Смотритель маяка и его жена 4 страница

Люси задохнулась от такого бесстыдства:

– Ах ты наглый… Наглый… Наглец!.. Хам и наглец!

– О да, – сухо согласился он. – Хам и наглец. Полагаю, с этими чертами моего характера мы определились? Или ты впрямь думаешь, будто я поверю, что ты по чистой случайности стоишь у камина в таком месте, что твоя сорочка просвечивает насквозь?

Кровь бросилась в лицо Люси с такой силой, что оно наверняка запылало точно маков цвет, – убийственно в сочетании с темно‑рыжими волосами. Впрочем, Люси было наплевать, за кого ее принял этот напыщенный ублюдок. Она сделала глубокий вдох, резким взмахом руки очертила в воздухе полукруг… и огонь в камине сам собой погас, погрузив комнату в кромешный мрак.

– Ну вот. Теперь тебе ничего не видно.

– А, так ты жаждешь побыть со мной в темноте? – проговорил эльф, смеясь, и шагнул ей навстречу.

– Не дождешься, твое остроухое высочество! – огрызнулась Люси. – Прочь с дороги, не то я вновь раздую угольки, но на сей раз в твоих подштанниках!

Эльф с минуту молчал, вероятно думая, как бы половчее пристроить собеседницу на вечное жительство в королевских темницах. Но потом, к изумлению Люси, откинул голову и от души расхохотался. Все еще смеясь, он отвесил девушке поклон и отступил от дверного проема.

– Как тебе будет угодно, моя госпожа, хоть ты и проявляешь такой живой интерес к моим… подштанникам. Однако в награду за мои труды скажи хотя бы, как тебя зовут.

Люси стремглав промчалась мимо эльфа и остановилась, только оказавшись в коридоре – в безопасности.

– Скажу, отчего нет! Мое имя Магда.

Рис а Гаранвин, принц верховного дома Благого Двора, не отрываясь смотрел вслед убегавшей от него по коридору девушке. Кровь, безусловно, людская. Быть может, с примесью незамысловатой магии. И однако же Рис не чуял в этой девушке ничего, что позволило бы ей так дерзко противостоять его чарам. Людей влечет к эльфам, как драконов к золоту и драгоценностям – безудержно и неукротимо.

Однако эта девчонка презрела знаки его внимания, даже когда Рис приоткрылся ей и вплел в свой голос немного чар. Ей надлежало пасть на колени и униженно молить, чтобы он соизволил ее коснуться. Странно, но эта мысль вызвала у Риса смутное отвращение. Девушка была хороша собой и полуодета, но отчего‑то не пробудила в нем соблазн. Скорее необъяснимую нежность, что навело Риса на другую мысль – не была ли здесь пущена в ход некая, прежде ему не встречавшаяся разновидность волшбы?

Топот ног прервал размышления, и Рис глубоко вздохнул, отгоняя прочь все мысли о нахальной Магде. Может, он разыщет ее завтра. Или же потребует ее в подарок у хозяина дома. Входя в свои покои и прикрывая за собой дверь, Рис улыбался.

Возможно, нынешние переговоры окажутся самыми увлекательными за последние шесть сотен лет.

 

Вечер следующего дня.

Люси плелась по лестнице вслед за Глори и, бормоча под нос страшные, но по большей части бессильные угрозы, изо всех сил старалась не наступить на подол платья, которое ей вовсе не хотелось надевать. Глори решила, что ей нужна компаньонка, дабы всю неделю прислуживать ей на пирах за столом. Она, видите ли, слышала, что такой замечательный обычай водится у знатных эльфийских дам. И конечно же, для этой цели ей могла подойти только Люси.

Что ж, по крайней мере, удалось отбиться от розового платья. После долгой и душераздирающей сцены (во время которой Глори топала ногами и швырялась расческами) Люси выдвинула безупречный и неотразимый аргумент: если она, Люси, наденет розовое, это отвлечет внимание гостей от восхитительной, божественно‑розовой красоты ее высочества Глорианы.

Гримаса бешенства на лице Глори тотчас волшебным образом превратилась в глубокую задумчивость. Затем принцесса повернулась к гардеробу, наклонилась, запустив обе руки в дальний нижний угол шкафа, и вынула самое потрясающее платье из всех, какие Люси доводилось видеть. Корсаж у него был изумрудно‑зеленого шелка, и такого же цвета юбки пышными складками ниспадали поверх нижней юбки из тончайшей золотистой ткани. По вырезу платья и по краям рукавов каймой пущены изящные золотые бусинки – как выяснилось, и впрямь из чистого золота.

При виде этого наряда Люси так сильно захотелось его надеть, что у нее перехватило дыхание. А потом она наотрез отказалась надевать это платье:

– Нет, нет и нет! Ни за что! Это же цвета верховного дома, а стало быть, платье – подарок. Ты же знаешь, эльфы ужасно щепетильны. В этом платье я буду точно гонец, несущий дурные вести. А ведь наверняка именно эльфы изобрели, как поступать с такими гонцами. Поэтому нет. Категорически!

Это сработало. И вот теперь она бредет за Глори в платье, которое ее наверняка прикончит. На ее голове красуется нелепая копна из зачесанных наверх кудряшек, а на цепочке, обвившей шею, болтается серебряное колечко матери. Прибавьте к этому вышитые туфли‑лодочки, которые изрядно велики (обноски Глори), – и перед вами малолетняя модница в материнских нарядах. Люси рывком поддернула повыше юбки и мрачно прикинула, сколько костей она переломает, если кубарем покатится по ступенькам.

Волна жара застигла ее врасплох, отогнала прочь тоскливые сетования и мгновенно обострила все чувства. В сознании Люси протрубил тревогу незримый трубач. Вытянув шею, девушка огляделась, но за ворохом розовых кружев, в изобилии украшавших наряд Глори, сумела различить только мундир одного из дворцовых стражников.

– Миледи, – почтительно произнес Ян (кому еще мог принадлежать этот низкий и столь восхитительный голос?), отвесив поклон Глори.

Принцесса, само собой, не обратила на него ни малейшего внимания и величавой поступью двинулась дальше, зато Люси осталась торчать на лестнице, глазея на Яна, словно деревенская дурочка, и обеими руками стискивая растреклятые юбки. При этом в ее голове теснились в высшей степени безнравственные мысли.

Губы Яна дрогнули в восхищенной улыбке, а в темных глазах вспыхнул огонек.

– В этом платье, леди Люсинда, вы прекраснее летнего дня. Зеленый цвет изумительно оттеняет изумруды ваших глаз. – Голос Яна прозвучал с необычной хрипотцой.

Люси зарделась, насупилась и тут же едва не наступила на подол злосчастного платья.

– Ты что, Ян, уже успел приложиться к пиву? Если меня в этом дьявольском наряде увидят лорды, которые подарили его Гло… кхм… ее высочеству, мне, скорее всего, придет конец… Эльфы, знаешь ли, шуток не любят. – Она осеклась, внезапно припомнив еще кое‑что. – С каких это пор ты перестал называть меня просто Люси?

Ян поджал губы, и на его скулах заходили желваки.

– Я думал, что смогу состязаться с чертовыми эльфами в лести и поэтических речах. Видно, простому стражнику на это лучше не надеяться. Если я тебе понадоблюсь, дай знать. Ни эльф, ни человек тебя пальцем не тронет, разве что через мой труп.

На мгновение его взгляд скользнул по нелепо низкому вырезу корсажа, затем вернулся к ее лицу. В это мгновение Ян, которого Люси знала почти всю свою жизнь, превратился в незнакомца. Опасного и неукротимого.

Его глаза сузились, и Люси бросило в дрожь.

– Если принцесса или ее отец полагают, что смогут использовать тебя в своих целях, их ждет жестокое разочарование, – процедил Ян, и в его тоне отчетливо прозвучала леденящая кровь угроза.

Люси ахнула, поспешно окинула взглядом лестницу и облегченно вздохнула, увидев, что Глори отошла уже далеко.

– Думай, что говоришь! Тебя могут обвинить в измене!

Ян подошел к ней вплотную, обхватил ладонью ее подбородок и поднял его так, что их лица оказались совсем близко.

– Измена, Люси, – это самое меньшее, на что я готов пойти, чтобы защитить тебя. Помни об этом. Через два дня, госпожа моя, тебе будет двадцать один. Через два дня. И тогда, сколько бы эльфийских принцев ни преградило мне путь, я приду за тобой. Ты моя!

Люси остолбенела от изумления. Ян запечатлел на ее губах краткий поцелуй и отпустил.

– Через два дня, – повторил он и, поклонившись, зашагал вверх по лестнице.

Дрожащими пальцами Люси дотронулась до своих губ, дивясь, как одно легкое прикосновение могло опалить ее всю нестерпимым жаром. Повернувшись, она проводила взглядом плечистую, мощную фигуру Яна и вновь ощутила холодок.

Ян был капитаном гвардии короля Падрека, и все знали, что эту должность он получил не за красивые глаза. Несомненно, он был лучшим воином короля, лучшим командиром, лучшим… Просто лучшим. Чтобы Ян вел изменнические речи, да еще из‑за нее… Это непостижимо!

И все же она до сих пор ощущала на своих губах прикосновение его губ.

– Люсинда!

Пронзительный крик Глори эхом заметался между каменными стенами и привычно просверлил уши.

– Сейчас же иди сюда!

Обеими руками крепко ухватив ненавистные юбки, Люси сделала глубокий вдох и двинулась вниз.

Ян сказал – через два дня. За два дня многое может случиться. А учитывая, что все это время она будет неотступно сопровождать Глори, наверняка ничего хорошего.

В пиршественном зале творилось что‑то невообразимое, и Люси едва не сбила с ног Глори, которая остановилась на пороге как вкопанная. Эльфийские вельможи стояли лицом к лицу с дворцовыми стражниками, и все орали друг на друга. Сам король, сидевший во главе стола, моргал то ли от потрясения, то ли – что было более вероятно в столь поздний час – попросту был пьян.

– Глори, я думаю, что нам лучше вернуться к себе. Эта сцена не сулит ничего хорошего, и я опасаюсь за твою безопасность, – проговорила Люси, повышая голос, чтобы Глори могла расслышать ее сквозь царившую в зале какофонию.

– Отличная мысль, ваше высочество, – подхватил Ян, внезапно возникая рядом с ними. Вот только на сей раз в руке у него очень острый и, безусловно, грозный меч. – Мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы обе удалились, прежде чем эти… дебаты примут более опасный оборот.

Глори упрямо мотнула головой, и на губах ее сверкнула чарующая улыбка. Люси доводилось видеть, как она завораживала многих вельмож, принцев и королей. Даже эльфы – те, что пониже рангом, – не могли устоять перед красотой Глори, когда принцесса пускала в ход это действенное оружие.

Ян, однако, и бровью не повел:

– Итак, сударыни…

Он был на голову выше Глори, однако принцесса каким‑то образом ухитрилась взглянуть на него сверху вниз:

– Не забывай, с кем разговариваешь, стражник.

– Если бы я об этом забыл, принцесса, я бы просто перекинул вас через плечо и унес наверх, чтобы вы не подвергали опасности себя и леди Люсинду, – ровным голосом отозвался Ян.

Люси широко раскрыла глаза, ожидая, что Глори сейчас закатит свою знаменитую истерику, но, к ее изумлению, принцесса лишь рассмеялась:

– О, мне никакая опасность не грозит. Этим вечером состоится моя помолвка, – почти рассеянно проговорила Глори, обшаривая взглядом зал.

– Что?! – Люси стиснула плечо принцессы. – Помолвка?! Ты мне ничего не говорила. Кто твой жених?

Глори стряхнула с плеча ее руку и расправила юбки.

– Не знаю. Пока не знаю. Идем, поможешь мне выяснить, кто прошлой ночью хуже всего спал на ужасных комковатых матрасах.

После этих слов Глори залилась серебристым смехом и, вздернув подбородок, вплыла в зал, словно хрупкий цветок (сравнение, которое было крайне далеко от истины).

– О нет! – с отчаянием простонала Люси. – Горошины! Теперь уж точно добром не кончится!

С этими словами она виновато взглянула на Яна, подхватила свои юбки и поспешила вслед за принцессой.

Яну сильно захотелось что‑нибудь кому‑нибудь сломать. Его глаза опасно сузились, когда он заметил, как один эльфийский лорд – самый расфуфыренный – во все глаза пялится на Люси. Да, точно. Ему решительно хочется кому‑нибудь что‑нибудь сломать.

Эльфийский принц был с головы до ног одет в зеленое с золотом, а это означало, что среди лордов, собравшихся на переговоры, он имеет самый высокий ранг. Традиционный нейтралитет Эльвании с давних пор сделал ее отличным местом для продления договоров, которые заключали друг с другом различные представители эльфийской знати. Эльфы прибывали сюда, съедали все, до чего дотянутся, перебирали местных служанок так ретиво, словно женщины ради того и созданы, чтобы их ублажать, а затем разъезжались до следующего года – если не довольные, то, по крайней мере, удовлетворенные. Впрочем, судя по тому, как они выглядели сейчас, не то что о довольстве – даже о смутной удовлетворенности не могло быть и речи. Однако же, если какой‑то эльфийский лордик вздумает ублажить свою похоть прелестями Люси, у него, Яна, найдется веский аргумент против. Капитан ухмыльнулся, мельком взглянув на свой острый клинок. Ну о‑очень веский!

Если б только он мог отвлечься от мыслей о том, как Люси будет лежать в его постели: роскошные рыжие кудри рассыпались по подушке, обнаженные груди манят коснуться их руками, губами…

Или о том, как она будет выглядеть на свадьбе: волосы украшены цветами, на пальце кольцо – его кольцо.

Люси принадлежит ему, Яну, – только что он сам напомнил ей об этом. А значит, он должен ее защитить. Ян еще крепче стиснул рукоять меча и двинулся вслед за Люси, прокладывая путь среди разбушевавшейся знати. Хотя девушка пробиралась в толпе без особого труда, сам Ян находил некое мрачное удовольствие в том, чтобы силой расчищать себе дорогу к королевскому столу. Один из эльфийских вельмож, получив от Яна увесистый тычок локтем, потянул было из ножен кинжал, но, заглянув в лицо капитана, остыл. Истинный эльф никогда не отступит в бою, но… боя можно и избежать. И эльфийский лордик отвернулся, обнаружив вдруг нечто чрезвычайно притягательное в противоположном конце зала.

В тот самый миг, когда Яну оставался всего шаг до королевского стола, по залу разнесся чистый высокий голос принцессы.

– Прошу прощения, дамы и господа, – промолвила Глори так надменно, что сразу стало ясно: вопреки собственным словам, она никогда и ни у кого не станет просить прощения. В зале тотчас стало тихо, и все, кто там был, повернулись к принцессе. – Насколько я понимаю, в ваших покоях обнаружилось какое‑то неудобство?

Рис не без восхищения наблюдал за тем, как коварная принцесска задает собравшимся свой коварный вопросик. «Некоторое неудобство в покоях» – хорошо сказано! Разумеется, он обнаружил железную горошину в тот самый миг, когда перешагнул порог предназначенных для него обширных и чрезмерно пышных покоев. Из всех мифов, которыми окружали эльфов, именно этот был правдой. Чем высокороднее эльф, тем выше его чувствительность к железу.

Так заведено, что могуществу всегда сопутствует слабость, и это обстоятельство само по себе казалось Рису слабым местом в устройстве мира. Не то чтобы он однажды высказал подобное мнение вслух. Признаться даже в минутной склонности к философским мыслям означало бы разрушить его тщательно продуманный образ – воплощение томной скуки.

Поэтому он поправил отворот изумрудно‑зеленого камзола, зевнул и лениво изогнул бровь:

– Неудобство?

Едва различимая неприязненная гримаска промелькнула на лице принцессы так стремительно, что иной, менее искушенный наблюдатель решил бы, что ему привиделось. Рис, однако, знал, что не ошибся. Именно такой реакции на его напускную позу и следовало ожидать.

Эльфы, находившиеся в зале, разразились громкими жалобами, в которых рассказы о железных горошинах под матрасами перемежались неистовыми обвинениями в заговоре, а Рис между тем гадал, почему его – впервые за много столетий – вдруг задела такая реакция. Впрочем, он был слишком честен с собой, чтобы притворяться, будто ему неизвестен ответ. Все дело в ней, в той девчонке, с которой он столкнулся прошлой ночью и которая сейчас стояла за спиной у принцессы Глори. Она была одета в цвета его дома, словно принадлежала ему. Рис резко втянул воздух, осознав, что мысль об этом наполняет его самодовольным торжеством. Чтобы женщина, столь пылкая и безудержная, принадлежала ему… стала его другом.

Другом?!

Девчонка – как там ее звать? Магда? – неотрывно глядела на стремительно идущего к ней стражника, крепкого парня и доблестного, судя по виду, воина.

Другом?! Да что же это с ним творится?

Рис прогнал странные мысли. В любом случае это не имеет значения. Девушка занята. Ее сердце принадлежит другому. Вероятно, в прошлом это обстоятельство могло бы раззадорить Риса. Сейчас же он просто смирился. Что проку заглушать чарами забвения подлинную любовь только ради краткой… дружбы?

Он поддался порыву. Что‑то в его сознании властно требует добиться ее дружбы… Стало быть, он должен уничтожить всякую возможность такого исхода.

– Не пора ли закончить этот нелепый фарс, ваше величество? – крикнул Рис королю, и его голос без труда перекрыл царивший в зале шум. – Ваша дочь нарушила договор, прибегнув к мошенничеству, и на это ее, вне сомнения, толкнуло ребяческое стремление отыскать себе могущественного супруга‑эльфа. Наказание за подобный проступок – рабство или смерть. Я не вижу причины отправлять на казнь столь хорошенькую, пусть и пустоголовую девицу, а посему принцесса станет согревать мое ложе до тех пор, пока она мне не надоест.

Глори пронзительно вскрикнула, кровь мгновенно отхлынула от лица, а ее венценосный, в стельку пьяный отец, брызгая слюной и ругательствами, попытался привстать из‑за стола. В зале воцарилась гробовая тишина. Рис лениво отметил, что тот самый стражник – крепкий парень и доблестный воин – принял боевую позицию и изготовил меч, чтобы броситься на защиту принцессы.

Впрочем, Риса все это нисколько не интересовало. Все свое внимание он сосредоточил на единственной женщине в этом зале, которая была ему небезразлична.

Она тоже побледнела как смерть, но ее глаза вызывающе сверкали.

– Ты ее не получишь, мой господин, – громко и ясно произнесла она. – По крайней мере, пока я жива.

С этими словами она вскинула руки, готовая сплести какие‑то защитные чары, и тут внимание Риса привлек серебряный блеск. Этого не может быть.

Не может быть!

Быстрее молнии он пересек зал и, нависнув над рыжеволосой девчонкой, сгреб в ладонь серебряное кольцо, которое она носила на шее.

– Что это? Откуда у тебя это кольцо? – с напором спросил он.

– Отпусти ее, или умрешь! – прорычал стражник, и острие его меча мгновенно уперлось в шею Риса. – Правду говоря, я бы тебя так и так прикончил – лишь за то, что посмел ее коснуться.

На мгновение Рису стало весело, и он заглянул в темно‑серые, горящие яростью глаза стражника:

– Я так понимаю, в дипломатии ты не силен?

– Отпусти ее, или умрешь! – повторил тот, сильнее надавив на клинок.

Сталь рассекла кожу на горле, но Рис почти не заметил нестерпимой боли. Потеряв интерес к геройскому лепету смертного, он снова впился взглядом в рыжеволосую девушку.

– Откуда у тебя это кольцо? – спросил он с вызовом, подстрекая девчонку солгать и неотрывно глядя в ее темно‑зеленые глаза.

До боли знакомые темно‑зеленые и чуть раскосые глаза.

Такие же, как у Риса. Такие же, как у его сестры.

– Ты – ее дочь, – беззвучно выдохнул Рис. – Ты – дочь моей сестры.

Глаза девушки округлились, и она отрицательно замотала головой, но Рис уже был сыт по горло догадками и предположениями. Бросив кольцо, он обхватил ладонями лицо девушки и прижался лбом к ее лбу. Кровная связь, соединявшая их, пробудилась мгновенно со слепящей, почти мучительной силой.

Они – родня… Рису вдруг стало пронзительно ясно, отчего он не мог думать об этой девушке иначе как о друге.

– Ты – моя племянница, – проговорил он, едва не хохоча от счастья, безудержного счастья, впервые испытанного за триста лет, что минули после исчезновения сестры. – Моя родная племянница.

Девушка изумленно на него посмотрела. Моргнула.

– Я… знаю, – прошептала она. – Отчего‑то я это знаю.

И повернулась к стражнику, который по‑прежнему держал меч у горла Риса:

– Не трогай его, Ян. Он мой… дядя.

Ян медленно опустил меч, явно ничего не понимая и столь же явно не желая доверить любимую женщину Рису с его притязаниями на родство.

– Это уже совсем другое дело, – промолвил Рис, выпрямляясь во весь свой немаленький рост. – Моей племяннице ты не пара.

В мгновение ока кончик меча вновь уперся в его горло.

– Лучше передумай, дядюшка, – мрачно процедил Ян. – Будет жаль, если наш первый супружеский выход в свет обернется посещением твоих похорон.

– Ян! – ахнула племянница Риса. – Он же мой… Погоди! Как ты сказал? Супружеский?!

Рис поглядел на нее, на Яна… и начал смеяться. Аккуратно, чтобы стражнику не почудилось угрозы, отведя рукой меч, принц отвесил королю низкий поклон:

– Возвращаю тебе жизнь твоей дочери, хоть она и принадлежит мне по праву и по закону. Взамен я беру эту женщину. Она родня мне, и таково мое право. Сим требую отдать мне леди Магду!

Все эльфы в зале, которые все это время стояли молча, не шелохнувшись и затаив дыхание, разом пали на колени и провозгласили в знак согласия и верности присяге:

– А Гаранвин!

Король рухнул в кресло и во все глаза уставился на Риса. На его лице, багровом от пьянства, отразилось безмерное изумление.

– Ничего не понимаю. На кой черт тебе понадобилась наша свинарка?

 

Два дня спустя.

– До сих пор не могу поверить, что Глори вышла замуж за этого толстячка, – сказала Люси, изумленно покачивая головой. – Столько лет она твердила, что ее мужем станет лишь тот, кто будет равен ей красотой, а теперь ликует оттого, что тайно обвенчалась с мужчиной, который на голову ниже ее, на добрых сорок килограммов тяжелее и к тому же практически лыс.

– Да, но зато он ее безумно любит, – отозвался Ян, обняв ее за талию. – А это, знаешь ли, самое главное. С днем рождения, любовь моя!

– Меня скоро стошнит, – заметил Рис, глядя, как зловредный стражник целует Люси.

Впрочем, эти двое все равно ничего не слышали, кроме своей романтической болтовни. Держа поводья серебристой кобылки, которую он приобрел для своей племянницы, Рис зорко следил за тем, как Ян, покосившись на него, помогает Люсинде забраться в седло.

– Не так резво тяни руки к принцессе верховного дома Благого Двора, – процедил Рис.

Ян усмехнулся и намеренно поднес руку Люсинды к губам.

– Знаешь, дядюшка, – сказал он, – мы с моей будущей женой сами разберемся, куда и как тянуть руки.

– Не смей звать меня «дядюшкой»! – прошипел сквозь зубы Рис.

Люсинда расправила на седле амазонку и вздохнула – то ли досадливо, то ли безнадежно:

– И так будет продолжаться всю дорогу? Знаете что? Если вы не способны прийти хоть к какому‑то согласию, мне, вероятно, придется бросить вас обоих и отправиться в путь одной.

– Ты не посмеешь… – оскорбленно начал Рис.

– Ты не сможешь так… – одновременно с ним сказал Ян.

– А вот посмотрим, – перебила их Люсинда.

Рис одарил ее свирепым взглядом, изо всех сил стараясь не выдать себя усмешкой.

– Ты – истинная дочь моей сестры, – признал он, проворно вскакивая в седло. – Я бы мог порассказать тебе такое…

– Замечательно! – буркнул Ян и, усевшись на коня, тотчас направил его поближе к Люсинде. – Выходит, нам с Люси всю дорогу так и не удастся побыть наедине?

Рис улыбнулся. В этот миг из дверей конюшни вышла спутница, которую он ждал, и, остановившись на пороге, без лишних слов протянула к нему руки.

– Не уверен, – отозвался Рис. Придержав коня, он обхватил роскошную красотку за талию и легко усадил ее перед собой. – Возможно, иногда я буду немного занят.

Ян вытаращил глаза:

– Кто это?

Рис опять улыбнулся, но ничего не ответил, с наслаждением вдыхая лавандовый аромат волос своей спутницы. Девушка прижалась к нему спиной и счастливо вздохнула.

Люси на мгновение опешила, затем ее губы тронула легкая улыбка.

– Познакомься, Ян, это Магда.

Глаза у Яна полезли на лоб.

– Магда?! Свинарка?!

Магда застенчиво улыбнулась и кивнула:

– Я приняла ванну.

Они жили счастливо до конца своих дней… Ну или, во всяком случае, очень‑очень долго.

 

МИШЕЛЬ РОУЭН

Со второй попытки

 

– Вы знаете, кто я?

Красивый мужчина внимательно ее разглядывал. «Будто в аэропорту обыскивает, а не пытается познакомиться в баре для одиночек», – подумала она, а вслух заметила:

– Оригинальный способ.

– Простите?

– Я имею в виду такой способ знакомства: «Вы знаете, кто я?» Не то что затасканное: «Вы часто здесь бываете?»

– Меня зовут Эван Фрост.

– Джулия, – сказала она после секундного колебания. – Джулия Доннер.

Он протянул ей руку, она ответила тем же, ожидая простого рукопожатия. Но его теплые пальцы сжали ее кисть, а затем он поднес ее руку ко рту и коснулся теплыми губами.

– Это ты, – сказал он. – Теперь я уверен.

– В чем вы уверены? – спросила она, удивленно приподняв брови.

Собирается ли он угостить ее коктейлем? А может, она должна угостить его? Черт, вечно сумасшедшие подружки тащат ее в подобные бары! Такая атмосфера совсем не по ней.

– Она сказала мне, что это ты, но я сначала не поверил. А теперь верю.

– Кто и что вам сказал?

– Колдунья. Та, которая нашла тебя. Я искал тебя триста лет, и в конце концов ты ко мне вернулась.

– Да о чем вы?

Он очень серьезно посмотрел на нее:

– Джулия Доннер, вы – реинкарнация моей возлюбленной, так сказать моей второй половины.

Она громко расхохоталась:

– Вы шутите?

Он нахмурился:

– Вовсе нет.

Она призналась себе, что несколько разочарована. На первый взгляд парень показался ей перспективным – в смысле «хорошее приобретение для вашей спальни». А оказался очередным лузером. Внешне симпатичный, а внутри сумасшедший.

Джулия тяжело вздохнула:

– Триста лет? Это же прорва времени. Вы вампир, что ли?

Разумеется, она пошутила, но по его лицу поняла, что он серьезен.

– Ты почувствовала, кто я, – одобрительно сказал он. – Ты тоже узнаешь меня.

Она с трудом удержалась от смеха:

– Нет, не узнаю. Не говоря уже о том, что вампиры – холодные порождения темноты. А вы… Вы вовсе не холодный, даже, можно сказать, горячий. Я имею в виду, что вы теплый и дышите.

– Настоящие вампиры – совсем не то, что о них обычно думают. Да, мы другие и действительно живем вечно. Но если наших подруг время отнимает у нас прежде, чем мы успеем сделать их бессмертными, надо постараться отыскать их в следующей жизни. Мне было очень нелегко найти тебя. Я уже начал бояться, что не смогу.

Все ясно.

– Знаете, наверное, вам лучше уйти. С минуты на минуту здесь будет мой друг.

Но он не ушел, а, наоборот, придвинулся ближе:

– Это же я, Эван, дорогая моя Джулия! Спроси свое сердце. Ты хорошо меня знаешь, вспомни!

Она отодвинулась:

– Единственное, что я хорошо знаю, – это то, что вам лучше уйти. Иначе у нас обоих будут большие неприятности.

Он был явно смущен и сбит с толку. Настолько разочарован, что фишка с реинкарнацией не сработала? Или просто больной на всю голову? Честно говоря, ей было все равно: оба сценария довольно противные.

– Я не хотел вас напугать, – сказал он, нахмурившись.

Она сползла с табурета. Он уперся обеими руками в стойку, не давая ей пройти.

– Пожалуйста, не уходите, Джулия! Поговорите со мной еще немного.

– Послушайте, – твердо сказала она, – оставьте меня в покое!

Его губы тронула легкая улыбка.

– Да, я помню этот огонь, искру жизни, сверкающую в твоей душе! Многое изменилось, но это осталось. Это ты! Колдунья не ошиблась. Она твердо обещала мне…

– Что я – реинкарнация вашей подруги?

– Да! – Он не смог сдержать радостной улыбки. – Вот видишь, ты начинаешь мне верить! Это прекрасно.

Она попыталась вырваться, но он ее не пускал. Неужели придется вызывать охрану? Кажется, никто не обращает на них внимания. Быстро оглядевшись, Джулия заметила еще несколько парочек: парни и девушки сидели или стояли очень близко друг к другу и, похоже, были знакомы не дольше, чем они с Эваном.

– Что вам нужно? – раздраженно спросила она.

– Мне нужна ты! – выпалил он.

– Мне это неинтересно. – Она смело взглянула ему в глаза. – Может, пойдете укусите в шею кого‑нибудь другого?

– В моем возрасте нужно очень немного крови.

– А сколько вам лет?

– Почти четыреста.

Выглядит не старше тридцати. Потрясающе сексуальный – просто мороз по коже.

– Знаете, я люблю ходить куда хочу и когда хочу и не бояться, что меня изнасилует кто‑нибудь мертвый.

– Я не мертвый.

– Ну, значит, неумерший.

У него вырвался разочарованный клекот:

– Ты мне не веришь?!

– Вы же видите, что нет.

– Колдунья обещала, что мне удастся быстро убедить тебя в том, что мои намерения…

– И каковы ваши намерения?

Он приблизился еще на шаг:

– Ухаживать за тобой, боготворить твое тело, заниматься с тобой любовью, пока мы не насытимся друг другом, а потом сделать тебя вампиром, чтобы уже никто не смог нас разлучить.

Нет, такие разговоры вряд ли могут ее завести. Этот парень изъясняется, как персонаж фильма ужасов пятидесятых годов. Но что‑то в нем есть такое…

Что‑то знакомое?

Да нет же!