычного образа мысли, сложившегося в прошлом при другом стечении обсто­ятельств.

Веблен связывает развитие институтов с четырьмя фазами развития общества.

1) Миролюбивое дикарство (раннее первобытное общество). Доминирующим видом деятельности человека здесь является собирательство. Индивиду­альная собственность практически отсутствует, проявление способностей отдельного человека может происходить главным образом в занятиях, на­правленных на поддержание жизни группы. Побуждение к соперничеству невелико.

2) Хищническая фаза (позднее первобытное общество). Доминирующим ви­дом деятельности здесь является охота. Захваченная добыча, трофеи охоты начинают цениться как свидетельство личных способностей и выступают в качестве первичной формы собственности. Борьба, агрессия становятся общепризнанной, достойной формой самовыражения. При этом получение материальных предметов способами, отличными от насильственного захва­та, начинает считаться недостойным высокого звания человека. Отношение к труду приобретает пренебрежительный характер, возникает вызывающее зависть различие между доблестной деятельностью и приобретением по­средством захвата, с одной стороны, и производственной деятельностью — с другой. Хищнический настрой становится общепринятым духовным на­строем.

3) Квазимиролюбивая фаза (рабовладельческий строй, феодализм). Домини­рующим видом деятельности здесь является производственная деятель­ность. С развитием общественного производства обладание богатством приобретает все большее значение и набирает силу в качестве привычной основы уважения и почета. Собственность в форме материального богат­ства становится общепризнанным признаком личных способностей чело­века. Цель, присущая накоплению, состоит в том, чтобы возвыситься над другими людьми, приобрести больший почет и большую власть. Наибо­лее уважаемым занятием становится праздность, или непроизводительное потребление времени.

 

4) Миролюбивая фаза (капитализм). Доминирующей деятельностью здесь яв­ляется наемный труд. В начале этой фазы основой уважения по-прежнему служит праздность, а соперничество людей имеет форму денежного сопер­ничества. Вместе с тем постепенно оформляются два противостоящие друг другу вида институтов: институты потребления (финансовые) и институ­ты производства. В первую категорию попадают занятия, которые связаны с обладанием или приобретением собственности. Они направлены на раз­витие хищнических способностей и формирование духа хищничества. Во вторую категорию попадают занятия, которые имеют отношение к мастер­ству и производству. Воспитательное действие производственного процес­са, с которым эти люди непосредственно имеют дело, направлено на при­способление их образа мысли к «независтническим интересам коллектив­ной жизни». Развитие общественного производства вызывает отмирание хищнических способностей и склонностей.

Наиболее устойчивые институты, которые имеют важнейшее зна­чение на всех фазах общественного развития, обладают биологи­ческой природой и характеризуются как социальные инстинкты. Основными являются три инстинкта, связанные с альтруизмом, любознательностью и мастерством.

Инстинкт альтруизма произошел от биологического инстинкта заботы о по­томстве и в обществе проявляется как бескорыстная забота об общественном благе в форме благотворительности, политической активности и др. Инстинкт любозна­тельности обусловлен тем, что детеныш животного должен активно исследовать окружающую среду, для того чтобы выжить. В обществе он проявляется в ху­дожественном и научном творчестве. Инстинкт мастерства развился на основе деятельности животного по добыче необходимых средств существования. В обще­стве он проявляется в форме производительной деятельности. Данный инстинкт — важнейший из трех, он является судом высшей инстанции в любом вопросе эко­номической целесообразности. Его можно назвать склонностью к эффективным действиям. Человек с соответствующим типом характера стремится к достиже­нию какой-либо конкретной, объективной безличной цели и испытывает непри­язнь к бесполезной трате сил. Проявляя свои способности в действии, человек достигает общественного уважения и признания.
Инстинкту мастерства противостоит институт завистливого сравнения, кото­рый сформировался в хищническую эпоху и оказал значительное влияние на ста­новление различных институтов: собственности, класса, манер поведения потреб­ления и многие другие.

Собственность. В качестве самой ранней формы собственности Веблен рас­сматривает собственность на женщин со стороны здоровых мужчин первобыт­ной общины. Практика захвата у врага женщин в качестве трофея способство­вала возникновению собственности в форме брака, приведшему к образованию семьи с мужчиной во главе. Постепенно понятие собственности распространилось на продукты труда женщин и возникла собственность на вещи. Мотив, лежащий в основе собственности, — соперничество. Обладание богатством наделяет челове­ка почетом, который выделяет людей и делает их объектом зависти. Обладание богатством, сначала ценившееся просто как свидетельство проявленных способ­ностей, само по себе становится в представлении людей похвальным делом. При дальнейшем совершенствовании института собственности богатство, приобретен­ное пассивно, путем унаследования от предков, вскоре становится даже более по­четным, чем состояние, приобретенное собственными усилиями.

Классы. Веблен выделяет в обществе два класса: производительный и празд­ный. Отношение этих классов основано на завистническом соперничестве. Самым сильным из факторов соперничества является требование воздержания от произ­водственной деятельности. В привычном мышлении людей в условиях хищниче­ской культуры труд начинает ассоциироваться со слабостью и подчинением хозя­ину. Труд, следовательно, является показателем более низкого положения и оказы­вается недостойным высокого звания человека. Демонстративное воздержание от труда становится, таким образом, традиционным признаком превосходства в де­нежных делах и общепризнанным показателем почета. Формируется праздный класс, занятия которого носят хищнический, а не производительный характер: управление, военное дело, спорт, развлечения и отправление обрядов благочестия.

Манеры поведения. Скрытые экономические основания хороших манер Веблен видит в почетном характере того непроизводительного потребления времени и сил, без которых не обходится их приобретение. Хорошее воспитание требует времени, сил и расходов и, следовательно, выходит за пределы возможностей тех, чьи силы и время поглощаются работой. В конечном счете значение хороших манер заклю­чается в том факте, что владение ими — своего рода расписка в праздном образе жизни.

Подставная праздность. С развитием производства многие представители праздного класса получают возможность не только самим освободиться от произ­водительной деятельности, но и освободить от нее подчиненных им людей.

 

 

Этот процесс постепенного отстранения от производственных занятий, как правило, начинается с освобождения жены или главной из жен. Появляется специальный вид прислуги, предназначенный скорее для демонстрации богатства хозяина, чем для действительного несения службы. Поскольку такая прислуга является свиде­тельством платежеспособности, в ее обязанности включается все меньшее число производительных функций. Полезность слуг заключается теперь большей частью в их демонстративном отстранении от труда, а также в том, что это отстранение представляет собой доказательство господской власти и богатства.

 

Демонстративное потребление — это использование потребле­ния для доказательства обладания богатством.

На ранних фазах хищнической культуры потребление отборных продуктов пи­тания, а зачастую редких предметов украшения становится запретным для жен­щин и детей. На квазимиролюбивой стадии весьма строгим правилом становится то, что рабы должны потреблять только самое необходимое для поддержания жиз­ни. Для господина, живущего в праздности, демонстративное потребление матери­альных ценностей есть средство достижения уважения. Роскошные пиры и балы особенно хорошо служат этому назначению.

Жизненный уровень является привычным мерилом и задает привычный поря­док реагирования на определенные стимулы. Трудность отступления от привычно­го уровня —это трудность отказа от однажды усвоенной привычки. Уровень рас­ходов, принятый внутри класса, к которому принадлежит человек, в значительной мере определяет его жизненный уровень. Общепринятый уровень расходов осозна­ется им как нормальный через привычное усвоение соответствующего образа жиз­ни. Но уровень расходов осознается и опосредованно — через распространенное требование придерживаться (из страха общественного осуждения) общепринятого размаха расходов, считая это делом приличия.

Потребительские предпочтения. Требование демонстративного расточитель­ства является, по Веблену, регулирующей нормой потребления. В большинстве полезных предметов обнаруживаются определенные свойства, повышающие це­ну, но не увеличивающие пропорционально этому пригодность этих предметов для служения материальным целям, которому они явно предназначены. В одежде более явно присутствует, чем в любой другой сфере потребления, общепризнан­ное желание расходовать напоказ. Люди всех классов, подвергая себя расходам на одежду, большей частью делают это не для того, чтобы защитить свою персону от холода, а ради респектабельного внешнего вида. Для того чтобы одежда отвечала своему назначению действенным образом, она должна быть не только дорогой — нужно, чтобы всякому наблюдателю становилось ясно, что ее владелец не занят ни в каком производительном труде.

Мода. Критерий почтенности требует, чтобы в одежде было видно расточи­тельное расходование, однако «природному вкусу всякая расточительность противна». И этот антагонизм раскрывает источник непрестанных изменений в моде. Мнимая полезность модных деталей одежды является столь очевидным притвор­ством, а их фактическая бесполезность вскоре привлекает к себе столь присталь­ное внимание, что производители одежды вынуждены прибегнуть к новому сти­лю. Однако новый стиль должен подчиниться требованию почтительной расточи­тельности и бесполезности, которая вскоре становится так же неприемлема, как бесполезность стиля предшественника. И тогда единственное средство, которое предоставляется законом расточения, — искать выход в каком-нибудь новом, равно бесполезном и несостоятельном сооружении. Отсюда проистекает и уродливость модной одежды, и ее беспрестанное изменение. Принцип новизны в одежде —это еще одно следствие закона демонстративного расточительства. Человек, носящий вышедшую из моды одежду, демонстрирует отсутствие должной платежеспособ­ности и тем самым наносит урон своей репутации.

Эстетические воззрения. Условие денежной благопристойности, по мнению Веблена, оказало ощутимое воздействие на представление людей о красоте. «Как правило, большая удовлетворенность от употребления и созерцания дорогих и, казалось бы, красивых предметов в значительной мере объясняется удовлетворе­нием нашего вкуса к дорогостоимости, которая скрывается под маской красоты». Так, серебряная ложка ручной работы не более полезна, чем точно такая же ложка из более дешевого материала, изготовленная машинным способом. Вместе с тем первая ложка дороже, а потому считается красивее.

Обычно считают некрасивым предмет, имеющий высокую практическую цен­ность. Например, домашняя птица, коровы и свиньи носят производительный ха­рактер и, следовательно, на них не обнаруживается печать красоты.

 

Иначе дело обстоит с теми домашними животными, которые обычно не служат никакой производственной цели, такими, как попугаи, канарейки, кошки и скаковые лошади. Они обыкновенно составляют статью демонстративного потребления, а следова­тельно, их содержание почетно по своей природе, и их законным образом можно считать красивыми.

Спорт. Основанием для пристрастия к спорту является, по Веблену, архаичный духовный склад — обладание хищнической способностью к соперничеству со срав­нительно высокими потенциальными возможностями. Сильная предрасположен­ность к авантюрному подвигу и к причинению ущерба особенно ярко выражена в тех занятиях, которые в разговорной практике носят особое название — увлечение спортом. Спорт дает тренировку ловкости, сопернической свирепости и хитрости, выступающих характерными особенностями хищнического образа жизни. Резуль­татом является скорее односторонний атавистический возврат к варварству или к «звериным правам», т. е. восстановление и подчеркивание тех пагубных диких черт, которые направлены на нанесение ущерба, без соответствующего развития тех черт, которые служили бы самосохранению индивида и полноте его жизни в диком окружении.

Азартные наклонности. Склонность к азартным играм Веблен трактует как побочную черту темперамента варвара. Главным фактором азартного нрава явля­ется вера в удачу — представление о причинной обусловленности случайного в по­следовательности явлений. Вера в удачу имеет непосредственное экономическое значение. Она является архаичной чертой, не соответствующей нуждам современ­ного производства и препятствующей достижению максимальной эффективности в коллективной экономической жизни.