Гражданская и военная бюрократия

 

Доступ ко всем должностям на гражданской службе обеспечивался, по крайней мере теоретически, через государственные экзамены, впервые введенные при династии Хань и продолжавшиеся затем с небольшими перерывами. При маньчжурской бюрократии существовали три типа экзаменов. Предварительный экзамен проводился каждые два года в каждой области. Те, кто сдал их – около 1 % участников, – допускались к провинциальным экзаменам, испытанию, обычно проводимому с интервалом в три года. Несколько успешных кандидатов от каждой провинции экзаменовались затем в Пекине.[128] Соперники должны были написать стихотворения и очерки по предписанным темам – в значительной степени оценка определялась стилем, знанием истории и количеством и точностью цитат из классической литературы.

Только те, кто выдержал экзамены в Пекине, получали должности в государственном аппарате, и, так как никогда не хватало вакантных мест для всех кандидатов, назначения определялись жребием (или, как обычно утверждалось, влиянием на двор).

Престиж армии несколько повысился при маньчжурах. Они первыми среди правителей Китая учредили военную академию и проводили экзамены – параллельно с экзаменами на гражданской службе – для кандидатов на офицерские должности. Они включали некоторые литературные тесты, но в основном проводились соревнования по подъему тяжестей, владению мечом, стрельбе из луков пешими или на конях. По‑видимому, в экзамены не включались тактика и военная технология. Продвижение слишком часто зависело от семейных связей. Первоначально восемь знамен управлялись различными князьями, но страх перед ниспровержением побудил императоров взять на себя командование тремя знаменами.

Девять воинских званий точно соответствуют должностям в гражданской бюрократии, и на них указывали сходные шарики на шапках. Гражданский чиновник, конечно, пользовался большим уважением, и почти уникальная особенность маньчжурского правления заключалась в переводе гражданских чиновников, не имевших военного прошлого, на высшие командные должности в армии.

 

ЭДИКТЫ И ДОКЛАДЫ

 

Законодательство осуществлялось императорскими эдиктами, обычно после консультации с Большим советом.[129] Указы о поощрениях и наказаниях принимались на уровне императорского двора, хотя смертные приговоры, вынесенные провинциальными властями, просматривались в Пекине. Большой совет принимал постоянный поток докладов от цензоров, губернаторов и высшего чиновничества: низшие чиновники не могли непосредственно обращаться к трону, хотя заявления часто передавались их начальниками. Эти документы, написанные чистейшим классическим литературным стилем, касались всех проблем и оказывали заметное влияние на двор. Взятые в целом, они представляли собой максимально возможный способ свободного выражения мнения, к которому Цины относились с терпимостью. Непопулярный чиновник мог быть казнен, если в пятидесяти или большем числе донесений выдвигалось требование о его казни. Смелые цензоры не испытывали колебаний, даже рискуя подвергнуться суровому наказанию, когда они обвиняли императора в неправильном поведении. Мудрые цензоры прислушивались к голосу масс. Иногда им приказывали «слушать то, что поют люди», потому что общественное мнение о правительстве часто выражалось в непристойных частушках.

 

ИННОВАЦИИ ЦИНОВ

 

Маньчжуры, составляя менее 5 % населения, зарезервировали за собой половину мест в Большом секретариате и Большом совете. Император и его жены по необходимости должны были принадлежать к господствующей расе: «Никаких китайских наложниц; никаких маньчжурских евнухов». Пекин, расположенный близко от их родины, мог оставаться имперской столицей. Все китайцы были изгнаны из внутренних стен, которые стали маньчжурским городом, местом двора и «восьмизнаменных». Меньшие по размеру маньчжурские отряды были размещены в основных провинциальных городах, и смешанные браки между маньчжурами и китайцами запрещались.

Маньчжурские завоеватели требовали от всех китайских мужчин в знак покорности выбривать часть головы и носить косу, хотя корейцы никогда не отказывались от чуба на голове, как это было при Минах. Ноги маньчжурских женщин не бинтовались, в отличие от китаянок, имевших «лотосовые ножки».

Маньчжурам как избранной военной касте запрещалось заниматься торговлей. Многие из них служили в знаменах. Представители императорского клана отличались тем, что носили желтые или красные кушаки. Однако младшие ветви правящей династии были хорошо дисциплинированны. Влияние евнухов упало, и в течение двух веков император обладал властью и пользовался уважением. В династии Цин насчитывалось шесть императоров, причем каждый выбирал тщательно своего преемника. Маньчжурский язык использовался лишь на церемониях – подобно латинскому в тогдашней Англии. Однако один раз за десять лет императоры путешествовали по имперской дороге к могилам их предков в Мукдене.

Их крупнейшей ошибкой было «привязывание себя к своему прошлому». Цины опасались любых перемен, чтобы те не привели к отстранению их от власти. Когда их варварская энергия иссякла, их жизнь стала однообразной, рутинной. В своем последнем предписании Нурхаци повелел поддерживать мастерство стрельбы из лука – и «восьмизнаменные» неукоснительно следовали ему и носили с собой луки и колчаны в век пулеметов «максим».

 

КАНСИ – «ОБЪЕДИНИТЕЛЬ»

 

Шуньси, которому в 1644 г. было лишь шесть лет, оставался под опекой своих дядьев. Ему очень нравилась китайская культура, но он был недостаточно энергичен в завершении покорения страны. Привязанный к своей жене, он возродил варварский обычай, принеся в жертву тридцать жизней после ее смерти. Он сам умер вскоре после достижения возраста мужчины.

Канси унаследовал трон ребенком и правил шестьдесят лет (1662–1722). Это была одна из величайших эпох в истории Китая.

В 1673 г. он консолидировал империю, навязав борьбу трем почти независимым командирам на юге – одним из них был У Саньгуй, который привел маньчжурскую династию на трон. Последовала десятилетняя война, после которой власть Пекина утвердилась во всем Китае и в северных степях. Усмирив страну, император совершил официальные поездки по стране, в результате которых он приобрел энциклопедические знания о «каждой реке и горе» в двадцати одной провинции.[130] Во внутренней политике Канси поощрял образование и уделял внимание жалобам своих цензоров.

Канси открыл страну для внешних связей, так что, следуя примеру британской Ост‑Индской компании в 1684 г., шесть европейских государств открыли торговые склады в Кантоне. На севере он проявил твердость в отношении русских, сначала разрушив их приграничные крепости, а затем заключив Нерчинский договор (1689) в присутствии китайских войск численностью 25 тысяч человек. Этот первый китайский договор с европейской державой зафиксировал границу севернее бассейна реки Амур, которая оставалась неизменной почти два века. Это развязало императору руки для проведения серии кампаний против северных монголов, которые были превращены в вассалов. Позже он одержал победы над халхасцами в Центральной Азии и установил протекторат над Тибетом. Таким образом, Канси смог защитить Китай в пределах дуги из зависимых народов, обширных пустынь и непроходимых гор – от Корейского пролива до Гималаев.

В автобиографии Канси подчеркивается его ревностное служение своему делу и объясняется престиж Китайского государства в начале XVIII в.:

 

«Я работал тщательно, терпеливо и честно [пятьдесят лет], как будто один день… Когда мне приходится что‑либо решать, я всегда очень внимательно изучаю проблему… вне зависимости от того, является ли она важной или нет. Если сегодня я что‑либо не доделаю, я доделаю это завтра…

Я никогда не казнил никого из моих подданных без законной причины. Казна использовалась лишь во время войны и голода. Расходы на содержание каждого из моих дворцов составляют менее 1 % ежегодных расходов на плотины».[131]

 

Просвещенного Канси сменил на троне его младший сын Иньчжэнь, который первоначально растрачивал свою энергию на укрепление своих позиций по отношению к старшим братьям. При его правлении, правда продолжавшемся всего лишь четырнадцать лет, не было злоупотреблений.

 

ЗЕНИТ МАНЬЧЖУРСКОЙ ВЛАСТИ

 

Достижения Цяньлуна, четвертого императора династии Цин, были сравнимы с успехами Канси, а возможно, и большими. Он являлся смелым, способным правителем, был воспитан как сын малоизвестной наложницы.[132] Он правил шесть десятилетий (1736–1796).[133] Его военные достижения были отмечены как «десять побед»: пять над восставшими мусульманами, племенами мяо и формозцами; остальные над народами за пределами Китая. Он блестяще осуществил завоевание Непала в Северной Индии, за Гималаями. Однако войны против Аннама и Бирмы были безуспешными и дорогостоящими – о победах говорили лишь подобострастные придворные поэты. При Цяньлуне могущество Китая достигло зенита, но также появились признаки заката. Расходы на обеспечение войск, коммуникации которых иногда растягивались на расстояние в две тысячи миль, истощили казну. Богатые территории были опустошены в гражданских войнах. Предположительно 300 тысяч знаменных воинов погибли от ран, неблагоприятных атмосферных условий или тропической лихорадки.

С годами император становился изоляционистом. Он ограничил торговую деятельность иностранцев дельтой Кантона и в 1793 г. оказал холодный, хотя и пышный, прием британскому торговому послу лорду Макартни. В последние два десятилетия он находился под влиянием алчного фаворита Хэшэня.

 

СЛАБОВОЛЬНЫЕ ПРАВИТЕЛИ

 

Правление Цзяцина (1796–1820) и Даогуана (1820–1850) привело к плачевным результатам. Два честных и добросовестных, хотя и слабых, императора старались поддержать величие династии. Сокращение Цзяцином расходов на императорский двор отдалило от него маньчжурскую придворную гвардию. Даогуан терпеливо переносил летнюю жару в Запретном городе, чтобы не тратить деньги на пребывание в его горном убежище в Цзехоле. Однако войны Цзянлуна против мусульман на дальнем западе должны были возобновляться снова и снова, и ненасытность чиновников вызывала восстания почти во всех провинциях огромной, но распадавшейся империи.

Когда лорд Амхерст прибыл из‑за «четырех морей» в 1816 г., чтобы объявить о победе при Ватерлоо и открыть Китай для торговли с Западом, он был выслан из Пекина без аудиенции. Однако давлению «белых» держав было невозможно бесконечно сопротивляться. Их требования подкреплялись соединениями военных кораблей, такими мощными, которых никогда на Востоке не видели. До того как Даогуан умер в 1850 г., эти государства захватили китайскую землю в Гонконге и вынудили Китай предоставить торговые привилегии в его южных портах. Император запретил ставить почетные мемориальные доски перед своей могилой.