Часть I. Общее учение об обязательстве 31 страница

¹³ Древние оставили два объяснения исключения детей рабынь из категории плодов: плоды предназначены для человека, поэтому не могут заключаться в человеке (Cic, de fin., 1,4,12; D.7,2,48,6; 22,1,28,1 = 1.2,1,37); рабыни не предназначены для производства потомства (Ulp. D.5,3,27 рг). Первое из них принадлежит Бруту (D.7,1,68 рг) и стоит в непосредствен­ной зависимости от критерия потребляемости. Второе также связано с ним, хотя и акцентирует хозяйственную цель вещи-матери, рабыни.

324

Раздел VII. Вещное право

ции), не позволяет считать плодами земельного участка деревья, полезные ископаемые, сокровища (D. 23,3,32; 23,5,18 рг; 24,3,7,13; 50,16,79). Минералы считались плодами только в том случае, если месторождение признавалось способным возобновлять запасы ('Wee in fructu est marmor: nisi tale sit, ut lapis ibi renascatur, quales sunt in Gallia, sunt et in Asia " — "Мрамор не входит в пло-дъС разве что он таков, что камень там возобновляется, како­вы [месторождения] в Галлии и некоторые в Азии", — D.24,3, 7,13; ср. Ibid.,7,14)¹⁴.

§8. Вещи телесные и бестелесные (res corporales и res incorporales)

Gai., 2,12—14:

Quaedam praeterea res cor - Далее, некоторые вещи являются
porales sunt, quaedam in < cor - телесными, некоторые бестелесны-
porales >.                             ми.

13. Corporales hae quae tangi Телесные — это те, до которых possunt, veluti fundus homo можно дотронуться, например: no - vestis aurum argentum et de - ле, раб, одежда, золото, серебро, а nique aliae res innumerabiles. также другие без числа.

14. Incorporales quae tangi поп Бестелесные — те, до которых possunt, qualia sunt ea quae нельзя дотронуться, каковы те, гиге consistunt, sicut hereditas что определяются правом, как ususfructus obligationes quoquo наследство, узуфрукт, обязателъ- modo contractae. Nee ad rem сгпва, заключенные каким-либо спо- per < tinet quod in hereditate res ^соо °м. И не относится к делу, что в corporales con > tinentur, et наследстве заключаются телесные fructus qui ex fundo percipi - ^eeu * ^u > ^{и что} плоды, извлекаемые из untur corporales sunt, et quod ^гшля ' являются телесными, и что ex aliqua obligatione nobis ™' ^что "^ ^^f¹ ™ ^а^му-либо debetur id pkrumque corporate обязательству, большей частью

i *• * j      l.          представляет собой телесную вещь,

est, ■veluti fundus homo pecu-        ^r               - _a               *

¹.                ^r      как поле, раб, деньги, — ибо само
пга; nam ivsum vus succes -

. '.      Т            °и.^ъ* право преемства, и само право полъ-

згопгз et ipsum ius utendi                   _{30вания u извлечения} ^^^ _{u само}

fruendi et ipsum ius obh -     _{прав0 ш} oQ ^ _amejlbCmua является

gationis incorporate est. Eodem бестелесным. Права городских и

numero sunt iura praediorum сельских имений относятся к той

urbanorum et rusticorum...                                  же категории...

¹⁴ Иногда режим месторождений подобен режиму плодов, но это Свя­зано с интерпретацией воли собственника (D.23,4,8 рг), с применением правила по аналогии (например, с намывом — alluvio: D.7,1,9,2—4), а не с систематикой вещей.

Глава 2. Владение (possessio)

325

Это деление вещей восходит к философским построениям, представленным у Цицерона (Cic, Top., 5,26—27), различавшего вслед за своими греческими учителями вещи, которые сущест­вуют (res quae sunt), и вещи, которые мыслятся (res quae intelleguntur), — то есть материальные предметы и абстрактные понятия. Тонкая систематика Гая ("quae iure consistunt"; парал­лельное место Институций Юстиниана — I. 2,2,2 содержит "quae in iure consistunt", "которые заключаются в праве") различает вещи как части предметного мира и правовые понятия, которые представ­ляют предметом требования не сами вещи, но права по поводу ве­щей. Наследство включает телесные вещи, но право на обладание ими (и другими элементами наследства) — право преемства (ius successionis) — представляет собой абстракцию, правовую категорию. Эта систематика лежит в основе структуры "Институций" (лица — вещи — иски), где категория вещи (res) обнимает и вещи, и права (вещные, наследственные, обязательственные).

Специальный аспект учения о бестелесных вещах состоит в том, что даже права могут считаться объектами обладания. Классификация функционально определенных прав на вещи — как узуфрукт, сервитуты — среди res incorporales отражает осо­бенность подхода римской правовой мысли к таким явлениям: считая, например, узуфрукт res, объектом, римляне могли гово­рить о его принадлежности лицу по парадигме "meum esse", по­добно тому как собственнику принадлежит сама телесная вещь в ее функциональной целостности, а также о владении узуфру­ктом — quasi possessio (что отражало управомочение узуфруктуа­рия на посессорные интердикты).

Глава 2 Владение (possessio)

§1. Понятие владения

Владение (possessio) — это право фактического господства над вещью как таковой. Этот институт противоречив, поскольку объединяет в себе правовой и фактический аспекты.

Объектом владения признавались только res corporales, о дру­гих фактических ситуациях, защищенных посредством особых ин­тердиктов (сервитутах и других специальных вещных правах — res incorporales), римские юристы говорят как о quasi possessio (Gai., 3,139).

326

Раздел VII. Вещное право

Владение как право существует лишь настолько, насколько оно признано и защищено позитивным правом. В узком смысле говорят о юридическом владении. Удобнее различать в этом от­ношении владение (possessio) и держание (detentio) — фактичес­кую ситуацию индивидуальной принадлежности, взятую незави­симо от ее официального признания и защиты. Обе фигуры сле­дует отличать от прикосновения: владение предполагает перма­нентную и осознанную принадлежность вещи.

Предметом владения как особого вещного права — отношения, основанного на непосредственной связи с вещью, является фактичес­кая, материальная принадлежность вещи. По этому основанию вла­делец исключает конкуренцию любого третьего лица, в том числе и собственника, который может отобрать свою вещь у правильного владельца не иначе как по суду. Интердиктная зашита владения, выражающая юридическое признание этого отношения, воплощается в административном запрете (interdictum) применения силы против владельца — единственного способа, каким может быть нарушена непосредственная материальная связь лица с вещью.

Фактический характер владения как юридической ситуации оп­ределяет обособленную трактовку волевого аспекта правоотношения римской юридической наукой: наряду с corpus (corpore possidere) — телесной, материальной связью лица с вещью, вьщеляется animus possidendi (rem sibi habendi) — намерение владеть вещью (обладать). Концептуальное выделение animus — субъективной стороны владе­ния как фактического отношения (res facti, а не res iuris, — D.41,2, 1,3) — не отрицает правового характера института, так же как необ­ходимость affectio maritalis для квалификации правильного брака не сводит состояние брака к фактическому сожительству. Акцент на animus отражает волевую (и правовую) природу владения.

Paul., 54 ad ed., D.41,2,1,3:

Furiosus, et pupillus sine Бегумный — и малолетний без одоб-
tutoris auctoritate, поп potest рения опекуна — не может начать
incipere possidere, quia af - владеть, поскольку у них отсутст-
fectionem tenendi поп habent, вует желание обладать, даже если
licet maxime corpore suo rem они вполне осуществляют телесный
contingant, sicuti si quis dor - контакт с вещью, — как если бы
mienti aliquid in manu ponat. кто-то вложил что-нибудь в руку
sed pupillus tutore auctore спящему. Но малолетний с согласия
incipiet possidere. Ofilius опекуна начинает владеть. Впрочем,
quidem et Nerva filius etiam Офилий и Нерва-сын говорят, что
sine tutoris auctoritate pos - малолетний может начать владеть
sidere incipere posse pupillum и без одобрения опекуна: ведь это
aiunt: earn enim rem facti, поп фактическое, а не правовое отноше-
iuris esse: quae sententia recipi ние, — с этим мнением можно со-
potest, si eius aetatis sint, it гласитъся, если они достигли того
intellectum capiant.                  возраста, когда имеют разум.

Глава 2. Владение (possessio)

327

Безумный (furiosus), спящий (dormiens), младенец (infans) не способны осознать связь с вещью (которая, таким образом, здесь не является держанием) и поэтому не могут приобретать владение. Наличие волевого момента освобождает отношение владения от не­обходимости сохранения материальной связи с вещью. Владелец мо­жет осуществлять владение "согроге" ("телом") через третье лицо, а также удерживать владение "solo animo" ("голой волей") во время отсутствия ("animo retinere possessionem", — Proc. D.41,2,27; 43,16, 1,25; "animo possidere", — D.41,2,3,11). В то же время удержать вла­дение только согроге невозможно, так же как и утратить его, не имея animus relinquendi (намерения покинуть вещь).

Paul., 65 ad ed, D.41,2,8:

Quemadmodum nulla pos - Как нельзя приобрести владение
sessio adquiri nisi animo et иначе как сознанием и телом,
согроге potest, ita nulla так и утратить можно, только
amittitur, nisi in qua ut - если оба [аспекта] во владении
rumque in contrarium ас- приведены к своей противопо-
tum est.                                  ложности.

Безумие — привходящий дефект волевой основы личности — предопределяет невозможность утратить владение (Proa, 5 epist., D.41,2,27; Paul., 54 ad ed., D.41,3,4,3). Animus у владельца всегда предполагается, и об его утрате (при отсутствии открытого за­явления) можно судить только по реакции на захват вещи дру­гим лицом.

Рар., 23 quaest, D. 41,2,46:

... quamvis saltus proposito...даже если другой вторгся на
possidendi fuerit alius in - пастбище с намерением овладеть,
gressus, tamdiu priorem следует сказать, что его предшест-
possidere dictum est, quam - венник продолжает владеть, пока не
diu possessionem ab alio ос- знает, что владение захвачено дру-
cupatam ignoraret.                   гим.

Конкуренция двух лиц на уровне телесного контакта с вещью не сказывается на владении, ранее начатом одним из них. Однако, если, узнав о вторжении с намерением овладеть вещью, старый владелец не будет защищаться, он утратит владение, поскольку к конфликту "согроге" добавляется перемена в волевой стороне от­ношения.

328

Раздел VII. Вещное право

Paul.,54 ad ed., D. 41,2,3,6:

In amittenda possessione    В отношении утраты владения сле-

affectio eus qui possidet in -      дует обратить внимание на умо-

tuenda est: itaque si in fundo    настроение того, кто владеет: так,

sis et tamen nolis eum pos -        если ты присутствуешь на поле и

sidere, protinus amittes pos -      тем не менее не желаешь им вла-

sessionem. igitur amitti et     деть, сразу же утрачиваешь владе-

animo solo potest, quamvis ние. Следовательно, утратить вла-

adquiri поп potest.                  дение можно и одним сознанием, хо­
тя приобрести нельзя.

Последняя фраза не противоречит принципу, сформулирован­ному в применении к владению самим Павлом (D.41,2,8 = 50,17, 153), что владение можно утратить, как и приобрести, только "animo et corpore": ситуация телесного вторжения третьего лица на чужой участок позволяет обсуждать отношение лишь по воле­вому основанию. Важна реакция владельца на появление конку­рента.

Cels., 23 dig., D. 41,2,18,3:

Si, dum in alia parte fundi        Если, когда я нахожусь в другой

sum, alius quis clam animo       части'поля, кто-то другой тайно

possessoris intraverit, поп   вторгнется с намерением владелъ-

desisse ilico possidere existi -     ца, следует считать, что я не пе-

mandus sum, facile expul -    рестал владеть с этого момента

surus finibus, simul sciero.        [ведь] он будет легко изгнан за пре­
делы, как только я узнаю.

В этом тексте слово "animus" в сочетании "animo possessoris" означает волю вступить в контакт с вещью именно для того, что­бы начать владение (ср. "proposito possidendi", — Pap. D.41,2,46). Ситуация приобретения владения показывает, что намерение владеть является имманентной составляющей юридически значи­мой связи лица с вещью, которая имеет значение для третьих лиц. Воля владельца представляет собой формально признанную рефлексию по поводу факта принадлежности, осознание своего держания. Так, furiosus не может приобрести владение из-за того, что у него в принципе отсутствует "affectio tenendi" (D.41,2,1,3) — возможность осознать факт держания.

Держание не признается владением, когда воля обладать ве­щью опосредована соглашением с ее владельцем, поставлена в зависимость от другого лица, чья связь с вещью признается осно­вой такого соглашения. Римляне различали possessio suo nomine (владение на свое имя) и in possessione nomine alieno esse (пре­бывание во владении от чужого имени).

Глава 2. Владение (possessio)

329

Gai., 4,153:

Possidere autem videmur поп Считается, что мы владеем, не
solum si ipsi possideamus, sed только когда владеем мы сами, но
etiam si nostro nomine aliquis и если другой находится во владе-
in possessione sit, licet is nostro нии от нашего имени, хотя бы он
iuri subiectus поп sit, qualis est не был подчинен нашей власти, ка-
colonus et inquilinus; per eos ковы арендаторы земельного уча-
quoque apud quos depo - стка и жилища; считается так-
suerimus, aut qutbus com - же, что через тех, у кого мы ос-
modaverimus, aut quibus gra - тавили [вещь] на сохранение, или
tuitam hdbitationem praes - кому сдали в ссуду, или кому пре-
titerimus, ipsi possidere vide - доставили бесплатное жилье, —
mux. Et hoc est quod vulgo владеем мы сами. И это то, о чем
dicitur retineri possessionem обычно говорят, что владение
posse per quemhbet, qui nostro можно удерживать посредством
nomine sit in possessione.          любого, кто пребывает во владении

от нашего имени.

Конструкция "in possessione (nomine alieno) esse" прилагается к держанию подвластных, к отношениям (как аренда, узуфрукт), пред­метом которых не является сама вещь в ее функциональной полноте, но также и к некоторым ситуациям с реальной структурой, создан­ным частным соглашением контрагентов (поклажа, ссуда). Эта же конструкция (in possessione esse, в оппозиции к possidere) была рас­пространена на ситуации, когда лицо держит вещь на свое имя, но владельцем не считается — случаи преторской missio in possessionem (D.41,2,3,23; 39,2,7 pr).

Владение через подвластных основано на potestas, и владение, начатое подвластным, приобретается поэтому домовладыке (или господину раба), даже если самим подвластным в это время вла­деет другое лицо.

Ulp., 67 ad ed., D. 41,2,4:

Quidquid filius peculiari no -     Что бы подвластный сын ни при-

mine adprehenderit, id statim    обрел себе в пекулий, этим сразу

pater eius possidet, quamvis     же завладевает его домовладыка,

ignoret in sua potestate fi -     даже если он не знает, что сын

Hum. amplius etiam si filius      пребывает в его власти, более то-

ab alio tamquam servus pos -     го, если сыном, как рабом, владеет

sideatur, idem erit proban -   другой, следует одобрить то же

dum.                                     самое.

330

Раздел VII. Вещное право

Лицо, обладающее узуфруктом на раба, не владеет самим ра­бом, но приобретает через него владение, которое обсуждается по аналогии с приобретениями благ, созданных трудом такого раба (D.41,2,1,8), — то есть в соответствии с самой структурой узу­фрукта как права на извлечение из вещи плодов. Приобретение владения, начатого рабом пекулиарно, в пользу господина, несмотря на то что тот даже не ведает об этом, описывается как владение по воле господина, той самой, на основании которой ра­бу дозволено иметь пекулий ("nostra voluntate intellegantur possidere, qui eis peculium habere permiserimus...", — Paul. D.41, 2,1,5). Владение при этом осуществляется не только телом, но и сознанием (animo) рабов: "...videmur eas eorundem et animo et cor-pore possidere" (D.41,2,3,12). Иными словами, самоценность воли подвластного отрицается настолько, что психологический момент владения может быть отождествлен с предполагаемым намерени­ем домовладыки (или господина). Ситуация приобретения владе­ния через лиц in potestate выставляет их орудиями субъекта власти, и поэтому их положение соразмерно пребыванию их са­мих в possessio господина (Gai., 2,90; 94; D.50,17,118).

Распространение конструкции "in possessione (nomine alieno) esse" на самовластных лиц, участников реальных контрактов (ссуды и поклажи) — когда присутствие в вещи их собственной воли несомненно — равносильно отрицанию у них правосубъект­ности в объеме предмета соглашения. Положение владельца alieno nomine (например, прокуратора) описывается в словах: "... alienae possessioni praestat ministerium " — "...обеспечивает своей службой чужое владение" (Cels., 23 dig., D.41,2,18 рг). Осно­вой этой конструкции является необходимое в древности единство личности сторон реального соглашения по поводу вещи, объекта контракта. Установление такой связи (fides) было предпосылкой правомерного перехода вещи из рук в руки, способом индивидуа­лизации волеопределений хозяина и держателя — чуждого вещи лица. Гипотезы тесной личной связи (вплоть до уподобления лич­ностей): дружба (amicitia), отношения гостеприимства (hospitium), ведение чужих дел (mandatum, negotiorum gestio), — те отноше­ния, при которых возникает эффект представительства (к ним следует добавить древнюю клиентелу), — служат модельными ситуациями держания, не признанного владением.

Gai., 25 ad ed. prov., D 41,2,9:

Generaliter quisquis omnino Вообще, кто бы ни находился во
nostro nomine sit in pos - владении полностью от нашего
sessione, veluti procurator имени, например прокуратор,
hospes amicus, nos possidere гость, друг, — считается, что
videmus.                                 владеем мы.

Глава 2. Владение (possessio) __________________________________ 331

Необходимым структурным элементом такого отношения предстает как бы утрата собственного имени (автономии) в объеме объекта держания. Непризнание владения на сторо­не держателя, получившего вещь по договору, представля­ет для собственника заметные неудобства, поскольку возлагает на него задачу защиты держания. В правовом плане отказ признать держание владением означает игнорирование во­ли собственника, направленной на социально значимый пере­ход вещи к другому лицу. Избирательность защиты держа­ния в римском праве, свидетельствуя о правовом (а не просто фактическом) характере владения, составляет научную про­блему. Она не решаема ни в рамках концепции Ф.К. фон Са-виньи, который усматривал критерий владения в animus rem sibi habendi, ни с позиций его знаменитого критика — Р. фон Йеринга, который, показав иррелевантность намере­ния обладать вещью как своей для квалификации владения, пытался телеологически объяснить отказ защищать держа­ние в ряде случаев, подменяя, таким образом, поиск догмати­ческого критерия допущением произвола публичной власти в этом вопросе. Возможно только историческое объяснение фено­мена, причем такое, которое исходит из эволюции значения индивидуальной личности в праве, допуская особый этап в развитии индивидуализма, когда переход вещи от одного лица к другому при реальных сделках оставался безразличным для публичной власти. Эта ситуация предполагает определенное единство лица (persona) контрагентов по поводу вещи — как в случае неправомерного присвоения супругой вещей мужа, которое не считалось воровством (furtum), — и отвечает из­вестной поглощенности индивидуальной воли патриархаль­ным семейством, а также тому факту, что лишенное риту­альной формы индивидуальное распоряжение не могло нару­шить традиционную зависимость и принадлежность вещи се­мейству (famiHa).

§2. Классификация владельческих ситуаций

<пропущена страница>

Правомерное владение следует отличать от possessio bonae fidei. "Добросовестным" (традиционный термин, который удачно выра­жает идею искреннего заблуждения и адекватно указывает на оп­позицию недобросовестному владению — possessio malae fidei) признается владелец, считающий себя собственником, обычно тот, кто, осознавая отсутствие у себя прав собственника, небезоснова­тельно полагает, что его владение не вредит никому другому. Квалификация владения как добросовестного имеет значение для usucapio и для приобретения плодов (посредством separatio).

 

205. Римляне различают также титульное владение (которому пред­шествует iusta causa) — possessio civilis и беститульное, которое также может быть названо "possessio naturaiis" (естественное владение).

 

<пропущена страница>

332

Раздел VII. Вещное право

 

Paul., 54 ed, D. 41,2,3,21: Genera possessionum tot sunt, quot et causa adquirendi eius quod nostrum поп sit, velut pro emptore: pro donato: pro legato: pro dote: pro herede: pro noxae dedito: pro suo, sicut in his, quae terra marique vel ex hostibus capimus vel quae ipsi, ut in rerum natura essent, feci - mus. et in summa magis unum genus est possidendi, species infinitae.

Родов владения существует столько, сколько и правовых оснований приоб­ретения того, что не является на­шим, например: "в качестве покупа­теля"; "как отказанным по завеща­нию"; "как приданым"; "в качестве наследника"; "как выданным в возме­щение ущерба"; "как своим" — как бывает в отношении тех вещей, ко­торые мы захватываем на земле и на море или у врагов, или тех, чье существование в природе вещей мы создали сами. В общем, скорее, су­ществует один род владения, а число видов бесконечно.

Наличие правового основания (титула) владения (iusta causa possessionis) определяет правомерность приобретения вещи в собст­венность: или по давности (usucapio), или когда приобретение владе­ния и собственности совпадает (possessio pro suo — владение как своим). Последний вид владения может не только указывать на ти­тул оригинального (первоначального) приобретения (ср. D.41,10,2), но и противопоставляться possessio pro alieno (владению как чужим), в отличие от держания на чужое имя, которое владением не при­знается. Основание различения заключается в намерении приобрести вещь в собственность (animus domini), которое отсутствует у некото­рых видов владельцев. Владение pro suo, таким образом, может слу­жить дополнительной квалификацией владения, существенной для приобретения права собственности по давности (usucapio).

Ulp., 15 ad ed, D. 41,10,1 pr:

Pro suo possessio talis est. cum dominium nobis ad-quiri putamus, et ex ea cau­sa possidemus, ex qua ad-quiritur, et praeterea pro suo: ut puta ex causa emp-tionis et pro emptore et pro suo possideo, item donata vel legata vel pro donato vel pro legato etiam pro suo possideo.

Владение "как своим" таково. Если мы считаем, что приобретаем пра­во собственности, то владеем и по тому основанию, по которому при­обретается, и помимо этого — как своим: как, например, на основании купли я владею и в качестве покупа­теля, и как своим, также подарен­ной или отказанной по завещанию вещью я владею и как подаренным или как отказанным по завещанию, а также как своим.

Глава 2. Владение (possessio)

333

Владение pro suo, которое отмечает наличие признанной, пра­вовой воли обладать вещью (помимо цитированного текста см. также: D.41,2,3,4), может быть адекватно противопоставлено вла­дению pro possessore (в качестве владельца) — держанию или по­рочному владению, когда вещь находится у вора или грабителя. Оппозиция "pro suo — pro possessore" имеет значение при опре­делении лица, пассивно управомоченного на иск об истребовании наследства (hereditatis petitio).

Те владельческие ситуации, при которых у владельца отсут­ствует намерение приобрести вещь в собственность, романисты, вслед за Савиньи, неудачно называют аномальными владениями, принимая отсутствие animus domini за отсутствие animus possidendi. Будет юридически точнее, оставаясь в рамках выяв­ленной оппозиции, считать их беститульными владениями. Тако­вы: владение кредитора вещью, данной в реальный залог (pignus datum, — D.41,3,13 pr); владение секвестра (sequester) — лица, которому вещь сдана на хранение на время процесса о собствен­ности по соглашению сторон с тем, чтобы она была выдана побе­дителю процесса; владение наследственного арендатора на ager vectigalis, когда отношение не может быть прекращено арендода­телем (гражданской общиной) до тех пор, пока уплачивается рен­та (vectigal); прекарное владение (precarium).

Попытки объяснить признание "аномальных" владений исто­рически — даже опыт П.Бонфанте, указавшего на первоначаль­ное отсутствие правильного соглашения с собственником при воз­никновении таких ситуаций принадлежности, — игнорируют важ­нейшую составляющую в развитии права: прогресс индивидуаль­ной свободы. Во всех указанных юридических ситуациях еще в классическую эпоху фиксируется разделение оснований владения между сторонами. Скажем, залоговый кредитор владеет "ad interdicta" (в плане посессорной защиты), тогда как приобрета-тельная давность течет в пользу залогодателя, который при-

334

Раздел VII. Вещное право

знается владельцем в плане приобретения вещи по давности ("ad usucapionem", — lav. D.41,3,16); прекариста рассматривается как владелец "согроге", тогда как precario dans владеет "animo" (Pomp. D.43,26,15,4) и к тому же управомочен на интердикт de precario для восстановления владения (D.43,26,2 pr-1), — так что оба участника соглашения находятся в непосредственной связи с объектом соглашения. Эта специфика отражает тот этап в развитии реальных соглашений, когда стороны воспринимались по отношению к вещи в единстве их социально значимых волеопределений, как од­но лицо (persona), и были связаны fides. Однако в отличие от тех си­туаций, в которых держание не было признано владением, здесь сама конструкция отношения предполагает наличие определенной личной дистанции между сторонами (наличие долга при реальном залоге; неопределенность личности собственника до окончания про­цесса при секвестрации), что и открыло возможность для восприятия держателя в качестве самостоятельного лица. Предоставление вла­дельческой защиты равносильно признанию индивидуальной опре­деленности субъекта и отмечает утверждение в правосознании само­ценности отдельного индивида¹⁵.

Беститульное владение, как было сказано, иногда характери­зуется как "possessio naturalis" (например, в D.10,4,3,15 — владение залогового кредитора), хотя этот термин обычно указывает на дер­жание, не признанное владением: позицию арендатора, поклаже-или ссудопринимателя (D.41,5,2,1; 10,3,7,11), узуфруктуария (D.41,2,12 pr), а также положение по отношению к вещи, подаренной супругом (D.43,16,1,9—10; 24,1,26) или домовладыкой (D.41,5,2,2). Приравнивание беститульных владений к держанию (держание ве­щи, подаренной супругом, тоже характеризуется как "possessio pro possessore", — D.41,2,16) основано на восприятии владения как си­туации приобретения, переходной к собственности, как предвестника собственности. Распространение такого подхода в эпоху поздней классики закономерно ведет к отрицанию традиционной систематики и прежнего взгляда на владение как на самостоятельное отношение принадлежности, когда ситуации, в которых владение выступает как таковое, предстают "аномальными".

В современной романистике эти виды владения квалифици­руются как possessio ad interdicta (владение, которое пользуется интердиктной защитой): в римской литературе термин не встре-

¹⁵ Перемена особенно показательна в отношении прекарного владе­ния, конструкция которого восходит к древней клиентеле, когда человек, лишенный признанной способности к распоряжению (auctoritas), отда­вался в fides патрона (venire in fidem), становившегося для него псевдо-домовладыкой (pater), и обретал в его личности свое социальное бытие.