Рыцарская лирика. Поэзия трубадуров 1 страница

Практические занятия по курсу

«Зарубежная литература средних веков и Возрождения»

ПО (профиль Русский язык и литература)

И Филология

Практическое занятие №1.

Героический эпос раннего средневековья и развитого феодализма.

1. Эпос как род литературы. Жанровые особенности героического эпоса.

2. Англосаксонский эпос «Песнь о Беовульфе»:

· Приемы создания характераэпическогогероя. Отражение народныхпредставленийиидеаловвэпическом произведении.

· Особенности пространства (окультивированное пространство Хеорота: модель героического пиршества как ритуального действа, этикетность поведения, предметы обстановки, описание оружия, утвари и др.; нерукотворность обиталища Гренделя: тропа к логову, «вненаходимость» пещеры, утрата вещности, натурализм, антиэтикетность, «пир наоборот» и т.д.).

· Битвы Беовульфа (усложнение испытаний, способность героя существовать в обоих противопоставленных мирах).

· Синтез языческих и христианских мотивов (образы чудовищ, погребальные обряды, мотив Судьбы и Рока и др.).

3. Французский эпос «Песнь о Роланде»:

· Исторические особенности (отражение исторических событий, феодальных отношений, быта, нравов, религии).

· Роландкакгероическийхарактер. Егосходствосгероямидругих эпическихпроизведенийиотличиеотних. ЛюбовьРоландак«милой Франции», богатырскоеудальствоисвоеволиеРоланда, «трагическаявина»героя.

· Особенностикомпозициипроизведения. Рольпараллелизмовв композиционнойструктурепроизведения: взавязке (предательствоГанелона), вкульминации (битва), развязке (местьКарла).

· Принципконтрастакакосновасистемыобразов: РоландикорольКарл, РоландиОливье, РоландиГанелон.

4. Немецкий эпос «Песнь о Нибелунгах»:

· Исторические особенности (историческая основа, быт и нравы бургундов, влияние рыцарской культуры).

· Семейная проблематика, тема кровной мести и мотив проклятого золота.

· Традиции раннего немецкого Средневековья и их функция (борьба Зигфрида с драконом, отвоевание клада у нибелунгов, единоборство с Брюнхильдой, вещие сны и др.)

· Художественные особенности (постоянные эпитеты, гиперболы, детализация и др.)

5. Отличие эпосов раннего и позднего Средневековья (на примерах из текстов).

Тексты для обязательного прочтения

1. Песнь о Беовульфе.

2. Песнь о Роланде.

3. Песнь о Нибелунгах.

Литература

 

1. ГуревичА. Средневековыйэпосгерманскихнародов // Беовульф. СтаршаяЭдда. ПесньоНибелунгах. М., 1975. С.5-25.

2. Жирмунский В.М. Очерки по истории классической немецкой литературы. – Л., 1972.

3. Мелетинский Е.М. Французский героический эпос // История всемирной литературы: В 9 томах. – М., 1984. – Т.2. – С.517-522.

4. Михайлов А.А. Французский героический эпос: Вопросы поэтики и стилистики. – М., 1995.

5. МощанскаяО.Л. Народно-поэтическоетворчествоАнглиисредних веков. М., 1986.

6. Мощанская О.Л., Шевелёва Т.Н. Литература западноевропейского средневековья. Учебное пособие. – Нижний Новгород, 2010.

7. ЯрхоБ.И. Введение // Песнь о Роланде. – М.; Л., 1934. – С. 7-98.

Материалы для подготовки

1. Западноевропейский эпос проходит два этапа в своем формировании: эпос Раннего Средневековья (V-X вв.) или архаический, включающий германо-скандинавские «Песни Старшей Эдды», кельтские саги (скелы), англосаксонский эпос «Беовульф»; и эпос Зрелого Средневековья (X-XIII вв.), или героический, включающий французскую «Песнь о Роланде» (список 1170 года), средне- и верхненемецкую «Песнь о Нибелунгах» (список 1200 г.), испанскую «Песнь о Сиде» (написана после 1195 г., но не позднее 1207г., известна по списку, составленному около 1207 г., в котором отсутствуют первые три страницы). По типологическим характеристикам к героическим эпосам можно отнести и древнерусский эпос «Слово о полку Игореве».

Героические эпосы формируются в эпоху окончательного крушения родо-племенных отношений, становления раннефеодального христианского государства, основанного на вертикальной зависимости вассала от сеньора. Героический эпос отражает процессы государственной и народной консолидации, становления и действия сеньориально-вассальных отношений, утверждения территориальной целостности государства в определенных границах. Мифологическая фантастика уступает место христианской (особенно в «Песни о Роланде»). Разрабатывается единая крупная эпическая форма в отличие от разрозненных саг и песен. Если сага и песня по типологическим характеристикам близки к малым фольклорным формам эпоса (сказке, балладе, песни, героической элегии), то героический эпос как жанр выступает провозвестником романа.

М. М. Бахтин, указывал на три признака, отличающие героический эпос от романа, связывая их с предметом эпопеи, его отношением к современности (периоду записи эпоса) и исторической правде, а также со степенью выявленности индивидуального авторского начала в создании эпопеи. В работе «Эпос и роман. (О методологии исследования романа)» М. М. Бахтин приводит следующую жанровую характеристику эпопеи: «реальная эпопея есть абсолютно готовая и весьма совершенная жанровая форма, конститутивной чертой которой является отнесение изображаемого ею мира в абсолютное прошлое национальных начал и вершин.»

Из рассуждений М. М. Бахтина можно выделить три конститутивных черты, характеризующих эпопею как определенный жанр:

1) предметом эпопеи служит национальное эпическое прошлое, «абсолютное прошлое», по терминологии Гете и Шиллера;

2) источником эпопеи служит национальное предание (а не личный опыт и вырастающий на его основе свободный вымысел);

3) эпический мир отделен от современности, то есть от времени певца (автора и его слушателей), «абсолютной эпической дистанцией».

Выделенные признаки составляют основу для типологической идентификации героического эпоса как классической эпопеи.

2. Всем героическим эпосам, таким образом, свойственны общие черты, позволяющие, во-первых, выявить общие типологические признаки эпопеи как жанра, во-вторых, на фоне типологического сходства определить оригинальные художественные признаки каждой из классической эпопей, в том числе, и выражающие особенности складывающегося менталитета нации. Таким образом, целесообразно «Песнь о Роланде» анализировать в одном контексте с другими эпопеями Зрелого Средневековья, находя интегральные типологические признаки и на их фоне выделяя дифференциальные.

Эпосы народностей, достигших в период Зрелого Средневековья государственной консолидации, дистанцировались от мифологической архаики и перешли к разработке сюжетов, основанных на конкретных исторических фактах. Так, фактическую основу «Песни о Роланде» можно установить по историческим источникам времен Карла Великого, в частности в «Жизнеописании Карла Великого» (ок. 830) франка Эйнхарда, члена Академии императора, упоминается о разгроме арьергарда войска в Ронсенвальском ущелье во время неудачного похода Карла против Сарагосы (778 г.). Эйнхард упоминает Хруотланда макграфа Бретонской марки, павшего в этой битве, в числе прочих именитых франков. «Песнь о Роланде» входит в так называемую «королевскую» группу шансон де жест (sons de geste – песен о деяниях). В учебнике «История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение» (М., 1987) выделяются три темы, составляющие основное содержание французского героического эпоса:

«1) оборона родины от внешних врагов – мавров (или сарацин), норманнов, саксов и т. д.;

2)верная служба королю, охрана его прав и искоренение изменников;

3) кровавые феодальные распри».

«Песнь о Роланде» анализируется как часть королевского цикла, но при этом подчеркивается, что поэма имела европейский резонанс и представляет собой одну из вершин средневековой поэзии. Утраченная в рукописи 1207 года экспозиция «Песни о Сиде» восстанавливается как по героическим романсам и поэме «Родриго», так и по «Хронике двадцати кастильских королей».

Направленность поведения героя в классических эпопеях государственная, а не личная. Сюжетное ядро составляет патриотическая борьба с иноземными и иноверными захватчиками, оборона отечественных границ («Песнь о Роланде») или их расширение (Реконкиста в «Песни о Сиде»). В «Песни о Роланде» патриотический пафос усиливается христианской идеей, которая приобрела особое значение в период записи эпического памятника (Оксфордская рукопись, ок. 1170 г.), совпавший со временем подготовки к Третьему Крестовому походу (1189-1192 гг.).

3. В контексте патриотического пафоса классической эпопеи осмысливается и вассальная верность, интерпретируемая как верность отчеству, государству. Именно так понимает свой вассальный долг перед императором Карлом Роланд. Сид, сохраняя лояльность по отношению к несправедливо изгнавшему его королю Альфонсу YI, в одиночку осуществляет общегосударственное дело Реконкисты, отвоевывая у мавров целую провинцию – Валенсию, а также уничтожает полчища альморавидов, пришедшие из-за моря на выручку к мавританским правителям в Испании.

Эпический король – фигура скорее символичная, чем персонажно определенная, выражающая идею единства и процветания государства. Именно поэтому Сид сохраняет верность даже несовершенному монарху и к нему обращается как к высшей судебной инстанции, как вершителю справедливости и хранителю законности, созывая кортесы и призывая к ответу зятьев, оскорбивших его дочерей. Испанский героический эпос повествует о несправедливости и слабости короля, критически изображает высшую знать, при этом намеренно снижая родовитость самого Сида, выражая таким образом антиаристократические и демократические тенденции.

При этом, «эпический король», отвечая ролевому характеру эпоса, выступает как фигура пассивная, символизирующая единство и процветание страны. Поэтому Карл в «Песни о Роланде» изображается эпическим старцем (посол Марсилия Бланкандрин говорит об императоре:«Король ваш Карл седобород и сед, // Ему, как я слыхал, за двести лет»), облик Карла и его возраст отвечают его центрирующей роли в государстве, возраст Карла равен возрасту державы франков, король – это само отечество. Эпический король как фигура пассивная вступает в сложные отношения с эпическим героем, выражающим народный патриотический идеал. «Эпический герой», напротив, – фигура, действующая, активная, причем, действующая в интересах короля до тех пор, пока вассальный долг перед эпическим королем совпадает с патриотическим долгом перед народом и отечеством. Распределение возможностей и активности действий между эпическим королем и эпическим героем таит потенциальную возможность конфликта, принимая во внимание к тому же своеволие героя, наделенного силой и активностью. В «Песни о Роланде» Ганелон, убеждая Бланкандрина, что Роланд – причина всех войн, которые ведет Карл, вспоминает, как Роланд самовольно занял город Нопль и приказал вымыть испачканную в крови траву, чтобы Карл не узнал о его своеволии, вспоминает и о другом эпизоде, когда только что пробудившемуся Карлу Роланд преподнес румяное яблоко, сказав, что однажды, когда император будет спать, Роланд завоюет для него весь мир и преподнесет при пробуждении как этот румяный плод.

В «Песни о Нибелунгах» именно оппозиция короля и героя становится причиной трагической развязки. Причем, Зигфрид лишь назовется вассалом Гунтера, в то время как сам будет не только независимым сеньором, но и королем, однако несоответствие героя роли будет выступать источником его трагической вины, поскольку за Гунтера Зигфрид будет совершать не только военные подвиги, но и свадебные испытания, чтобы добыть Брюнхильду и, таким образом, окажется виновным в обмане, который искупит своей кровью. Интересен эпизод, в котором оба героя заявляют о своем праве на королевский трон: Зигфрид говорит Гунтеру: «Как вы я тоже витязь, и ждет меня корона, // Но доказать мне надо, что я достоин трона // И управлять по праву своей страной могу…», – и грозится далее отнять в поединке у Гунтера все его земли и замки. Гунтер же в ответ настаивает не на праве героя и сильного, а на законном наследственном феодальном праве: ««Ну нет, – ответил Гунтер, Бургундии властитель, – Тем, чем владел так долго и с честью мой родитель, // Вовеки чужеземцу не дам я овладеть, // Иль права зваться рыцарем лишен я буду впредь!» Эпический герой исходит только из своих возможностей, из своей силы, воинской ловкости, преданности Отчизне, в то время как эпический король придерживается буквы закона, положений о феодальном праве.

Оппозиция короля и героя в «Песни о Роланде» не перерастает в открытый конфликт, но именно такой характер принимает в других героических эпосах, особенно в «Песни о Сиде». В «Слове о полку Игореве» активность героя ведет к его своевольному военному походу, трагическому поражению и позорному плену, однако эпический король – киевский князь Святослав – не идет на конфликт с героем, а прощает князю Игорю его своеволие, в котором видит и источник бедствий для Отчизны в целом, поскольку это своеволие в трактовке Святослава выступает уже не эпической чертой, а исторически типологической характеристикой поведения удельного феодала в период феодальной раздробленности.

Необходимо подчеркнуть, что эпический герой, объединяется с другими героями эпоса тем, что он выступает вассалом короля, как и прочие сеньоры, как двенадцать французских пэров в «Песни о Роланде», в этом контексте противоречия короля и героя могут быть проинтерпретированы как оппозиция сеньора и вассала, а сами вассальные отношения, таким образом, выступают источником противоречий и конфликтов.

«Песнь о Роланде» предлагает три варианта вассального служения императору и Отчизне в лице трех героев: Роланда, его друга и соратника Оливье и коварного Ганелона. Роланд свой вассальный долг понимает как долг перед «милой Францией», и даже своевольничая, действует только в интересах Отчизны. Именно у Роланда есть исторический прототип – Хруотланд, макграф Бретонской марки, погибший в арьергарде во время походе Карла 778 г. за Пиренеи. При этом Хруотланд был убит христианами-басками, мстившими Карлу за разорение их древней столицы Пампулены, нападавшие разбежались, отомстить им не удалось (как сообщается в хронике Эйнхарда). Разумный друг Роланда Оливье (само имя выбрано не случайно, соотносясь с названием дерева мудрости – оливы) исторического прототипа не имеет, он являет собой обобщенный образ идеального вассала, мечты каждого императора, который действует строго в рамках служения императору и безоглядно предан только императору. В эпизоде с рогом, когда разумный Оливье требует, чтобы Роланд позвал Карла с основным войском на помощь и сохранил для императора жизнь свою и лучших воинов Франции, а Роланд отказывает, поскольку не хочет навредить своей чести, показаться трусом, очевидна разница предпочтений героев: Оливье исходит исключительно из интересов императора, желая сохранить героев и войско, а Роланд исходит из собственных представлений о чести и воинском долге.

Третий тип вассала явлен в образе Ганелона, также обобщенном, не имеющем исторических прототипов: Ганелон олицетворяет феодальное своеволие, его образ выступает обобщением поведения той части высокородных сеньоров, которые свой вассальный долг перед императором интерпретировали как способ самореализации, то есть, как возможности получить титулы, земли, богатство, большую часть захваченной в военном походе добычи. Интересен эпизод суда над Ганелоном, в котором тот, оправдываясь перед императором, говорит, что бросил при всех Роланду вызов, что и император и двенадцать пэров Франции слышали угрозу отомстить пасынку. Таким образом, Ганелон подчеркивает, что действовал не от лица императора, а как самостоятельный сеньор, желающий отомстить другому сеньору, который подверг его жизнь опасности. Срок вассальной службы исчерпывался сорока днями в году, а в экспозиции «Песни о Роланде» указано, что Карл ведет войну уже семь лет и, что немаловажно, захвачено много земель и добычи, поэтому свой вассальный долг Ганелон выполнил сполна и даже получил достойную награду. Любопытно, что Марсилию Ганелон сначала излагает требования Карла, чем навлекает на себя гнев и едва не лишается головы, таким образом, исполнив вассальный долг посланника императора, а затем начинает действовать от собственного лица, рассказывая Марсилию, как уничтожить Роланда и тем самым остановить все войны, которые ведет Карл, поскольку имератор не сможет воевать без своего героя. Присяжные, выслушав объяснения Ганелона, просят Карла оправдать графа, который еще верно послужит императору, поскольку всегда был хорошим вассалом. Интересно, что на сохранении для императора жизни его вассалов, которые ему еще верно послужат, настаивает и разумный Оливье, когда просит Роланда протрубить в рог и позвать на помощь. Удивительным образом открывается то обстоятельство, что следование только здравому смыслу и целесообразности в конце концов приходит в противоречие с представлениями о чести и о долге перед родиной и может стать оправданием предательства. Это совпадение аргументации выступает объяснением того, почему именно неистовый, горячий Роланд, а не разумный Оливье, становится народным героем, выражением народного патриотического идеала.

Поведение эпического героя имеет сугубо государственную направленность, а не личную, личные интересы героя совпадают с интересами отчизны. По-видимому, в период записи памятника, под влиянием новых представлений об идеальном рыцаре и первых рыцарских романов, Роланда наделили невестой Альдой, о которой он не вспоминает в смертный час, перечисляя военные победы и боевых товарищей и протягивая руку в перчатке (знак вассальной верности) верховному вассалу – Господу Богу. За эту руку в железном доспехе и увлекает его в райские кущи сам архангел Гавриил. Героический идеал, нашедший выражение в образе эпического героя, сопротивлялся превращению в идеал куртуазный, поэтому Роланд умирает как герой эпоса, а не как странствующий рыцарь, с именем Бога и императора, а не Прекрасной Дамы на устах.

В «Песни о Нибелунгах» под влиянием рыцарского романа поведение Зигфрида носит уже индивидуальный характер, он ищет любви и славы как странствующий свободный рыцарь, поэтому и сам эпос в жанровом отношении неоднороден, он ассимилирует некоторые черты рыцарского романа. Причем, апеллирующая к рыцарской культуре «Песнь о Нибелунгах», обращается, как и рыцарский роман к фантастическим образам, восходящим к мифологической архаике, в то время как, в «Песни о Роланде» языческая фантастика абсолютно вытеснена христианской. Вместе с тем, оба этих эпических памятника объединяет гиперболизм, в то время, как в более поздней по происхождению «Песни о Сиде» есть всего лишь один эпизод с явлением архангела, скорей всего, навеянный «Песнью о Роланде», в то время как всему памятнику присуще стремление оставаться в реалистических границах, даже изображая доблесть и силу героя.

4. Героический эпос отражает переход от фольклора к литературе: эпические памятники велики по объему, отличаются стройной и продуманной композицией, единством художественных приемов (забегания вперед, подхватывания, параллелизма и антитезы), что указывает на явную литературную обработку фольклорного эпического материала. В «Песни о Роланде» традиционная эпическая оппозиция короля и героя, двух противопоставленных религий и их адептов, «своих» и «чужих» поддерживается противопоставлением разных типов вассальной верности, императору христианского мира противопоставлен эмир Балигант – отважный воин, седобородый и почитаемый, как Карл Великий. На композиционном уровне каждый элемент композиции распадается на два противопоставленных эпизода: экспозиция показана в лагере Карла Великого и у сарацинского правителя Марсилия, завязка действия – решение о посольстве - дана также в двух вариантах: посольстве от Марсилия и ответном посольстве со стороны Карла, поражение Роланда компенсируется победой Карла, предательство Ганелона находит продолжение в развязке, показывающей суд над предателем и судебный поединок, между тем вторая развязка осуществляется в мире неверных, когда жена Марсилия Брамимонда проклинает своих богов, свергает их с пьедесталов и сама обращается в христианство. Тем не менее, хотя все сюжетные линии в эпосе исчерпаны, финал «Песни о Роланде» открытый: Карлу является архангел Гавриил, призывающий императора вновь снаряжаться в поход против неверных на защиту христианского города. Седой император сетует на жизнь, но должен собираться в поход. Открытый характер финала отвечает основному конфликту «Песни…», изображающей противостояние двух миров: мира христиан и мира неверных. Причем, с типичной для католика интонацией к неверным причисляются все нехристиане: Марсилий чтит Аполлона, Магомета, Терговена, то есть наделен скорее чертами язычника, чем мусульманина, что противоречит исторической правде, но соответствует существу католического миссионерства: важно обратить неверных в христиан, а не уточнять особенности их вероисповедания. Более того, враги равны христианам и по силе, и по воинской доблести и по сноровке, характеризуя вражеского воина, жонглер (или автор эпического памятника), не устает подчеркивать и его доблесть и его смелость, замечая: «Будь он христианин, // Вот был бы воин славный!» Истинная вера лучше любых доспехов бережет воинов-христиан: Роланд с рассеченным черепом, с вытекающим из ушей мозгом, тем не менее, наносит смертельный удар своим боевым рогом сарацину, захотевшему овладеть его мечом, причем, с такой силой, что у того оба глаза врага выпали на землю. Однако, противопоставление двух религий – истинной и ложной – находит выражение в противопоставлении боевых приемов и методах ведения войны. Христиане наносят прямые удары в открытом бою, они честны с противником и держат данное слово, в то время как неверные бьют исподтишка, прибегают к хитрости и обману, собственно с утверждения Роланда, что неверным никогда нельзя доверять и начинается спор о том, как отреагировать на предложение Марсилия о мире.

Бинарный характер основных композиционных эпизодов, разворачивающихся в двух мирах, находит продолжение в бинарных оппозициях, организующих образный строй эпоса. Настолько продуманная образная система и логичная композиция наталкивали на мысль об авторском, а не фольклорном происхождении эпоса. Исследователь и собиратель средневековых памятников Ж. Бедье высказывает мысль, что «Песнь о Роланде» была создана в эпоху Крестовых походов грамотными монахами, странствующими в приграничные с Испанией монастыри. Свою формулу происхождения эпоса Бедье образно выражает так: «В начале была дорога богомольцев». Ученик Бедье Пофиле идет дальше, выдвигая свою формулу: «В начале был поэт». Школе Бедье возражает испанский исследователь эпоса Менендес Пидаль, предлагающий формулу: «В начале была история». Школа Пидаля предпринимает попытки реконструировать протопеснь, в которой отсутствовали эпизоды мести Карла, разумный Оливье, предатель Ганелон и невеста Роланда Альда, как дань более поздней рыцарской эпохе. Американская школа Парри и Лорда, доказывает фольклорное происхождение героических эпосов, исходя из идентичности «формул эпического стиля» в устном народном эпическом творчестве и героических эпосах^{. 37} Под «формулами эпического стиля» исследователи понимают не только постоянные эпитеты (в «Песни о Роланде» даже язычники – враги франков называют Францию «милой») и повторяющиеся речевые обороты или восклицания (например, боевой клич франков «Аой!» в «Песни о Роланде»), но постоянные формулы в описании оружия, боевых доспехов, коня, подготовки к бою, внешности героя (внешность предателя Ганелона описывается в «Песни о Роланде» с неменьшим восторгом, чем облик самого Роланда). Аналогичной точки зрения придерживаются исследователи немецкого героического эпоса А. Хойслер и К. Лахман, утверждающие, что эпический памятник возникает путем «разбухания», то есть путем обогащения сюжетными эпизодами и подробностями некоторой эпической основы. Тем не менее, Турольдус (Переписчик? Жонглер-исполнитель? Автор?), упоминаемый в конце «Песни о Роланде», и анонимный автор или же шпильман-сказитель «Песни о Нибелунгах» не осознавали своего авторства настолько отчетливо, чтобы на него претендовать, предлагая свою версию известных из устного народного творчества событий, они не придумывали, а интерпретировали, в отличие от исландских скальдов или провансальских трубадуров, заявлявших авторские права на свои творения.

Терминологический аппарат

 

ЭПОС –в Средние века один из литературных жанров, имеющий две основных разновидности: архаическую и героическую. Героический эпос генетически восходил к историческому факту, он соотносим с конкретными историческими источниками и в изображении героев и событий утверждает государственные и патриотические идеалы.

АБСОЛЮТНОЕ ПРОШЛОЕ –предмет эпопеи, выбирающей в качестве объекта повествования общезначимый в истории государства и народа момент, связанный, как правило, с периодом национальной консолидации. К «абсолютному прошлому» отнесены события, описываемые в героических эпосах.

АБСОЛЮТНАЯ ЭПИЧЕСКАЯ ДИСТАНЦИЯ – время, отделяющее исполнителей эпоса (жонглеров во Франции, хугларов в Испании, шпильманов в Германии), составителей списков для исполнителей и их слушателей от событий, описанных в эпосе.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ИНВЕРСИЯ – принцип переноса современных событий или некоторых бытовых черт и признаков новой эпохи в период «абсолютного эпического прошлого». Например, Илья Муромец в русских былинах может называться «храбрым казаком», но действует богатырь неизменно в Киеве времен Владимира Красного Солнышка.

«КОРОЛЬ-ГЕРОЙ» –организующая образную систему героического эпоса оппозиция, связанная с необходимостью реализации концепции короля как символа единства и процветания страны, и поэтому фигуры пассивной, и героя, как защитника отчизны, и поэтому фигуры действующей активной. В принципе распределения функций заложены потенциальная возможность конфликта короля и героя, или же своеволия героя – как формы неполной выраженности конфликта.

СЕНЬОР-ВАССАЛ –система отношений взаимообмена, поручительства и взаимной зависимости между феодалами разного социального и имущественного статуса, например, между крупным землевладельцем (сеньором) и мелким (вассалом), получившим от сеньора во владение земельные угодья. За это вассал был обязан был платить сеньору (сюзерену) вассальный долг, выражающийся в верной службе (в первую очередь, военной).

ЗАБЕГАНИЕ ВПЕРЕД –показ эпической перспективы, первоначально, чтобы поддержать интерес у слушателей. Например, Ганелон, в числе прочих пэров Франции, сразу же вводится в повествование через характеристику - «предавший всех».

РЕТАРДАЦИЯ – з амедление или приостановка развития основного действия путем введения вставных эпизодов, например, описание сна Кримхильды в начале «Песни о Нибелунгах».

ПОДХВАТЫВАНИЕ –развитие в следующей строфе или эпизоде действия или события, описанного в предыдущей строфе, например, описание в нескольких строфах смерти Роланда.

ХРОНОТОП –литературоведческий термин, введённый М. М. Бахтиным в работе «Формы времени и хронотопа в романе». Под хронотопом Бахтин понимает «существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений». М. М. Бахтин выделяет несколько типов хронотопов. В общем смысле, хронотоп может быть определен как пространственно-временной континуум (например, в «Песни о Нибелунгах» А. Я. Гуревич выделяет три хронотопа: рыцарскую современность XIII века, локализованную в Вормсе, арахаичекий мир мифа, локализованный в королевстве Брюнхильды, и героический хронотоп времен Великого Переселения народов, локализованный в державе Этцеля. Эти хронотопы взаимопроницаемы, но перемещение между ними без изменения статуса чревато для героя трагическими последствиями, например, Гунтер в королевстве Брюнхильды должен стать могучим героем из мифологической древности, чтобы пройти через свадебные испытаниия и добиться Брюнхильды. Гунтер таким стать не может, поэтому прибегает к обману, за который потом несет неизбежную расплату.

Вопросы и задания

 

Задание 1.

Прочитайте фрагмент из статьи С. Ю. Неклюдова «Типология и история в памятниках героического эпоса» и сделайте вывод о соотношении исторического факта и вымысла в героическом эпосе, особенно относительно принципов взаимодействия исторических прототипов персонажей и их художественного воплощения:

Однако следует напомнить, что эпос – это не несовершенная фиксация исторических событий, не фантастическое описание исторических лиц, не дурной способ хранения информации, а конструирование из исторических воспоминаний своего – эпического – мира, «эпической модели истории» (Путилов). Изображаемым в эпосе «макрособытиям» (например, великим битвам с их триумфальными победами и трагическими поражениями и т. п.) обычно соответствует целая серия локальных событий (скажем, сражений и войн), происходивших на протяжении весьма длительных периодов времени. За обобщенным образом персонажа стоят воспоминания сразу о нескольких деятелях исторического прошлого, им приписывается участие в событиях, к которым они не имели (и исторически не могли иметь) отношения. Так, в образе Карла старофранцузского эпоса, помимо самого Карла Великого, каким-то образом отразились отдельные черты его деда Карла Мартелла и его внука Карла Лысого. Коварный предатель Ганелон (согласно памятнику, отчим героя), по-видимому, восходит к фигуре Санского архиепископа Ганелона, приговоренного Карлом Лысым к казни за измену, но затем прощенного (в наиболее ранних сюжетных версиях он отсутствует). Исторический Реймсский епископ Турпен, соратник героя в «Песне о Роланде» (и псевдоавтор подложной хроники «История Карла Великого и Роланда»), в испанском походе Карла вообще не участвовал (Смирнов).