Жорж Мальвани задумчиво смотрел на Базиля Гризье, которому неподъемные старинные цепи придавали вид кого-то из ранних святых. То, что Тартю назначил его на убой, было очевидно. Удивляло, как граф на это согласился, ведь не понимать, что сделает Лось, прочитав письмо, было невозможно.
– Любуетесь? – Пленник тонко улыбнулся. – Ваше Высокопреосвященство, вы не находите, что я похож на святого Алексиса?
– Нахожу, что вы меньше похожи на Жореса, чем мне казалось.
– Верно, у него волосы золотистые, а у меня – скорее русые. Да и нос подгулял… Великоват, хотя форма фамильная. Нет, я не жалуюсь, по сравнению с Рогге или Тартю я красив, как эльф… Кстати, когда мне отрубят голову? Хотелось бы знать заранее.
– Завтра. Отец Флавиан утверждает, что вы отказались ему исповедоваться, но просили об этом меня.
– Я солгал, – не моргнув глазом, сообщил Базиль, – я хотел разговора, а не исповеди.
– Что ж, – спокойно произнес кардинал, – я так и думал.
– Видите ли, Ваше Высокопреосвященство, – счел уместным пояснить пленник, – я и раньше подозревал, что небесам на нас плевать, а после Гразы убедился в этом окончательно. Ну а в то, что, пошептавшись с клириком, можно списать все грехи, я никогда не верил. Если кто и может нас простить, так это мы сами.
– А осудить?
– Ну, судят все, кому не лень. Тут большого ума не нужно.
– Граф Лидда пытался убедить Ра-Гвара оставить вам жизнь. Казнить вас – значит сделать то, что хочет Тартю.
В полутьме глаза Базиля казались лиловыми.
– Да, я новому величеству, похоже, успел надоесть.
– Ра-Гвар обещал подумать.
– Вот как? В таком случае Лидда заставил Лося обещать невозможное.
Жорж невольно улыбнулся.
– Рорик не так уж и глуп.
– Я и не говорю, что он глуп, – пожал плечами Гризье, – но думать он не умеет. Ваше Высокопреосвященство, у меня к вам есть одна просьба. Первая и последняя. Я хочу сообщить вам две вещи. Это, упаси Святой Эрасти, не исповедь, но… – Базиль задумался, – но я просил бы вас сохранить мои слова в тайне до казни. Лось и так обо мне невысокого мнения, не хотелось бы его усугублять.
– Я постараюсь исполнить вашу просьбу.
– Будет слишком большой наглостью, если я попрошу дать слово Мальвани?
– Вот даже как?
– Клирик может отказаться от данной клятвы, разумеется, к вящей славе божией, а Тигр – никогда.
– Хорошо, – чуть подумав, сказал кардинал Гварский, – я даю слово Мальвани, что не раскрою вашу тайну.
– Она не моя, а ваша. В том смысле, что касается всех, кто убрался из Арции в Гвару. Тартю вас обманывает. На самом деле о судьбе короля – разумеется, я говорю об Александре – ничего не известно. Тело, выставленное в Мунте, – это тело Эжена Трюэля, подправленное с помощью магии. Тагэре ищут, но безуспешно.
– Граф!
– Монсигнор. Дайте мне договорить. Рафаэль Кэрна тоже жив и здоров. Я встретил его в окружении весьма странной компании. Атэв, клирик-эрастианец и нечто вовсе несусветное, именующее себя хозяином всея крапивы. Я не сошел с ума, как это ни странно, и я, как вы понимаете, трезв.
– Это был именно Кэрна?
– Я видел его и говорил с ним.
– И вы оба остались живы?
– О, ему ничего не грозило, я был связан, хотя, правду сказать, я для байланте не противник. А что до меня, то мириец никогда не был жадным. С него хватило глаз моего брата, меня он оставил на съедение Рорику и тем, кто отступил в Гвару.
– Вы могли вернуться в Мунт.
– В том-то и дело, что не мог. Я обещал.
– Во имя Проклятого! Зачем вам понадобилось мое слово?! Рорик, узнай он, что Александр может быть жив, вас наверняка отпустит.
– Потому я и прошу вас молчать. Мое признание вот с этим, – Базиль поднял скованные руки, – весьма смахивало бы на трусость, а я хочу умереть прилично. И хочу, чтоб вы знали правду о Гразе и о Кэрне. Хотя о нем вы скоро услышите. Маркиз не в состоянии долго хранить инкогнито, а его спутники – и вовсе как морковка на снегу. Но вы дали слово Мальвани…
– Да, – кивнул Жорж, – хотя приносить жизнь в жертву глупой фанаберии – преступление.
– А у меня, кроме этой фанаберии, ничего нет, – засмеялся Гризье, – так пусть хоть она останется. Вы – «тигр» по праву рождения и никогда не жили в шкуре «пуделя». Я не знаю, кому и что хочу доказать. Скорее всего себе самому, но никто не скажет, что я скулил и ползал на брюхе. Проклятый! Вы все-таки заставили меня исповедоваться.
– В таком случае придется вам услышать, что вам дадено отпущение.
– Арде! Умру с миром. А вы меня простили как кардинал Георгий Гварский или как Жорж Мальвани?
– Как Жорж Мальвани. Таких закоренелых ослов кардиналам прощать не положено. Слово я сдержу, хотя и глупо все это.
– Не спорю. Но мне надоело ваше проклятое презрение. Надоело, – почти выкрикнул Базиль, – если хотите, это моя месть. Всем! Вам! Тартю! Матери с братом! Судьбе, в конце концов…
