13 Древние оставили два объяснения исключения детей рабынь из категории плодов: плоды предназначены для человека, поэтому не могут заключаться в человеке (Cic, de fin., 1,4,12; D.7,2,48,6; 22,1,28,1 = 1.2,1,37); рабыни не предназначены для производства потомства (Ulp. D.5,3,27 рг). Первое из них принадлежит Бруту (D.7,1,68 рг) и стоит в непосредственной зависимости от критерия потребляемости. Второе также связано с ним, хотя и акцентирует хозяйственную цель вещи-матери, рабыни.
324
Раздел VII. Вещное право
ции), не позволяет считать плодами земельного участка деревья, полезные ископаемые, сокровища (D. 23,3,32; 23,5,18 рг; 24,3,7,13; 50,16,79). Минералы считались плодами только в том случае, если месторождение признавалось способным возобновлять запасы ('Wee in fructu est marmor: nisi tale sit, ut lapis ibi renascatur, quales sunt in Gallia, sunt et in Asia " — "Мрамор не входит в пло-дъС разве что он таков, что камень там возобновляется, каковы [месторождения] в Галлии и некоторые в Азии", — D.24,3, 7,13; ср. Ibid.,7,14)14.
§8. Вещи телесные и бестелесные (res corporales и res incorporales)
Gai., 2,12—14:
Quaedam praeterea res cor - Далее, некоторые вещи являются
porales sunt, quaedam in < cor - телесными, некоторые бестелесны-
porales >. ми.
13. Corporales hae quae tangi Телесные — это те, до которых possunt, veluti fundus homo можно дотронуться, например: no - vestis aurum argentum et de - ле, раб, одежда, золото, серебро, а nique aliae res innumerabiles. также другие без числа.
14. Incorporales quae tangi поп Бестелесные — те, до которых possunt, qualia sunt ea quae нельзя дотронуться, каковы те, гиге consistunt, sicut hereditas что определяются правом, как ususfructus obligationes quoquo наследство, узуфрукт, обязателъ- modo contractae. Nee ad rem сгпва, заключенные каким-либо спо- per < tinet quod in hereditate res соо °м. И не относится к делу, что в corporales con > tinentur, et наследстве заключаются телесные fructus qui ex fundo percipi - eeu * u > и что плоды, извлекаемые из untur corporales sunt, et quod гшля ' являются телесными, и что ex aliqua obligatione nobis ™' что "^ ^^f1 ™ ^а^му-либо debetur id pkrumque corporate обязательству, большей частью
i *• * j l. представляет собой телесную вещь,
est, ■veluti fundus homo pecu- r - a *
1. r как поле, раб, деньги, — ибо само
пга; nam ivsum vus succes -
. '. Т °и.^ъ* право преемства, и само право полъ-
згопгз et ipsum ius utendi 30вания u извлечения ^^^ u само
fruendi et ipsum ius obh - прав0 ш oQ ^ amejlbCmua является
gationis incorporate est. Eodem бестелесным. Права городских и
numero sunt iura praediorum сельских имений относятся к той
urbanorum et rusticorum... же категории...
14 Иногда режим месторождений подобен режиму плодов, но это Связано с интерпретацией воли собственника (D.23,4,8 рг), с применением правила по аналогии (например, с намывом — alluvio: D.7,1,9,2—4), а не с систематикой вещей.
Глава 2. Владение (possessio)
325
Это деление вещей восходит к философским построениям, представленным у Цицерона (Cic, Top., 5,26—27), различавшего вслед за своими греческими учителями вещи, которые существуют (res quae sunt), и вещи, которые мыслятся (res quae intelleguntur), — то есть материальные предметы и абстрактные понятия. Тонкая систематика Гая ("quae iure consistunt"; параллельное место Институций Юстиниана — I. 2,2,2 содержит "quae in iure consistunt", "которые заключаются в праве") различает вещи как части предметного мира и правовые понятия, которые представляют предметом требования не сами вещи, но права по поводу вещей. Наследство включает телесные вещи, но право на обладание ими (и другими элементами наследства) — право преемства (ius successionis) — представляет собой абстракцию, правовую категорию. Эта систематика лежит в основе структуры "Институций" (лица — вещи — иски), где категория вещи (res) обнимает и вещи, и права (вещные, наследственные, обязательственные).
Специальный аспект учения о бестелесных вещах состоит в том, что даже права могут считаться объектами обладания. Классификация функционально определенных прав на вещи — как узуфрукт, сервитуты — среди res incorporales отражает особенность подхода римской правовой мысли к таким явлениям: считая, например, узуфрукт res, объектом, римляне могли говорить о его принадлежности лицу по парадигме "meum esse", подобно тому как собственнику принадлежит сама телесная вещь в ее функциональной целостности, а также о владении узуфруктом — quasi possessio (что отражало управомочение узуфруктуария на посессорные интердикты).
Глава 2 Владение (possessio)
§1. Понятие владения
Владение (possessio) — это право фактического господства над вещью как таковой. Этот институт противоречив, поскольку объединяет в себе правовой и фактический аспекты.
Объектом владения признавались только res corporales, о других фактических ситуациях, защищенных посредством особых интердиктов (сервитутах и других специальных вещных правах — res incorporales), римские юристы говорят как о quasi possessio (Gai., 3,139).
326
Раздел VII. Вещное право
Владение как право существует лишь настолько, насколько оно признано и защищено позитивным правом. В узком смысле говорят о юридическом владении. Удобнее различать в этом отношении владение (possessio) и держание (detentio) — фактическую ситуацию индивидуальной принадлежности, взятую независимо от ее официального признания и защиты. Обе фигуры следует отличать от прикосновения: владение предполагает перманентную и осознанную принадлежность вещи.
Предметом владения как особого вещного права — отношения, основанного на непосредственной связи с вещью, является фактическая, материальная принадлежность вещи. По этому основанию владелец исключает конкуренцию любого третьего лица, в том числе и собственника, который может отобрать свою вещь у правильного владельца не иначе как по суду. Интердиктная зашита владения, выражающая юридическое признание этого отношения, воплощается в административном запрете (interdictum) применения силы против владельца — единственного способа, каким может быть нарушена непосредственная материальная связь лица с вещью.
Фактический характер владения как юридической ситуации определяет обособленную трактовку волевого аспекта правоотношения римской юридической наукой: наряду с corpus (corpore possidere) — телесной, материальной связью лица с вещью, вьщеляется animus possidendi (rem sibi habendi) — намерение владеть вещью (обладать). Концептуальное выделение animus — субъективной стороны владения как фактического отношения (res facti, а не res iuris, — D.41,2, 1,3) — не отрицает правового характера института, так же как необходимость affectio maritalis для квалификации правильного брака не сводит состояние брака к фактическому сожительству. Акцент на animus отражает волевую (и правовую) природу владения.
Paul., 54 ad ed., D.41,2,1,3:
Furiosus, et pupillus sine Бегумный — и малолетний без одоб-
tutoris auctoritate, поп potest рения опекуна — не может начать
incipere possidere, quia af - владеть, поскольку у них отсутст-
fectionem tenendi поп habent, вует желание обладать, даже если
licet maxime corpore suo rem они вполне осуществляют телесный
contingant, sicuti si quis dor - контакт с вещью, — как если бы
mienti aliquid in manu ponat. кто-то вложил что-нибудь в руку
sed pupillus tutore auctore спящему. Но малолетний с согласия
incipiet possidere. Ofilius опекуна начинает владеть. Впрочем,
quidem et Nerva filius etiam Офилий и Нерва-сын говорят, что
sine tutoris auctoritate pos - малолетний может начать владеть
sidere incipere posse pupillum и без одобрения опекуна: ведь это
aiunt: earn enim rem facti, поп фактическое, а не правовое отноше-
iuris esse: quae sententia recipi ние, — с этим мнением можно со-
potest, si eius aetatis sint, it гласитъся, если они достигли того
intellectum capiant. возраста, когда имеют разум.
Глава 2. Владение (possessio)
327
Безумный (furiosus), спящий (dormiens), младенец (infans) не способны осознать связь с вещью (которая, таким образом, здесь не является держанием) и поэтому не могут приобретать владение. Наличие волевого момента освобождает отношение владения от необходимости сохранения материальной связи с вещью. Владелец может осуществлять владение "согроге" ("телом") через третье лицо, а также удерживать владение "solo animo" ("голой волей") во время отсутствия ("animo retinere possessionem", — Proc. D.41,2,27; 43,16, 1,25; "animo possidere", — D.41,2,3,11). В то же время удержать владение только согроге невозможно, так же как и утратить его, не имея animus relinquendi (намерения покинуть вещь).
Paul., 65 ad ed, D.41,2,8:
Quemadmodum nulla pos - Как нельзя приобрести владение
sessio adquiri nisi animo et иначе как сознанием и телом,
согроге potest, ita nulla так и утратить можно, только
amittitur, nisi in qua ut - если оба [аспекта] во владении
rumque in contrarium ас- приведены к своей противопо-
tum est. ложности.
Безумие — привходящий дефект волевой основы личности — предопределяет невозможность утратить владение (Proa, 5 epist., D.41,2,27; Paul., 54 ad ed., D.41,3,4,3). Animus у владельца всегда предполагается, и об его утрате (при отсутствии открытого заявления) можно судить только по реакции на захват вещи другим лицом.
Рар., 23 quaest, D. 41,2,46:
... quamvis saltus proposito...даже если другой вторгся на
possidendi fuerit alius in - пастбище с намерением овладеть,
gressus, tamdiu priorem следует сказать, что его предшест-
possidere dictum est, quam - венник продолжает владеть, пока не
diu possessionem ab alio ос- знает, что владение захвачено дру-
cupatam ignoraret. гим.
Конкуренция двух лиц на уровне телесного контакта с вещью не сказывается на владении, ранее начатом одним из них. Однако, если, узнав о вторжении с намерением овладеть вещью, старый владелец не будет защищаться, он утратит владение, поскольку к конфликту "согроге" добавляется перемена в волевой стороне отношения.
328
Раздел VII. Вещное право
Paul.,54 ad ed., D. 41,2,3,6:
In amittenda possessione В отношении утраты владения сле-
affectio eus qui possidet in - дует обратить внимание на умо-
tuenda est: itaque si in fundo настроение того, кто владеет: так,
sis et tamen nolis eum pos - если ты присутствуешь на поле и
sidere, protinus amittes pos - тем не менее не желаешь им вла-
sessionem. igitur amitti et деть, сразу же утрачиваешь владе-
animo solo potest, quamvis ние. Следовательно, утратить вла-
adquiri поп potest. дение можно и одним сознанием, хо
тя приобрести нельзя.
Последняя фраза не противоречит принципу, сформулированному в применении к владению самим Павлом (D.41,2,8 = 50,17, 153), что владение можно утратить, как и приобрести, только "animo et corpore": ситуация телесного вторжения третьего лица на чужой участок позволяет обсуждать отношение лишь по волевому основанию. Важна реакция владельца на появление конкурента.
Cels., 23 dig., D. 41,2,18,3:
Si, dum in alia parte fundi Если, когда я нахожусь в другой
sum, alius quis clam animo части'поля, кто-то другой тайно
possessoris intraverit, поп вторгнется с намерением владелъ-
desisse ilico possidere existi - ца, следует считать, что я не пе-
mandus sum, facile expul - рестал владеть с этого момента
surus finibus, simul sciero. [ведь] он будет легко изгнан за пре
делы, как только я узнаю.
В этом тексте слово "animus" в сочетании "animo possessoris" означает волю вступить в контакт с вещью именно для того, чтобы начать владение (ср. "proposito possidendi", — Pap. D.41,2,46). Ситуация приобретения владения показывает, что намерение владеть является имманентной составляющей юридически значимой связи лица с вещью, которая имеет значение для третьих лиц. Воля владельца представляет собой формально признанную рефлексию по поводу факта принадлежности, осознание своего держания. Так, furiosus не может приобрести владение из-за того, что у него в принципе отсутствует "affectio tenendi" (D.41,2,1,3) — возможность осознать факт держания.
Держание не признается владением, когда воля обладать вещью опосредована соглашением с ее владельцем, поставлена в зависимость от другого лица, чья связь с вещью признается основой такого соглашения. Римляне различали possessio suo nomine (владение на свое имя) и in possessione nomine alieno esse (пребывание во владении от чужого имени).
Глава 2. Владение (possessio)
329
Gai., 4,153:
Possidere autem videmur поп Считается, что мы владеем, не
solum si ipsi possideamus, sed только когда владеем мы сами, но
etiam si nostro nomine aliquis и если другой находится во владе-
in possessione sit, licet is nostro нии от нашего имени, хотя бы он
iuri subiectus поп sit, qualis est не был подчинен нашей власти, ка-
colonus et inquilinus; per eos ковы арендаторы земельного уча-
quoque apud quos depo - стка и жилища; считается так-
suerimus, aut qutbus com - же, что через тех, у кого мы ос-
modaverimus, aut quibus gra - тавили [вещь] на сохранение, или
tuitam hdbitationem praes - кому сдали в ссуду, или кому пре-
titerimus, ipsi possidere vide - доставили бесплатное жилье, —
mux. Et hoc est quod vulgo владеем мы сами. И это то, о чем
dicitur retineri possessionem обычно говорят, что владение
posse per quemhbet, qui nostro можно удерживать посредством
nomine sit in possessione. любого, кто пребывает во владении
от нашего имени.
Конструкция "in possessione (nomine alieno) esse" прилагается к держанию подвластных, к отношениям (как аренда, узуфрукт), предметом которых не является сама вещь в ее функциональной полноте, но также и к некоторым ситуациям с реальной структурой, созданным частным соглашением контрагентов (поклажа, ссуда). Эта же конструкция (in possessione esse, в оппозиции к possidere) была распространена на ситуации, когда лицо держит вещь на свое имя, но владельцем не считается — случаи преторской missio in possessionem (D.41,2,3,23; 39,2,7 pr).
Владение через подвластных основано на potestas, и владение, начатое подвластным, приобретается поэтому домовладыке (или господину раба), даже если самим подвластным в это время владеет другое лицо.
Ulp., 67 ad ed., D. 41,2,4:
Quidquid filius peculiari no - Что бы подвластный сын ни при-
mine adprehenderit, id statim обрел себе в пекулий, этим сразу
pater eius possidet, quamvis же завладевает его домовладыка,
ignoret in sua potestate fi - даже если он не знает, что сын
Hum. amplius etiam si filius пребывает в его власти, более то-
ab alio tamquam servus pos - го, если сыном, как рабом, владеет
sideatur, idem erit proban - другой, следует одобрить то же
dum. самое.
330
Раздел VII. Вещное право
Лицо, обладающее узуфруктом на раба, не владеет самим рабом, но приобретает через него владение, которое обсуждается по аналогии с приобретениями благ, созданных трудом такого раба (D.41,2,1,8), — то есть в соответствии с самой структурой узуфрукта как права на извлечение из вещи плодов. Приобретение владения, начатого рабом пекулиарно, в пользу господина, несмотря на то что тот даже не ведает об этом, описывается как владение по воле господина, той самой, на основании которой рабу дозволено иметь пекулий ("nostra voluntate intellegantur possidere, qui eis peculium habere permiserimus...", — Paul. D.41, 2,1,5). Владение при этом осуществляется не только телом, но и сознанием (animo) рабов: "...videmur eas eorundem et animo et cor-pore possidere" (D.41,2,3,12). Иными словами, самоценность воли подвластного отрицается настолько, что психологический момент владения может быть отождествлен с предполагаемым намерением домовладыки (или господина). Ситуация приобретения владения через лиц in potestate выставляет их орудиями субъекта власти, и поэтому их положение соразмерно пребыванию их самих в possessio господина (Gai., 2,90; 94; D.50,17,118).
Распространение конструкции "in possessione (nomine alieno) esse" на самовластных лиц, участников реальных контрактов (ссуды и поклажи) — когда присутствие в вещи их собственной воли несомненно — равносильно отрицанию у них правосубъектности в объеме предмета соглашения. Положение владельца alieno nomine (например, прокуратора) описывается в словах: "... alienae possessioni praestat ministerium " — "...обеспечивает своей службой чужое владение" (Cels., 23 dig., D.41,2,18 рг). Основой этой конструкции является необходимое в древности единство личности сторон реального соглашения по поводу вещи, объекта контракта. Установление такой связи (fides) было предпосылкой правомерного перехода вещи из рук в руки, способом индивидуализации волеопределений хозяина и держателя — чуждого вещи лица. Гипотезы тесной личной связи (вплоть до уподобления личностей): дружба (amicitia), отношения гостеприимства (hospitium), ведение чужих дел (mandatum, negotiorum gestio), — те отношения, при которых возникает эффект представительства (к ним следует добавить древнюю клиентелу), — служат модельными ситуациями держания, не признанного владением.
Gai., 25 ad ed. prov., D 41,2,9:
Generaliter quisquis omnino Вообще, кто бы ни находился во
nostro nomine sit in pos - владении полностью от нашего
sessione, veluti procurator имени, например прокуратор,
hospes amicus, nos possidere гость, друг, — считается, что
videmus. владеем мы.
Глава 2. Владение (possessio) __________________________________ 331
Необходимым структурным элементом такого отношения предстает как бы утрата собственного имени (автономии) в объеме объекта держания. Непризнание владения на стороне держателя, получившего вещь по договору, представляет для собственника заметные неудобства, поскольку возлагает на него задачу защиты держания. В правовом плане отказ признать держание владением означает игнорирование воли собственника, направленной на социально значимый переход вещи к другому лицу. Избирательность защиты держания в римском праве, свидетельствуя о правовом (а не просто фактическом) характере владения, составляет научную проблему. Она не решаема ни в рамках концепции Ф.К. фон Са-виньи, который усматривал критерий владения в animus rem sibi habendi, ни с позиций его знаменитого критика — Р. фон Йеринга, который, показав иррелевантность намерения обладать вещью как своей для квалификации владения, пытался телеологически объяснить отказ защищать держание в ряде случаев, подменяя, таким образом, поиск догматического критерия допущением произвола публичной власти в этом вопросе. Возможно только историческое объяснение феномена, причем такое, которое исходит из эволюции значения индивидуальной личности в праве, допуская особый этап в развитии индивидуализма, когда переход вещи от одного лица к другому при реальных сделках оставался безразличным для публичной власти. Эта ситуация предполагает определенное единство лица (persona) контрагентов по поводу вещи — как в случае неправомерного присвоения супругой вещей мужа, которое не считалось воровством (furtum), — и отвечает известной поглощенности индивидуальной воли патриархальным семейством, а также тому факту, что лишенное ритуальной формы индивидуальное распоряжение не могло нарушить традиционную зависимость и принадлежность вещи семейству (famiHa).
§2. Классификация владельческих ситуаций
<пропущена страница>
Правомерное владение следует отличать от possessio bonae fidei. "Добросовестным" (традиционный термин, который удачно выражает идею искреннего заблуждения и адекватно указывает на оппозицию недобросовестному владению — possessio malae fidei) признается владелец, считающий себя собственником, обычно тот, кто, осознавая отсутствие у себя прав собственника, небезосновательно полагает, что его владение не вредит никому другому. Квалификация владения как добросовестного имеет значение для usucapio и для приобретения плодов (посредством separatio).
205. Римляне различают также титульное владение (которому предшествует iusta causa) — possessio civilis и беститульное, которое также может быть названо "possessio naturaiis" (естественное владение).
<пропущена страница>
332
Раздел VII. Вещное право
Paul., 54 ed, D. 41,2,3,21: Genera possessionum tot sunt, quot et causa adquirendi eius quod nostrum поп sit, velut pro emptore: pro donato: pro legato: pro dote: pro herede: pro noxae dedito: pro suo, sicut in his, quae terra marique vel ex hostibus capimus vel quae ipsi, ut in rerum natura essent, feci - mus. et in summa magis unum genus est possidendi, species infinitae.
Родов владения существует столько, сколько и правовых оснований приобретения того, что не является нашим, например: "в качестве покупателя"; "как отказанным по завещанию"; "как приданым"; "в качестве наследника"; "как выданным в возмещение ущерба"; "как своим" — как бывает в отношении тех вещей, которые мы захватываем на земле и на море или у врагов, или тех, чье существование в природе вещей мы создали сами. В общем, скорее, существует один род владения, а число видов бесконечно.
Наличие правового основания (титула) владения (iusta causa possessionis) определяет правомерность приобретения вещи в собственность: или по давности (usucapio), или когда приобретение владения и собственности совпадает (possessio pro suo — владение как своим). Последний вид владения может не только указывать на титул оригинального (первоначального) приобретения (ср. D.41,10,2), но и противопоставляться possessio pro alieno (владению как чужим), в отличие от держания на чужое имя, которое владением не признается. Основание различения заключается в намерении приобрести вещь в собственность (animus domini), которое отсутствует у некоторых видов владельцев. Владение pro suo, таким образом, может служить дополнительной квалификацией владения, существенной для приобретения права собственности по давности (usucapio).
Ulp., 15 ad ed, D. 41,10,1 pr:
Pro suo possessio talis est. cum dominium nobis ad-quiri putamus, et ex ea causa possidemus, ex qua ad-quiritur, et praeterea pro suo: ut puta ex causa emp-tionis et pro emptore et pro suo possideo, item donata vel legata vel pro donato vel pro legato etiam pro suo possideo.
Владение "как своим" таково. Если мы считаем, что приобретаем право собственности, то владеем и по тому основанию, по которому приобретается, и помимо этого — как своим: как, например, на основании купли я владею и в качестве покупателя, и как своим, также подаренной или отказанной по завещанию вещью я владею и как подаренным или как отказанным по завещанию, а также как своим.
Глава 2. Владение (possessio)
333
Владение pro suo, которое отмечает наличие признанной, правовой воли обладать вещью (помимо цитированного текста см. также: D.41,2,3,4), может быть адекватно противопоставлено владению pro possessore (в качестве владельца) — держанию или порочному владению, когда вещь находится у вора или грабителя. Оппозиция "pro suo — pro possessore" имеет значение при определении лица, пассивно управомоченного на иск об истребовании наследства (hereditatis petitio).
Те владельческие ситуации, при которых у владельца отсутствует намерение приобрести вещь в собственность, романисты, вслед за Савиньи, неудачно называют аномальными владениями, принимая отсутствие animus domini за отсутствие animus possidendi. Будет юридически точнее, оставаясь в рамках выявленной оппозиции, считать их беститульными владениями. Таковы: владение кредитора вещью, данной в реальный залог (pignus datum, — D.41,3,13 pr); владение секвестра (sequester) — лица, которому вещь сдана на хранение на время процесса о собственности по соглашению сторон с тем, чтобы она была выдана победителю процесса; владение наследственного арендатора на ager vectigalis, когда отношение не может быть прекращено арендодателем (гражданской общиной) до тех пор, пока уплачивается рента (vectigal); прекарное владение (precarium).
Попытки объяснить признание "аномальных" владений исторически — даже опыт П.Бонфанте, указавшего на первоначальное отсутствие правильного соглашения с собственником при возникновении таких ситуаций принадлежности, — игнорируют важнейшую составляющую в развитии права: прогресс индивидуальной свободы. Во всех указанных юридических ситуациях еще в классическую эпоху фиксируется разделение оснований владения между сторонами. Скажем, залоговый кредитор владеет "ad interdicta" (в плане посессорной защиты), тогда как приобрета-тельная давность течет в пользу залогодателя, который при-
334
Раздел VII. Вещное право
знается владельцем в плане приобретения вещи по давности ("ad usucapionem", — lav. D.41,3,16); прекариста рассматривается как владелец "согроге", тогда как precario dans владеет "animo" (Pomp. D.43,26,15,4) и к тому же управомочен на интердикт de precario для восстановления владения (D.43,26,2 pr-1), — так что оба участника соглашения находятся в непосредственной связи с объектом соглашения. Эта специфика отражает тот этап в развитии реальных соглашений, когда стороны воспринимались по отношению к вещи в единстве их социально значимых волеопределений, как одно лицо (persona), и были связаны fides. Однако в отличие от тех ситуаций, в которых держание не было признано владением, здесь сама конструкция отношения предполагает наличие определенной личной дистанции между сторонами (наличие долга при реальном залоге; неопределенность личности собственника до окончания процесса при секвестрации), что и открыло возможность для восприятия держателя в качестве самостоятельного лица. Предоставление владельческой защиты равносильно признанию индивидуальной определенности субъекта и отмечает утверждение в правосознании самоценности отдельного индивида15.
Беститульное владение, как было сказано, иногда характеризуется как "possessio naturalis" (например, в D.10,4,3,15 — владение залогового кредитора), хотя этот термин обычно указывает на держание, не признанное владением: позицию арендатора, поклаже-или ссудопринимателя (D.41,5,2,1; 10,3,7,11), узуфруктуария (D.41,2,12 pr), а также положение по отношению к вещи, подаренной супругом (D.43,16,1,9—10; 24,1,26) или домовладыкой (D.41,5,2,2). Приравнивание беститульных владений к держанию (держание вещи, подаренной супругом, тоже характеризуется как "possessio pro possessore", — D.41,2,16) основано на восприятии владения как ситуации приобретения, переходной к собственности, как предвестника собственности. Распространение такого подхода в эпоху поздней классики закономерно ведет к отрицанию традиционной систематики и прежнего взгляда на владение как на самостоятельное отношение принадлежности, когда ситуации, в которых владение выступает как таковое, предстают "аномальными".
В современной романистике эти виды владения квалифицируются как possessio ad interdicta (владение, которое пользуется интердиктной защитой): в римской литературе термин не встре-
15 Перемена особенно показательна в отношении прекарного владения, конструкция которого восходит к древней клиентеле, когда человек, лишенный признанной способности к распоряжению (auctoritas), отдавался в fides патрона (venire in fidem), становившегося для него псевдо-домовладыкой (pater), и обретал в его личности свое социальное бытие.
