Глава 17. Страшный праздник 1 страница

 

Он нашел Дашу на чердаке. Девушка сидела прямо на полу, в нарядном платье, не замечая пыли, и щеки ее были мокры от слез.

Он остановился напротив нее, прислонившись к балке, и просто смотрел, думая, какая она красивая и трогательная.

– Андрей… – она уже не сердилась и не отводила взгляда. – А если бы твои родители не пропали? Если бы ты не собирался уехать? Если бы у меня не было Макса?.. Много этих «бы». Глупо, правда?.. – она провела рукой по деревянному столбу, стирая с него клочья паутины. – Знаешь, почему мне так больно? Я думаю о поцелуях, которые никогда не получу. О словах, которые ты никогда мне не скажешь. Глупо, да? Плачу из‑за того, чего никогда не было и не будет…

– Я… – он потерянно посмотрел на нее, а потом опустился рядом и потянулся к ее губам.

Они были похожи на двух маленьких детей, заблудившихся во мраке. Вместе не так страшно.

 

А несколькими этажами ниже Максим Морозов, зайдя в девичью комнату, застал там одну только Вику. Девушка сидела перед зеркалом в старинном платье с красивым кружевом, выгодно подчеркивающим высокую грудь.

– Ничего себе! – оценил он. – Была Золушка, стала принцесса.

– Спасибо! – Вика застенчиво улыбнулась, ища предлог, чтобы задержать его, попросить остаться…

– А где Даша? – тон Морозова изменился, и стало понятно, что все ее надежды вновь окажутся тщетными. Счастье похоже на песок – вечно просыпается сквозь пальцы, и не удержишь.

– Я не знаю… Максим, может, подождешь ее здесь?..

– Нет, лучше пойду.

И он ушел, еще не зная, что вскоре – вот прямо сейчас – ему предстоит новая боль. О, если бы он знал, то, пожалуй, лучше бы остался с Викой!..

 

* * *

 

Петр Морозов нервно расхаживал по холлу. Как всегда, самоуверенный, наглый, вызывающий.

Увидев его, Маша поняла, что сейчас – ее выход.

– Петр Алексеевич? – она приблизилась к нему, и он обернулся, оглядел ее белый передничек со смесью удивления и брезгливости.

– Да?..

– Послушайте, вы не можете… не имеете права так обращаться с сыном! – на щеках вспыхнули алые пятна, а руки сами собой сжались в кулаки.

– Простите, что?

Такое ощущение, что он считает ее букашкой, противным тараканом, по странной случайности оказавшимся на праздничном столе.

– Вы плохо обращаетесь с сыном. Не заставляйте его врать и не смейте бить! – закончила Маша решительно.

– А с кем, собственно, имею честь? – он издевательски оскалился.

– Я работаю здесь уборщицей.

– Даже так? – Петр Морозов приподнял одну бровь. – А я спонсор этой школы. То есть именно я плачу вам вашу жалкую зарплату. И, если вы ею дорожите, не попадайтесь больше на глаза ни мне, ни моему сыну.

Смотреть на него против света было неудобно, но Маша знала, что нельзя отвести глаза, чтобы он не подумал, будто она пасует.

– Он не ваш сын! – сказала она громко. – Я знаю, что вы его купили. И могу это доказать. Так что прекратите давить на Максима, иначе пожалеете!

 

Девочка… Маленькая девочка в красной шапочке с помпоном. Нет, не девочка. На‑день‑ка. У нее есть имя. Наденька. Хорошее имя, красивое. Очень ей подходит.

Она идет по лесу, ищет его. Эта маленькая храбрая девочка не боится никого на свете. Она доверяет даже страшному темному лесу… И тому, кто приближается к ней сейчас.

– Привет! А ты сегодня без такси! – обращается она к НЕМУ. – Ты не видел моего Гномика? Мне надо его полечить.

– Пойдем, я отведу тебя к нему, – лжет ОН.

Они все лгут, не лжет только запах – запах смерти, лекарств и формалина, запах их собственной злобы.

Надо спасти Наденьку. Так, как Он спас ее друзей – тех людей, попавших в ловушку. ЭТОТ сейчас стрелять не будет.

И Он, шагнув из‑за пушистой заснеженной ели, подхватил девочку на руки и понес ее прочь. Так лучше. У Него ОНИ ее не найдут.

 

* * *

 

– Паша! Он меня бросил! Он не вернется, и я этого не переживу! – Лена рыдала у него на плече, и от ее слез уже промок рукав рубашки. Она – безупречная «железная леди», та, кого он любил все эти годы…

Павел нежно обнял женщину, прижал к себе, утешая, баюкая.

В комнате было темно, а из‑за зашторенных занавесок не выглядывала ни любопытная луна, ни ее спутники – звезды.

– Что за глупости! Ты и не с таким справлялась! Не плачь! – он нежно провел губами по ее волосам, жадно вдыхая такой знакомый, такой родной запах. – Посмотри на себя. Ты же королева!..

– Королева‑мать, – горько проговорила женщина.

– Опять? Да не зацикливайся на возрасте. Ты любой школьнице сто очков форы дашь…

Лена отпрянула от его плеча, взглянула влажными, блестящими глазами.

– Паш… Я беременна…

Он вздрогнул.

– И… кто отец?..

Лена молчала. Возможно, она сама не знала ответа.

 

* * *

 

– Интересно, сколько времени?.. – Даша провела рукой по растрепавшимся волосам, пытаясь поправить прическу. – Я как‑то совсем из него выпала!..

– Не знаю, – Андрей счастливо, совершенно по‑дурацки, улыбнулся. – Часов восемь? Или уже девять?

– Праздник давно начался, – девушка поднялась с пола и подала Андрею руку. – Надеюсь, нашего отсутствия никто не заметил. Ну, пойдем…

И тут она заметила сложенный вчетверо листок бумаги, нагнулась, развернула рисунок и замерла.

– Что это? – спросила Даша почему‑то шепотом.

– Да так, – Авдеев небрежно махнул рукой. – Надя нарисовала. Это Гном, ее воображаемый друг.

Девушка покачала головой:

– Никакой он не воображаемый! Мы видели этого монстра в подземелье! Это он напал на Птицына! То есть на Лжептицына, и тот в него выстрелил, в ногу попал. Гляди, на рисунке как раз эта нога красным заштрихована!.. Андрей!..

Но он не слушал ее – бегом кинувшись вниз по лестнице.

Надин класс уже был в столовой. Все девочки – нарядные, как картинки. Оглядев их, Авдеев убедился, что Нади нет.

– Алиса, где Надя? – подошел он к подруге сестры.

Она захлопала подкрашенными тушью ресницами – сразу видно, вырастет еще та кокетка!..

– Надюша скоро придет, – отвела взгляд Алиса.

– Где она?! – настаивал Андрей.

– Не скажу. Это девочкин секрет.

– Ну а мне можно. Я же тоже девочка! – улыбнулась подоспевшая Даша.

– Погоди, я сам угадаю. Она снова в лесу, да? – спросил Андрей, напряженно вглядываясь в лицо Алисы.

– Откуда ты знаешь? – удивилась девочка. – Надюша пошла делать Гному зинфекцию.

 

На улице было холодно. Ледяные струи ветра обжигали щеки, мороз забирался под куртки, добираясь, казалось, до самых внутренностей. Холодно. Тихо. Страшно. Луна, бледным круглым блином висящая в небе, придавала мрачной картине завершенность. Так и казалось, будто очутился в каком‑нибудь фильме ужасов.

Идеальные условия. Самая подходящая ночь для разгула зла.

– На‑дя! На‑дю‑ша! – звал Андрей.

– На‑дя! – вторила ему Даша.

Девочки нигде не было.

 

* * *

 

Играла тихая музыка, плавились в высоких подсвечниках золоченые витые свечи. Праздничный ужин был в разгаре.

Виктор Поляков сидел за столом, сжимая в руке бокал из цветного стекла, но не пил шампанского. Он и без того чувствовал себя немного захмелевшим, ведь напротив сидела Маша Вершинина. И улыбалась. Ему. Ее глаза лучились сегодня особенным мягким, волшебным светом. Такими бывают глаза только влюбленной и счастливой женщины.

Директор едва заметно приложил ладонь к губам, посылая Маше невидимый поцелуй, и она его поймала.

Только подумать! Всего полчаса назад, когда они с Машей встретились в коридоре, он самозабвенно целовал эти манящие сладкие губы! При одном воспоминании об этом тело пронзала дрожь. Как он только мог думать, что любит Лену, когда есть она – Маша!..

И тут к нему подошел Павел.

– Почему ты оставил Лену одну? Почему вы не вместе? – спросил физрук, наклоняясь к плечу друга.

Ну конечно, Павел – давний Ленин приятель, немудрено, что он о ней беспокоится.

– Между нами все кончено, – Поляков поставил на стол так и не пригубленный бокал и развел руками.

Павел подвинул стул, сел рядом.

– Боюсь, тебе придется пересмотреть свои планы, – сказал он сурово.

– Почему это?

– Потому что Лена беременна.

Это было словно удар под дых. Только‑только Виктор Поляков дышал полной грудью, смотрел на Машу и мечтал о счастье – и вот уже задыхается, раздавленный.

И как раз в этот момент в дверь вошел охранник.

– Виктор Николаевич, – позвал он директора, – можно вас на минутку?

Поляков встал, не чувствуя под собой ног, и направился к выходу.

Виктор думал, что больнее уже не будет, когда следующий удар буквально пригвоздил его к полу: в лесу найдено тело ребенка. Вероятнее всего, из «Логоса».

Еще чувствуя шум в голове и надеясь, что это кошмар, Поляков оглядел собравшихся за столами. Ослепленный своими чувствами, он до этого не замечал ничего вокруг. Он оказался плохим директором. Очень плохим. Теперь Виктор видел пустые места и понимал, что несколько детей отсутствуют.

Это большая часть небезызвестной пятерки: Максим Морозов, Рома Павленко, Артем Калинин, Даша Старкова. Вика Кузнецова, правда, в зале. Вот сейчас она смотрит на него вопросительно и встревоженно. Кроме того, нет Андрея и Нади Авдеевых.

– Паша, – позвал Поляков друга. – Подойди, пожалуйста, ты мне нужен.

Физрук, уже догадавшийся, что происходит нечто выходящее из ряда вон, торопливо приблизился к нему. Следом за ним из‑за стола поднялась Маша Вершинина. Теперь в ее темных глазах читалась лишь тревога.

– Что случилось? – спросила она, подойдя к ним. – Максим? Что‑то с Максимом?..

 

* * *

 

Тишину ночного леса разорвал сигнал сирены. Тревожный, пробирающий до самого сердца звук. Засверкали огни. Полиция и «Скорая помощь». Господи, что же там происходит?!

Андрей и Даша, не сговариваясь, перешли на бег. Теперь было не важно, что ледяной воздух обжигал легкие. Теперь все казалось пустяком. Лишь бы не случилось самого страшного.

Они подбежали к заградительной линии, но нырнуть через ленту и приблизиться к лежащему в центре поляны телу помешал один из оперативников.

– Вы куда это? – перегородил он ребятам дорогу. – А ну назад!

– У меня сестра пропала! Вы не понимаете! – хрипло, сорванным от крика голосом произнес Андрей в лицо полицейскому.

– Я сказал – назад! – рявкнул тот.

Даша с силой стиснула руку Андрея, но тот не замечал боли.

Кто же там, под простыней?..

«Только не Надя! – молился про себя Андрей. – Господи, сделай так, чтобы это была не Надя! Господи, ну пожалуйста!»

Сердце колотилось где‑то в горле. Каждая секунда казалась падающей на лоб свинцовой каплей. Это не может быть Надя! Такое было бы слишком несправедливым!.. Что угодно, только не это!

Он так впился глазами в беспомощное, неразличимое отсюда тело, что пропустил появление еще одного персонажа.

– Андрей! – громким шепотом позвала Даша и, видя, что он не реагирует, потрясла за плечи. – Андрей! Ну смотри же, смотри!

Между заснеженными деревьями показалась маленькая детская фигурка. Девочка в красной шапочке с помпоном, прижимающая к груди старую, еще советских времен, куклу, смотрела на разворачивающееся на поляне действо.

– Надя! Надя! – закричал Андрей, бросаясь к девочке.

Он подхватил ее на руки, затормошил, беспорядочно целуя в закрытую шапочкой макушку, в холодные щеки. Надя. Живая! ЖИВАЯ!

– Андрюша! Я ходила в гости к Гномику! Я подарила ему Веронику, а он мне вот эту. Леночку! – она совала ему под нос изрядно потрепанную куклу. На платье у замарашки (а иначе эту Леночку никак не назвать) была приколота красивая брошка.

– Да… да… – словно безумный, бормотал Андрей. Он и чувствовал себя без ума от счастья. Главное – что с сестрой все в порядке.

Мысль о теле под простыней не тревожила его до тех самых пор, пока рядом не послышался взволнованный Дашин голос:

– Темка! Это же Темка!

 

Глава 18. Дело о наркоте

 

– Андрюш, а зачем Тему положили в черный мешок? – Надя поднялась на кровати и откинула одеяло, показывая, что не хочет спать. Да и до сна ли, когда девочку занимали серьезные мысли?..

– Потому что он умер, – Андрей сел на кровать к сестре. Говорить о погибшем друге было тяжело.

– Папу с мамой тоже в черный мешок спрятали?

– Не знаю, – он отвел глаза.

– Я не хочу в мешок! – предупредила Наденька испуганно.

– Вообще‑то тем, кто умер, безразлично. Они не чувствуют ни холода, ни голода…

Он ответил, а сам стал снова думать о Темке.

В тот вечер, когда они с Дашей целовались на чердаке, Темка и Ромыч вдвоем отправились в лес. Артем был грустен. Днем, когда Войтевич отправил его с урока звонить родителям, Калинин узнал, что его мама и папа разводятся. Он, конечно, пытался держать лицо, но все равно чувствовал боль.

Темыч с Ромкой выпили по банке пива, поговорили по душам. А потом Рома отошел и, вернувшись, не застал друга на месте. Он долго искал его по лесу и, как и Андрей с Дашей, наткнулся на полицию и «Скорую помощь». Тогда они и узнали страшную правду.

Андрею было стыдно, что в момент смерти Артем был один. Они, увлекшись игрой в великих сыщиков, не обратили особого внимания на горе друга…

А еще в эту же ночь исчез Макс Морозов. Андрею не хотелось думать о том, что Максима тоже могли убить. Морозова искала милиция, но не нашла. Ребята даже спускались в подвал, опасаясь, не прибавилось ли к тем телам внизу тело их друга. К счастью, Макса там не было. К огорчению, не было и тел погибших пионеров и тела Савельича. Комната оказалась пуста. Те, кто причастен к убийствам, замели следы и лишили ребят последних доказательств, ведь Дашкин телефон, на который снимали трупы, оставался у Темыча и пропал вместе с ним. Возможно, Темку убили как раз из‑за телефона.

– А вдруг я тоже умру? – спросила Надя, ухватив брата за руку.

– Нельзя думать о смерти, – он поправил у девочки подушку. – Жизнь – это… это как день рождения. К тебе приходят гости, дарят подарки. Ты знаешь, что завтра все закончится, но ты же не будешь весь день грустить из‑за этого?

– Конечно, – Надюша вздохнула. – Я буду веселиться.

– Надо уметь радоваться каждому дню! – Андрей поцеловал сестру в щеку. – Ну а теперь – спать, чтобы завтрашний день стал веселым и радостным!..

 

* * *

 

– Лена, останься, пожалуйста, – позвал Виктор Николаевич, когда завуч вслед за другими учителями хотела покинуть его рабочий кабинет после совещания.

– Да? – она села напротив, сложив руки на коленях. Суровая, почти чужая.

– Я знаю про ребенка, – он не отводил взгляда, хотя это было тяжело. – Мы должны были обсудить все еще две недели назад…

Поляков, сам того не замечая, схватил со стола тяжелую ручку, подарок кого‑то из спонсоров, и принялся вертеть ее в руках.

– Я знаю, у тебя сейчас трудное время, и ничего не требую… Но, Виктор, мне не двадцать лет. Я хочу ребенка, даже если мы не сможем растить его вместе.

– Лена, – он бросил на стол ручку, та покатилась и упала на пол. – Лена, это мой ребенок, и я хочу растить его с тобой! Давай попробуем начать все сначала.

– Витя… – она встала, еще не веря, опасаясь поверить.

Тогда он поднялся из‑за стола и сам пошел ей навстречу. Обнял, прижал к груди, словно маленькую девочку. Семья – это ценность, и ради нее стоит идти на жертвы.

И, конечно, ровно в этот момент дверь приоткрылась. В кабинет заглянула Маша. Она взглянула на Полякова с изумлением, сменившимся болью. Он отвел глаза. Как бы он ни действовал, он приносит лишь боль. Почему так? Просто проклятие какое‑то!

Еле слышный щелчок показал, что Вершинина ушла. Лена так и не заметила ее появления, счастливо прижимаясь к нему.

– Витя, я еще хотела спросить, что с тем мальчиком, с Артемом? – спросила она, немного отстранившись.

Это была больная тема. Как раз сегодня Виктор получил из полиции конверт с результатами вскрытия, и они были тревожны. Артем Калинин погиб в результате наркотического отравления. Выходит, в «Логосе» есть наркоманы. По крайней мере был один. А друзья Калинина? Где гарантии, что они не употребляют наркотики? Значит, придется поднять всю школу на ноги, перевернуть ее вверх дном и тщательно проверить всех. Поляков уже не может доверять собственным ученикам.

– Боюсь, Лена, дело приняло дурной оборот, – признался директор.

 

* * *

 

Войтевич стучал мелом по доске, чтобы привлечь внимание класса к новой теме, однако ребята мало его слушали.

– Наверняка, когда вы были в лесу, за вами кто‑то следил… – строила версии Даша, обращаясь к Ромке, сидевшему позади нее, рядом с Викой. – А когда ты отошел…

– Этот кто‑то накачал его наркотой?.. – продолжил Андрей, закрываясь от учителя учебником.

– Вколоть ему что‑то – секундное дело! – подтвердила Даша.

– Точно! Темка сам никогда не ширялся. Я бы знал! – покачал головой Рома.

– Но зачем его убивать? Мы же отправили фотографии в полицию, в газеты! – напомнила Вика, сомневающаяся в убийстве.

– Ну отправили – и что? Две недели прошли, результатов – ноль! – горько воскликнул Андрей.

– Так, Авдеев! – Войтевич грозно шагнул к ним. – Отправляйся к доске. Вижу, иначе мне не привлечь ваше внимание!..

Пришлось идти. А на перемене ребята отправились к таксофону и обзвонили организации, куда отправляли диски с копиями снимков с Дашиного телефона. Как ни странно, никто из адресатов посылки не получал. Письма пропали, словно и не покидали школы. Просто заколдованный круг какой‑то!

– Посмотрите, почтальон! – вдруг воскликнула Даша Старкова.

Они увидели удаляющуюся спину в синей форменной куртке, бросились, догнали.

Перед ними стоял усатый плотный мужчина, вовсе не похожий на того, кому они отдавали корреспонденцию.

– Простите… Мы две недели назад отдавали письма другому почтальону… – робко начала Даша.

Но усатый покачал головой.

– Этого не может быть. Я полгода работаю без сменщика, – отрезал он и ушел, оставив ребят в недоумении: кому же они тогда отдали письма?!

 

– Внимание! Всем немедленно разойтись по своим комнатам! – послышался из громкоговорителя голос Елены Сергеевны.

Ребята переглянулись. Такого в их школе еще не случалось.

– Ну что же, расходимся, раз говорят, – пожал плечами Андрей.

Они с Ромкой вошли в свою комнату, взглянув на две пустующие кровати. Темыча и Макса. Эти тщательно заправленные, без единой складочки, кровати постоянно притягивали взгляд. Они казались ненастоящими, слишком правильными и ужасающе пустыми. Как хорошо было, когда на кровати Морозова валялись брошенные наспех рубашки, а на Темкиной – черный крохотный плеер… Как там было в одной из любимых песен Калинина: «Кто‑то хитрый и большой наблюдает за тобой».

– Интересно, с чего это нас всех под домашний арест посадили? – спросил Ромка, с трудом отводя взгляд от кровати, на которой уже никогда не увидит друга.

И тут дверь распахнулась, в комнату вошли Поляков и Войтевич.

– К сожалению, мы должны осмотреть ваши вещи, – сказал директор, сделав шаг в сторону шкафа Авдеева.

Андрей, до того успевший сесть на свою кровать, подскочил так, словно его подбросила пружина.

– Это мои личные вещи! Вы не имеете права! – проговорил он, загораживая шкаф.

– Ошибаешься, – Виктор Поляков смотрел на ученика сурово. – Твой друг мертв, и я хочу знать, кто в этом виноват. Отойди немедленно!

– Там ничего нет! – Андрей побледнел от злости и унижения. – Вы мой опекун, вы должны верить мне на слово! Отец бы поверил.

Поляков колебался, но как раз в это время Войтевич, обыскивавший тумбочку Ромы, окликнул директора:

– Виктор Николаевич…

Тот оглянулся. Биолог брезгливо, двумя пальцами, держал маленький прозрачный пакетик с белыми таблетками.

– Что это такое? – нахмурился Поляков.

– Я не знаю! Это не мое! – поспешно сказал Ромка.

Но директор не поверил ему. Он легко, словно пушинку, отшвырнул с дороги Андрея и распахнул створки шкафа. Искать долго не пришлось: пакетик с белым порошком обнаружился на верхней полке, под свитером.

 

На ужине в столовой стояла непривычная тишина. Про находки в комнатах, где жили Рома с Андреем и Даша с Викой, знали уже все. Пакетики с порошком или таблетками обнаружились у каждого из них, даже в вещах отсутствующего Макса Морозова.

– Понятно, что это ловушка, – произнес Андрей, запивая куриную котлету компотом. – Они перестарались. Если б «колеса» нашли у кого‑то одного, еще можно было бы поверить. Но у всех сразу…

– Не понимаю, зачем это им надо? – Ромка гонял свою котлету по тарелке.

– Чтобы мы замолчали! – запальчиво ответил Авдеев. – Они вообще реагируют быстро. Решили отнять фотографии – прислали ложного почтальона. Решили уничтожить телефон с записями – убили Темку. А наркотики – отличное прикрытие для убийства.

– Теперь нас выгонят из школы, чтобы не путались у них под ногами, – печально констатировала Даша.

– Ребят, давайте расскажем все Виктору Николаевичу! – предложила Вика.

– У нас нет доказательств, и он опять решит, что мы ему врем, – возразила Даша, – врем, потому что попались на наркоте.

– А вдруг он сам ее и подсунул? Может, он с ними заодно! – с ужасом спросил Рома.

Все опять замолчали.

Компания девчонок и парней, сидящая за соседним столиком, смотрела презрительно и настороженно.

– Вот они всегда вместе и тусуются, других в свою компанию не принимают. Понятно теперь, чем они занимаются! – донесся в тишине голос одной из их одноклассниц, Ольги.

– И Макс их наверняка главный нарик! – хихикнул кто‑то.

Андрей побледнел и сжал кулаки.

– Заткнитесь! – крикнул он в сторону клеветников.

– Андрей, – Вика потянула его за рукав форменного пуловера. – Не поддавайся на провокации. Нашим врагам будет легче, если мы рассоримся со всеми. Просто не обращай внимания, ладно?..

Он скрипнул зубами и сел.

Теперь на их лбах словно появилась надпись: «Изгои». Но сдаваться было нельзя, чтобы смерть Артема не стала напрасной, чтобы их враги, какими бы крутыми они ни были, не спешили праздновать легкую победу.

Ребята молча сидели за своим столиком, чувствуя недружелюбные колкие взгляды. Но самое страшное то, что за их спиной стояла смерть. Каждый из них затылком ощущал ее ледяное дыхание.

 

Дорогие мама и папа!

Я знаю, что вы умерли и живете на звездочке. Тема тоже умер, его положили в черный мешок. Наверное, вы уже его встретили. Мы с Алисой решили пока не умирать. Мы умрем только тогда, когда станем совсем старенькими, когда нам будет по двадцать лет. Мы с ней договорились обязательно попрощаться перед смертью. Мы с вами так и не успели попрощаться. Тема тоже не попрощался со своими друзьями… и Пятница… Я не писала вам о Пятнице? Это рыбка, которую подарил мне Гном. Сегодня утром я встала и увидела, что она плавает кверху брюшком. Сначала мы с Алисой думали, что рыбка так отдыхает. Но Пятница не шевелилась, и тогда я поняла, что она такая спокойная потому, что она – очень мертвая. Виктор Николаевич унес ее, чтобы положить в черный мешок. Знаете, Пятница – совсем маленькая, поэтому ей нужен совсем крохотный мешочек, не больше, чем для колечка.

Мне очень грустно. И еще я все время думаю о вас.

Целуем вас и крепко обнимаем.

Ваши Надя и Андрюша.

 

 

* * *

 

Володя торопливо шел по лесу, сжимая в кармане брошку, снятую с Надиной куклы. Эта брошь оказалась второй вещью из списка. Собирать предметы и было одной из причин его пребывания в «Логосе».

Машина связного ждала на прежнем месте.

– Вот, – Володя протянул находку. – Проверь, пожалуйста, эту вещь. Думаю, мы на верном пути.

Связной протянул руку и принял брошку.

– О’кей, – коротко кивнул он, – завтра на этом же месте.

Машина довольно заурчала и тронулась, а Володя остался стоять, глядя ей вслед. Этот человек, связной, был его единственной ниточкой к внешнему миру. Собственно, Володя даже не знал его имени и так и называл: Связным.

Где‑то в ветвях сосны закопошилась птица, обрушив на человека целый снежный водопад.

«Ничего, прорвемся», – подумал Владимир, стряхивая с себя снег, и повернул обратно, в сторону школы.

 

А в это время Андрей Авдеев сидел в кабинете директора, уставившись на матово поблескивающую поверхность широкого стола.

– Когда я раньше видел тебя с сестрой, всегда думал – вот настоящий парень. Надежный, как скала, – укоризненно говорил Виктор Николаевич. – Но теперь я знаю, что это не так. Тебе плевать и на сестру, и на друзей, и на самого себя… Вот скажи мне, где ты взял наркотики?..

– Нигде. Я их вообще не брал, – мрачно ответил Авдеев.

– Я хочу тебе помочь, – Поляков через стол наклонился к нему, – почему ты мне не доверяешь?

Андрей криво усмехнулся.

– При чем тут доверие? – хмыкнул он.

– Андрей, я просто не знаю, что с тобой делать. Ты закрываешься, не хочешь идти мне навстречу… Вот что бы сделал твой отец?

– Вы не мой отец и никогда им не станете! Вот родите собственного сына и помогайте ему сколько влезет. А от меня отстаньте!

Директор молчал.

– Я могу идти? – Авдеев привстал, глядя на опекуна жестко и холодно.

– Иди.

 

Глава 19. Беглец

 

Телефон зазвонил, как только Маша вошла на кухню.

Она взяла трубку, ответила.

– Маша?.. – послышался на том конце знакомый голос.

Сердце отчаянно забилось. Чего только она не передумала в эти дни! Вершинина помнила, как, спотыкаясь, бежала по рыхлому снегу в лес, где нашли труп, как кричала до боли в горле: «Максим! Максим!»

– Максим… – внезапно севшим голосом произнесла она и сейчас. – Ты жив!

– Ты там одна? – спросил он, не реагируя на ее радость.

– Да. Где ты? С тобой все в порядке?

Он не ответил ни на один из вопросов, только сказал:

– Мне нужны деньги. Достань для меня хотя бы штуку баксов.

Она растерянно молчала, не зная, что и сказать на заявление сына.

– Понятно. Можно было и не звонить, – в голосе парня послышалось презрение. – Пока, привет Байрону.

– Максим! – она схватилась за край стола, чтобы не упасть. – Не клади трубку! Я достану, обещаю, что достану!.. Куда их принести?

– Поклянись сначала, что не сдашь меня, – удостоверился он.

– Клянусь.

 

Все моральные аспекты – потом. Сейчас главное – достать деньги. И Маша знала, как их достать. Еще вчера она видела в кабинете Виктора Полякова, прямо в ящике стола, пухлый конверт с деньгами на хозяйственные расходы. Этого должно хватить Максиму на первое время. Если он сбежал – значит, все действительно плохо.

Конверт оказался на прежнем месте. Хорошо. На столе лежали ключи от машины Полякова. Еще лучше – вот и решилась проблема, как добраться до Максима. Да, она готова ради сына на все – красть, убивать… Что угодно. И тот, кто поспешит осудить ее, никогда не имел детей и никогда их не лишался.

 

Маша ехала по заснеженной дороге. Машина буксовала, норовисто виляла в колеях, но ехала. Это было главное. Какое‑то время ее преследовал другой автомобиль. За рулем, кажется, был Виктор – Маша не присматривалась, с ее водительским опытом, стремящимся к нулю, женщину больше занимала дорога. А потом преследователь исчез – то ли отказался от погони, то ли застрял где‑то. Вот оно – преимущество поляковского кроссовера.

Максим ждал ее неподалеку, у часовни. Растрепанный, нахохлившийся, похожий на воробья.

– А ничего тачка, – сказал он вместо приветствия. – Смотрю, ты прибарахлилась.

– Это Виктора Николаевича. Я… одолжила, – Маша жадно вглядывалась в его уставшее лицо. – Как ты?

– Нормально, – Макс небрежно закинул за плечо один конец полосатого шарфа. – Деньги принесла?

– Где ты был все это время? – настаивала она. – Мы тут места себе не находили! Не мог, что ли, позвонить?

– Слышь, давай без истерик, – выставил он перед собой руку.

– Тебя ищет полиция! После того, что случилось с Артемом… – Маша осеклась, увидев непонимание в глазах Макса. – Так ты ничего не знаешь?.. В тот день, когда ты ушел, его обнаружили в лесу… Мертвым.

– Не может быть… – Морозов побледнел и сделал шаг назад, тряся головой, словно надеясь пробудиться от кошмара. – Нет…

Максим закрыл лицо рукой, чтобы никто не видел его слез, а Маша подошла ближе, приобняла его…

– Все, – Макс отер лицо кулаком, взглянул на Марию почти неприязненно. – Хватит! Давай деньги, и я пошел.

– Никуда ты не пойдешь!

Виктор Поляков стремительно выскочил на поляну и успел перехватить кинувшегося было бежать Морозова.

– Все живо в машину! – скомандовал директор, бросив на Машу короткий колючий взгляд. – В школе поговорим.