Молчание Рене и псиофа Доротея

 

Подобно невидимой нити, боль семьи Астор Венти протянулась по всем комнатам Аркса Ментиса, от большого золотого купола до первого этажа. Такое сильное чувство связывало родителей и детей, разлученных злым роком! О Рене не было никаких известий. А после того как Ятто поговорил с его родителями, его будущее было под угрозой. Если Джено, отданный во власть Ока Дьявола, молился, чтобы его брат остался в живых, то псиофа Доротея не могла успокоиться. Ни одной записки, ни одного телепатического или телемпического послания от Рене. Мальчика в золотой тунике, которого все ценили за выдающиеся магопсихические дарования, больше никто не видел.

Фон Цантар распространил слух, что он в медитации, но его длительное отсутствие возбудило некоторые подозрения.

Значит, Аркс превращался в проклятое место?

Тем временем Ре тщательно берег бесценное сокровище: половинку белой руны, которая заключала в себе важнейшую тайну, способную сильно повлиять на безумную стратегию суммуса сапиенса.

Ятто не успокоился на достигнутом. Покинув роскошную тюрьму двух фармацевтов, он, одержимый манией отыскать все растения из гербария, бросился в Мрачный Логос, сверхсекретную комнату Аркса. Там хранились тысячи магопсихических формул, которые веками писали разные суммусы сапиенсы. Встав перед картиной с синим сосудом, он возложил на него правую руку и торжественно произнес непонятные, древние и могущественные слова, открывающие вход в Мрачный Логос:

 

Обио эрранте ин чима.

 

Ударил гром, и вспыхнула голубая молния. Задрожали толстые стены. Сокол испугался, издал стрекочущий крик и спрятался в углу. Картина разорвалась пополам, открыв проход.

Ятто обернулся и увидел Ре, неподвижно лежащего на полу.

– Руа, пойдем со мной, – сказал суммус.

Но сокол застыл на месте, сложив крылья и опустив голову.

Ятто попытался взять его.

Золотой кречет открыл клюв, готовый вцепиться в руку фон Цантара.

– Что ты делаешь? Ты в очередной раз восстаешь против меня? Тебе не понравилось, как я обошелся с Пьером и Коринной? – издевательски воскликнул суммус.

Ре не мог взлететь: Ятто увидел бы обломок руны, которую он держал в когтях.

Фон Цантар разозлился и, войдя в Мрачный Логос, схватил старую проржавевшую клетку.

– Теперь ты больше не улизнешь и не клюнешь меня, – сказал он, засовывая Ре в клетку.

Суммус подошел к столам, заваленным пожелтевшими бумагами и пыльными конвертами, открыл большой футляр, где лежал толстый том «Омнис Тотус Омнис». В этой книжке в алфавитном порядке были описаны все растения, которые использовались для магических и алхимических формул. Ее страницы, целых 6666, были покрыты рисунками и аннотациями, написанными готическими буквами.

На букву «А» он поискал Ахилею Миллефолию, но не нашел. Ятто в исступлении переворачивал страницы, которые с незапамятных времен никто не читал, и закончил на букве «П», пытаясь найти информацию о растении, которое укрепляет сердце и тонизирует психику.

– Нет! Пусто! Ни одного растения из гербария, словно их не существует! Не может быть! Как же Паулю Астору Венти удалось вырастить цветы для клонафорта?

Тут фон Цантар понял, что без помощи Пьера и Коринны ему никогда не создать магического лекарства. Значит, суммусу сапиенсу нужен был тот, кто продолжит исследование. Но лишь надежный человек и обладающий непомерными амбициями может ввязаться с ним в эту безумную авантюру… Ранья Мохатдина!

«Конечно, Ранья. Если передать ей вожделенный предмет, метафизическую кухню, заменив мадам Крикен. Я сделаю ее своей любимицей. Она мне поможет! Можно было бы попросить еще мисс О'Коннор, но не хочу давать ей чрезмерную власть». Эти мысли пронеслись в голове Ятто, и он сразу же воспользовался телепатией.

Он вступил в контакт с арабской мудрой, которая в тот момент была на первом этаже, в аудитории возвышенной пищи. Ятто отправил послание: «Как можно быстрее приходи в мои апартаменты, надо поговорить».

Ранья радостно удивилась, но не могла и вообразить, чего хочет фон Цантар.

Великий немецкий мудрец взял клетку с соколом и вышел из Мрачного Логоса, повторив непонятное заклинание:

 

Обио эрранте ин чима.

 

Снова разразился страшный гром. Картина с голубым сосудом восстановилась и закрыла потайной ход.

Ре был взволнован: он боялся, что суммус обнаружит половинку руны. Сокол сидел в клетке, свернувшись клубочком, и притворялся, что спит, до тех пор пока Ятто не добрался до своих роскошных апартаментов.

Несколько секунд спустя дверь открылась, и вошла улыбающаяся и гордая Ранья в развевающемся кашемировом платье цвета лаванды, который прекрасно сочетался с ее янтарной кожей и иссиня‑черными волосами.

Ее большие синие глаза не отрывались от Ятто, который предложил ей расположиться на громадной бордовой подушке.

Ранья отвлеклась на сокола:

– Ты держишь его в клетке?

– Да! Мне удобнее, чтобы он оставался там, – невозмутимо ответил Ятто и сразу же принялся объяснять план действий. Ранья хранила молчание и слушала.

Суммус не дал ей прочитать древний пергамент, потому что подпись П. А. В. обязательно вызвала бы подозрения. Фон Цантар не желал рассказывать ей историю Асторов Венти, хотя бы потому, что боялся утечки информации.

В соответствии со своим дьявольским планом фон Цантар должен был искать союзников среди сапиенсов, не открывая им все, что он знал о клонафорте и о похищении Пьера и Коринны. Ему удавалось добиться одобрения своих верных мудрецов, не давая им чрезмерной власти. Кроме того, мадам Крикен, единственная, кто знал эту историю, сбежала и больше не представляла угрозы.

– Значит, ты поняла? Мы должны читать древние документы и книги, чтобы понять, где растут эти магические травы. Мне они послужат для кое‑каких зелий, – объяснял суммус, дымя сигахромой.

– Да, конечно. Я с удовольствием сделаю это. Не скрою, я сгораю от любопытства и жду не дождусь, когда же войду в архив идей и в Мрачный Логос. Никогда еще ни один мудрец из Аркса не удостаивался этой чести, – с гордостью ответила она.

– Хорошо. Начнем завтра. Через несколько часов состоится общая встреча, которую я назначил в мегасофии, – сказал Ятто, приближаясь к клетке с соколом.

– А Джено? Он все еще подвергнут суплициуму. Ты освободишь его? – Вопрос Раньи заставил его немного понервничать.

– Я думаю об этом.

С этими словами он отпустил арабскую мудрую, которая спешно вернулась в аудиторию возвышенной пищи. В соответствии с установленным порядком к двадцати одному часу должен быть сервирован ужин в честь одной из букв. На этот раз выбор пал на букву «Э» от слова «энергия».

Гулкий удар отсчитал девятнадцать ударов.

Суммус проконтролировал, работают ли ухотрубы и микровещатели. Все разговоры псиофов, антеев и сапиенсов были под контролем. Ятто был счастлив, что шпионит за гостями Аркса Ментиса. Он готов был обыграть и разгромить любого, кто взбунтуется против его законов.

Ятто с удовлетворением выслушал стоны, доносящиеся из комнаты номер пять. Юный Астор Венти слабел. Окулюс Дьяболи медленно вращался перед ним. Пагубная пуговица спинозы сжала его в своем кулаке, болезненно и безжалостно. Но Джено храбро выдерживал длинное и страшное испытание.

– Я это сделаю. Я должен победить! – шепотом повторял он, в то время как красный глаз не отрываясь смотрел на него, словно больное солнце.

Мальчик с черными кудряшками и сердцем, полным ярости, не представлял, что над ним, в большом золотом куполе Аркса, безнадежно плачут его родители. Джено ждал конца суплициума и надеялся, что сможет разыскать их и получить наконец ласку и поцелуи, которых у него никогда не было. Он ждал помощи от Рене, уверенный, что брат спасет его от этого ужасного наказания.

Неожиданно зазвонили Строгие часы, сообщая, что кто‑то прибывает в Аркс. Джено услышал шаги в коридоре. Слышал он превосходно, потому что Дионисова вода, которую он пил, усиливала все звуки: даже легкий шорох громом отдавался в его ушах.

Мимо его комнаты проходили мисс Баттерфляй О'Коннор и Суоми. Да, прекрасная финская антея наконец‑то прибыла. На ней было новое огненно‑красное пальто, а волосы она собрала заколкой в форме сердца. Усталая и замерзшая, Суоми надеялась как можно быстрее встретиться с Джено и Доротеей и заставить их рассказать новости. Она прекрасно знала, что приближается возвращение мадам Крикен и Красного Волка.

– Уже шесть вечера. Чтобы этого никогда больше не повторялось! Понятно? – властным тоном сделала замечание несносная экономка.

– Да, еще раз извиняюсь за опоздание. Однако моя кузина Доротея предупредила вас, что я прибуду позже. У меня были проблемы дома, – миролюбиво ответила девочка, водя по сторонам своей белой тростью.

– Хоть ты и слепая, с тобой будут обращаться так же, как с другими антеями, – пыталась уязвить Суоми ирландская мудрая.

– Я и не думала об этом, – ответила девочка.

– Я вижу, что мечи печати тебя не ранили. Неплохо для слепой, – прицепилась к ней экономка.

– Я привыкла руководствоваться своими ощущениями и уклонилась от всех мечей, – гордо ответила Суоми, проходя мимо комнаты номер пять. По спине у нее побежали мурашки.

– Не вздумай заходить в эту комнату. Она закрыта на ключ, – ядовито предупредила экономка.

– На ключ? Как это?

– Никаких вопросов. После ужина, в двадцать один тридцать, суммус сапиенс будет говорить в мегасофии.

С похолодевшим сердцем Суоми зашла в комнату номер восемь. Атмосфера была крайне тяжелой: она отчетливо чувствовала боль и страх. Несколько секунд спустя засверкал ее головокружитель – это пришло телемпическое сообщение от Доротеи: «Надевай белую тонку, сапоги и перчатки и иди в конюшню. Ничего ни у кого не спрашивай. Джено в опасности».

«Что с ним случилось?» – подумала Суоми, быстро натягивая белую форму второго уровня. Она потрогала шею: к счастью, подарок Спокойного Медведя был на месте.

– Амулет сиу! – воскликнула она, вспоминая, что старый шаман и Аноки велели использовать его в случае опасности. Суоми подумала, что Джено тоже имел его и мог им воспользоваться. Она выскочила из своей комнаты, добежала до комнаты номер пять и толкнула дверь, но, как и сказала экономка, она оказалась закрытой.

– Джено, открой мне, это Суоми. Если ты в опасности, вспомни про подарок краснокожих. – Но в ответ девочка услышала только стоны. Джено встрепенулся, услышав голос своей подруги. Теперь он знал, что она рядом, и это придало ему сил. Как ему хотелось рассказать ей о боли, которую терпел, сообщить, что он потерял амулет в печати, но этого нельзя было делать.

Суоми больше всего на свете захотелось увидеть лицо Джено, и ее большие зеленые глаза наполнились слезами. Тьма, которая постоянно ее окружала, была непреодолимой преградой, но она собралась с силами и попыталась отправить ему телемпическое послание. Никакого ответа. Суоми любила Астора Венти, и одна мысль о том, что ему может угрожать опасность, приводила ее в отчаяние. Она прижала руки к двери, сконцентрировалась, и ее хрупкое тело содрогнулось, как от удара током.

– Я чувствую смерть. Чувствую боль, – прошептала девочка, кусая губы. Она взяла костяной свисток и дунула в него со всей силой. «Сейчас прибудут Медведь и Волк. Они должны выручить Джено!» – подумала она и, опираясь на свою белую трость, решительно двинулась к конюшне. Суоми хотела как можно скорее поговорить с Доротеей.

В конце коридора она ощутила, что кто‑то рядом.

– Кто ты? – нервно спросила она.

– Меня зовут Тоам Ратандра, я только что прибыл. А как тебя зовут? – Чернокожий антей решил завести друзей.

– Суоми. Я финка. Ты на первом уровне? – торопливо поинтересовалась она.

– Да. А ты носишь белую тонку, значит, ты уже на втором. Но… ты слепая? – спросил он.

– Слепая. Но уверяю тебя, я все прекрасно вижу своим разумом. Откуда ты? – Слыша голос Тоама, Суоми испытывала позитивные ощущения.

– С Мадагаскара. Мне очень нравится пользоваться телекинезом, но я неплохо подкован и в магии. На моем острове практикуется могущественное колдовство. Пойдем со мной в комнату единения? – Тоам надеялся заинтересовать антею, но она не приняла его приглашения.

– Нет, сейчас я не могу. Увидимся в мегасофии полдесятого. А о колдовстве Мадагаскара мы поговорим завтра. – Девочка собралась уходить, но Тоам взял ее за руку и спросил:

– А кто в комнате номер пять? Я чувствую негативную энергию и слышу стоны. Каждый раз, когда звонит Гулкий удар, чей‑то голос, слабеющий раз от раза, повторяет странные слова.

Лицо Суоми стало серьезным: она понимала, что не может рассказать о Джено.

– Послушай, Тоам, сейчас я не могу задерживаться. Прости. И до скорой встречи. – Она развернулась и ушла, хотя и не хотела вызвать у новичка антипатию.

Тоам остался недоволен. Он решил, что в Арксе происходят странные вещи, и испугался, что не сможет ни с кем подружиться, в том числе и с Ламбером де Соланжем, племянником мадам Крикен, который тоже не вызывал у него особого доверия.

Мальчик уныло побрел прочь, наблюдая, как Суоми удаляется быстрыми шагами. Она покинула крепость, пройдя мимо мегасофии, где в это время заседали псиофы. Из зала слышались голоса, аплодисменты и свистки: собрание волшебниц, ведьм, шаманов и алхимиков было в самом разгаре.

Солнце уже почти зашло за горы, в небе сияли редкие звезды. Снег прекратился, и ледяной вечерний ветер хлестал по ее бледному лицу. Стараясь не упасть и не разбить коленки, она добралась до конюшни, а когда вошла, услышала шум.

– Доротея, ты тут? – громко спросила она.

Кузина Суоми вышла ей навстречу и крепко обняла девочку.

– Садись поближе к камину, сейчас мы расскажем тебе о Джено. Ипповоло спят, и никто не знает, что мы здесь.

– Это тайное собрание? – встревоженно спросила Суоми.

– Да, – ответила Эулалия.

Узнав голос греческой мудрой, Суоми улыбнулась. Она обрадовалась еще больше, когда поняла, что в конюшне и врач с тибетским святым.

– Привет, я Дафна Огроджан, армянская псиофа, – представилась старуха своим хриплым голосом. – Рада познакомиться с тобой. Твоя кузина мне много о тебе говорила.

– Очень приятно, это большая честь для меня, – вежливо ответила Суоми. Усевшись рядом с Дафной, она сразу же потребовала: – Скажите мне, что случилось с Джено?

Доротея рассказала ей о суплициуме. Суоми внимательно слушала. Ярость наполнила ее душу, и она всем сердцем возненавидела Ятто фон Цантара. Псиофы инструктировали Суоми о ягодах, запертых в шкатулке.

– Когда окажешься напротив комнаты номер пять, передай Джено клюкву пуолукку и морошку вадельму и объясни, как их использовать. Советую сделать это как можно быстрее, – сказала Доротея.

Суоми раскраснелась от возбуждения:

– Что же украл Джено? И кто был суммусом сапиенсом в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году, придумавшим это ужасное наказание? Известно ли что‑нибудь о таинственном авторе книги, которую вы нашли в Финляндии?

– Мы не представляем, что сделал Астор Венти, и не знаем имени Великого мудреца, который изобрел суплициум. Как и то, кто мог быть автором этой толстой книжки. Без сомнения, речь идет об итальянце, посещавшем Аркс в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году. В общем, по нашему мнению, Джено оказался в центре какого‑то преступления, – объяснила Дафна.

Услышав слово «преступление», Суоми вздохнула и поискала руку Доротеи, понимавшей затруднительное положение кузины. Обе девочки прекрасно знали, что Ятто и Крикен похитили родителей Джено и что Рене – его брат.

– Иди скорее. Сейчас подадут ужин. Будь осторожна, теперь Ранья Мохатдина тоже поддерживает Ятто и заменяет мадам Крикен на метафизической кухне. Она ничего не должна заподозрить, – сказала Доротея и вручила Суоми шкатулочку с двумя сушеными ягодами. – Они маленькие, и ты спокойно просунешь их под дверь. – С этим напутствием Доротея проводила кузину из конюшни.

Суоми обернулась и, понизив голос, сказала:

– Поищи Рене, нам необходима его помощь! Я использовала свисток, который не свистит. Тот самый, что подарили сиу. Скоро прибудут Спокойный Медведь и Аноки, а с ними и мадам Крикен.

– Свисток, который не свистит? Будем надеяться, что он действует. Я уже пыталась отправлять парасферы Рене и заставляла сверкать его головокружитель, но не получила ответа. Я и за него очень беспокоюсь, – огорченно ответила Доротея. Она сжала руки кузины и попросила: – Я понимаю, что ты не можешь рассказать мне все, что знаешь о Джено. Но сейчас это необходимо, чтобы попытаться спасти его. Скажи мне, почему Ятто похитил его родителей.

Суоми очень хотелось поведать ей тайну. Но она не могла. Она поклялась Джено, что не раскроет секрет.

Тысячи сомнений пронеслись у нее в голове.

– Я не могу. Я поклялась. Но поверь, скоро ты все узнаешь. Прежде всего, необходимо, чтобы вернулась мадам Крикен.

Суоми ушла в темноту с двумя магическими ягодами, надеясь, что еще сможет испытывать радость в этом месте.

Дафна, вновь примостившись у камина, посмотрела на Эулалию и сказала:

– Суоми очень молода, совсем еще девочка. Но у них с Джено любовь. Я чувствую.

– Любовь – это прекрасно. Мадам Крикен будет довольна, узнав, что Джено с Суоми так любят друг друга, – сказала Доротея.

– Хватит романтики. Не забывайте, что Джено страдает, – воскликнула Эулалия.

Все сразу посерьезнели и, не говоря больше ни слова, стали смотреть на пламя камина, думая о юном итальянском антее.

Тем временем Суоми возвращалась в Аркс. Когда она проходила мимо аудитории возвышенной пищи, ее остановил Габор Гааг.

– Ты прибыла с опозданием и расхаживаешь тут кругами? – невежливо обратился он к Суоми, которая не узнала его голоса.

– Вы псиоф? – спросила она, крепко сжимая шкатулочку с магическими ягодами.

– Да, и один из старейших. Советую тебе не прогуливать сегодня вечером. Суммус сапиенс сделает важное сообщение, а мы обсудим, продолжать ли суплициум Джено Астора Венти. Что ты об этом думаешь? – Габор знал, что девочка была подругой итальянского антея.

– Я думаю, что пытки должны быть отменены, – храбро ответила Суоми.

Лицо Габора приобрело зловещее выражение. Он наскоро попрощался с девочкой и направился в зал Аркса. К счастью, его не насторожила шкатулочка в руках у девочки.

Суоми последовала дальше, надеясь больше никого не встретить.

Она завернула за угол и очутилась в коридоре, где отыскала комнату номер пять. Ей надо было спешить: совсем недолго оставалось до ужина, когда придет Ранья с подносами.

Кроме того, она боялась, что ухотрубы и микровещатели включены. Фон Цантар был начеку.

Но у антей не было другого выхода, и она прошептала:

– Джено, послушай меня, пожалуйста. Я просовываю под дверь две засохшие ягодки. Это магические ягоды. Розовая называется пуолукка. Если ты зажмешь ее в зубах, то сможешь испускать огонь, не обжигая губ. Вторая – морошка. Положи ее на кончик языка, и она вызовет струю, от которой окаменеет все, что окажется перед тобой. Сделай, как я тебе говорю, и пытка закончится.

У Джено к тому времени уже не осталось сил терпеть. Он опустился на колени, а иглы спинозы пронзали его ноги. Окровавленными руками он держал Средний кодекс. Словно огненный шар, перед ним медленно вращалось Око Дьявола.

Голос Суоми резко пронзил его слух. Джено на миг оторвал глаза от Ока и увидел, как из‑за двери к нему катятся две ягодки. Швырнув кодекс на землю, он медленно вытянул руку, возвращая взгляд на Око, и с невероятным трудом взял одну из ягод – вадельму. Он выполнил все так, как сказала ему Суоми: положил морошку на язык и повернулся к Оку Дьявола. Через секунду магическая ягода взорвалась, вызвав черную струю, которая обволокла колдовскую пуговицу. Око Дьявола увеличилось в три раза и стало похожим на пушечное ядро. Издавая ужасающий свист и быстро вращаясь, оно меньше чем за три секунды превратилось в раскаленный каменный шар, упало и разбилось вдребезги.

У Джено закружилась голова. Он уперся руками в землю и встал на четвереньки, тяжело дыша, словно бежал. Весь в холодном поту, чувствуя, как тысячи железок разрывают его тело, он трижды повторил: «Быстрее, быстрее, быстрее».

В это мгновение иглы спинозы втянулись и освободили юного Астора Венти, который уже чувствовал, как из него уходит жизнь.

– Джено, Джено, – завопила обеспокоенная Суоми, дергая дверь.

– Я истекаю кровью, помоги мне, – на последнем дыхании ответил мальчик.

– Ты не можешь умереть! Открой, я тебе помогу! – Антея любой ценой хотела войти, но это было невозможно – требовались ключи мисс О'Коннор.

Джено уже не сумел произнести ни слова и упал на осколки Окулюс Дьяболи.

Ятто фон Цантар все слышал: невидимые уши выполняли свой долг. Расхаживая с сигахромой в зубах, он пытался обуздать свой гнев. Суплициум прекратился без его разрешения. Ему захотелось ворваться в комнату номер пять и сурово наказать Суоми и Джено, но он сдержался. Он не мог устраивать спектакль перед антеями, псиофами и сапиенсами, публично делая выговор детям. Его дьявольский разум придумал иную стратегию. Он отправил телемпическое послание мисс О'Коннор, приказывая ей вмешаться.

Отчаявшаяся Суоми забыла об ухотрубах и разразилась рыданиями. Она принялась стучать тростью в дверь. Шум возбудил любопытство остальных антеев, которые сидели в своих комнатах, и все высыпали в коридор.

Агата Войцик и Боб Липман, побледнев, переглянулись. Юди Ода цинично ухмыльнулся, а Ламбер де Соланж начал читать Суоми мораль:

– Мадемуазель, от ваших рыданий нет никакой пользы. Не знаю, почему вы расстроены, но мне этот беспорядок уже надоел.

Финская антея не отреагировала, потому что не поняла, кому принадлежит этот голос. Она еще не была знакома с Ламбером. Тоам Ратандра подошел к ней и положил ей руки на плечи.

– Тебе плохо? Почему ты хочешь войти в эту комнату?

Суоми, почти утратившая контроль над собой, вдруг вспомнила об ушах‑шпионах.

– Это конец. Я допустила ошибку, – шепотом повторяла она.

Тоам вытер ей слезы, пытаясь утешить, в то время как остальные не двинулись с места.

Гулкий удар пробил девять вечера, потом раздался соусосвист – сигнал к ужину. В коридоре появилась Ранья Мохатдина с двумя подносами в руках. На ее губах застыла любезная улыбка: она была страшно довольна секретной миссией, доверенной ей Ятто.

Арабка громко объявила:

– Сегодня вечером Гулкий удар и соусосвист звучат друг за другом. Простите за шум, дорогие антей. – Едва Ранья заметила в коридоре переполох, выражение ее лица стало серьезным.

Агата, Боб, Юди и Ламбер быстро разошлись по своим комнатам. Только Тоам остался с Суоми.

– Что случилось? – воскликнула Ранья.

Суоми, поняв, что уже все знают о спасении Джено, попросила Тоама уйти:

– Иди, ужин готов. Оставь меня.

Антей первого уровня догадался, что происходит что‑то серьезное, и, хотя сердце говорило ему остаться рядом с девочкой, он вернулся в комнату.

– Суоми, в чем дело? Что ты здесь делаешь? – спросила Ранья, заставив задрожать подносы, полные метафизических яств.

– Ничего, я хотела поговорить с Джено, но дверь закрыта на ключ, – объяснила девочка, стараясь быть убедительной. Она немедленно воспользовалась блокирующим словом. Еще никогда техника, которой ее обучила мадам Крикен, не была такой полезной. Едва она прошептала магическую формулу: «Кум Империо Эссе», как ее разум стал непроницаем.

– Я сапиенса, и я превосходно читаю твои мысли, – назидательно произнесла Ранья, но, попытавшись проникнуть в разум финской антей, наткнулась на непреодолимый барьер. – Ты используешь мощную ментальную защиту! Но берегись, ты можешь ускорить конец Джено, – сказала арабская мудрая, изрядно нервничая.

В это время примчалась мисс О'Коннор в сопровождении трех бассетов.

– Ранья, подай ужин Ламберу де Соланжу и Агате Войцик. А потом принеси остальные подносы. О Суоми Лиекко я сама позабочусь. – Она повернулась к девочке: – Глупая антея! Ты переходишь все границы! Суммус сапиенс тебя накажет. По правилу СК‑АМ.6г ты проведешь две ночи на кладбище Аркса Ментиса. – С этими словами она так толкнула Суоми, что девочка едва устояла на ногах и уронила трость.

Оскар бросился поднять трость, но Баттерфляй так стегнула его хлыстом, что щенок жалобно заскулил.

Суоми взорвалась от гнева:

– Это вы переходите все границы! Я просто стою у двери своего друга, который страдает. Не представляю, что он сделал, чтобы заслужить такую пытку!

Экономка близко наклонилась к Суоми:

– Ты чересчур строптива. Нет, нет, нет… добром это не кончится. Скоро тебя изгонят из Аркса!

– А я совсем не уверена в этом. – Эти слова прозвучали как удара грома. Доротея, не дождавшись новостей, вышла в коридор.

Мисс О'Коннор обернулась к ней:

– Очень хорошо. Кузины Лиекко демонстрируют храбрость и дурные манеры.

– Может, мы и нарушаем правила, но никого не оскорбляем. Джено Астор Венти – наш друг, – ответила финская псиофа, уверенно продвигаясь вперед.

Экономка вытащила ключи и открыла комнату номер пять.

– Оставайтесь здесь.

Мисс О'Коннор вошла в комнату и увидела на полу Джено. Он был весь изранен. На мгновение она испытала жалость к мальчику с черными кудряшками, но кротость и сострадание отнюдь не были чертами ее скверного характера. Собаки остались на пороге: Офелия и Оттон замерли, прижавшись друг к другу, только Оскар затряс длинными ушами и заскулил.

– Сейчас я позову доктора Бендатова. Потом Ятто фон Цантар решит, что с ним сделать, – проворчала она, выходя из комнаты.

– Не надо меня звать. Я уже здесь, – решительно воскликнул русский мудрец, неожиданно появившись вместе с Эулалией, Набиром и Дафной.

Сапиенсы с гневом смотрели на экономку.

Доктор Бендатов бросился в комнату, подбежал к мальчику и прижал руки к его сердцу:

– Оно не бьется! Джено не дышит!

Врач Аркса взял юного итальянского антея на руки:

– Он потерял много крови, я должен снять с него эту кольчугу. Эта пытка – поистине плод дьявольского разума.

Растаптывая осколки Ока, доктор с Джено на руках бросился в Клинику неопределенности.

– Не ходите за мной. Я его спасу, – заявил он так уверенно, что никто не осмелился ему противоречить.

Эулалия и тибетский святой подбежали к Дафне, которая от испуга уронила на пол сумку с замками.

– Быстрее, поднимайся, мы не можем здесь оставаться, – сказала ей Эулалия, у которой уже была вертушка на месте глаз.

– Я видела… я почувствовала… – Дафна заговаривалась, потому что у нее было страшное видение.

– Что? Объясни, – взволнованно спросил Набир, проверяя графин с Дионисовой водой.

– В этой комнате был демон! Суплициум – это адская пытка! Бедный мальчик! – Армянская псиофа вытерла пот со лба.

Среди остатков Окулюс Дьяболи Эулалия заметила несколько обуглившихся листов. На одном приводился список антеев, умерших от суплициума, на втором было письмо Ятто, в котором объяснялась причина наказания Джено.

– Чистое безумие! – воскликнула она. – Вот имена погибших антеев, а дата все та же – тысяча шестьсот шестьдесят шестой год. Здесь и письмо суммуса, в нем объясняется, что Джено подвергнут пытке за то, что украл золотого сокола во время интерканто.

– Сокол? Интерканто? – переспросил Набир.

– Ничего не говорите. Прошу вас. Здесь нельзя, – прошептала Суоми, трогая костяной свисток в надежде, что прибудут Спокойный Медведь и Аноки.

В комнате номер пять повисло ледяное молчание.

Краешком глаза Доротея заметила на кровати маленький пергамент. Она незаметно взяла его.

Это был важнейший документ, который Джено нашел в аптеке.

«На этом рисунке изображена руна!» – подумала Доротея, украдкой взглянув на него.

Она положила драгоценный пергамент в карман и потащила Суоми в комнату номер восемь:

– Сейчас я приготовлю тебе Укрепляющую ромашку, это исключительный отвар.

Едва они остались одни, Доротея рассказала кузине, что она нашла, но Суоми была слишком удручена:

– Ничего не знаю ни о каких рунах, Джено никогда не говорил со мной о таких вещах.

Доротея забеспокоилась: юный Астор Венти скрывал еще тысячи секретов.

«Таинственная руна, похищенный сокол, родители‑узники. За всем этим стоит какая‑то зловещая магия. Джено конечно же не такой антей, как все остальные», – молча размышляла финская псиофа.

Дафна с Эулалией тем временем покидали комнату номер пять.

– Идем, через несколько минут фон Цантар будет выступать в мегасофии, – хрипло сказала армянская псиофа.

В это время в Клинике неопределенности русский врач Стае Бендатов спасал Джено. Первым делом он снял с него спинозу и полил его тело алоэвией, особой дезинфицирующей жидкостью. Потом положил ему в рот маленький кубик странного черного желе.

– Оно растворится и попадет в твою кровь. Это особенное желе: Гволонда Искореняющая. Она снимает воспаление. Тебе станет лучше. Ты поправишься! – прошептал доктор.

Затем он отвинтил крышку громадной стеклянной банки, где хранились тонкие белые змейки, совершенно сухие и похожие на спагетти, и положил десяток на грудь и на ноги Джено.

– Да‑да. Магопсихическая медицина – это не шуточки, дорогой мой антей. На моих лекциях по целительству изучаются подобные вещи, – ворчал Стае, хотя прекрасно понимал, что Джено его не слышит.

За несколько секунд змейки стали фиолетовыми и растворились, а на коже юного Астора Венти зарубцевались почти все раны.

Наконец русский мудрец прижал свои сильные руки к голове Джено. Живительным потоком тепло и ментальная сила врача вошли в неподвижное тело мальчика. Его сердце снова забилось, Джено открыл рот и вдохнул, словно только что тонул и выбрался из воды. А потом закричал и открыл глаза.

– С возвращением! Рад тебя снова видеть, – воскликнул доктор Бендатов.

– Доктор, мне показалось, что я умираю, – прошептал мальчик.

– Я знаю. Но не понимаю, чем были нанесены эти страшные раны, – недоумевал Стае, осматривая странную металлическую кольчугу.

Джено почувствовал, что к нему возвращаются силы.

– Это спиноза. Если не смотреть постоянно на Окулюс Дьяболи, из нее выступают иглы, – объяснил он.

– Спиноза? Окулюс Дьяболи? Но в Среднем кодексе ничего не написано об этих вещах! – сказал доктор.

– Я знаю. Но это жестокая пытка. Это страшное Око до сих пор у меня перед глазами. Благодарю вас, доктор. Вы настоящий маг! – После стольких страданий Джено впервые улыбнулся.

– Маг? Нет. Я больше чем маг! Я сапиенс, не забывай об этом, – вежливо возразил он.

– Мадам Крикен тоже так отреагировала, когда я спросил, не ведьма ли она. Надеюсь, она скоро вернется. – Джено потихоньку сел на кровать.

– Я тоже на это надеюсь. И она, и Аноки Кериоки. Однако мне кажется, что ты очень таинственный антей: с тех пор как ты оказался в Арксе, произошло столько неприятностей, – озадаченно сказал доктор Бендатов.

Джено посмотрел ему прямо в глаза:

– Да, мне столько всего надо объяснить. Но сейчас не время. Как только смогу, я расскажу тебе и другим мудрецам всю правду.

Стае потрогал его лоб: он был холодным.

– Да, конечно. Но сейчас отдохни. – Мудрец не знал, верить ли этому антею, постоянно попадающему в беду. – Скажи мне, что ты похитил у суммуса, чтобы заслужить суплициум?

– Он говорит, что я похитил его золотого кречета. Но это не так. Руа следовал за мной во время интерканто… и… в общем… я больше ничего не могу объяснить. Это секрет. – Хотя Джено и был благодарен Стасу, он решил не болтать слишком много. – А Суоми, где она? – будто спохватившись, спросил Астор Венти.

Доктор Бендатов моментально обернулся:

– Спокойствие. Только спокойствие. Твоя любимая финка спасла тебя. Эти сухие ягоды привезла ее кузина Доротея, которая вместе с армянской псиофой по имени Дафна Огроджан нашла их во время одного магического исследования. Сейчас я отправлю им телепатические послания, и они узнают, что тебе лучше.

Несколько секунд спустя в комнате номер восемь засиял головокружитель Доротеи – девочка подскочила от радости, подумав, что это Рене. Но это было сообщение от Стаса Бендатова о Джено. Прервав связь, Доротея помчалась к Суоми, и та от восторга опрокинула поднос с ужином.

Эулалия с Дафной направлялись в мегасофию и тоже обрадовались, узнав эту новость.

Суоми вышла из комнаты в сопровождении Доротеи, взяв белую тонку, сапоги и перчатки для Джено. Девочки хотели как можно скорее попасть в Клинику неопределенности.

Добравшись в конце концов до клиники, Суоми закричала во весь дух:

– Джено, мой Джено!

Доротея поддержала ее под руку, а Стае подвел к постели больного.

Астор Венти, крепко обняв ее, произнес:

– Ты спасла мне жизнь. Я буду любить тебя вечно.

Суоми провела руками по лицу мальчика, слегка коснувшись его рта, носа, глаз и кудрявых волос:

– Ты красивый. Я знаю. Я чувствую. Ты не мог умереть. Я не стала бы жить без тебя.

Ее длинные светлые волосы закрыли лицо Джено, и он, взволнованный, поцеловал ее.

Доротея положила руку на плечо Джено:

– Ты нас всех перепугал.

Суоми прошептала мальчику на ухо:

– Эулалии, Набиру и Дафне известно, что Ятто наказал тебя из‑за сокола. У нас проблемы. Теперь все узнают о твоих родителях. Я использовала костяной свисток, но Спокойный Медведь и Красный Волк так и не появились. Мне кажется, что он не действует.

Джено ответил ей вполголоса:

– Свой свисток я потерял в печати. Я тоже воспользовался им, но ничего не произошло. Ладно, не думай об этом. – А потом громко, чтобы его все услышали, сказал: – Не беспокойся, Суоми, Стае тоже знает про сокола и интерканто. Когда вернутся мадам Крикен и Красный Волк, правда станет известна всем.

– Сокол, мадам и краснокожий. Правда, которую они должны рассказать, несомненно, очень важна, – сказал доктор Бендатов и удалился, чтобы вымыть руки.

Доротея в этот момент показала Джено пергамент с рисунком руны.

Астор Венти побледнел:

– Где ты его нашла?

– Он был в твоей комнате, – ответила псиофа.

– Должно быть, я потерял его во время пытки. Спасибо, это очень нужный документ. – Джено взял пергамент и сунул его в карман брюк.

– Руны изучаются на втором уровне. Греческая сапиенса Эулалия все о них знает. Обычно она говорит о них на предвидении или на Белой магии. Откуда у тебя этот пергамент? – Доротея почувствовала, что Джено оказался в затруднительном положении.

– Я даже не знал, что на этом рисунке изображена руна. Я нашел его в аптеке, в Нижнем Колоколе, – сказал он. – Там были еще два пергамента, которые унес Руа. Но фон Цантар использовал электрические разряды на расстоянии и снова захватил сокола, а вместе с ним и документы.

Суоми оцепенела, а ее кузина побледнела от ужаса:

– О каких документах ты говоришь? И потом, почему ты доверился соколу? – настаивала Доротея.

– Руа во власти коварного Ятто. Но во время интерканто он помог мне спасти Красного Волка. Можешь спросить Суоми, – неохотно объяснил Джено. Он боялся говорить слишком много: ухотрубы были начеку.

– Да, это правда, – подтвердила Суоми.

– А документы? Для чего они нужны? – любопытствовала Доротея.

– Там говорится о важных вещах, касающихся… – Джено не успел закончить фразу.

Дверь резко распахнулась. На пороге появился Ятто фон Цантар.

– Через минуту начинается встреча в мегасофии. Я уже все знаю про Джено. Если он не может дойти туда сам, доставьте его хоть на носилках. Но я хочу видеть его там! – диктаторским тоном сказал суммус и вышел, так хлопнув дверью, что она задрожала.

Джено с гордым видом воскликнул:

– Да, я приду! Дойду своими ногами! Я сильный. В моих венах течет кровь Асторов Венти!

Джено с трудом поднялся на ноги, пошатнулся и схватился за Суоми.

– Пожалуйста, обопрись на меня. Мы вместе пойдем в мегасофию, – с нежностью поддержала его финская антея.

– Все увидят раны у меня на спине и поймут, что суплициум надо отменить, – воскликнул Джено.

Доротея вручила ему форму второго уровня и пояс с головокружителем:

– Хотя ты и остался полуголый, в одних брюках, надень, по крайней мере, тонку, сапоги и перчатки. Ты же знаешь, что Вводный кодекс требует, чтобы антей всегда были в порядке.

Выходя из Клиники неопределенности, они услышали торопливые шаги. Кто‑то спускался по красной мраморной лестнице. Это был Пило Магический Росток. Церемониймейстер был в черном шерстяном фраке и нес в руках необычную книгу, испускавшую разноцветные искры.

– Вы опаздываете. Фон Цантар уже в мегасофии, – сказал он, бросив косой взгляд на Джено. – Отправляйся одеваться! Ты не уважаешь правила Аркса Ментиса! – сурово потребовал он, удаляясь.

Суоми замедлила шаг, а Джено был невозмутим. Он обратил внимание на то, что Противоречивые Утверждения не разговаривают. Громадные черные рты были неподвижны, а пламя четырех канделябров делало атмосферу еще более мрачной.

– Утверждения погрузились в молчание, – сказал мальчик, оборачиваясь к Доротее.

– Это недобрый знак. Их блокируют, только когда должны сделать важнейшие сообщения. И мне кажется, сегодня вечером суммус скажет то, что мы запомним на всю жизнь. – Прекрасная псиофа не хотела волновать Джено, но она чувствовала, что ситуация вскоре изменится. И возможно, к худшему.

Мегасофия была переполнена. Красные бархатные кресла были заняты, и многие псиофы стояли в проходах. На помосте, в самом центре, восседал фон Цантар, за ним заняли свои места мудрецы Аркса.

Как только Джено, Суоми и Доротея вошли, шум прекратился. Все повернулись и посмотрели на них. Раздались аплодисменты.

– Спасен! Он спасен! – кричали псиофы.

Габор, поддерживаемый группой ведьм и медиумов, заорал:

– Молчать! Вы не уважаете суммуса сапиенса!

Джено приободрил Суоми:

– Не бойся. Ятто в меньшинстве.

Доротея посмотрела на помост, и ее лицо осветила улыбка:

– Там Рене! Джено, смотри, твой брат рядом с мисс О'Коннор.

Юному Астору Венти захотелось прыгнуть на помост, обнять брата, но он понимал, что не может сделать этого. Джено попытался встретиться с ним взглядом, но Рене стоял, не поднимая глаз, гордо выпятив грудь в своей безукоризненной золотой тунике.

В мегасофии приглушили свет, клавиши пьянсерено заиграли торжественную музыку, возвещавшую о выступлении суммуса.

Ятто фон Цантар взял вокофон, проворно отвинтил его и сказал:

– Я назначил эту встречу, потому что есть важные вопросы, которые надо обсудить.

Шум в зале возобновился.

Джено и Суоми быстро устроились в первом ряду, где сидели антей, а Доротея присоединилась к армянской псиофе, которая была счастлива снова видеть Астора Венти. Эулалия и Набир уселись на скамье справа от Ятто.

– Представление новых антеев первого уровня будет коротким. Добро пожаловать, – объявил Ятто, кивнув двум ребятам, которые встали и поднялись на помост.

Первым представился француз:

– Меня зовут Ламбер де Соланж, мне тринадцать лет. Я из Парижа. Меня с детства интересует колдовство. Громадную помощь мне оказала моя тетя, мадам Марго Крикен. И я прибыл в Аркс, а тут выяснилось, что моей тети здесь нет. Мне хотелось бы знать…

Ятто прервал Ламбера:

– Хватит! Можешь возвращаться на свое место.

Французский антей поправил черную тонку и ушел с высоко поднятой головой.

Суоми сжала руку Джено, и он тихо сказал:

– Это племянник Крикен! И он ничего не знает о том, что произошло с его тетей!

– Успокойся, у нас еще будет время узнать его. Но его голос не вызывает у меня положительных вибраций. У меня такое впечатление, что он самонадеян и высокомерен, – ответила девочка.

Затем пришла очередь антея с Мадагаскара. Мальчик, смущаясь, представился:

– Мое имя – Тоам Ратандра, мне одиннадцать лет. Я родился на самом прекрасном в мире острове – Мадагаскаре. Я прибыл сюда, чтобы усовершенствовать свои магопсихические навыки. Надеюсь не разочаровать вас. – Он поклонился, покидая помост.

– Он очень милый. Я встретилась с ним в коридоре у твоей комнаты, – прошептала Суоми.

– Да, у него необычное, симпатичное лицо, – ответил Астор Венти.

– Представление закончено. Завтра утром все получат Программу на месяц. Не скрою, в Арксе много проблем, – сказал суммус. – Например, случай с Астором Венти. Да, я подверг его тяжелому наказанию. И сделал это в полном соответствии со Средним кодексом. Против этого никто не может возражать.

Но тут поднялась Дафна Огроджан:

– Простите, суммус, что я прерываю вас. Но правило СК‑АМ.2, второе правило Аркса, гласит: не использовать магипсию, чтобы причинять боль. Это противоречит вашему поведению.

В мегасофии воцарилась тишина. Слышалось только дыхание фон Цантара, усиленное вокофоном.

– Браво, Дафна! Я поразмыслю над этим, – ответил Ятто. Через несколько секунд он ошеломил зал: – Джено похитил моего золотого кречета. Вам не кажется, что это серьезный проступок? – спросил он, повысив голос.

На лице Раньи Мохатдины появилось странное выражение: она прекрасно помнила, что видела сокола в клетке.

Шум в зале возобновился, но Джено слышал лишь суммуса.

– Возможно, эта пытка – слишком суровый метод. Я отменю правило о суплициуме! – объявил он.

В зале раздались аплодисменты.

– И поэтому я прощаю антею Суоми Лиекко и ее кузину Доротею, а также армянскую псиофу Дафну Огроджан. Они освободили Джено от суплициума, применив довольно интересную магию. – Слова Ятто поразили всех.

Суоми оцепенела.

Доротея с Дафной переглянулись, недоумевая, почему вдруг суммус стал таким милосердным.

– За этим что‑то кроется. Он очень коварный, я не верю его показной доброте, – проговорил Джено сквозь зубы.

Суммус сапиенс принялся расхаживать взад‑вперед по помосту под изумленными взглядами сапиенсов.

– Но это не все. Вы знаете, что бегство мадам Крикен…

Фон Цантара прервал чей‑то крик.

– Бежала? Моя тетя бежала? Это позор для моей семьи! – заорал Ламбер.

– Тихо! Сядь и замолчи! – отрезал Ятто и снова начал говорить: – Французская мудрая исчезла, использовав полную билокацию и заблокировав Большое О. Я уверен, это связано с исчезновением Аноки Кериоки. К тому же у мадам были какие‑то делишки с нашим неугомонным Астором Венти! Правда, Джено? – Суммус слегка откинул голову назад, всколыхнув свои белые и черные волосы.

Ламбер набросился на Астора Венти:

– Это все твоя вина! Ты мне дорого заплатишь!

Ятто не останавливался и, глядя на Джено, сказал:

– Ты представляешь угрозу для Аркса! И настало время, чтобы все узнали об этом! – Его пронзительный голос эхом отозвался в мегасофии.

Эулалия, врач и тибетский святой взялись за руки, чтобы обменяться позитивной энергией. Они опасались худшего!

Фон Цантар сделал знак Пило Магическому Ростку принести книгу, испускавшую искры.

Астор Венти, все больше бледнея, рассказывал Суоми обо всем, что происходило.

Ятто открыл толстый том.

– Это Флюкс Лючео: он похож на книгу, но в нем нет страниц и ничего не написано. Там содержатся лишь искры, которые притягиваются к тому, кто излучает отрицательную энергию. Это один из моих последних магопсихических шедевров. – Фон Цантар с коварным видом продолжил свою речь: – Сверкающие искры обволакивают того, кто скрывает зловещие секреты.

Внезапно из книги вырвался поток разноцветного света, который, направившись к Джено, окутал его. Церемониймейстер и экономка заулыбались от удовольствия, в то время как Эулалия, Стае и Набир содрогнулись.

Ничего не понимавшая Суоми обнаружила, что рука Джено больше не сжимает ее ладонь. Ей показалось, что повеяло холодом.

– Что происходит? Тебе плохо? – спросила она, но не получила ответа.

Агата Войцик, Боб Липман и Юди Ода ликовали, а с ними и Ламбер де Соланж. Только Тоам Ратандра сидел, вытаращив от испуга глаза. Дафна с Доротеей стали молиться, чтобы Ятто не причинил итальянскому мальчику зла.

– У меня есть доказательства, что Астор Венти происходит из семьи магов, враждебных Арксу Ментису, – сказал суммус, указывая на Джено. – Его предок, Пауль Астор Венти, был безжалостным суммусом, властвовавшим в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году. Именно он придумал суплициум! В Джено течет его кровь, и он несет в Аркс зло!

Ятто закрыл Флюкс Лючео и вручил его Пило. Светящиеся ленты освободили Джено.

Псиофы разом вскочили со своих мест и закричали, размахивая руками. Габор злобно обрушился на итальянского антея:

– Вон! Надо навечно изгнать его!

Другие были не согласны:

– Он только мальчик. Он не может расплачиваться за грехи своих предков.

Джено впервые услышал имя своего предка: Пауль.

«Ну конечно, это не мог быть мой отец. Как я мог сомневаться!» Эта мысль окрылила Джено. Он обратился к залу:

– Я не несу с собой зла. И ничего не знаю об этом своем предке. Поверьте мне. Я должен был прийти в Аркс, и суммус прекрасно знает зачем.

Ятто не представлял, что у Астора Венти хватит мужества рассказать всем правду о похищении своих родителей.

– Успокойся, юный антей, – властно сказал суммус. – Я должен был рассказать присутствующим, почему ты подвергнут суплициуму. Но теперь все может измениться, если ты захочешь. – Взмахом руки он пригласил мальчика на помост.

Джено поднялся и в тот же миг активировал блокирующее слово, прошептав: «Кум Империо Эссе».

Ятто произнес:

– Так и быть, я намерен простить его, если он признается, что нарушил кодекс, похитив моего сокола.

Трое сапиенсов попытались отправить Джено телепатические послания, чтобы он успокоился и не противоречил Ятто. Но блокирующее слово не позволило им проникнуть в разум Астора Венти.

– Мне не в чем раскаиваться! Я готов рассказать правду. То, что еще не было сказано. – Мальчик с отчаянием смотрел на брата, надеясь на его вмешательство. Но Рене молчал, словно пребывал в ином мире.

– Эту дискуссию мы продолжим наедине. – Ятто схватил Джено за руку, сжав ее так, словно собирался раздробить.

Мисс Баттерфляй О'Коннор попрощалась с псиофами, антеями и сапиенсами:

– Можете идти. Встреча закончена.

Многие шаманы были озадачены. Алхимики обсуждали сомнительную роль мадам Крикен. Медиумы качали головами, считая, что Аноки уже мертв, а Джено действительно из скверной семьи. Речь Ятто убедила не всех, но образ Джено теперь был омрачен множеством сомнений.

Эулалия, тибетский святой и врач решили отправиться в Большое О, чтобы посмотреть, не прибудет ли Аноки. История Пауля Астора Венти не на шутку встревожила их. Они конечно же не поддерживали Ятто фон Цантара, но тайны, окружавшие юного Астора Венти, не давали им покоя.

Через несколько секунд мегасофия опустела. Рене тоже медленно зашагал к выходу.

«Рене, останься!» – напряженно думал Джено, желая передать ему телепатическое послание, в то время как Ятто тщетно пытался прочесть его мысли.

– Какую технику ты используешь? – с подозрением спросил суммус.

– Никакую. Возможно, это действие клонафорта, – незамедлительно ответил Джено.

Фон Цантар опешил:

– У тебя хватает наглости меня провоцировать?

– Нет. Я говорю правду, – возразил мальчик, стараясь высвободить руку.

– Ты действительно считаешь, что умеешь управлять своим разумом? – Фон Цантар посмотрел в черные глаза Джено.

– Возможно. – Мальчик уже понял, что ему придется идти до конца.

– Тогда ты знаешь, где находятся твои родители… – цинично усмехнулся суммус.

– Нет. Но я это выясню. Если я расскажу псиофам и сапиенсам, что вы с мадам Крикен похитили моих родителей, моя семья будет отомщена. Я принимаю твой вызов! – Своими ответами Джено ставил Ятто в трудное положение.

Резким движением Астор Венти вырвался из рук Ятто и побежал за братом.

Его остановила мисс О'Коннор, оставшаяся в дверях мегасофии. Мальчик, не контролируя себя, метнул на нее такой насыщенный телекинетической энергией взгляд, что экономку отбросило к стене.

– Остановись! Как ты смеешь не повиноваться мне? – завопил Ятто.

– Оставь меня в покое, – крикнул Астор Венти.

– Веди себя хорошо, иначе знак смерти ляжет на твою жизнь и на жизнь твоих родителей. Вы все умрете! – угрожающе предрек фон Цантар, а потом спустился с помоста и вихрем влетел на четвертый этаж.

В углу стояла Доротея. Она не слышала, что говорил Ятто, но видела, как он обошелся с Джено, и ее сердце наполнилось болью. Она была поражена поведением Рене, которого совершенно не интересовал брат, оказавшийся в трудном положении.

«Я уже не знаю, кто ты. Твое молчание убивает меня», – подумала псиофа, грустно удаляясь в Салон фламинго.

 

Глава шестая