— Я думал, у нас получится, — прошептал он. — Просто ослепнуть, оглохнуть, онеметь — и пройти через это на другую сторону.
— А что будет на другой стороне? К чему стоит идти? — мягко спросила она. — Как ты думаешь, будет ли это, чем бы это ни было, стоить того, чтобы мы закрыли глаза? Ты-то сам захочешь жить здесь?
Между ними повис невысказанный вопрос: «Пожелаешь ли ты, чтобы я жила здесь без тебя? Одинокая женщина в таком же мире, как и тот, что мы оставили на Севере…»
— Чего ты хочешь от меня, девочка? — безнадежно спросил он. — Ты же видишь, что я бессилен.
Она наклонилась к нему с неуверенной улыбкой:
— Отец, я хочу, чтобы ты позволил мне разыскать Альби.
Он удивленно воззрился на нее и тут же засмеялся невеселым, лающим смехом:
— Это не пасхальные яйца в цветнике искать, девочка! Альберон не таится за панелями пиршественного зала и не прячется под кустиком в саду! Он где-нибудь в лесах, пустился в бега вместе с Оливером. Король ведь ищет его с собаками.
Она торжествующе откинулась назад и понимающе посмотрела на отца, плотно сжав губы:
— Ах вот как? И давно ты об этом знаешь?
Он вздохнул:
— Больше я ничего не знаю. Клянусь. Оливер бежал, как только Джонатон вбил себе в голову, что он хочет занять трон. Король объявил его предателем. Альберон вскоре последовал за Оливером, приняв его сторону.
— О боже! Неужели они действительно пытались захватить корону? Альберон и Оливер? Самые верные из всех подданных?
Лоркан нахмурился, глядя в потолок, — он, очевидно, так же не мог примириться с этой мыслью, как и Винтер.
— В это и впрямь трудно поверить, — задумчиво проговорил он.
— Ну что же, есть только один способ проверить! Кто ответит на этот вопрос лучше, чем сам Альберон?
— Ну хватит! — Лоркан отнял руку. Он с трудом сел прямо, опираясь на подушки, и встряхнул рыжеи головой, разгоняя дурман. — Довольно! — воскликнул он, подняв руку, предваряя ее возражения. — Положим, тебе удастся украсть коня и припасы из дворца… и тебя не поймают. Положим, ты пустишься в горы галопом и некоторое время проскачешь без того, чтобы тебя изнасиловали, обокрали или убили. И вдруг — ну надо же! — ты обнаружишь Альберона прямо на дороге — встал лагерем, варит себе уху! И какого черта ты тогда станешь делать? — Он смотрел на нее так серьезно, что она расхохоталась.
— После всех этих приключений? Я бы попросила у него перекусить, — ответила она.
— Боже милосердный! — Он всплеснул руками и откинулся назад, словно отчаявшись. — До чего же ты похожа на свою матушку!
— Вообще-то, — Винтер снова взяла его за руку, — я думаю, что и на папашу тоже.
Лоркан фыркнул:
— Ну все, замолчи. — Он взял ее руку и прижал ее к груди. — Ты все равно никогда его не найдешь, — тихо проговорил он. — Ты даже не знаешь, куда идти. Уж это-то меня не беспокоит.
— А если я найду, куда идти?
— Если бы ты нашла это место, тебе бы пришлось молчать об этом, как могила, Винтер. Потому что тогда ты вступила бы в заговор против короля.
Винтер сглотнула. «Измена!» — говорил он ей. Она совершила бы измену.
Они долго молчали. Лоркан глядел в небо, Винтер обдумывала свой следующий ход.
— Как твой хадрийский мальчик? — внезапно спросил Лоркан, вырвав Винтер из ее размышлений.
Она рассмеялась:
— Он не мой, папа! Перестань!
Его губы изогнулись в улыбке, глаза заблестели.
— И все равно пари держу, что тебе до смерти хочется узнать, как он поживает.
— Ну хватит! — Она выхватила у него руку. — Ты просто издеваешься! Не далее как сегодня утром ты меня им прямо-таки запугивал!
— Он играет в карты? — спросил Лоркан.
Вопрос так обескуражил Винтер, что она закашлялась от удивления и целую минуту не могла ответить.
— Он… что?
— Твой хадриец играет в карты? — повторил Лоркан медленно, подчеркивая каждое слово.
— Отец… — неуверенно проговорила она. — Кристофер себя не очень-то хорошо чувствует… Вряд ли он…
— Пойди спроси у него, — велел Лоркан.
— Что, прямо сейчас?
— Прямо сейчас. Мне невыносимо скучно лежать здесь весь день. Мне понадобится общество, пока ты будешь попивать мое пиво на пиру.
— Но…
Он махнул рукой:
— Ступай, ступай!.. Обещаю на деньги не играть… только для забавы.
Медленно поднимаясь, Винтер не спускала с него глаз.
— Да уж, — сухо ответила она. — Пожалуй, так будет разумнее.
— Ооох… — выдохнул он, осуждающе подняв брови, взгляд его был еще мутноватым. — Думаешь, он выиграет, да? Думаешь, не уступит?
— На мой взгляд, даже если Кристоферу Гаррону все мозги отбили, он сегодня обыграет тебя до нитки.
Лоркан слабо усмехнулся и махнул ей рукой:
— Это мы еще посмотрим!
Винтер покачала головой и направилась в тайный коридор, чтобы узнать, чувствует ли Кристофер себя в силах обставить ее отца в карты.
Ставни в покоях Рази были все еще закрыты от вечернего света, а свечи погашены, так что в спальне стояла глубокая тьма. Винтер почти ничего было не видно, пришлось на ощупь пробираться в полутьме среди разбросанных на полу обуви, вещей и многочисленных книг.
Спотыкаясь, натыкаясь на мебель и бормоча ругательства себе под нос, она все же преодолела проходную комнату и заглянула в дверь Кристофера. Ставни пропускали рассеянный свет, неяркий, но все же позволявший Винтер разглядеть комнату.
— Кристофер! — тихо позвала она и переступила через порог.
Он лежал на кровати на боку, поверх покрывал, свернувшись калачиком. Одет он был в свой длинный бедуинский халат, босые ноги закрыты полой одеяния, кулаки прижаты ко лбу. Вначале Винтер показалось, что он спит, но, подойдя к нему, она увидела, что полуоткрытые глаза его блестят в тусклом свете: он наблюдал, как она подходит к постели. Она слышала тихий звук его дыхания.
— Кристофер, — повторила она голосом, полным сострадания. — Как ты себя чувствуешь?
Он не ответил, но не отрывал от нее взгляда, когда она опустилась на колени у кровати.
К его щеке прилипла прядка влажных от пота волос. Винтер осторожно отцепила ее и заправила за ухо. Он закрыл глаза от ее прикосновения, но сразу же раскрыл их и снова уставился на свои руки, как будто с закрытыми глазами ему становилось плохо. Он осторожно сглотнул.
— Очень болит? — спросила она, хоть все было ясно и так.
Его губы дрогнули в подобие улыбки — но ямочек не было видно из-за жуткого синяка, который расползся на всю щеку.
— Все боюсь, что голова отвалится, — прошептал он.
— Ты ничего не принимал?
— Отвар ивовой коры.
Винтер фыркнула — он с таким же успехом мог выпить молока: при такой боли отвар помогал не лучше.
— А гашиш? А настойка опия?
— Эх, если бы… — простонал он с тоской, — но Рази боится, что я слишком скоро засну. Сказал, мне нужно подождать.
— Чего подождать? — воскликнула она. Это казалось просто жестоким!
Кристофер усмехнулся ее негодованию и сразу же задохнулся и снова вздохнул:
— Наверно, хочет убедиться, что мои мозги не превратились в желе. Всего лишь до заката.
Винтер покосилась на ставни. День клонился к вечеру, ждать осталось недолго. Она наклонилась, чтобы рассмотреть изуродованное лицо друга, опустив свою голову почти на кровать рядом с его голыми руками. Его горячая кожа источала особый запах.
Ее рыжие волосы, рассыпавшись по покрывалу, запылали в мягких лучах солнца, проникавших сквозь ставни.
— Как полированный каштан, — вздохнул он. Его горячее дыхание пахло пряностями, как и кожа, и она закрыла глаза и глубоко, бездумно вдохнула.
— Э… — начала она, резко открыв глаза. Что она хотела сказать? — Рази… оставил отцу немного настойки опия, Кристофер. Хочешь, он с тобой поделится?
Парень закрыл глаза от боли и благодарности:
— О да, пожалуйста.
Она поколебалась и проговорила:
— Отец послал меня спросить, не сыграешь ли ты с ним в карты, чтобы провести время.
— Хорошо, — покорно прошептал он, не открывая глаз, и Винтер усомнилась, что он действительно понял, о чем она спрашивает. А может, он подумал, что должен развлекать Лоркана в обмен на опий?
— Это не обязательно, Кристофер. Если хочешь, я могу принести лекарство сюда.
— А как бы хотелось тебе — чтобы я остался здесь или зашел к твоему отцу? — Это был простодушный вопрос, без следа обиды или горечи. Он заслуживал такого же прямого ответа.
— Мне бы хотелось, чтобы ты зашел к отцу, — ответила она, и он улыбнулся решительной улыбкой, от которой на потемневшей от синяка щеке наконец-то появился след прежней ямочки.
Чтобы поднять Кристофера с постели и довести до тайного коридора, потребовалось много времени, но Винтер это все же удалось. Юноша прихватил с постели две большие подушки, и Винтер поддерживала его, обнимая за талию, пока он ковылял, доблестно стараясь не двигать ни головой, ни шеей.
— Постой тут, — прошептала она, оставляя его у секретной двери в ее покои. Она вошла, закрыла все ставни и зажгла в комнате у отца несколько свечей.
Увидев ее, Лоркан привстал в постели.
— О! — воскликнул он. — Неужели он согласился? — Он неуклюже наклонился к ящику в тумбочке у кровати.
— Бог ты мой, — воскликнула Винтер, когда он едва не свалился на пол, и толкнула его на постель, прежде чем он успел упасть и удариться головой.
Лоркан откинулся на подушки, усмехаясь, а Винтер вынула из ящика его шкатулку с картами и сунула ему, отправляясь за Кристофером. Отец сразу же раскрыл шкатулку и стал неуверенной рукой доставать свою колоду.
Кристофер ждал у тайной двери терпеливой тенью. Винтер обняла его за талию и повела вперед. Помогая Кристоферу войти в комнату, она заметила, что Лоркан глядит на них — улыбка померкла на лице отца, когда он увидел следы жестоких побоев Джонатона.
Винтер знала, что Лоркан — человек практичный, часто расчетливый, а иногда прямо-таки безжалостный, но все же увидела, как почти осязаемая ярость вспыхнула в его глазах, когда он увидел изуродованное Джонатоном лицо Кристофера.
— О боже, мальчик… Ты уверен, что…
Кристофер отмахнулся от встревоженных расспросов и осторожно сел на край кровати Лоркана. Он неловко повернулся всем телом, пытаясь посмотреть на Лоркана, не двигая шеей.
— Подвиньте малость ноги, — прошептал он, и Лоркан отодвинулся к стене, уступая ему место.
Кристофер, глубоко вздохнув, осторожно взобрался на кровать, а Винтер подложила подушки ему под спину. Он медленно подобрал ноги и наконец сел напротив Лоркана, опираясь на противоположную спинку кровати, и откинулся на подушки со вздохом. Он долго сидел так, напряженный и неподвижный, прикрыв глаза.
Винтер следила за тем, как он устраивается, затаив дыхание и сжав руки. Она встретилась с отцом взглядом над темной головой Кристофера, и Лоркан выразительно покосился на опий.
— Я смешаю тебе лекарство, — сказала она, похлопав Кристофера по плечу, и занялась флаконами и графином на столике Лоркана.
— Было бы здорово, — прошептал Кристофер. Затем он осторожно выпрямился и взглянул на Лоркана: — В-во что играем? — Лоркан колебался, и Кристофер махнул ему рукой. — Ну же, что у вас есть? Ф-французская колода?
— Она самая. — Лоркан показал крупные, украшенные картинками карты. — Как насчет пары партий в пикет? — предложил он.
Кристофер пожал плечами.
— Тогда понадобится отобрать лишние карты, — сказал он, и оба переглянулись. Они сидели неподвижно, от усталости ни у того, ни у другого не было сил начать.
Винтер протянула Кристоферу стаканчик разбавленной настойки:
— Я разберу колоду, если хотите, но только прямо сейчас — мне пора переодеваться к ужину.
Кристофер осторожно выпил микстуру, откидываясь назад всем телом, чтобы не изгибать шею. Винтер пальцем придержала дно стакана, пока он допивал. Она взяла пустой стакан — он, шумно выдохнув, выпрямился и медленно вытер рот.
— Давай в нодди, — наконец выдохнул он, и Лоркан удовлетворенно хмыкнул:
— В нодди так в нодди. Начинай ты, — проговорил он и с трудом выудил по две карты на каждого сверху колоды.
Винтер покачала головой, глядя на обоих. Оба внимательно изучали карты, будучи едва в силах отличать одну масть от другой, не то что подсчитать очки.
— Господь нас сохрани, — пробормотала она и вышла к себе в комнату, умыться и переодеться.
Пока Винтер готовилась к ужину, разговор их стал громче, и, когда она оделась, между ними продолжалась непрерывная, хоть в основном и односложная беседа.
Сгущались сумерки. Скоро придется спуститься в зал. Винтер закрыла глаза. Пропади оно все пропадом! Она вздохнула и села на край кровати. Провались оно! Она легла поперек покрывала, так что голова свесилась с другой стороны. Черт!
Отсюда она увидела окно — и загляделась на перевернутое небо. Многочисленные звезды блестели, хоть темно-синие небеса еще оставались достаточно светлыми. Воздух в апельсиновом саду так и дрожал от стрекотания кузнечиков.
Винтер спрятала записку Рази за корсаж — шуршащий обрывок бумаги согревал ее сердце. «Прости меня, прости». Это все, конечно, очень хорошо, но что ей делать в следующий раз, когда они встретятся? Нужно ли ей даже наедине называть его «Ваше королевское Высочество, принц Рази», приседать и кланяться, как какая-нибудь придворная марионетка? Вести глупые светские беседы? Проглатывать обиду, когда он прошествует мимо, не удостаивая ее взглядом?
Она знала, что на самом деле хотела бы сделать, когда увидит его в следующий раз, — и это вовсе не имело отношения к сестринской любви. Она с мрачным удовлетворением представила себе, с каким звуком ее сапог для верховой езды придет в соприкосновение с его упрямой задницей, и показала зубы в улыбке, похожей на оскал.
Но Винтер не удалось надолго сохранить этот гнев, и чем дольше она лежала так, тем больше ее тянуло разреветься от жалости к себе. Девушка вскочила одним духом с постели, как чертик из табакерки. Единственный раз шмыгнув носом, она откинула волосы с лица, встряхнулась и широким шагом вышла из комнаты, чтобы провести остаток вечера с двумя безумцами в соседней комнате, которые тоже раздражали ее, но хотя бы не избегали.
Лоркан поднял на нее глаза, только когда она перевернула доску для игры. Он было опустил взгляд на свои карты, но затем вновь обратил его на дочь и поднял брови:
— Что ты за красавица в этом платье, девочка!
Винтер припомнила, что делала.
— Я здесь минут двадцать просидела, папа. Ты что, только сейчас меня заметил?
Кристофер на другом конце кровати откинул голову назад и попытался раскрыть глаза пошире.
— Что она с собой сделала? — спросил он Лоркана.
— Надела платье.
— О! — выдохнул он. — Я ее как-то раз видел в платье. Такая красотка, что с ума сойти!
Лоркан лукаво улыбнулся Винтер. «Вот видишь? — как бы говорила эта улыбка. — Что я тебе говорил? Хадриец твой!»
Винтер предупреждающе нахмурила брови.
— Но мне больше нравится смотреть на ее задницу в брюках, — пробормотал Кристофер, вновь глядя в свои карты, очевидно сам не замечая, что сказал это вслух.
Винтер так и раскрыла на него рот и покосилась на отца, чьи глаза вдруг стали круглыми, как блюдца, а руки показались вдруг достаточно сильными, чтобы сломать хадрийскую шею.
Лоркан наклонился вперед. Он уже открыл рот, чтобы разразиться в адрес ничего не подозревающего юноши гневной речью, но его отвлекли тяжелые шаги нескольких стражников, загремевшие за дверью в зале.
Они застыли, все как один, испуганные, как кролики. Они услышали, как ключ повернулся в замке двери Рази и тихий скрип и стук, когда она открылась и закрылась. Рази вернулся.
Всем им почти одновременно пришла в голову одна и та же мысль — Рази вернулся к себе, а комната оказалась пустой!
— Винтер, — воскликнул Лоркан, — ты оставила ему записку?
Винтер ахнула и вскочила. Кристофер чертыхнулся себе под нос, когда они услышали, как грохнула о стену распахнувшаяся дверь. Рази проревел имя Кристофера, они услышали, как он в панике сшиб что-то и разбил.
— Быстрее! — Кристофер замахал руками Винтер. — Пока он не вышел в холл! — Но она уже выбегала из двери в тайный коридор.
Рази уже был готов открыть дверь в холл, когда она ворвалась в его покои.
— Рази! — прошипела она. — Прекрати!
Он круто повернулся — в ужасе и панике.
— Они взяли его! Взяли Кристофера! — воскликнул он. — О боже, Винтер! — Он схватился за голову, вцепившись в кудри с такой силой, что слезы выступили на глаза. — О господи! Что я наделал?
Винтер подбежала к нему через комнату и схватила за плечи, потянув его к себе так, чтобы лицо оказалось вровень с ее лицом.
— С ним все в порядке! — прошептала она. — Кристофер с нами, Рази! Он у нас в комнате! Играет в карты с Лорканом!
По мере того как ее слова постепенно пробились через ужас, руки Рази ослабили хватку на его волосах и паника постепенно исчезла с лица. — Честно, брат, все в порядке, — сказала она, поглаживая его по руке. — Извини, что мы не оставили записку. Мы не подумали…
Глаза его наполнились слезами. Он на секунду закрыл их, а затем мягко стряхнул ее руки с плеч, выпрямился во весь рост и огляделся в своих покоях, как будто не знал, где он, кто и что делать дальше.
— Пойдем, — сказала она, взяла его за руку и повела в комнату к Лоркану. Рази покорно шел за ней.
Когда Винтер вошла в спальню, Кристофер неловко повернулся к двери с тревогой на лице. Рази не вошел — только прислонился к дверному косяку, долговязый, неловкий, и посмотрел на обоих с усталым облегчением.
— Прости, Рази, — с раскаянием прошептал Кристофер.
Рази откинул голову к стене.
— Ты выпил настойку? — спросил он. Каждое слово было проникнуто усталостью.
— Ага.
Рази кивнул.
— Мне пора, — пробормотал он и повернулся, чтобы уйти.
Трое его друзей обменялись встревоженными взглядами.
— Милорд! — позвал его Лоркан. — Вы собираетесь на пир?
Рази лишь немного повернул голову, все еще стоя ко всем спиной. Когда он отвечал, Винтер видела лишь его усталый профиль. Глаза его были закрыты.
— Я — Его Высочество наследный принц Рази, лорд-протектор Мурхок. Вы должны обращаться ко мне только по подобающему мне званию.
Он переждал внезапно возникшую тишину и кивнул, когда Лоркан прошептал:
— О да… Ваше Высочество. Прошу прощения.
— Да, я собираюсь на пир. Почему вы спрашиваете?
— Я надеялся, что вы сможете проводить мою дочь, Ваше Высочество. Она неопытна в делах королевского этикета, и я подумал…
Рази поднял руку, прервав Лоркана, и, уже направляясь в сумрак коридора, ответил:
— Вы должны быть готовы через десять минут, леди-протектор, я не буду вас ждать.
Секунду они сидели и молчали как оглушенные. Затем Кристофер вздохнул.
— Что же, — тихо сказал он. — Все, как ты говорил, Лоркан.
Лоркан печально улыбнулся.
— Да уж, — подтвердил он. — Все, как я говорил.
Чуть поколебавшись, Винтер вынула из-за корсажа записку Рази. Она протянула ее Лоркану, он прочел ее и не сказал ни слова, только сжал зубы.
— Что это? — спросил Кристофер, пытаясь понять, что они затевают.
Лоркан взглядом спросил у Винтер разрешения — она кивнула.
— Ты можешь читать? — мягко спросил Лоркан.
— Да.
— Вот. — Лоркан наклонился вперед и протянул записку Кристоферу.
Молодой человек взял ее, повертел в руках, повернул, склонил голову с болезненной гримасой и, наконец, нашел положение, из которого ему было видно написанное. Он прочел записку медленно, шевеля губами.
— О, — прошептал он. — Бедный Рази!
— Мы для него опасны, — сказала Винтер.
— Эх, Вин, — вздохнул отец, беря ее руку. — Не в этом дело, дорогая.
— Он думает, что сам для нас опасен, — выдохнул Кристофер.
— Да, — согласился Лоркан, медленно кивая.
— Но чем мы к нему ближе, тем более он уязвим, — настаивала Винтер.
— Точно. Джонатону на Кристофера стоит только взглянуть. Или какому-нибудь из его гвардейцев — сально ухмыльнуться тебе, дорогая. И Рази ничего не останется, как лечь на спину и задрать все четыре лапы.
— Бедняга бастард, — рассеянно проговорил Кристофер, и Лоркан даже не поморщился от такого слова.
Вдруг Винтер все поняла.
— Джонатон никогда тебя не выпустит, — сказала она Кристоферу.
— Она права, парень, — подтвердил Лоркан. — Ты — лучший рычаг, чтобы заставлять Рази делать все, что король пожелает. Ты Джонатону еще долго будешь нужен.
— О, Фрит! — выдохнул Кристофер.
Он поглядел на Винтер и Лоркана, и оба ответили ему одинаковыми, полными жалости взглядами. «Ну и кто у нас бедняга бастард?» — как бы услышал он их мысли.
Свобода уйти
На следующее утро Винтер проснулась на прохладной заре. На дворе стоял серый туман, вплывающий в окно. Он принес долгожданное облегчение после безжалостной жары, и Винтер раскинула руки на перине, наслаждаясь прохладой. Это ненадолго. Туманного неба уже коснулся розовый восход, и Винтер знала, что в следующую четверть этот приятный холодок уступит место следующему знойному, выжженному солнцем дню.
Все недавние заботы вдруг навалились на нее, словно с большой высоты, и легли ей на грудь, сдавив сердце. Она со стоном повернулась на бок и спрятала лицо в изгибе руки. Зачем только она проснулась? Сон без сновидений избавлял от забот — ей так хотелось заснуть снова. Она закрыла глаза и попыталась заставить себя углубиться в свои мысли, снова утонуть в сладком омуте невинного забытья.
Но ее своевольный ум вместо этого вернулся к вчерашнему мучительному пиру. Что это был за кошмар, с бесконечными церемониями и неустанно направленными на нее взглядами притворно веселой толпы. Повсюду устрашающей стеной стояли гвардейцы короля. А Рази!.. О господи, Рази! Холодный, отстраненный, неприступный! По дороге от их комнат и обратно он не обратил к ней ни слова сверх тех, что требовали приличия. В самом пиршественном зале он обращал на нее взгляд лишь тогда, когда требовалось показать, куда повернуться или кому первому пожать руку.
Даже во время нескончаемых танцев после ужина Рази не обращал на нее внимания. Весь вечер он провел, рассевшись на троне своего брата, с кислым и мрачным видом. Если бы Винтер не знала истинного его сердца, она сочла бы его угрюмым, злобным негодяем. Он вовсе не пытался расположить к себе присутствующее общество.
Это воспоминание пронзило ее сердце, она застонала от досады и перекатилась на спину. Она могла сейчас встать, одеться, позаботиться о завтраке, заглянуть к отцу. Она могла начать пораньше работу в библиотеке. Но вместо этого девушка закрыла глаза, позволяя влажному воздуху касаться ее лица и плеч. Просыпающиеся птицы зачирикали на ветвях апельсиновых деревьев. Петух закукарекал на скотном дворе. Винтер поплыла на волнах дремы, отдаваясь ее воле. Может быть, расслабившись, она сможет заснуть снова.
Она услышала, как отец сказал: «Мне холодно», и открыла глаза, когда ему кто-то ответил. Это был Рази. Их голоса звучали тихо, но ясно, как колокола в неподвижном воздухе.
— Ноги замерзли, Лоркан?
— Да.
— Если хочешь, я принесу еще пару носков из комода.
Лоркан устало ответил, что был бы признателен. Несколько минут слышался тихий шорох. Потом Рази спросил:
— Теперь лучше?
Наверное, стало лучше, потому что Рази пробормотал почти неслышно: «Хорошо».
Винтер лежала неподвижно и глядела в потолок. Она с грустью слушала, каким добрым может быть наедине тот же человек, который лишь вчера вечером сидел на пиру с мрачной ухмылкой и неприветливо огрызался на каждого, кто к нему подходил.
Отец что-то проговорил, Рази отвечал:
— Еще только один день, Лоркан! Это все, о чем я тебя прошу.
Лоркан повысил голос от досады:
— У меня много дел, Ваше Высочество. Мне надо проверить работу над библиотекой! Надо узнать, что здесь теперь к чему! Если я отстану от событий, это может обернуться бедой.
— Лоркан, — мягко осадил его Рази, — ты умрешь, если не полежишь в покое, как я тебя просил. Не знаю, как выразить это яснее. Ты умрешь и оставишь нашу дорогую девочку одну в этой кошмарной неразберихе. Я не могу поверить, что ты хочешь именно этого.
— И все оттого, что я один день не полежу в постели? — Винтер так и слышала насмешку в отцовском голосе.
Ответа не было. Винтер знала, с каким выражением лица Рази смотрит на ее отца. Она ясно представляла себе его карие глаза с уверенным взглядом — он не сделает ни шагу назад. Она знала также, что отец доблестно пытается взглядом подчинить его себе, но это ему не удается. Она села и тихо спустила ноги с кровати.
В соседней комнате было тихо. Затем отец хмыкнул, признавая свое поражение.
— Вот так, — подытожил Рази, но в его голосе не было торжества. Она услышала тихий стук — Рази что-то ставил на столик Лоркана. — Ты сделаешь все, как я просил? Я могу тебе доверять? — Отец, вероятно, ответил жестом или слишком тихо. — Честно, Лоркан? Никаких махинаций у меня за спиной? Сегодня я не смогу вернуться и проверить это, — нельзя, чтобы меня увидели, — поэтому мне надо доверять тебе.
— Да. Да! — нетерпеливо и резко ответил Лоркан.
— Спасибо. Так вот, опиума я тебе сегодня не дам, чтобы у тебя не развилось к нему пристрастие. Вместо него оставляю тебе гашиш. Съешь эти порции вместе с завтраком, обедом и ужином. Я договорился, чтобы тебе доставили вкусную и здоровую еду.
— Ну да, так слюнки и потекли, — кисло пробормотал Лоркан.
— Не надо привередничать.
— Что поделаешь, есть не хочется.
— Это все от опия… Скоро это пройдет, особенно если примешь гашиш: он хорошо восстанавливает потерянный аппетит. Вот выпей.
Винтер накинула халат и подкралась к двери, чтобы заглянуть к отцу. Рази склонился над Лорканом со спокойным, внимательным лицом, протянув руку за чашкой. На нем были свободная белая рубашка, лосины и ботфорты. В изножье кровати лежал кнут. Наверное, он направлялся в конюшню. Прислонившись к косяку, она наблюдала за ними. Лоркан, допив, с гримасой отвращения протянул Рази пустую чашку:
— Фу! На вкус как конский навоз!
Рази отвернулся, чтобы сложить вещи в сумку. Лоркан откинулся на подушки и внимательно, оценивающим взглядом посмотрел на него:
— Твой хадриец сможет сегодня посидеть со мной?
Рази на минуту застыл, а затем продолжил собирать вещи.
— Сегодня у Кристофера будет сильно болеть голова, возможно, еще больше, чем вчера. Но я дал ему микстуру, и пусть решает сам.
— Он мне нравится, — вдруг проговорил Лоркан, как будто сам удивляясь этому. Рази промолчал. — Похоже, они с Винтер друг к другу неровно дышат.
Удивленная, Винтер спряталась за угол и стояла, прислушиваясь. Последовала долгая пауза, и Рази тихо вздохнул:
— Было время, Лоркан, когда твои слова порадовали бы меня до глубины души. Было время, я надеялся… — Печальный голос Рази пресекся.
— А теперь?
Послышался сухой щелчок — Рази закрыл сумку.
— Вольноотпущенник Гаррон не доживет до исполнения какой-либо из моих надежд.
От этой вести сердце Винтер неожиданно больно сжалось.
Тогда отец сказал:
— Король никогда его не отпустит. Ты это знаешь.
Эти слова наполнили Винтер таким страхом, что она застыла, не понимая, чего хочет и даже что чувствует. В соседней комнате было тихо, она снова шагнула к двери и заглянула туда. К черту! Не пристало ей прятаться по углам, пока мужчины обсуждают то, что касается всех них. Они не увидели и не услышали ее, а она не сделала ничего, чтобы привлечь к себе внимание.
Рази стоял рядом с ее отцом, и мужчины глядели друг на друга с понимающими, напряженными лицами. Рази опустил глаза и осторожно поставил свою сумку обратно на столик у кровати. Он открыл рот, чтобы поговорить, поколебался и затем с неохотой признался:
— Я собираюсь стать весьма неприятным дополнением к королевской платформе, лорд-протектор.
Лоркан поморщился.
— Рази, — простонал он. — Ты допрыгаешься — убьют тебя.
— И где тогда будет Его Величество? — ухмыльнулся Рази. — Одного наследника загнал, как крысу в погребе, а другого похоронит на городском мусульманском кладбище? Мой отец сумасшедший, Лоркан, но не дурак!
— Тогда он придумает для твоего хадрийского парня такие мучения, которых ты и не представляешь. Уж я-то знаю твоего отца, и вот что тебе скажу: у тебя против него нет шансов.
Рази стоял, глядя на Лоркана сверху вниз, с каменным лицом. Потом он словно весь обмяк, устало ссутулившись.
— Что-нибудь придумаю, — тихо сказал он.
— Но пока что будь осторожен — и ради себя самого, и ради хадрийца. Ты должен выждать время.
— Да, — прошептал Рази, глядя на проясняющееся небо. — Моя вина перед Кристофером велика и без того.
— Винтер сказала, что он из мерронов? — осторожно спросил Лоркан.
— Да, приемный сын.
Лоркан покраснел, потеребил покрывало, а затем неловко проговорил:
— Мерроны необыкновенно развратны, Рази.
Винтер услышала в голосе Рази прежнюю веселость, когда он ответил:
— Да уж! В этом им не откажешь. Но Кристоферу ты можешь доверять, Лоркан. Твоей девочке он не причинит вреда.
Щеки Винтер разгорелись, но она не знала, как это понимать. Что Рази имел в виду под вредом? Кристофер ею не интересуется?
— Если он питает к ней некие чувства…
