Проблема ригидного типа личности

Есть еще одна черта личности, которая чрезвычайно важна в связи с антисоциальным поведением и преступностью. Эта черта имеет прямое отношение к психопатическому поведению и характеризуется прежде всего такими особенностями поведения, как эгоцентризм, злобность, агрессивность и эгоистичность; такой тип поведения связан с отсутствием сочувствия и внимания к другим людям, их проблемам, заботам и потребностям, и стремлением удовлетворять свои собственные желания и потребности, не считаясь с другими. Установлено, что эта черта, которую можно было бы назвать «ригидностью» или «косностью» мышления, также наследуется. Можно предположить, что она связана с такой характеристикой, как «мужественность» — у мужчин эта черта наблюдается гораздо чаще, чем у женщин. Это хорошо согласуется с тем, что большинство преступлений совершается мужчинами, что мужчины демонстрируют гораздо больше агрессивности в своем поведении, чем женщины, а также проявляют гораздо большую социальную бесчувственность. Вероятно, ригидное поведение причинным образом связано с выработкой тестостерона в организме (мужского полового гормона). В крайнем своем выражении ригидность мышления ведет к психопатическому поведению и даже психическим расстройствам (главным образом к шизофрении).

Ригидность мышления имеет непосредственное отношение к особенно жестоким преступлениям. Разбой, сексуальное насилие и убийство очень часто связаны с этой чертой личности. А как раз преступления, связанные с насилием, наиболее разрушительны для общества, и именно их число растет быстрее, чем число любых других преступлений, особенно на Западе. Судя по всему, и здесь главным фактором является царящая в обществе атмосфера вседозволенности.

Ригидность мышления также важна с терапевти-

450

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

ческой точки зрения, поскольку неоднократно было продемонстрировано, что люди с ригидным типом личности гораздо менее восприимчивы к психотерапевтическому и — в действительности — любому другому методу лечения. Можно даже сказать, что степень, в которой поведение человека поддается изменению с помощью того или другого вида социального воздействия, определяется главным образом степенью ригидности мышления данного человека; чем более ригидным он является, тем труднее изменить его поведение или перевоспитать его. Единственный известный способ воздействия на ригидного человека — это воздействие на него с помощью «символических накоплений» (программ перевоспитания с использованием условных рефлексов), или фенотиазинов, или других подобных препаратов, которые временно снижают его ригидность и делают его восприимчивым к лечению. К сожалению, фенотиазины оказывают феминизирующий эффект — у мужчин, длительное время принимающих этот препарат, начинает расти грудь и так далее.

Оправданно ли использование препаратов с целью снижения ригидности заключенного с тем, чтобы сделать его более восприимчивым к курсу психотерапевтического лечения или перевоспитанию с использованием условных рефлексов, — это вопрос морали, который мы не можем обсуждать здесь. Этот вопрос необходимо оставить специалистам в области морали и политикам. В данном случае мы видим свою задачу в том, чтобы изложить факты, а не давать рекомендации.

И последний момент. Было бы большим упрощением считать, что преступники образуют однородную группу или что можно говорить о них обобщенно. В своих исследованиях мы обнаружили, что целый ряд преступлений может совершаться людьми с разными структурами личности. Как мы уже сказали, заключенные с высокой степенью ригидности гораздо

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

451

более склонны к совершению тяжких преступлений, сопряженных с насилием. Однако убийство в семье — наиболее распространенный вид убийства на Западе, за исключением Америки, — обычно связано с интро-вертностью. Потенциальные убийцы в этом случае, как правило, достаточно мягкие, интровертирован-ные люди, которые копят в себе ненависть и злобу, пока не происходит взрыв, приводящий к убийству. Напротив, мошенники, втирающиеся к другим в доверие, крайне экстравертированны, но отличаются низким уровнем невротизма и ригидности. Это тоже вполне объяснимо, поскольку в этом случае преступникам очень важно производить хорошее впечатление, а отклонения в поведении, ассоциирующиеся с невротизмом и ригидностью, отпугивали бы их жертв.

Вместо заключения

Метод исправления всегда должен определяться личностью преступника, а это означает, что ни один из рассмотренных здесь методов не может подходить для всех преступников. Общие границы очерчены довольно ясно, однако необходимо еще провести немало детальных исследований, чтобы выяснить, какие методы наилучшим образом подходят для разных типов личности. Помимо особенностей личности при выборе метода большое значение могут иметь возраст и пол преступника.

Впрочем, все имеющиеся на данный момент факты свидетельствуют о том, что традиционные методы практически не дают никакого эффекта, в то же время современная психология дает надежду на то, что могут быть разработаны эффективные методы изменения установок и поведения в направлении, благоприятствующем выживанию общества. Реабилитация преступников не является утопической мечтой или невыполнимой задачей, в наших силах решить эту задачу.

Политика, личность и предрассудки

Для большинства людей сегодня слово «идеология» (кстати, не употреблявшееся до 1817 года) устойчиво ассоциируется с борьбой, террором и насилием, и небезосновательно. Политическое насилие нашло своих защитников в двадцатом столетии в лице политиков, таких, как Гитлер, Муссолини и Сталин, и философов, таких, как Сорель, Фанон и Сартр. Как заметил английский социолог М. Крэнстон: «Для идеологии характерно восхвалять действие и рассматривать действие в терминах военной аналогии. Некоторые наблюдатели отметили, что при изучении жизни основателей большинства идеологий поражает военный и милитаристский язык, который они регулярно использовали, включая такие слова, как борьба, сопротивление, наступление, победа и враг; идеологическая литература изобилует военными выражениями. В этом смысле приверженность идеологии становится формой воинской повинности, а стать приверженцем какой-либо идеологии означает стать солдатом или партизаном».

Не содержится ли здесь указания на то, что, возможно, большую роль в определении идеолога, человека, верящего в идеологию, приверженного ей и ас-

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ 453

социируемого с ней, играют черты личности? Согласно предположению Крэнстона такой человек был бы агрессивным, физически активным, склонным к насилию и фанатизму. Пока это может рассматриваться только как предположение, но в дальнейшем мы увидим, что имеются эмпирические факты, подтверждающие эту точку зрения.

Узкое определение идеологии ограничило бы ее рамками сравнительно недавних политических систем, таких, как коммунизм и фашизм, однако можно последовать за Дж. Пламенатцем, американским социологом, и определить ее как «систему взаимосвязанных убеждений, или идей, или даже установок, характерных для группы или общности людей». Это определение позволило бы рассматривать нам как идеологии религиозные и националистские убеждения, идеи и установки, характерные для групп и общностей людей, в исторические эпохи, предшествующие нашей. Это определение имеет еще то преимущество, что установки, убеждения и идеи, составляющие те или иные идеологии, могут предъявляться в форме тестов группам людей, чтобы выяснить их реакцию на них (одобрение или неприятие). Другими словами, идеологии могут систематическим образом изучаться психологическим методами. Идеологии играли и играют столь важную роль в современном мире, что долг психологов — внимательно их изучать.

Консерваторы и радикалы

Еще на заре изучения политических установок психологи предложили такое измерение, вокруг которого могут быть структурированы политические установки людей, а именно шкалу «радикальный/консервативный», или «прогрессивный/реакционный», или «левый/правый»... Существует много наименований этого измерения, но все они означают более или

454

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

менее одно и то же. Кроме того, это измерение личности олицетворяет собой теорию, которая уходит своими корнями в века и которая почти повсеместно признается как политиками, так и простыми людьми.

По обычаю, зародившемуся во времена Французской революции, когда умеренные и консерваторы сидели справа, а якобинцы и другие революционно настроенные группы сидели слева от ассамблеи, политические партии, выступающие от лица рабочего класса, такие, как лейбористская партия и коммунистическая партия в Великобритании или социал-демократическая партия в Германии, были названы «левыми», а политические партии, выступающие от лица среднего класса, такие, как консервативная партия в Великобритании и христианско-демократическая партия в Германии, были названы «правыми». Даже в США, в которых деление на классы, как принято считать, менее выражено, чем в европейских странах, наблюдается тенденция к отнесению демократов к «левым», а республиканцев к «правым».

Изучение этого измерения личности образовало значительную часть психологических исследований политических аспектов личности, но при этом исследователям приходится преодолевать немало трудностей. Во-первых, существует много разных видов «консерватизма». Человек может демонстрировать консерватизм, когда дело касается предложений социалистов по национализации промышленности, но быть радикальным в своих эстетических предпочтениях в музыке или живописи — многие миллионеры, которые по определению должны быть «консервативными», отдают предпочтение современной живописи. Были созданы разные шкалы для измерения «консерватизма», но они плохо соотносятся друг с другом. Во-вторых, возникают серьезные трудности с партиями крайне левого толка (как коммунисты) или крайне правого толка (как фашисты). Можно ли говорить,

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

455

что коммунисты в большей степени левые, чем ортодоксальные лейбористы? Лейбористская партия выступает против смертной казни, а как известно, уважение к человеческой жизни никогда не было характерным для коммунистической идеологии. Можно ли говорить, что фашисты в большей степени правые, чем итальянские или немецкие консерваторы? Муссолини часто апеллировал к итальянскому рабочему классу, а Гитлер включил слово «социалистическая» в название своей партии (Национал-социалистическая немецкая рабочая партия).

Э. Шиле, известный американский социолог, заявлял, что новейшая история неоднократно демонстрировала неадекватность представления о том, что все идеологии можно уместить на одной шкале, использующей понятия «левые» и «правые». Он указал на то, что итальянские и немецкие фашисты не во всем придерживались принципов правого толка, как советские коммунисты не во всем придерживались принципов левого толка. Фашизм ввел такую политику, как государственный контроль за частными предприятиями. Под именем коммунистической идеи Сталин проводил чистки, насаждал патриотизм в качестве официальной политики и подавлял национальные и религиозные меньшинства. Бесплатные социальные блага зачастую использовались как способ подсластить пилюлю политических репрессий. Ненависть к частной собственности сосуществовала с расовыми и этническими предубеждениями. Шиле ясно выразил все это, когда писал о сходстве фашизма и коммунизма: «Общее для них нетерпимое отношение к гражданским свободам и политической демократии; общая для них нетерпимость в отношении парламентских институтов, проявлений индивидуализма, частной инициативы; общее для них представление о мире как об арене противоборства морально непримиримых сил; их убеждение в том, что все их оппо-

456

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

ненты находятся в сговоре против них, и их склонность к секретности; общее для них положение о том, что все формы власти во враждебном мире лучше всего концентрировать в одних руках; и их собственные притязания на неограниченную и тотальную власть — все это говорит о том, что эти две крайности имеют много общего».

Ф. А. Хэйек, нобелевский лауреат в области экономики, попытался объединить это представление о схожести между фашизмом и коммунизмом с противопоставлением политических партий по принадлежности их к правому или левому крылу. Как он указал: «Широко распространенное представление о положении трех партий (консервативной, либеральной, лейбористской) относительно друг друга скорее затемняет, чем просветляет истинные связи между ними. Обычно их размещают на одной линии, отводя социалистам положение слева, консерваторам справа, а либералов помещая где-то посередине. Нельзя нарисовать более ошибочную картину. Если использовать диаграмму, то более правильно было бы представить их положение в виде треугольника, в котором консерваторы занимали бы один угол, социалисты занимали бы положение ближе ко второму углу, а либералы к третьему». Мы видим, таким образом, что существуют эмпирические проблемы, связанные с попытками указать взаимоотношения разных политических установок. Мы должны ступать очень осторожно, если мы хотим приблизиться к правильному пониманию современных идеологий.