Тот, кто однажды был демоном 1 страница

 

Глядя на памятник, сооруженный по соседству с тем, который навещал он сам, Кайл с трудом сдержал насмешливую улыбку. На толстенной мраморной плите распростерся оплакивающий усопшего крупный ангел. У подножия лежал букет увядших цветов. Когда он появлялся здесь в последний раз, букета не было.

Внушительными размерами это надгробие напоминало располагавшийся с другой стороны памятник с фонтаном. Кому пришло в голову соорудить такое надгробие? Может, покойный был сам не свой до садов? Конкуренция сопровождала людей даже после смерти.

«Пусть себе соперничают», – подумал Кайл и положил на землю у памятника, который ошеломлял как замыслом, так и исполнением, одну‑единственную длинноногую розу. Над этой могилой возвышался громадный крылатый пес – обычно его именуют горгульей – со склоненной головой. Он сидел на пьедестале, прикованный толстой, тяжелой цепью, пристегнутой к ошейнику с металлическими шипами.

Горгулья был не простым, а настоящим Стражем Надежд и Мечтаний. Когда Кайл впервые увидел это изваяние, сразу понял, где ему место, и установил здесь. В высоту от основания до кончика крыльев этот памятник насчитывал семь футов, и равного ему на кладбище не было. Он и впредь останется здесь самым выдающимся, если кому‑нибудь не взбредет в голову возвести мавзолей.

Перед тем как исчезнуть, Кайл коснулся губами кончиков пальцев и осторожно тронул лепестки розы.

Он держал хрустальную ножку между средним и безымянным пальцами и покачивал бокал. В прозрачном стекле кружила красная жидкость.

 

Изысканно – вот подходящее слово. Само собой, жест был не просто изящным, но имел скрытый смысл, как и все телодвижения Кайла. Покачивая бокал, он не давал жидкости загустеть, чтобы можно было пить.

Напиток стылый, но для питья пригодный. Если он удосужится его выпить.

Глаза цвета морской волны глядели на огонь, потрескивающий в камине, а разум бродил где‑то далеко. Мерцающее в темноте пламя всегда успокаивало его и помогало собраться с мыслями. Способствовало объективному восприятию.

Обычно…

Почувствовав присутствие незваного гостя, он приветствовал его кривой усмешкой, но не оторвался от созерцания пламени.

– Дестрати, ты, как всегда, груб.

– Ты ждал чего‑то иного? – парировал Николай, с важным видом прошествовав к огню и вальяжно облокотившись о каминную полку. – В тот день, когда ты сочтешь меня вежливым, я обрежу твои смехотворно длинные космы независимо от того, отрастут ли они вновь.

Кайл выгнул бровь и, приглаживая перетянутые кожаным ремешком каштановые волосы, ухмыльнулся еще шире. Хвост, может, и длинноват – до лопаток, зато холеный. Такова мода.

– Что же подвигло суверена Дестрати нарушить мое уединение, к тому же в обеденный час? – спросил Кайл, язвительно глядя на Николая.

– На меня распространяется постоянное приглашение, – самодовольно улыбаясь, заявил Николай. – Ведь так можно истолковать твои слова, верно? Помнится, ты говорил, что я могу приходить в любое время. Хотя мне кажется, что приглашение скорее было в силе, когда здесь оставалась Трина. Просто «в любое время» я воспринял в несколько более широком смысле.

Кайл закатил светлые глаза. Свойственная людям гримаса, хотя весьма уместная.

– Ты многое узнал, кроме того, как управлять своими способностями, – сухо заметил Кайл. – Отыскивать лазейки я тебя не учил.

– Мне всегда удается обернуть события себе на пользу, – проговорил Николай. – К тому же я знал, что ты сам никогда не пригласишь меня сюда. Досадно, что приглашение надобно всем, даже суверену. С тобой хотела повидаться Трина, и я обещал ей спросить у тебя. Ты же знаешь, что тебе всегда рады в нашем доме. Нет‑нет, мы никоим образом не вынуждаем. Право, без обмана.

Кайл не отвечал и по‑прежнему созерцал бокал с темно‑красной жидкостью.

Николай уселся на один из стульев у камина и принялся ждать. Прошло довольно много времени, но Кайл совершенно не обращал на него внимания. Пришлось ему встать и заговорить снова:

– Что ж, я пообещал передать приглашение, и я сдержал слово. В конце концов, не похоже, чтобы у тебя был почтовый ящик. Впрочем, даже если бы и был, ты бы никому не дал адреса. Трина пытается вывести клан Дестрати из мрачного средневековья. Придется напомнить ей, что не стоит прилагать усилия по отношению к тебе.

Николай поклонился, хотя знал, что поклон останется без ответа, и исчез так же легко, как появился.

Кайл поднес бокал к губам и сделал глоток. Кровь крупного рогатого скота по вкусу не похожа на человечью, но в пищу годится, и охотиться не надо. Охота рано или поздно надоедает вне зависимости от того, кто является добычей.

 

– Ты его попросил?

Катрина обвила руками шею Николая и крепко поцеловала, приветствуя возвращение мужа домой.

Николай разрешил себе забыть обо всем и на миг просто наслаждался ее прикосновениями, а потом, когда время поцелуя истекло, кивнул.

– Что? – спросил он в ответ на немой укор в глазах Катрины. – Я передал твое приглашение. Я же говорил, что он вряд ли его примет.

Катрина вздохнула и тихонько выругалась на только что выученном итальянском языке, потом заговорила вновь.

– Отправь меня туда, – потребовала она. – Я тебя знаю. Ты даже толком не попросил. Сказал что‑нибудь типа: «Нанеси визит». Так?

Виноватый вид Николая говорил сам за себя.

– Ну в самом деле, Ник! Все эти твои недомолвки. Отправляй меня туда. Кайл пришлет меня обратно.

– Непременно пришлет, это точно, – хмуро проговорил Николай, неохотно уступая жене.

Когда они поженились, Николай сделал Катрину бессмертной, хорошо еще, что не превратил ее в вампира и не наделил сверхъестественными способностями. Если бы он тогда оплошал, супруга стала бы еще более грозной силой, с которой надо считаться.

 

Когда меньше чем в течение часа уединение Кайла было нарушено вторично, он улыбнулся. На сей раз присутствие было скорее человеческим, нежели потусторонним. Да, появившееся у него существо было бессмертным, но вместе с тем человеком. Крайне редкое сочетание. Бессмертных людей очень мало, и Катрина – одна из них.

– Прощу прощения за типичную невоспитанность Ника, – сказала Катрина, появившись в столовой Кайла. – А заодно за мою собственную неучтивость, ведь я тоже явилась без приглашения. Но ты не можешь сказать, что не ждал меня, верно?

Кайл все еще смотрел на пылающий в камине огонь и мановением руки остановил извинения Катрины.

– Он не был невежлив, – ответил он. И взглянул на Катрину. – По крайней мере, не так невежлив, как обычно Дестрати вели себя в прошлом. Уверен, сказывается твое благотворное влияние.

Катрина покраснела – милая характерная черта человека, которой лишены вампиры, – и усмехнулась.

– В самом деле, он стал намного лучше, – сказала она, делая шаг вперед по направлению к грозному и очень опасному Кэйлкирил’рону. Кайла называли по‑разному, и хотя нынче он предпочитал именоваться Кайлом Кэриллроном, в кланах вампиров его по традиций называли Кайл Предатель.

Дав ему время свыкнуться с ее присутствием, Катрина медленно пересекла комнату. Каким бы он ни был по отношению к другим, к ней он всегда относился по‑доброму, нежно и тепло. Хотя она сама не понимала, как ей удавалось не бояться его раньше, в бытность полноценным человеком.

– Потому что тогда я покровительствовал тебе, – вслух ответил на ее мысли Кайл. Он смотрел прямо в ее темные глаза. – Теперь нет, а Николай послал тебя одну.

– Я… я попросила его, – оправдывалась Катрина, и ее голос чуть дрогнул от только что прозвучавшего прозрачного предостережения. Хотя она прекрасно знала, что Кайл защищал ее раньше, но при этом не сомневалась, что запросто может пострадать от него теперь, будь у него на то желание. – Ну… настойчиво попросила.

Кайл поднял бокал, уголки его губ дрогнули, и Катрина увидела, что почти заставила его улыбнуться. Он осушил бокал и поставил его на каминную полку.

– Мне так и не удалось лично поблагодарить тебя за все то, что ты для нас сделал, – продолжала Катрина. – Я не уверена, что Ник должным образом тебя отблагодарил.

– Не стоит благодарности, – ответил Кайл.

Катрина накрыла ладошкой руку Кайла, он посмотрел на ее пальцы и выгнул бровь.

– Пожалуйста, приходи к нам, – мягко попросила она. – По крайней мере… – ее взгляд упал на пустой бокал, и она многозначительно посмотрела на Кайла, – выпьем вместе.

– Тебе не стоит заботиться обо мне. – Удивительно, почему это предложение вызвало у него такое раздражение. – Я не пью человеческую кровь и не хочу, чтобы мне служил один из ваших добровольных рабов, желающих накормить вампира своей кровью.

– Не будь гадким, – нахмурилась Катрина. – В клане Дестрати нынче такое не принято. У каждого свои средства, и все не так дико, как ты изволил описать.

Катрина внимательно посмотрела на него. Кайл был воплощением деликатности, воспитанности, вежливости и изящества. Если он ведет себя по‑другому, значит, что‑то его беспокоит.

– Впрочем, ничего такого я не предлагала, – продолжала она, глядя прямо в светлые глаза Кайла. – Речь идет просто об… обществе. Вечер с друзьями. Время от времени в этом нуждается каждый.

Кайл смотрел на нее, приподняв бровь.

Катрина, не дрогнув, тоже смотрела на него. И была серьезна.

– Если не хочешь идти со мной, отправь меня назад одну, – пожав плечами, сказала она. – В любом случае я прошу тебя нанести нам визит.

Кайл вздохнул.

– Боюсь, что я не настроен общаться ни сегодня, ни в другие дни, – ответил он.

– Быть может, это оттого, что тебе не с кем общаться, – предположила Катрина и легонько тряхнула его за руку. – Ну, пожалуйста! Если тебе не понравится, ты можешь сразу уйти. Я обещаю, что мы не станем к тебе приставать или донимать расспросами. Пожалуйста, Кайл! Мы не видели тебя много месяцев, и мне невыносимо знать, что ты сидишь тут совсем один. Мы же больше не враги, хотя, если верить Николаю, вражды на самом деле никогда и не было. Я имею в виду Дестрати. Не отрицаю, ты внес свою лепту в то, чтобы оттолкнуть остальные кланы.

Запрокинув голову, Кайл рассмеялся тому, как Катрина поддразнила его последним заявлением, и с улыбкой взглянул на нее. Никто никогда его не дразнил, просто не осмеливался.

– Сударыня, сомневаюсь, что за всю свою жизнь вы хоть раз столь же грубо преуменьшили содеянное, как сейчас, – отвечал он. – Итак, поскольку я не в силах выносить, как ты столь по‑человечески печешься о моем счастье, то проведу тебя до дома, и мы «по крайней мере выпьем вместе».

– Я готова, как только ты соберешься, – просияла Катрина.

Вмиг они вместе исчезли и появились на залитой лунным светом веранде, где Николай у стола наливал три бокала.

Катрина оказалась права.

Для разнообразия общество оказалось приятным, и неожиданно для себя Кайл нашел беседу весьма интересной. Видеть будущее и слышать мысли других надоедает ничуть не меньше охоты.

Кайл не был всемогущ, но знал многое о многом – столько, что порой напрочь забывал все до тех пор, пока в этих знаниях не возникала нужда. То, что он не мог тут же вспомнить, запросто узнавал посредством всевозможных способов, но старался избегать посягательств на свободу воли и тайны других. Чисто из вежливости. Порой многие – как смертные существа, так и сверхъестественные – отлично годились для припоминаний.

Николай отправился в зал заседаний контролировать дебаты, а Катрина осталась развлекать «гостя».

– Ежели королеве будет угодно… – сказал Кайл, отвесив низкий поклон.

Катрина вспыхнула и нервно проговорила:

– Прекрати! Честно говоря, королевой я себя не ощущаю. То есть хочу сказать, что год назад я была простой американской аспиранткой, которая приехала погулять по Лондону в дни весенних каникул. А теперь я жена… жена… потрясающе привлекательного русского парня, банкира, как думает моя мать. Хотя она на самом деле уверена, что Ник – мафиози, который занимается оружием, наркотиками или чем‑то вроде того. Заставить ее понять, что это совсем не так и что мой муж всего лишь живет пару сотен лет, да к тому же бессмертный, и я, ох, заодно с ним и благодаря ему… Это сложно без того, чтобы не привнести во все это некую псевдокоролевскую власть.

– Миледи недовольна? – удивился Кайл.

Что ей послышалось в вопросе? Презрение? Даже если так, она не обратила на это внимание.

– Нет, не совсем, – вздохнула Катрина. Она отвернулась, положила руки на перила балюстрады и посмотрела вглубь темного сада, залитого светом убывающей луны. – Просто… знаешь, иногда мне приходится туго. И все эти люди… гм… ну, они‑то на самом деле вовсе не люди, а… – Катрина закрыла лицо руками и снова вздохнула.

Кайл подождал, пока она соберется с мыслями. Когда Катрина снова взглянула на него, он посмотрел ей прямо в глаза. Он всегда был таким спокойным и собранным. Казалось, его ничего не может взволновать.

– Ну‑ну, – мягко пожурил Кайл. – Миледи, не пытайся заглянуть в мои мысли. Ты многому научилась у Николая, но кое‑что тебя не касается. Даже если бы я был Дестрати. К тому же без приглашения входить невежливо, и это правило распространяется не только на наземный мир.

– Кто она? – спросила Катрина.

Кайл подался вперед и встал. И начал откланиваться, но Катрина торопливо удержала его за руку, пытаясь не дрогнуть под его взглядом.

– Расскажи мне, – настойчиво просила она, не давая ему возможности попрощаться. – Да, я многому научилась у Ника, но не нужно обладать особыми способностями, чтобы понять: ты чем‑то расстроен. И это не вяжется со всем тем, что я о тебе слышала.

– Возможно, тебе говорили обо мне неправду, а то, что кое‑кто считал нужным сказать. А теперь отпусти меня, Катрина, – приказал Кайл.

Она игнорировала его тон и покачай головой.

– Не‑а, – громко отказалась она. – Можешь увиливать сколько угодно. Если хочешь – давай исчезай, как слабак. Этим ты докажешь, что на самом деле просто слизняк.

– Слизняк? – переспросил Кайл.

– Так в Америке называют слабаков, – объяснила Катрина. – Трус, неудачник, тряпка…

– Ладно, я понял, – усмехнулся Кайл. – Я не исчезну. Кстати, правильней употреблять слово «перемещение».

– Не важно. – Катрина ему улыбнулась. Убрала руку, которой мягко его удерживала, и уселась на место. – Ты такой высокий. Я думала, что Ник самый высокий, но в этом ты его побил. Но ты совсем не крупный. А у Ника мускулы…

– Пожалуйста, скажи мне, что я вынужден терпеть это не ради удовлетворения твоих странных фантазий со сравнением, – отрезал Кайл, усаживаясь на стул. И взял бокал. – Что, Николаю чего‑то не хватает?

Катрина покачала головой и сказала:

– Ты одинок, а мне известно, каково это – томиться одиночеством. То есть я хочу сказать, что провела здесь меньше года с тех пор, как стала… не такая, как все. Чаще я вполне нормально к этому отношусь, особенно когда рядом Ник, но порой меня достает быть «не такой, как все», даже несмотря на то, что я здесь вроде королевы.

– Катрина, я бы не стал преуменьшать твою роль. Ты задела чувства Николая, не говоря обо всех остальных, – мягко произнес он. – Ты не «вроде королевы», а в самом деле королева клана Дестрати, супруга суверена Николая Пейтира. Мне приятно видеть, что он не пошел по стопам Доминика и не заставил тебя сидеть по его правую руку на Совете.

Катрина потупилась и покачала головой:

– Я думала, что, перед тем как я попытаюсь изменить их привычки в руководстве кланом, они должны привыкнуть ко мне. Но Николая так часто нет рядом, когда он присутствует на таких мероприятиях. Я ничего не могу с собой поделать, чувствую себя одинокой и потерянной.

Она посмотрела на Кайла и огорченно пожала плечами:

– Хотя я уверена, что из моих уст это звучит жалко, учитывая, сколько… Как долго ты одинок?

– Я не желаю продолжать этот разговор, – сказал Кайл, наливая в бокал то, что, по утверждению Николая, было козьей кровью, которую поставлял местный торговец мясом. Напиток определенно обладал ярко выраженным вкусом домашних копытных и был не похож на кровь крупного рогатого скота, к которой привык Кайл.

Таким напитком подкрепиться не удастся. В отличие от других представителей своего рода, ему для поддержания внешнего вида и способностей была необходима кровь человека.

«Жить за счет тех, во имя кого он предал Господина» – такое на него было наложено проклятие. Нелепо и в точку.

Кайл частенько находил в иронии изрядную долю юмора.

– Кайл.

Призыв Катрины заставил его очнуться.

– Да? Извини, миледи. Прошу прощения. Я на миг задумался.

– Вижу, – улыбнулась Катрина. – Я хотела знать, не нужно ли тебе что‑нибудь, чтобы тебе стало комфортнее. Такое ощущение, что ты немного обеспокоен.

– Нет, благодарю, миледи, – отказался Кайл, вновь обретая спокойствие. – Мне нужно идти. Я приятно провел вечер, благодарю за компанию и гостеприимство.

– Прошу, останься, пока не придет Николай, – попросила Катрина и вновь опустила ладонь ему на руку. – Он задержится ненадолго. Побудь со мной!

Кайл явно испытывал дискомфорт, но все же кивнул. Он вновь затерялся в мыслях о ней. Отчего? Оттого ли, что никто, как сегодня Катрина, так по‑дружески не касался его с тех самых пор, как… Катрина спросила, кто «она». Невежливо оставлять вопрос без ответа, но задавать неуместные вопросы тоже нельзя. Вопрос Катрины был не то чтобы совершенно возмутительный, просто… из разряда тех, которые, как он считал, ему никто задавать не станет.

Он провел в смертной оболочке четыреста лет, но так и не избавился от тяги отвечать на поставленные вопросы. Он пытался воззвать к собственному разуму и сказал себе, что не обязан ей отвечать, ибо людям свойственно любопытство. Она лишь вела себя учтиво, поддерживала любезную беседу. Кайл довольно долго логически объяснял себе нежелание отвечать, хотя знал: если не ответит, вопрос будет камнем висеть на шее до тех пор, пока он не умрет.

– Знаешь, какой сегодня день? – тихо спросил он.

– Сегодня четверг, девятнадцатое, – смутилась Катрина. – Почему ты спрашиваешь?

Девятнадцатое марта. У Кайла сердце екнуло в груди, когда он вспомнил о розе, которую сегодня положил у подножия памятника. Он искал совершенный цветок. Иначе и быть не могло. Когда он нашел подходящую розу, с помощью силы сделал ее такой же безупречной, какой была она сама. С помощью своих сверхъестественных способностей он мог бы создать прекрасный цветок, но тогда он не принадлежал бы к этому миру и исчез с первыми лучами солнца. А она заслужила большего.

– La festa di San Giuseppe, – прошептал Кайл. – День святого Иосифа.

Услышав это, Катрина удивилась еще больше.

Кайл объяснил:

– В этот святой день церковь чествует Иосифа‑обручника. Это происходит ежегодно девятнадцатого марта. Много лет назад именно в этот день я встретился с ней, с Кэтрин.

От того, как он назвал имя девушки, у Катрины мурашки поползли по спине, и, чтобы скрыть дрожь, она плотнее укуталась в наброшенную на плечи шаль.

– Да, – глядя на нее, сказал Кайл. – Ее имя ужасно похоже на твое.

Кайл потянулся за бокалом и, глядя в налитую жидкость, собрался с мыслями. Теперь, когда он все же решил ответить на вопрос Катрины, нужно было с чего‑то начать.

– Я не католик, но сегодня вечером ты станешь моим исповедником. Если королева Дестрати согласна выслушать мою исповедь, я начну. Говорят, признание облегчает душу, но поскольку этого органа у меня нет, я могу лишь надеяться, что так и есть. Готова ли ты, Катрина, выслушать мою исповедь?

Широко раскрыв глаза, она медленно кивнула, отвечая согласием. Как странно, что он спросил ее об этом. Многие вампиры придерживаются странных традиций, для неземных существ дозволение многое значит. Николай неустанно напоминал ей об этом, учил построению фраз и могуществу различных комбинаций слов, незначительный перекрой коих мог абсолютно лишить их магической силы. Кайлу довольно было попросить у нее что угодно, чтобы заручиться согласием, особенно если он желал, чтобы его выслушали.

Кайл едва заметно улыбнулся и продолжил рассказ. Он вновь опустил глаза и смотрел на жидкость в бокале.

– Она была прекрасна. Невысокая, черноволосая, кареглазая. По современным меркам ее нельзя было назвать красавицей, тем не менее она была прекрасна. Чиста. Она вся была непорочна, и ее бессмертная душа тоже. Она просто светилась невинностью: ее целомудрие казалось настолько благородным, что даже жестким в своем благодушии. И силой. Не физической, хотя ею она тоже обладала, ибо в те времена полагалось быть выносливой, но силой духа. Встречая ее на дороге, это могли почувствовать даже смертные, которые не осознавали, что прикоснулось к ним, но стремились вновь это изведать.

Кайла было больно слушать. В его голосе сквозили пустота, одиночество и тоска. Еще память. Но Катрина поняла, что рассказ далек от завершения, вся обратилась во внимание и вслушивалась в мелодичный и гипнотический голос Кайла. Его повествование действительно напоминало исповедь.

– Меня послали ее убить.

Катрина ахнула. Кайл слышал ее мысли. В душе она воскликнула: «О нет!» – не в силах поверить. Она попала в этот необычный и новый для нее, жестокий мир, в котором насилие стало обыденностью, около года назад, но когда Кайл спокойно поведал ей об убийстве, в ней все взбунтовалось.

– Но когда я ее увидел, – продолжал собеседник, – я не смог выполнить свою миссию. Все в этой девушке пленило меня, и я предложил ей помощь и проводил до дома, потому что она несла тяжелые покупки.

– Кто послал тебя убить ее? – спросила побледневшая Катрина.

– Мой отец.

– Кто твой отец?

– Миледи, для ответа на этот вопрос тебе достаточно произнести мое истинное имя, – встретившись с ней взглядом, ответил Кайл. – Произнеси его вслух, и все поймешь.

– Кэйлкирил'рон, – повиновалась Катрина, с трудом выговаривая трудное древнее имя.

Древнее. Только оно не похоже ни на одно другое из числа Древних, а ведь она усердно училась и старалась запомнить как можно больше о том новом мире, частью которого стала, решившись выйти замуж за Николая.

– Нет, мое имя не принадлежит к Древним, – прокомментировал Кайл ход мыслей Катрины. Его светлые глаза словно бросали ей вызов. – Ну же, как меня называют? Произнеси полностью.

– Кэйлкирил'рон Пре… – начала было Катрина. Поперхнувшись словом, она судорожно сглотнула и все же выпалила: – Предатель.

Кайл кивнул. Он смотрел ей в глаза и ждал, когда она поймет.

Потребовалось немного времени. Она что‑то уяснила, и это отразилось на ее лице. Но Кайлу пришлось потерпеть. Он попросил ее выслушать исповедь, значит, перенесет и епитимью. Ему не привыкать.

Катрина вскочила и инстинктивно попятилась.

– Ты демон!

– Прошу учесть – бывший, – уточнил Кайл и жестом пригласил ее сесть. – И к счастью, я не настоящий «вампир», не такой, как твой Николай или любой из клана Дестрати или другого клана. Не я избрал подобное существование. Я истинно погибшая душа. Заключенное в смертную оболочку сознание, вынужденное жить за счет крови тех, ради кого я предал своего отца и господина. Не хочу больше тебя поражать, но для прояснения ситуации добавлю: я не простой бесенок. У демонов я был лордом. Между этими двумя ипостасями демона существует значительная разница. Пожалуйста, присядь!

Кайл опять показал ей на стул.

Катрина медленно опустилась на свое место, по‑новому глядя на Кайла.

– Я знала, что ты могущественный, – ровно сказала она, нервно озираясь по сторонам, хотя никто не мог за ними наблюдать. – Все они так говорят. Те, кто без страха упоминает о тебе, брызжут презрением. Я никак не могла понять отчего. Но я не знала. Не думаю, чтобы они действительно знали, кто ты на самом деле. Ты забавляешься с нами, да?

– Едва ли, – сухо проговорил Кайл. – Я стараюсь вас избегать, или ты забыла? Разве не ты пригласила меня? Теперь жалеешь? Может, сейчас, когда тебе известна правда, мне лучше уйти?

– Нет. – Катрина накрыла его руку своей и легонько сжала. – Прости меня за то, что я так отреагировала. Демоны… они такие страшные, особенно когда твой муж поклялся с ними сражаться. Боюсь, что я по‑прежнему считаю себя человеком, хотя на самом деле таковым не являюсь. Еще маленькой я посмотрела фильм «Изгоняющий дьявола» и с тех пор не могу его забыть.

Кайл улыбнулся, поднес к губам ее пальцы и, утешая, коснулся, их поцелуем. По крайней мере, она пыталась понять, а на протяжении столь бесконечно долгого времени никто не стремился в нем разобраться.

– Забудь мерзкий фильм. Но всегда помни, что однажды ты была человеком, – сказал он, опуская пальцы Катрины. – Важно не забывать о том, кто ты, даже если порой хочется напрочь забыть об этом. Итак, ты задала вопрос, и хотя уже сама себе ответила, я продолжу повествование, ибо мне есть что рассказать.

Он отпил глоток из бокала и принялся тщательно подбирать слова.

– Как ты, без сомнения, уже догадалась, мой отец – Падший по имени Люцифер.

– Тот, что в «Люцифере»? – прошептала Катрина. – Как в «Войне миров» тот, что сказал «не стану я служить», потерпел поражение? Изгнанный в ад Люцифер?

– Именно так, – подтвердил кивком Кайл. – История тебе известна. После ангелов Творец создал людей и царство, где они могли бы жить. Человек быстро стал самым любимым творением. Один ангел, который почувствовал себя самым отверженным, решил, что это несправедливо – то, что человек занял его место, – и задумал восстать. В сражении он сошелся с теми, кто остался верен Отцу, и проиграл. Остальное тебе известно. Хотя ты вряд ли знаешь, что, когда Люцифера низвергли вместе с другими восставшими, он сотворил новых созданий по своему образу, как до этого Отец, чтобы они служили и молились ему. Я был в числе первых его творений. У Люцифера есть дети, он назвал их демонами, и все они мужского пола, как и он сам. Они слепо преданы ему и безоговорочно исполняют все приказания, так некогда поступал и я. Сам Люцифер не может выходить за пределы царства, в которое был изгнан. Из Ада ему не выбраться. Но он ненадолго посылает своих детей с различными поручениями. На эту тему можно говорить долго, но достаточно сказать, что когда‑то я был первым среди детей Люцифера и командовал легионами демонов. Но однажды я не смог выполнить приказание отца, и тут мы снова возвращаемся к моему «предательству» – к моей Кэтрин.

Катрина изо всех сил старалась уразуметь все, что ей рассказывал Кайл, но это не совсем получалось. Возникала уйма вопросов, но она решила не торопиться: может, по ходу повествования удастся во всем разобраться. Кивнув, она попросила продолжать.

Кайл отпил глоток из бокала и заговорил вновь:

– Как я уже сказал, я не смог подчиниться и забрать жизнь этого прекрасного создания. Не мог лишить мир столь удивительного существа. Тогда я даже не отдавал себе отчет в том, что значит красота и что я нахожу девушку прекрасной. Я знал лишь, что не смогу причинить ей вред. Пока я провожал ее до дома, мы с ней не обмолвились ни единым словом, я просто шел рядом, – Кайл тихо рассмеялся. – Должно быть, та еще была картина. Видишь ли, тогда я пользовался этим же телом. Оно было немного моложе, совсем чуть‑чуть, и занять его не составляло труда. Может, ты знаешь, что в пределах собственного царства демоны обладают телами (или же могут по приказу проникнуть в другое), но тогда я находился именно в этом теле. А принадлежало оно самому презренному из смертных, существу воистину злобному и порочному, что как раз и требовалось для того, чтобы в него вселиться. Когда я сейчас думаю об этом, то поражаюсь милосердию Кэтрин. Его звали… Я даже не помню как, потому что ей я назвал свое истинное имя – совершенно невероятный поступок для демона, не говоря уже о лорде. Она очень мило попыталась произнести его и спросила, может ли сократить его до «Кэйл». Конечно, я не возражал. Слетающие с ее губ слова были не похожи на те, которые я до этого слышал. Мне довелось повстречаться со многими небесными силами, и могу тебе сказать, что ни один ангел не говорил так хорошо, как она.

Катрина улыбнулась и сказала:

– Любовь творит чудеса. Возможно, ее голос казался ангельским только тебе.

– Может быть, – согласился затерявшийся в воспоминаниях Кайл. – Повторюсь: я понятия не имел о любви, красоте и милосердии, но когда я сейчас вспоминаю тот день, понимаю, что она была такой милой и любезной. Как я уже сказал, я населял это самое смертное существо и делил с ним его порочную душу. Мне сейчас ужасно стыдно думать о том, каким я предстал перед ней, потому что тело было грязным и завшивевшим.

Кайл содрогнулся.

– Несмотря на это, она позволила мне нести свои свертки и идти рядом до самого дома. Когда она попыталась заплатить мне за труды, я покачал головой и простился с ней. Я побежал так быстро и далеко, как меня смогли унести смертные ноги, затем немедленно покинул тело. Даже вернувшись к себе в ад, я не смог забыть Кэтрин. Она отняла у меня все желания, оставив одно – быть подле нее.

– Не могу представить тебя удирающим от чего‑то или кого‑то, – сказала Катрина и взяла бутыль разбавленной козьей крови. Предложила вновь наполнить бокал Кайла, и он поставил его на стол, чтобы ей было удобнее наливать. – Особенно от смертного. От смертной женщины.

Кайл усмехнулся и отпил из бокала, который освежила Катрина.