Психоаналитические подходы к анализу здоровой личности

 

...формулы, отчеканенные психоанализом, настолько проникли в «кровь» западной культуры,
 что ее представителям стало значительно легче мыслить на их основе, чем вне их.

Стефан Цвейг

 

Психотерапевтический метод, разработанный Зигмундом Фрейдом (1856-1939), подчеркивает внутреннюю противоречивость личности, в которой противопоставляются два вида психической активности: сознательная и бессознательная. Процесс развития человека, направленный на адаптацию, предполагает освобождение от взаимного противоречия двух видов активности и укрепление структуры «Я», способного примирить тенденции «Оно» и «Сверх-Я». 

Согласно этой концепции, лечение состоит в том, чтобы довести до сознания смысл ситуации, данной вначале в аффективном выражении, и сделать приемлемыми для сознания те страдания, которые тело отказывается терпеть.

«Я» – инстанция воинствующая, защитная, охраняющая, она выполняет главным образом функцию опосредования, то есть основная функция «Я» состоит в установлении отношений между субъектом и объектом его желания.

Становление «Я» осуществляется через возрождение субъектом своего «Оно».

Таким образом, смысл психоанализа сводится не к подавлению влечений, а к свободному их выражению; к тому, чтобы желать узнать причины, осознать детерминированность своего поведения. Пациенту предоставляется право выбора: бороться со своими влечениями или дать им возможность свободно проявлять себя.

Создатель аналитической психологии Карл Густав Юнг (1875–1961) видел цель психоаналитической терапии не только в устранении болезненного симптома, но и в укреплении здоровья, стремлении помочь пациенту достичь душевной зрелости. Согласно Юнгу, целью процесса индивидуализации является синтез различных аспектов сознательной и бессознательной жизни: если человек живет, он должен бороться и жертвовать тоской?, чтобы восходить к своему собственному росту. Излечение является процессом идентификации человека с целостной личностью, с самостью – ключевым архетипом в аналитической психотерапии. Целью преобразования, по Юнгу, является не социальная норма как таковая, а развитие: «...понятие адаптации является ограниченным, предполагая нечто усредненное.... «нормальный человек» – идеальная цель для неудачников, для всех тех, кто находится ниже общего уровня приспособляемости... Достижение сознательной адаптации не является стимулом для людей, которым она дается с детской легкостью»[57].

Важное место в психотерапии пациента на пути к его целостности Юнг отводил осознанию переноса. Процесс переноса он рассматривал как частную форму более общего психологического механизма проекции. Этот механизм предполагает перенесение или приписывание собственных чувств, мыслей, намерений другому человеку, то есть вовлечение других людей в процесс внутреннего расщепления личности. Для снятия переноса необходимо добиться от пациента осознания субъективной ценности личностного и безличного содержания его переноса; понимания того, что приписываемые объекту оценки являются его собственными качествами.

Лечение невроза, означающее требование стать целостной личностью, предполагает узнавание и ответственность за свое целостное бытие, за его хорошие и плохие стороны.

Процесс индивидуализации, понимаемый Юнгом как «путь к себе», имеет целью осознание пациентом некоего центра внутри своего психического бытия, позволяющего не связывать более свое счастье, а иногда и жизнь с некими внешними посредниками – будь то люди, идеи, обстоятельства. Данный центр можно рассматривать как основной механизм здоровья личности: излечение является процессом идентификации человека с целостной личностью, с самостью.

Юнг предлагает структуру духовной жизни, выходящую за пределы индивидуальной биографии человека.

Составными компонентами этой структуры выступают[58]:

1) сознание;

2) личное бессознательное, состоящее прежде всего из содержаний, которые стали бессознательными либо в силу того, что они потеряли свою интенсивность и поэтому оказались забытыми, либо же потому, что от них отстранилось сознание (так называемое вытеснение); кроме того, сюда можно включить те содержания, отчасти перцепции, которые из-за слишком малой интенсивности никогда не достигали сознания и все же каким-то образом проникли в психику;

3) коллективное бессознательное, являющееся областью всевозможных представлений, но не индивидуальной, а общечеловеческой и даже общеживотной, и представляющее собой фундамент индивидуальной психики.

Юнг считал, что осознание вытекает из неосознанного состояния, что и определяет душевную жизнь. Это требует усилия, ведь согласно Юнгу, душевная жизнь представляет собой развитие, которое может прекратиться уже на самых низших ступенях. Для того чтобы этого не произошло, процессы самовоспитания должны сопровождать человека всю его жизнь: «Большие жизненные проблемы никогда не разрешаются навсегда. Если они однажды покажутся нам разрешенными, то это будет идти нам только в ущерб. По-видимому, смысл и цель существования таких проблем заключается не в их разрешении, а в том, чтобы мы беспрестанно над ними работали. Одно это оберегает нас от отупения и закостенения»[59].

Основатель индивидуальной психологии Альфред Адлер (1870-1937) разработал холистическую систему рассмотрения человека и пришел к пониманию каждого индивидуума как интегральной целостности в социальном контексте. Он утверждал, что цели и ожидания больше влияют на поведение человека, чем прошлый опыт. Жизненные цели и чувство общественного служат индивидууму для защиты против чувства беспомощности. Под чувством общественного Адлер понимал «чувство человеческой солидарности». Он указывал, что под влиянием социальных условий (воспитание) в течение первых лет жизни, когда ребенок находит свое собственное «Я», все душевные феномены представляют собой творческие усилия. Поэтому в основе закладывающейся душевной структуры лежат не объективные значения, а индивидуальные впечатления. Это несоответствие формирует то напряжение, которое Адлер называет чувством неполноценности, являющееся важным источником бессознательного стремления к совершенству.

Таким образом, будущее становится для ребенка той областью, которая должна принести ему компенсацию. Состояние борьбы также отражается в его чувстве неполноценности, и компенсацией для него является только то, что надолго упраздняет его жалкое нынешнее положение и возвышает его над всеми другими.

Вопрос об адекватной теории воспитания – один из самых спорных в психоанализе. Например, З. Фрейд считал задачу воспитания одной из самых неразрешимых. В частности, эта проблема по-разному понималась такими специалистами по детскому психоанализу, как Анна Фрейд (1895-1982) и Мелани Клейн (1882-1960).

Анна Фрейд полагала, что «Сверх-Я» маленького ребенка еще малоэффективно, а психоанализ слишком быстро привел бы к удовлетворению его желаний. Будущая же его жизнь как взрослого не сулит подобных быстрых удовлетворений, поэтому нужно укреплять «Сверх-Я» ребенка, готовить его к тому, чтобы в дальнейшем он мог успешно противостоять неудовлетворенным желаниям. В свою очередь, Мелани Клейн считала, что ребенок слишком рано начинает испытывать на себе очень сильное давление со стороны своего «Сверх-Я», которое нужно просто ослабить, помогая ребенку тем самым выдержать это давление.

В концепции Клейн страху отводится чрезвычайно большое место. Основная активность ребенка направлена на преодоление страха, возникающего в связи с разделением объектов желания (в самом общем смысле) на хорошие и плохие. Все, что может удовлетворить желание, способно в любой момент обрести положительное или отрицательное значение, связываясь с агрессивностью, направленной против другого или против самого себя. Объект желания является, следовательно, хорошим или плохим, без того, однако, чтобы эта оценка была закреплена за ним окончательно. Если «хороший» объект находится вовне и ребенок, чтобы овладеть им, устремляется исключительно к внешнему миру, отодвигая на задний план все остальное, например собственное тело, выступающее в таком случае в качестве «плохого» объекта, то мы имеем дело с ситуацией невроза. Если же, напротив, «хороший» объект локализуется внутри и именно здесь ребенок пытается его найти, то наблюдается психотическое бегство от действительности, называемое разрывом с реальностью.

Представитель неопсихоаналитического направления Карен Хорни (1885-1952) считает, что каждый человек обладает собственным личностным потенциалом развития, конструктивная реализация которого позволяет индивиду достигать цели, добиваться успехов и постепенно становиться тем, кем он может и хочет стать. Воспитание без любви, заботы и уважения к индивидуальности ребенка блокирует здоровое стремление к самоактуализации и замещает его на стремление к безопасности – основной невротической потребности. Достигается это за счет одного из трех типов защитной реакции: беспомощности, агрессивности и отгороженности.

Защитный механизм беспомощности выражается в слишком сильном стремлении соглашаться с желаниями других.

Защитный механизм враждебности основан на убеждении, что в жизни выживает сильнейший. Прибегающий к такому способу защиты человек отрицает теплые, непосредственные отношения между людьми, предпочитая манипулировать ими.

Защитный механизм ухода выражается в отказе от интимных, дружеских и просто бытовых контактов с друзьями, в то время как здоровый человек предпочитает свободно общаться, используя различные стратегии поведения в зависимости от ситуации.

Другой вариант невротического реагирования, сформированный при игнорировании потребностей и личности ребенка – это создание идеализированного образа самого себя, что заставляет человека ставить перед собой практически неразрешимые цели и задачи, предопределяющие неизбежное поражение, угрозу собственному «Я» и необходимость соответствовать нереалистичным и недостижимым целям. Эффективность психотерапии Хорни рассматривается как возможность для пациента осознать и реализовать себя подлинно.

Таким образом, здоровый человек в рамках психоаналитической традиции – это человек, осознающий детерминированность своего поведения, ставящий целью развитие своей личности, то есть принимающий ответственность за все свои проявления, способный испытывать и выражать солидарность с другими людьми.