Под королевским присмотром 14 страница

Она подняла взгляд, пытливо рассматривая мягко улыбающееся лицо Рази.

— Можешь ему доверять, Лоркан. Обещаю тебе.

— Ответишь мне на один вопрос? Только честно.

Рази чуть повернулся, глядя на ее отца сузившимися глазами.

Лоркан поднял руку:

— Я не прошу тебя выдавать чужие тайны. Но… — Закусив губу, он выдержал взгляд Рази. — Мне нужно, чтобы она была в безопасности.

Рази вопросительно расширил глаза, и Лоркан вздохнул.

— Он вор? — наконец спросил Лоркан и, подняв руки, пошевелил пальцами. — Преступник?

Рази поглядел на пальцы Лоркана и сглотнул:

— Он сказал мне, что уже все объяснил…

— Нет, не объяснил.

— Кристофер не вор, Лоркан. И если он соврал, то только чтобы защитить меня. — Винтер поразила горечь в голосе Рази, дрожащем, когда тот отвечал на вопрос отца. — Он хороший, честный человек. Я сделал огромную ошибку, когда привез его сюда. Моя дружба с первого дня не принесла ему ничего, кроме бед, а теперь он стал пешкой в руках отца. Лучше бы я отослал его домой, когда я в первый раз… — Он прервал себя и опустил глаза. Лоркан опустил руки на колени и поглядел на него сочувственно:

— Так что случилось с…

Но не успел Лоркан договорить, как выражение лица Рази изменилось, и голос Лоркана пресекся, когда он заметил, что его юный друг осознал что-то большое и важное. Затем что-то забрезжило на лице Рази — властное, удивительное вдохновение. Ему в голову пришла идея.

Лоркан перевел взгляд на дверь и вздрогнул, когда увидел, что Винтер стоит в рассветных сумерках. Она встретила его взгляд и сжала губы: «Небось обо мне судачили, папаша-наседка!» Лоркан поднял одну бровь и склонил голову. Он улыбнулся чуть пристыженно: «Тут ты меня поймала!» Она прищурилась с притворной досадой.

Рази все еще не замечал ничего вокруг, полностью погруженный в свои мысли. Не похоже было, что он вообще собирается отвечать на вопрос Локана. Секунду он стоял, застыв, устремив в пространство взгляд полузакрытых глаз.

— Конечно… — проговорил он. — Но как… чтобы его не убили?

Он медленно пошел из комнаты. Винтер открыла рот, чтобы обратиться к нему — ведь он шел к ней, — но он не заметил ее.

Он резко повернулся к Лоркану и взял с кровати кнут.

— Он мне понадобится, — сказал он, подняв кнут с рассеянным кивком. Он похлопал Лоркана по ноге кончиком сложенного кнута. — Не вставай с постели и делай все, как я велел. — С этими словами Рази задумчиво вышел из комнаты, не замечая ничего, кроме своих мыслей, и бесшумно закрыл за собой тайную дверь.

Винтер взглянула в глаза Лоркану.

— Господи Иисусе! — воскликнул отец. — И что он там задумал?

Винтер не знала, но почему-то сердце заколотилось в груди от страха за двух ее друзей.

 

* * *

 

Когда Винтер вошла в библиотеку, было еще очень рано. Она знала, что Паскаль с подмастерьями идут из города во дворец целый час, и не ожидала их прихода до начала следующей четверти. Поэтому она была поражена, когда открыла дверь библиотеки и увидела, что все они, встревоженные, с красными глазами, стоят в центре зала.

Она явно чему-то помешала. Гэри обнял за плечи Джерома, а остальные сгрудились вокруг них беспомощным дрожащим кружком, переминаясь с ноги на ногу. Когда она вошла, Джером сразу вырвался от Гэри и повернулся спиной, быстро вытирая слезы. Паскаль стоял, с пораженным лицом, позади мальчиков.

К ее удивлению, Гэри обернулся к ней, с лицом, покрасневшим от гнева и страха, а Паскаль только стоял и смотрел.

— Где твой мастер? — огрызнулся Гэри. — Ты сказала, что он придет? Где он?

Винтер часто заморгала от такого злобного допроса.

— Ну, где твой мастер? — повторил Гэри. Его добродушное лицо изменилось от горя до неузнаваемости.

— Ты знаешь, где он! — вдруг всхлипнул Джером, вскинув руки, и повернулся к ней, не пряча заплаканного лица. — Все знают, где добрый лорд протектор! Его отравили! Отстранили от короля в то время, когда он нужнее всего! Единственный рабочий человек во всем королевском совете! Единственный порядочный во всей этой проклятой шайке! Отравили! А ты… — он указал дрожащим пальцем на Винтер, — танцевала с мерзким ублюдком, который во всем виноват! Пляшешь и веселишься, пока хороших людей… со света сживают!

Паскаль поднял руку, чтобы утихомирить разошедшегося мальчика:

— Тише, Джером.

Гэри схватил друга за плечо.

— Хватит, Джером, — мягко увещевал он его, не отрывая настороженного взгляда от Винтер. — Замолчи.

Винтер умоляюще подняла руки и обратилась к Паскалю спокойно и тихо, невзирая на поднимающуюся в ней панику:

— Что случилось?

«Наверно, произошло что-то ужасное, — лихорадочно думала она. — Что-то действительно важное! Эти дикие обвинения, едва сдерживаемые нападки — вчера такого не было и в помине. Наверное, что-то случилось. Кто-то что-то сказал или сделал, ведь эти обвинения не могли возникнуть ниоткуда».

— Как ты могла? — воскликнул Джером. — Как ты могла занять место отца на пиру? Когда он лежал, запертый у себя в комнате! Может, он умирает. И весь день его никто не видел, кроме тебя и того араба. Как ты могла трясти юбками всю ночь перед черномазым ублюдком? Пить из его кубка, как гаремная шлю…

— Молчи, Джером… ну хватит! — Встревоженный Гэри оттащил друга назад, подальше от Винтер. Девушка стояла разинув рот. В желудке и на сердце похолодело.

Джером почти истерически зарыдал, безуспешно пытаясь выбраться из цепких рук друга. Лицо Гэри скривилось от горя и сочувствия, он все крепче сжимал друга в объятиях, оттаскивая его от остальных мальчиков, стоящих вокруг бьющегося в истерике товарища смущенно и неподвижно.

Паскаль со слезами на глазах указал в глубину зала, и Гэри с другим подмастерьем третьего года потащили плачущего Джерома мимо лесов, за полки на другом конце библиотеки. Время от времени оттуда еще слышались приглушенные, неудержимо горестные рыдания.

Винтер хотела что-то сказать, спросить, но не знала что. Рот ее открылся, но она не смогла вымолвить ни звука. Паскаль подошел и встал рядом с ней, на скулах его ходили желваки — он, очевидно, боролся с охватившими его эмоциями. Наконец ему удалось проговорить свистящим шепотом, словно он пытался дать ей шанс:

— Леди-протектор, где ваш отец? Сегодня утром мы пришли сюда, надеясь, что он будет здесь. Мы надеялись, что сможем с ним поговорить… — Он смерил Винтер взглядом. — Где он, девочка?

Что она могла сказать? Что могла сделать, чтобы не предать Лоркана, разболтав о его уязвимости? Винтер смотрела Паскалю в глаза и старалась выглядеть убедительно, но ужасно боялась, что вид у нее, напротив, скрытный и испуганный.

— Моего отца задерживают государственные дела, мастер Хьюэтт, — сказала она, стараясь говорить мягко и тихо. — Поверьте мне на слово — я не могу найти способа убедить вас, вам придется просто поверить мне. Прошу вас, не можете же вы считать, что я бы содействовала гибели родного отца? Что я бы отравила Лоркана?

Паскаль не спускал с нее опасливого взгляда. Его маленькие подмастерья-первогодки, с бледными хмурыми личиками, отступили за его спину, словно ища защиты.

— Все ведь видели, как ты танцевала с арабом, — прошептал один из них. Паскаль мягко отстранил его.

Винтер захотелось крикнуть: «Я не танцевала с Рази!» Захотелось сказать: «Танцевать я буду, с кем мне заблагорассудится!» Захотелось спросить: «Кто вам наврал?» — но ни одно из этих слов гроша ломаного не стоило. Они только заставили бы ее защищаться от этой беспощадно лживой сплетни. Она подняла глаза от малышей и поглядела прямо в глаза Паскалю.

— Что случилось? — спросила она.

— Арестовали двоюродного брата Джерома, его жену и двоих детей. Их взяли среди ночи. Оставили только малыша в колыбели — он кричал, пока мать Джера не нашла его на рассвете.

— Господи Иисусе! — Винтер закрыла рот обеими руками, задохнувшись. — Как?.. По какому обвинению?

— Подстрекательство к бунту.

— Боже мой! А как же дети?

Паскаль оглядывал ее с ног до головы — внимательно и настороженно. Содрогнувшись от отчаяния, Винтер поняла, что он пытается выяснить, не лжет ли она. — Они всегда забирают детей, девочка. Ты же знаешь.

Она кивнула: да, в прошлом детей забирали всегда. Всегда. Бросали в тюрьмы целые семьи. Но ведь это прекратилось с тех пор, как на трон вступил Джонатон! Она покачала головой. Винтер на секунду оглянулась — Джером все еще рыдал в глубине библиотеки, а Гэри бормотал что-то утешающее.

— Почему? — повторила она. — Жена Донни… Жена кузена Джерома. Араб убил мужа ее сестры — сказал, что это он хотел его убить.

Винтер вытаращилась на него, не веря своим ушам.

— Вы имеете в виду… Юзефа Маркоса? — спросила она.

Паскаль кивнул:

— Юзеф был человек честный. Он был предан короне, девочка. И его за это убили, и за это пострадала его добрая жена, да и старик отец.

— Но ведь он прострелил гвардейцу голову, мастер Хьюэтт! Он пытался убить лорда Рази. — Она чуть не сказала «Я сама видела! Я видела, как он бросил в него лук, убегая», но что-то ее остановило.

Паскаль глядел на нее, сдвинув брови.

— А еще они за это забили до смерти бедного садовника, — сказал он. — Он что, тоже прострелил голову гвардейцу? Или это был еще один честный человек, который попался арабу на глаза в недобрую минуту?

Винтер припомнила, как садовник, который, ни о чем не подозревая, оказался в гуще событий, отбросил косу и бежал при виде разъяренных стражников. Ох, бедняга! Она обхватила голову руками и на минуту закрыла глаза.

— И люди думают, что Рази убил их, потому что… за что?

— Ничего люди не думают. Они знают. Они знают — это за то, что люди говорили хорошо о Его Высочестве принце Альбероне.

— Господи, помоги нам! — прошептала Винтер. Придя в отчаяние от глубокой убежденности, звучавшей в голосе Паскаля, она вцепилась себе в волосы. — А теперь они арестуют тех, кто знал Юзефа? Его семью? — «Боже мой! Начались гонения. По вине Джонатона все становится хуже день ото дня. Что же теперь делать?» Она снова подняла глаза на Паскаля. Он глядел на нее сурово и внимательно. — Вы в опасности, мастер Хьюэтт.

— Уж мне-то этого нет нужды объяснять, — холодно прошептал он. Мастер положил ладонь на растрепанную головку высунувшегося было малыша и снова оттолкнул его назад. Все они были в опасности. Если аресты распространились на членов семьи Джерома, то его друзьям, их семьям, да и всем друзьям их семей непосредственно грозили тюрьма, допросы, казнь.

В глубине библиотеки Джером и Гэри завели спор.

Гэри говорил:

— Сейчас тебе надо успокоиться! Придержи коней, пока отец не скажет нам, что делать.

Она слышала дрожащий голос бедного Джерома, но не могла разобрать ни слова. Однако Гэри прервал его возгласом:

— Да замолчи же! Что, голова на плечах недоела? Заткнись, Джер!

Джером снова заплакал, громко, не сдерживаясь. Затем рыдания вдруг что-то приглушило, как будто Гэри обнял друга, прижав к себе. Винтер увидела, как маленькая ручка протянулась из-за спины Паскаля и тихо ухватилась за пальцы старика. Не смотря вниз, Паскаль крепко взял маленького подмастерья за руку.

— Позвольте мне поговорить с отцом, — прошептала Винтер, с трудом поднимая взгляд на лицо Паскаля. — Пожалуйста, оставайтесь здесь, — добавила она. — Умоляю, не выпускайте Джерома из библиотеки.

Паскаль даже не кивнул. Когда она закрыла за собой дверь библиотеки, он остался стоять точно в той же позе.

 

Заведомые поражения

 

Винтер тихо закрыла дверь и с минуту стояла, прислонившись к ней. Она не знала, что делать. О степени ее замешательства можно судить по тому, что она совершила немыслимое преступление — оставила свои инструменты в библиотеке на попечение работников другого мастера. Это было все равно что бросить фамильные украшения на пеньке в цыганском таборе, но Винтер не могла заставить себя вернуться за ними теперь, да и мальчики вряд ли сейчас были способны на мелкую кражу.

«О господи, — думала она. — Что за нехорошая путаница!»

И что со всем этим делать? Действительно, когда колесо государства катится прямо на вас, очень мало что можно сделать — разве что закрыть голову руками и надеяться, что пронесет. Семья Джерома выживет или погибнет, независимо от того, что сможет сделать или сказать Лоркан. Даже если бы Винтер могла уговорить вмешаться самого Рази, маловероятно было бы, что король прекратит свои преследования. Ведь они в итоге всегда обретают как бы собственную жизнь и живут и умирают по собственным законам, пока у них остаются силы и энергия продолжаться, уничтожая все на своем пути.

Винтер застонала. Почему она позволила себе познакомиться с этими людьми? Все было бы настолько легче, если бы они оставались безликими, безымянными, безголосыми тенями. От этого их неизбежная гибель не стала бы менее ужасной, но ей было бы проще вынести все это, не зная их.

О боже, у них ведь нет ни единого шанса, а она только что взвалила на отца безнадежную задачу им помочь. Больше того, все они — члены гильдии! Гильдии! Король многое на себя берет, ударив по ним. Гильдия плотников была огромной, могущественной организацией, независимой и вполне свободно выражающей свое мнение.

Винтер открыла глаза. Ей пришла идея. Возможно, пав жертвой безумия или обмана, Джонатон не понимал, насколько несчастен его народ. Если заставить короля понять, до чего сейчас накалена атмосфера в его государстве, он пересмотрит эту новую, смертельно опасную политику противопоставления себя своим подданным!

Но Винтер не могла сама подойти к королю. А если она скажет об этом Лоркану, он выпрыгнет из постели без единой мысли о своем здоровье и окунется в штормовые волны государственных дел, еще не окрепнув. Если она обратится к Рази, то при нынешнем положении дел он вполне может молча отвернуться. Ей открыты лишь два пути: стерпеть обиду или рискнуть здоровьем отца. Винтер знала, что выбирать не приходится. Она повернула направо и через зал вышла на дорожку к конюшням.

Подходя к площадке для выездки, она услышала, как Рази выкрикивает приказания. Он кричал конюхам: «Где она здесь присела? Припадает на правую переднюю?» и «Теперь подними планку еще, Майкл!» Рази практиковался в преодолении барьеров.

Когда Винтер подошла к площадке, гром лошадиных копыт почти физически сотрясал воздух. Она чувствовала, как они барабанят по земле под ее ногами. Ей всегда нравился этот звук — ровный галоп лошади на прямой дорожке, ускорение при приближении к препятствию, смена ритма, когда лошадь приседала перед прыжком, — и вдруг полная тишина — оп! — и конь оттолкнулся от земли и парит в воздухе.

Такой звук можно было услышать только здесь. Во всех своих странствиях она не видела и не слышала о таких скачках. Похоже, они были заведены лишь в королевстве Джонатона, и она соскучилась по их элегантности. По красоте ради самой красоты.

Она повернула во двор и увидела, что Рази сидит верхом на сильной гнедой кобыле, одной из его длинноногих арабских лошадей. Винтер никогда еще не видела такой легконогой лошади. Рази гнал ее через семь барьеров подряд — только клубы желтой пыли вздымались. Он подводил лошадь к препятствию без следа страха или колебания — плавно поднимался и опускался на стременах в промежутках, пригибался вперед в седле перед каждым прыжком. Руки его свободно держали стремена, жилистое тело без усилий следовало гармоничным движениям лошади. Рази был совершенно сосредоточен на своей задаче, он был полным хозяином положения.

При каждом приземлении он выкрикивал команды, и конюхи спешили выполнять их, поднимая или опуская перекладины на барьерах. Они громко отвечали на его вопросы, коснулась ли лошадь перекладины, какая нога отстала или задела прут, — и Рази изменял свой подход в соответствии с тем, что слышал, стараясь достичь совершенства на следующем кругу.

Его напряженность, почти пугающая железная сдержанность ушли без следа. Лицо раскраснелось от усилий и свежего воздуха. Ясные глаза блестели от радости за хорошо сделанную работу. Он был полностью сосредоточен, и Винтер поняла, что он оставил весь мир за своей спиной. В этот момент для Рази не существует ничего, кроме скачки: его тело и эта огромная лошадь — и их совершенное движение в полном согласии. Езда была точна, как танец, и так же прекрасна. Винтер не могла заставить себя вмешаться. Она прислонилась к углу каменной стены и огляделась, замечая, где стояли стражи. Взгляд ее упал на яркое пятнышко у дальнего края манежа — она выпрямилась, глаза ее расширились. Это была рыжая кошка. Та самая, которая подошла к ней в ночь первого покушения на жизнь Рази.

Она сидела на столбе, расчетливо разглядывая Рази. Винтер увидела, что ее заметил один из конюхов. Он нахмурился, подобрал камень и бросил его в кошку, промахнувшись лишь на несколько дюймов. Камень ударился о столб под ее аккуратно сложенными лапками, но кошка и ухом не повела. Она только обратила презрительный взгляд на конюха, встряхнулась и сама спрыгнула со столба. Конюх проводил ее рассерженным взглядом.

Винтер снова повернулась к арене — как раз вовремя, чтобы заметить, как кобыла тряхнула головой, чуть не вырвав поводья из еще слабой правой руки Рази. Внезапный перекос — лошадь шарахнулась в сторону, запрыгала, так что конюхи раскинули руки и засуетились вокруг, как муравьи.

Рази был слишком хорошим наездником, чтобы упасть. Он сжал поводья левой рукой и удержался в седле, сжав лошадиные бока бедрами. Он направил лошадь влево по кругу и ласково говорил с ней, пока она не остановилась под ним, вытаращив глаза.

До тех пор пока лошадь не успокоилась, он сидел в седле прямо и властно. Но потом Винтер встревожилась — Рази наклонился вперед, скривившись от боли, правая его рука висела плетью, безвольные пальцы белели на фоне пыльных лосин.

Она уже хотела выступить вперед, но чей-то голос у нее за спиной проговорил:

— Разве вас не ждет работа, леди-протектор? Разве вы не должны полировать дерево? Стоять над душой у плотников?

Она обернулась и увидела смазливое лицо Симона де Рошеля. Он недружелюбно осклабился и смотрел ей в глаза еще миг, прежде чем пройти мимо нее на манеж.

За то короткое время, которое понадобилось конюху, чтобы подойти и взять поводья, Рази выпрямился, мимолетная слабость, казалось, исчезла. Винтер с болью увидела, как на его лицо возвращается маска придворной надменности. Он вынул ноги из стремян, спрыгнул с лошади без помощи конюхов и уверенно, легко зашагал навстречу идущему к нему де Рошелю, кивнув на ходу. Винтер увидела, как он сжимает и разжимает слишком белые пальцы правой руки.

Все внимание Рази сосредоточилось на советнике. Он не увидел, что Винтер ждет, неуверенно стоя на углу. Девушка закусила губу и попятилась, не желая ни о чем разговаривать в присутствии де Рошеля.

— Что нового? — спросил Рази.

— Он арестовал их всех. Мужчин, женщин и детей.

Рази сжал зубы и отвернулся.

— Милорд… — проговорил де Рошель, но Рази предупреждающе покосился на гвардейцев.

— Симон! — огрызнулся он.

Де Рошель выпрямился, Винтер услышала, как он коротко вздохнул от досады.

— Ваше Высочество, — исправился он.

Рази кивнул. Он повернулся и повел советника прочь от Винтер, которую он не заметил, потому что она спряталась в аллее.

— Молодец, Симон, — сказал он. — Так и называй меня. Не хотелось бы терять тебя из-за твоего скользкого языка.

Де Рошель захихикал и втянул голову в плечи; они направились к крытому манежу.

Винтер уже открыла рот, чтобы окликнуть Рази, но его следующие, обращенные к де Рошелю слова заставили ее замолкнуть.

— Если король начнет репрессии, — сказал он, похлопывая плеткой по бедру, — народ его невзлюбит.

Значит, Рази все знал. Вмешается ли он?

— Неприятности короля станут катастрофой для вас, Ваше Высочество.

Когда они вошли в большой манеж, голоса Рази стало не слышно, но Винтер все же услышала, как он сказал: «Но моя катастрофа благоприятна для моего брата, Симон».

«Помоги нам Бог, Рази, — подумала она, вздрогнув. — В какие игры ты играешь? Разве тебе не дорога собственная жизнь?»

Она поколебалась секунду, затем повернула прочь — и снова обернулась, когда Рази вдруг выбежал из манежа. Куда подевалась его придворная сдержанность? На лице было написано беспокойство. Он оглядывался вокруг, пока не нашел Винтер, и посмотрел на нее испытующе. Вероятно, де Рошель сказал о том, что она здесь. Рази встретил ее взгляд со встревоженным лицом.

— Леди-протектор! — крикнул он ей через раскаленную солнцем площадку. — Все ли в порядке?

Она покосилась на гвардейцев. «Не забывайся, Рази!» — подумала она и учтиво поклонилась. Она поняла, что Рази подумал, что понадобился ее отцу или Кристоферу, и от тревоги забыл о своей напускной отстраненности. Она ровным голосом сказала:

— Все в полном порядке, Ваше Высочество. Я просто вышла подышать воздухом.

Рази неуверенно взглянул на нее, кивнул и пошел обратно в манеж. Симон де Рошель следил за ней из темного угла до тех пор, пока она не ушла.

Когда Винтер возвращалась по аллее, она краем глаза заметила движение и пустилась бегом. Она завернула за угол амбара как раз вовремя, чтобы увидеть, что Гэри Хьюэтт бежит к библиотеке со всех ног.

«Черт! Черт подери все это!»

Сейчас он всем расскажет, что леди-протектор не пошла поговорить с отцом, как обещала. Вместо этого она побежала к своему хозяину и повелителю — убийце, отравителю, узурпатору, язычнику, ублюдку Рази, претенденту на трон.

«Черт подери!» С досады она пнула стену ногой, взвизгнула и запрыгала на другой ноге, ругаясь вполголоса. «Клянусь Фритом!», как сказал бы Кристофер.

Она побрела назад во дворец в полной растерянности. Пойти в библиотеку и попытаться объяснить? Да станут ли они ее слушать? Что, если они попытаются сбежать, считая, что она плетет интриги за их спиной? Господи! Если так, им придется объяснять причины своего ухода гвардейцам. Так они навлекут на себя страшную беду.

Ничего не сделаешь. Придется поговорить с отцом.

Она отперла дверь в их комнаты и остановилась как вкопанная при виде Кристофера. Он вытащил один из круглых стульев в проходную комнату — нелегкая задача в его нынешнем состоянии — и поставил его рядом с открытой дверью отцовской спальни.

Кристофер сидел выпрямившись, настороженно, не спуская глаз с чего-то в комнате Лоркана. Одной рукой он крепко ухватился за ручку своего кресла. В другой его руке, лежащей на колене, Винтер с тревогой увидела его черный кинжал с лезвием наготове. Кончик лезвия чуть дрожал. Кристофер был испуган.

Винтер заперла дверь и подождала, пока Кристофер заметит ее присутствие.

— Девочка! — прошептал он, не оборачиваясь.

— Это я, — шепнула Винтер, кладя руку на рукоять своего кинжала.

— У твоего отца привидение.

Господи. Ведь в этих покоях никогда не жило постоянных привидении! Значит, этот призрак пришел в гости. Дух сам нарушил свою сферу влияния, действуя импульсивно и по собственной воле. Это не к добру.

Винтер сглотнула и засунула кинжал в ножны.

— Кристофер, — тихо сказала она, подходя к напрягшемуся молодому человеку. — Нож тебе не понадобится.

Она шагнула ближе, услышала неровное дыхание Кристофера, и поняла, что он в невероятном ужасе.

— Оно здесь уже целую вечность, — прошептал он, не отрывая взгляда подбитых глаз от видения, которое оставалось в комнате отца, вне поля зрения Винтер. — Я пришел навестить твоего отца, но он спал, и я вышел, чтобы принести подушку, а когда я вернулся… призрак уже был здесь. Стоит над ним. Смотрит, и все.

— Это… это женщина? — неуверенно спросила Винтер, думая о Хезер Куинн и о том, что значило бы ее посещение.

Она облегченно вздохнула, когда Кристофер ответил:

— Нет, мужчина. Солдат. Я до смерти боюсь, что он расправится с твоим отцом, как те, другие, и не знаю, как ему помешать… — Кристофер махнул ножом и неуверенно продолжил: — Если он… рассердится.

Винтер поняла, что Кристофер боится, вспоминая, как призраки убили инквизиторов и их жертв.

— Ничего, Кристофер, — проговорила она, придвинувшись ближе и положив руку ему на плечо. — Привидения обычно людям не вредят. — Но ей все равно не хотелось заглядывать в комнату к Лоркану.

— Да ну? — сухо переспросил Кристофер. — Скажи это трупу, который мы оставили в темнице несколько дней назад.

Он высвободил руку с ножом и продолжал тревожно наблюдать за привидением. Винтер сделала глубокий вдох, наклонилась вперед, коснувшись щекой его макушки, и наконец-то заглянула в проем двери Лоркана. При виде призрака она тихо ахнула, так что Кристофер вздрогнул. Он тревожно вскрикнул, когда она попыталась протиснуться мимо него.

— Нет! — прошипел он, схватил ее за запястье и оттащил от двери. Ей было странно почувствовать на руке хватку ладони, на которой не хватает одного пальца, но он был удивительно силен для такого худощавого парня.

— Все в порядке, Кристофер, — повторила она. Она присела, так что их лица оказались вровень, чтобы ему не пришлось сгибать шею. Она положила ладонь на его руку и попыталась аккуратно разжать пальцы, сдавившие ее запястья:

— Я его знаю! Он мне ничего не сделает.

Кристофер снова перевел взгляд на дверь Лоркана.

Лоркан спал, лежа на покрывалах в своем халате и ночной рубашке, его длинные волосы рассыпались по подушке. Над ним стоял Рори Шеринг. Он глядел на спящего то ли с обидой, то ли с тревогой на лице — трудно было сказать.

«Господи, только бы он не оказался вестником смерти, — думала Винтер, глядя на него. — Не дай бог, чтобы он пришел за отцом».

Будто прочитав ее мысли, Кристофер прошептал:

— Что ему надо?

Винтер медленно поднялась на ноги, Кристофер удержал ее еще на секунду, затем отпустил. Она бесшумно прокралась в комнату отца и встала у изножья постели.

— Здравствуй, Рори, — сказала она.