Аудитория возвышенной пищи 1 страница

с 8 до 12: метафизическая кухня – свободный доступ

с 15 до 16: фандофия – свободный доступ

с 18 до 19: контра физика – свободный доступ

 

Эулалия Страбикасиос

Аудитория гипноза

с 9 до 12: ретроведение для антеев второго и третьего уровня

с 15.30 до 18.30: предвидение – для антеев третьего уровня

с 22 до 24: Белая магия (арколория, ароматория и венофия) – свободный доступ

 

Мисс Баттерфляй О'Коннор

Аудитория тонкой мысли

с 9 до 11: телемпия – свободный доступ

с 14 до 16: телепатия – для антеев второго уровня

с 17 до 18: телекинез – свободный доступ

с 22 до 2: призраки – для антеев третьего уровня

 

Пило Магический Росток

Конюшня Риккардо Железного Песта

С 10.30 до 14: ипповоло – свободный доступ

Аудитория легкости

с 8.30 до 10.30: биоэнергия – для антеев второго и третьего уровня

с 21 до 23: левитация – для антеев второго и третьего уровня

 

Набир Камбиль

Аудитория забвения

с 14.30 до 17: медитация – свободный доступ

Аудитория нимба

с 2 до 0: вещие сны – для антеев второго и третьего уровня

 

Стас Бендатов

Кривозеро

с 14 до 16: субканды – для антеев второго и третьего уровня

Клиника неопределенности

с 17.30 до 18.30: целительство – испытания приостановлены

Мегасофия

с 21 до 24: психофония – свободный доступ

 

– Псиофы имеют право свободно посещать любой предмет.

– Все антеи могут входить в аудитории в не установленное расписанием время только с разрешения сапиенсов.

– Свободное использование субкандов и ипповоло разрешается псиофам и антеям третьего уровня.

Суммус сапиенс Ятто фон Цантар

 

– За исключением отсутствия мадам Крикен, эта программа мне кажется совсем обычной. Более того, у меня такое впечатление, что суммус составил ее так, словно в Арксе все спокойно, – прокомментировал Астор Венти, уплетая пригоршню Скиннерианского миндаля.

Суоми добавила:

– Однако Коническое колесо до сих пор сломано. Интересно, почему его не чинят?

Джено вспомнил, что и в прошлом месяце этим магическим инструментом нельзя было пользоваться.

– А для чего оно служит? – спросил он.

Антея фыркнула:

– Ты уже забыл Вводный кодекс. Пораскинь мозгами, речь идет о правиле передвижения, то есть о ВК‑АМ.5е: Коническое колесо позволяет осуществлять частичную билокацию. Избранные фон Цантаром псиофы и все сапиенсы могут использовать эту технику, чтобы выйти из Аркса, раздвоиться и пребывать в разных местах. Это удобно, когда нужно выполнять важные магические миссии. Нам, антеям, это не разрешается, так что пусть твоя душа будет спокойна.

Астор Венти погладил лицо Суоми:

– Ты настоящая ученая. В конце концов ты станешь более преуспевающей псиофой, чем твоя кузина, и, я уверен, пойдешь дальше и сможешь получить звание сапиенсы.

Девочка засмеялась от удовольствия:

– Конечно, но не знаю, допустит ли это фон Цантар. Как тебе кажется?

Джено сжал ее руку, прошептав:

– Осторожно, ухотрубы шпионят.

В это время их завтрак грубо прервал яростный вопль мисс О'Коннор, которая кричала в коридоре на Тоама Ратандру. Все антей вышли из своих комнат и увидели эту сцену. Экономка обнаружила, что Тоам принес из дома два блина из кукурузной муки и поедал их, нарушая правило ВК‑АМ.12а, гласящее, что в Арксе можно есть только метафизические блюда. Наказание последовало незамедлительно.

Антея с Мадагаскара отправили в аудиторию возвышенной пищи, где он целых два дня должен был мыть тарелки и столовые приборы, к радости Раньи Мохатдины.

Понурив голову, Тоам шел по коридору под усмешки коварных антеев и под сочувствующими взглядами Джено и Аноки.

– Я тоже, когда был на первом уровне, принес с собой жареные лепешки, за что мыл посуду с мадам Крикен, – сказал Красный Волк, пытаясь утешить бедного Тоама, когда он проходил мимо.

Агата, надменно уставившись на Джено и Суоми, заметила:

– Одним занудой на пару дней станет меньше. Надеюсь, не встречу на лекциях и прочую шушеру со второго уровня, которая испортит мне настроение.

– Ты сама все портишь, второгодница, – ответила Суоми, упершись тростью в землю.

– Прекратите оскорблять друг друга. Так нельзя вести себя в Арксе Ментисе, – отчитала их экономка и завернула за угол вместе с Тоамом.

– Вы совершенно правы, мисс О'Коннор, – льстиво воскликнул Ламбер.

Экономка обратила внимание на раболепное одобрение французского антея, вернулась обратно и с совершенно серьезным лицом сказала:

– В отличие от своей тети ты всегда прав!

– Не сомневаюсь, – ответил Ламбер, улыбаясь.

Мисс О'Коннор в тот же миг с подозрением приблизилась к нему:

– Ты смеешься надо мной? Берегись, а не то будешь наказан. Ты всего лишь на первом уровне, и я не могу открыть тебе, что произошло с мадам Крикен, потому что это наказание описано только в Среднем кодексе. Но уверяю тебя, ты дорого заплатишь за свою спесь!

– Я не такой, как моя тетя. И докажу это. Оттого, что тетя Марго наказана, мне даже лучше. Я хотел сказать, что она заслужила это, – моментально ответил мальчишка.

Ирландская мудрая улыбнулась и удалилась.

Джено косо посмотрел на Ламбера, а Суоми возмущенно отреагировала:

– Ты не заслуживаешь такой тети, как мадам!

– Это естественно, что маги и ведьмы, одержимые дьяволом, живут с моей теткой в любви и согласии. Меня совсем не удивляет, что вы так ею восхищаетесь. Вы из того же теста, – довольно обидно парировал Ламбер.

Астор Венти и Суоми Лиекко поняли, что у них стало одним врагом больше.

Боб облокотился на стену, сплюнул на землю и, указывая на них, сказал:

– Эй, голубки, а когда ваша свадьба?

Джено сделал два шага вперед, собираясь броситься на него, но Суоми схватила его за руку:

– Оставь! Стоит ли о нем думать! Это всего лишь испорченный и завистливый мальчишка.

В это время вмешался Аноки:

– Кукла в звездах с полосками. Посмотрим, как ты справишься со спиккафило!

Боб побагровел от ярости.

Гулкий удар пробил восемь часов.

Суоми отправилась в свою комнату, чтобы переодеться, сказав Джено, что в девять часов она пойдет на лекцию по ретроведению в аудиторию гипноза.

Вернувшись в свою комнату, Астор Венти вынул старую карту Аркса. Он вспомнил, что в аудитории гипноза преподает Эулалия Страбикасиос. Она наверняка поможет ему разобраться с рисунком руны. Он проверил, лежат ли в кармане фотографии его родных – ему совсем не хотелось оставлять их в комнате, – и насыпал туда пригоршню порошка Дубо‑Ка на всякий случай, потом поправил ремень с головокружителем, положил парасферу на место, рядом с кроватью, и вышел в коридор.

Вместе с ним пошел Аноки. Он не хотел идти на Туманный луг и испытывать спиккафило, потому что был уверен, что застанет там Боба с фон Цантаром – не слишком приятную компанию.

Агата отправилась на биоэнергию вместе с Юди Одой, а Ламбер решил посетить метафизическую кухню и показать Ранье, что он уже немало знает о яствах Аркса.

В белых тонках, сапогах и перчатках, Суоми и Джено очутились перед Противоречивыми Утверждениями.

– Вы должны идти вниз, лестницы вам не игрушка, – сказал левый рот.

– Лекция будет бесполезной, идите в конюшню, – добавил правый рот.

Антеи пожали плечами и не придали значения этим бессмысленным фразам, но едва они поднялись на первые ступеньки, как их настиг Красный Волк. В тот же миг они увидели бежавшего им навстречу суммуса сапиенса. Он был в рубашке с черными шерстяными брюками и теплом красном пальто.

– Аноки, ты идешь испытывать спиккафило? – спросил Ятто, не удостоив других антеев взглядом.

– Нет, пожалуй, я попробую завтра, – ответил краснокожий.

– Надеюсь на твою ответственность. Ты уже один раз пропустил Контра Унико. – Атлетическим прыжком фон Цантар преодолел добрых пять ступенек.

– Интересно, каким трюкам он научит Боба, чтобы ему удалось осилить Контра Унико? – спросила Суоми.

– Мое облако защитит меня, когда я полечу, крепко держась за спиккафило, – сказал краснокожий, с гордостью поднимая голову.

Перед аудиторией гипноза они столкнулись с Дафной и Доротеей, которые, зная о намерениях Джено, решили сопровождать его.

– Интересно, что придумает Марго? У нее тысячи идей, она найдет способ связаться с нами, вот увидите, – шепотом воодушевила их Дафна.

– Не знаю. Ятто в тот же миг вышвырнет ее из Аркса, и никто из нас не сможет помешать ему, – добавила Доротея, с надеждой глядя на всевозможные парасферы с записками. Но для нее, с нетерпением ждавшей сигнала Рене, не было ни одной.

– Надеюсь, что псиофов будет немного, иначе придется выжидать подходящий момент, чтобы поговорить с Эулалией о таинственной руне, – озабоченно заявил Астор Венти.

Войдя в аудиторию гипноза, они увидели греческую мудрую, нагнувшуюся над колодцем, который стоял в центре комнаты.

– Эулалия, это мы, – заговорил Джено.

Сапиенса пробурчала что‑то непонятное, и ее голос загремел гулким эхом из колодца.

– Вы точно по расписанию, через пару секунд Гулкий удар пробьет девять, – сказала она, улыбаясь и быстро моргая.

– Хотя мадам Крикен в трудном положении, испытание в ретроведении все же должно начаться, – сказала Эулалия. – Для Джено и Суоми это впервые, а ты, дорогой Аноки, уже достаточно посещал их, поэтому не нуждаешься в объяснениях. Дафна и Доротея могут начинать делать свои упражнения.

– Да, но Джено должен показать вам одну вещь, которая и меня тоже интересует, – ответил юный сиу.

– И правда, у него есть рисунок, который вы должны увидеть, – сказала Доротея.

– Джено, этот рисунок как‑то связан с твоим прошлым? Знаешь, ретроведение – это магопсихическая дисциплина, позволяющая обострять способность видеть прошлое. В ретроведении используются четырнадцать рун судьбы. Речь идет о священных рунах. Посмотри, они изображены там, наверху, – сказала она, показывая на стену, где висели четырнадцать каменных рельефов, обрамленных грубыми деревянными рамками. На них были изображены необычные символы.

– Да, думаю, да, – ответил мальчик, разглядывая руны. Под каждым рельефом блестела серебряная табличка, на которой были написаны странные названия.

Эулалия заметила, что Джено задумался:

– Умоляю тебя не вытворять таких фокусов, как в прошлый раз на арколории, когда вместо светящейся сферы ты заставил появиться кулич и в конце концов призвал опаснейшего фродера, одно из привидений мисс О'Коннор. Помнишь?

– Да, помню. Но посмотрите на этот рисунок и постарайтесь понять.

Астору Венти не удалось вытащить листочек, потому что в аудиторию гипноза вошли две голландские волшебницы, три турецких медиума и Габор Гааг.

– Габор, честь! – воскликнула Эулалия.

– Я ненадолго задержусь, – ответил Габор, поправляя серую тонку.

Тем временем, чтобы отвлечь внимание от итальянского антея, Дафна с Доротеей заговорили с остальными псиофами, сопровождая их к скамейкам, приставленным к стене.

Голландские волшебницы болтали, уставившись на Джено. Все бросали взгляды на юного антея. Габор прищурил глаза и пребывал в молчании.

Эулалия расположилась рядом с колодцем и, обращаясь ко всем, сказала:

– Пожалуйста, приступайте. Если возникнут трудности, сообщите мне с помощью головокружителя. Пунтратты на рабочем столе.

Суоми растерялась и с трудом вспомнила, что такое пунтратты, хотя ей и пришло в голову правило СК‑АМ.6д из Среднего кодекса. Джено с любопытством глазел на столик с маленькими заостренными железяками, похожими на черные карандаши. Аноки, напротив, уже многое знал о ретроведении и улыбнулся, закрыв рот руками.

Шестеро псиофов вытянули вперед руки и, сидя на своих местах, посмотрели на четырнадцать рельефов, висящих на противоположной стене. Через несколько секунд они сконцентрировались, и каждый устремил взгляд на одну из рун. Голландские волшебницы избрали две руны: третью – Торн‑Луис (ТЛ) розового цвета, – представлявшую предупреждение об ошибочном выборе и означавшую защиту, символом которой была дикая рябина, и тринадцатую руну – Тир‑Феарн (ТФ) синего цвета, представлявшую духовную мотивацию, означавшую способность к предвидению и имевшую символом ольху.

Трое турецких медиумов выбрали пятую руну – Рад‑Хуат (РХ), или руну поучительных путешествий, которая означала интуицию, была цвета индиго и имела символом боярышник, а также первую руну – Феох‑Бет (ФБ), – означавшую возрождение, она была коричневого цвета и имела символом березу, и, наконец, вторую руну – Ур‑Куэрт (УК) – красного цвета, означавшую выбор и имевшую своим растением яблоню.

Габор Гааг, со своей стороны, вперил взор в девятую руну – Хаэгель‑Страйф (ХС), катастрофическое разрушение, – которая означала негативность, была черной и имела своим растением дикую сливу.

Дафна и Доротея сразу поняли, что намерения Габора были самыми худшими. Взывая к руне негативности, он хотел узнать, что могло произойти в Арксе в прошлом. Намек на Джено и его предка был очевидным.

От рельефов одно за другим отделились шесть изображений рун, которые направились к псиофам, пересекая комнату, как бабочки.

Джено в восторге наблюдал за магическим действом: подобно веренице игральных карт совершенно идентичные копии рельефов метровой высоты и сияющие, как звезды, расположились вертикально по одной у ног псиофов, так что каждый получил свою.

Сжимая пунтратты в руках, псиофы начали писать на изображениях свои тайные вопросы в соответствии с правилом СК‑АМ.6д. Потом они встали на колени и, отвернувшись, терпеливо ожидали ответа, который даст им руна.

Дафна и Доротея сделали знаки Эулалии.

Греческая мудрая кивнула, потом взяла за руки Джено с Суоми и велела им расположиться на двух высоких стульях, стоящих рядом с большими рельефами.

– Первым делом хорошенько рассмотрите руны, у каждой из них свое значение, – объясняла Эулалия, палочкой указывая на символы.

Суоми слабо кашлянула, а затем сказала:

– Я… однако… не могу видеть.

Сапиенса затрясла головой:

– Прости меня, я забыла дать тебе Книгу рун для незрячих.

Мудрая взяла из шкафа большой библиотеки Белой магии толстый зеленый том и дала его Суоми. Девочка начала читать руками. Трогая рисунки рельефов, она смогла представить, как выглядят руны.

Юный Астор Венти заметил, что ни одна из этих четырнадцати рун не ассоциировалась с белым цветом. Он рассмотрел все руны, внимательно читая таблички.

В это время, пока Габор и остальные псиофы сосредоточились на своих испытаниях, Джено вытащил рисунок, лежавший у него в кармане, и показал его Эулалии.

Сапиенса несколько секунд молчала, а потом велела мальчику спрятать его. Она включила головокружитель и заговорила с Джено:

«Этот рисунок представляет древнюю руну. Я слышала о ней, но ни разу не видела, чтобы в Арксе ее использовали. Речь идет о ценнейшем документе. Где ты его нашел?»

«В Италии, в аптеке моих родителей», – нерешительно ответил Джено.

«В аптеке? Твои родители – фармацевты?» – спросила Эулалия, очевидно, ничего не знавшая о Пьере и Коринне.

«Да. Но скажите мне, что означает эта руна. И где она находится?» – Джено ждал ответа.

«Здесь мы не сможем говорить, даже пользуясь головокружителем. И лучше не привлекать внимания Табора. Проведем обычную лекцию по ретроведению, и псиофы ничего не заподозрят», – подытожила греческая мудрая. Ей стало трудно дышать – так ее взволновал рисунок таинственной руны.

Первой начала испытание Суоми. Она выбрала седьмую руну – Джифу‑Айлим (ДА), щедрость и дарование, – которая означала предвидение, была серебряной и имела символом вяз. Изображение руны отделилось от рельефа и прилетело к ногам антей. Эулалия протянула ей пунтратты и сказала:

– Сосредоточься и напиши свой вопрос. Ответ держи при себе. Никогда и никому не открывай его, иначе магия не подействует.

Суоми, немного подумав, написала: «Какую ментальную способность из своего прошлого я забыла?»

На руне появился рельефный ответ. Суоми ощупала его руками и без труда прочитала. Улыбка осветила ее лицо. «Тебе не суждено видеть, но привидение тебе обо всем расскажет, разыщи его. Очи разума все увидят».

Она обрадовалась этому ответу и решила при первой возможности пойти в аудиторию тонкой мысли к мисс О'Коннор, чтобы попытаться заставить выйти из зеркала Гиатус какое‑нибудь привидение, хотя прекрасно знала, что лекции по призракам были только для антеев третьего уровня. Она сдала пунтратты Эулалии, и изображение седьмой руны вернулось к рельефу и слилось с ним.

Тут Габор Гааг приблизился к итальянскому антею и сказал ему:

– Ты унаследовал зло. Даже руны это знают. Ты должен покинуть Аркс, если в тебе есть хоть крупица добра.

Значит, Хаэгель‑Страйф открыла Габору что‑то важное, но что – это знал только он.

Не успел Джено отреагировать, как Эулалия резко одернула его:

– Габор Гааг, мы на лекции, и подобные провокации недопустимы. Выйди немедленно.

Псиоф молча ушел.

Юный Астор Венти испепелил его взглядом, а потом попытался сосредоточиться. Он выбрал четырнадцатую руну – Одаль‑Дуир (ОД), достойное наследство, – означавшую мысленный контакт. Она была бирюзовой, очень красивой, а ее растением‑символом являлся дуб.

Аноки Кериоки увидел, как от рельефа отделяется изображение, и понял, что Джено сделал верный выбор.

Астор Венти взял пунтратты и написал: «Что хорошего я унаследовал от своих предков?»

Изображение руны сделалось мягким, словно его опустили в воду. В центре открылось маленькое отверстие, из которого, подобно яростному извержению, выплеснулся поток красной крови, хлынувшей Джено в лицо.

Вопль мальчика заставил всех вздрогнуть. Суоми, вскочив на ноги, закричала, Аноки стиснул свой талисман, Дафна и Доротея прижались друг к другу, а голландские волшебницы и турецкие медиумы прекратили испытания.

– Джено, что ты наделал? – воскликнула Эулалия.

Изображение четырнадцатой руны вернулось на свое место на рельефе, продолжая истекать кровью. Джено замер. Он дрожал от испуга.

– Не знаю… Я не знаю… – пробормотал он, глядя на Эулалию.

– Такого никогда не случалось! Ты действительно антей, внушающий страх! – сказала мудрая, разводя руками.

Побледневшие псиофы встали. Они поняли, что Джено представляет собой нечто непостижимое даже для закаленных магопсихических умов. Они вышли быстрым шагом, переговариваясь с помощью головокружителей. Скоро все в Арксе будут знать, что произошло в аудитории гипноза.

Дафна вытащила носовой платок и вытерла лицо Джено.

Греческая мудрая схватила мальчика за руки, они были холодные как мрамор.

– Боюсь, нам предстоит долгий разговор. Ты должен все объяснить, иначе никто не сможет помочь тебе, – строго сказала она.

– Да, вы правы, Эулалия, – довольно глупо ответил Джено.

Обеспокоенная сапиенса продолжила говорить:

– Ты нарушил еще одно правило, СК‑АМ.1б, и эта священная руна больше не пригодна к использованию. Ее нужно оперировать, а это может сделать только Ятто.

– Мне необходимо поговорить с мадам Крикен и с моим братом Рене, – приходя в себя, едва слышно произнес Джено.

Он активировал головокружитель, опасаясь, что ухотрубы могут быть открыты. Джено почувствовал прилив сил. Испытание с руной испугало его, но стремление найти родителей было настолько неодолимо, что он решил снова бросить вызов судьбе. Он моментально отправил своим друзьям телемпические сообщения следовать за ним, заставив засверкать их головокружители. Затем он попросил Эулалию известить также Стаса Бендатова и Набира Камбиля, у которых в этот утренний час не было лекций. Греческая мудрая отправила им парасферы, а потом с тревогой проверила рельеф четырнадцатой руны. Он все еще кровоточил. На полу образовалась густая красная лужа.

– Я вынуждена прервать занятия по Белой магии! Четырнадцатой руной невозможно пользоваться. Нелегко будет рассказать об этом фон Цантару, – сказала Эулалия.

В это время вошли врач с тибетским святым и, глядя на кровь, остолбенели.

– Что случилось? – спросил уставший Стае.

– Мы должны следовать за Джено. Не задавайте вопросов, – ответила Эулалия, барабаня пальцем по столу, заваленному пунтраттами.

– Но это же кровь! – воскликнул Набир, подходя к луже на полу.

– Вот именно. В таких случаях надо вызывать экономку и извещать фон Цантара, – сказал доктор Бендатов.

– Нет, не сейчас. Нельзя терять время. Мы сами все уберем. Предложение Суоми было принято.

Дафна, Доротея и Суоми вытерли пол. Аноки обнял Джено.

– Все будет хорошо. Духи сиу с тобой, – сказал он.

Астор Венти поблагодарил краснокожего друга и проверил содержимое своих карманов. К счастью, порошок Дубо‑Ка был на месте.

– Идем, скоро придут все остальные, – торопливо произнес Джено, беря Суоми за руку.

Группа вышла в коридор. На лестнице никого не было. Они побежали за угол и, оказавшись перед статуей, резко остановились. Джено повернул красную вазу, и потайная дверь уффиосерво, или служебкабио, открылась, совершенно обескуражив его спутников.

– Заходите, давайте быстрее, – прошептал Астор Венти, рассеивая порошок.

Эулалия посмотрела на него с подозрением:

– Что это у тебя?

– Это Дубо‑Ка, порошок. Благодаря ему никто не поймет, что мы были здесь, даже если будет использована техника телемпии, – ответил Джено.

В уффиосерво их ждал сюрприз.

Там была мадам Крикен!

Вся в синем, в древней розовой шляпке, она стояла под люстрой в форме солнца, скудно освещавшей шестиугольную комнату.

– Что вы все здесь делаете? – с досадой воскликнула мадам.

Трое сапиенсов обследовали стены, состоящие из ящиков, и в ужасе уставились на Крикен.

– Марго? Мы не знали о существовании этого места! Ты нам никогда ничего не говорила! – хором сказали они.

– И никогда не должны были открыть его! – раздраженно ответила мадам, испепеляя Джено глазами.

– Даже суммусу сапиенсу неизвестно это место? Странно, – добавила Эулалия.

– Уффиосерво – единственная комната во всей Крепости разума, о которой не знает Ятто. Это место, где Риккардо Железный Пест, которому я глубоко признательна, обучил меня многочисленным новым техникам магипсии. Я не хочу, чтобы сюда кто‑то заходил. Это только мое убежище. – Крикен была опечалена и разочарована.

– Простите, мадам, я знаю, что это секрет. Аноки и Суоми здесь ни при чем. Это я привел всех сюда. Это было необходимо. И потом, разве вы не должны были оставаться в своей комнате? – взволнованно произнес Джено.

– Я не подчинилась Соспенс Граве и пришла сюда как раз для того, чтобы помочь тебе! Нужно выяснить, кем был твой предок. Я хочу заглянуть в ящички, ты же знаешь, что в них содержатся магические объекты и документы.

Я сильно рискую: если Ятто не обнаружит меня в моей комнате, я тотчас же буду изгнана! Но почему ты нарушил наш секретный договор? Скажи мне! Отвечай! – сорвалась Крикен, подходя к Джено с угрожающим видом. Она была в бешенстве.

Тут вмешалась Эулалия и объяснила, что случилось во время ретроведения.

Набир уселся на подушки, обхватив голову руками.

– Предвижу катастрофу, – с отчаянием сказал он.

– С Марго нам еще и не того следовало ожидать, – отметила Дафна.

Доротея обратилась к Суоми:

– Ты уже была здесь?

Финская антея ответила «да», и Аноки подтвердил, что он тоже знал об уффиосерво и имел о нем самые печальные воспоминания, ведь именно там он лишился сознания.

– Все! Хватит! Нам надо срочно поговорить. Ятто конечно же доложат о том, что натворил Джено, и он будет вас искать. – Крикен открыла ящик номер двести двадцать один и взяла из него толстый шприц без иглы и флакончик в форме лепестка с белой как снег жидкостью. Она вставила шприц во флакон и забрала немного магической субстанции.

– Возьми, Эулалия, это свентармония, сильнодействующее вещество, устраняющее по крайней мере дней на двадцать пагубное воздействие на магопсихические объекты. Скорее всего, оно действует и на священные руны. Опрыскай им рельеф Одаль‑Дуир, и, я думаю, он не будет кровоточить до следующего интерканто. А потом мы посмотрим, что можно сделать. – Мадам вручила шприц греческой мудрой, которая восхищенно улыбнулась.

– Спасибо, ты, несомненно, лучшая сапиенса Аркса, – сказала она, сжимая в руках шприц со свентармонией.

– А что ты еще знаешь? Какие еще секреты магии тебе известны? – серьезно спросил Набир.

– Многие. Я многое знаю. И о жизни Джено тоже, но…

Слова Крикен были прерваны самим Астором Венти:

– Можно объясню я? Так правильнее. Я скажу правду о себе и о своей семье. – Джено сел рядом с Набиром и под бдительным взглядом мадам начал рассказывать о клонафорте, о похищении своих родителей и о Рене, о приезде Крикен в Нижний Колокол и о случившихся несчастьях.

Мальчик показал фотографии своих родителей и брата, а еще объяснил, что у него есть дядя, доктор. Он попросил всех помочь ему разыскать Коринну с Пьером и спасти его брата из лап суммуса.

Ошарашенные сапиенсы посмотрели на юного Астора Венти и понурили головы. Дафна закашляла, а Доротея разразилась истерикой:

– Рене никогда не станет свободным. Ятто сотворит с ним что‑нибудь ужасное. Я знаю.

Тибетский святой встал, привел в порядок оранжевую рясу и, положив руки на плечи Джено, сказал:

– Это печальная история, и она не достойна Аркса. Ятто фон Цантар совершил серьезнейшее преступление, и он расплатится за это. Все псиофы захотят изгнать его. – Он обратился к мадам Крикен: – Но ты, Марго, соучастница похищения! Это не делает тебе чести.

Мадам сняла серебряные очки:

– Я была убеждена, что родители Джено оказались незаконными магами, которые создали клонафорт в собственных интересах. Это лекарство могло причинить несчастья многим людям из Нижнего Колокола. Потом, со временем, видя, как Рене растет и подчиняется безумным наставлениям Ятто, я поняла, что допустила ошибку. Фон Цантар хотел отыскать клонафорт и стать самым могущественным суммусом Аркса. О Пьере и Коринне мне ничего не известно. Я думаю, они где‑то в заключении, хотя и не уверена. Поэтому я решила отправиться и привести Джено, когда ему исполнится одиннадцать лет, как было указано в договоре. Но я сделала все, чтобы помочь ему найти родителей. Это правда.

Крикен вздохнула. Ее гордость была уязвлена, и она беспокоилась за свое будущее.

Стае Бендатов подошел к ней:

– Теперь мы тоже возьмемся за это, и Ятто должен будет освободить Пьера и Коринну. Это не подлежит обсуждению!

У мадам заблестели глаза, Джено обнял ее и почувствовал, что сердце ее бьется так же сильно, как и его собственное.

Мальчик ударился в слезы:

– Мы найдем их, правда?

Крикен погладила его кудрявые черные волосы:

– Ты должен быть сильным. Будущее уже предопределено.

Все переглянулись и пришли к общему выводу: необходимо действовать!

– Идем, Ятто будет в ярости! – воскликнул Стае и стал открывать дверь.

Мадам остановила его:

– Подожди, надо сделать еще одну вещь. В руках у фон Цантара два важнейших пергамента, которые Джено нашел в аптеке вместе с руной. Это драгоценные документы, в которых объясняется, как создать клонафорт. Мы должны вернуть их!

– Да, это верно, – объяснил Джено. – Прежде чем войти в печать, я дал пергаменты на хранение Ре. Но потом Ятто призвал его и…

– Так‑так, золотой сокол! – воскликнул Набир, складывая руки.

– Он в клетке. Он полностью в распоряжении суммуса, но ведет себя странно. Сокол помогает Джено, и это довольно подозрительно, – заметила Эулалия.

– Ре – друг. Он никогда меня не предаст. И о Рене он тоже все знает, – добавил Астор Венти, вытирая глаза.

– У этого сокола душа мага. Он проводник. – Аноки кратко и точно объяснил, что представляет собой кречет Ятто.

– Но как нам забрать пергаменты, освободить Пьера и Коринну и помочь Рене? – спросила Доротея.

– Используем все наши магопсихические дарования. В нашем разуме скрыта великая сила, – ответил Набир.

– Мы заключим договор. Поговорить об этом можно в уффиосерво. Я время от времени буду возвращаться сюда, оставляйте мне записки, я вам отвечу, – сказала Марго.

– А белая руна? – неожиданно спросила Эулалия.

– Она непременно связана с формулой клонафорта. Кто знает, где она? – воскликнула Крикен. – А теперь ступайте и будьте осторожны. Я выйду после вас и рассыплю Дубо‑Ка. – Мадам Крикен попрощалась со всеми кивком головы.

Но Джено внезапно обернулся:

– А блокирующее слово?

– Некогда мне передавать им блокирующее слово, – поспешно ответила мадам Крикен.

– Но если Ятто или еще кто‑нибудь попробует читать их разум, они узнают про меня все! – настаивал Астор Венти.