Странные эффекты осознания, вызванные законами работы сознания

Работа сознания может быть описана рядом законов (Аллахвердов, 2000). С их помощью можно как объяснить разнообразные феномены психической жизни, так и предсказать новые явления. В данном разделе экспериментально исследуются некоторые известные, но все же весьма неожиданные явления.

Волохонский В.Л., Вишнякова Е.А.

ЭФФЕКТ ПРИВЯЗКИ И КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС*

Введение

На процесс принятия решений людьми оказывают влияние самые разнообразные факторы, в том числе иррелевантные. Одним из широко рассматриваемых в зарубежных психологических исследованиях является эффект воздействия иррелевантных навязываемых чисел, известный в отечественной литературе как эффект привязки, якорный эффект или эффект навязывания. В рамках данной работы мы остановимся на первом из этих вариантов перевода. Классическим экспериментом, демонстрирующим эффект привязки, являлась работа нобелевского лауреата Д. Канемана и А. Тверски (Tversky, Kahneman, 1974). Испытуемым задавался вопрос о том, какова доля африканских стран в ООН (в процентах). При этом одной группе испытуемых предлагалось для сравнения число 65%, в случайности которого испытуемые были убеждены (оно «случайно» выпадало на рулетке), а другой группе аналогичным образом предлагалось число в 10%. В результате средние значения ответов в первой группе были значительно выше, чем во второй. Последовавший за этим всплеск активных исследований данного эффекта привёл к поразительным результатам – даже эксперты, профессиональные оценщики, оказались подвержены ему. Например, в одном из экспериментов агенты недвижимости смещали свои оценки стоимости жилья в сторону навязываемых случайных чисел (Northcraft & Neale, 1987).

Психологические механизмы, стоящие за эффектом привязки, до сих пор не раскрыты до конца. До середины 90-х годов доминировало представление о привязке как о недостаточной корректировке, высказанное изначально первооткрывателями, – сознание испытуемого фиксируется на изначально неверном числе, а затем по некой внутренней шкале пытается скорректировать свой ответ до «похожего на правду». Но эта корректировка останавливается, дойдя до «приемлемого» ответа, а не «идеально подходящего». Отчасти такой подход к эффекту привязки подтверждается исследованием Е.М.Ахметзянова (2006, в печати), который установил положительную корреляцию между выраженностью эффекта привязки и широтой категории испытуемых. Показатель «широта категории» отражает степень субъективной дифференциации одной-единственной категории. Узкие категоризаторы склонны специфицировать свои впечатления и ограничивать область применения определенной категории, тогда как широкие категоризаторы, наоборот, склонны подводить под одну категорию большее количество объектов (Pettigrew, 1958).

Однако такая интерпретация эффекта привязки к настоящему моменту кажется многим авторам неверной. Считается, что яркой демонстрацией неполноты этой картины стал эксперимент, который провели К. Якович и Д. Канеман (Jacowitz & Kahneman, 1995). Сначала контрольной группе испытуемых предъявлялись вопросы без навязанного числа. Например, прямо задавался вопрос о том, каков процент африканских стран в ООН. Ответы испытуемых ранжировались, выделялись две границы: 1) ниже которой давали ответ 15% испытуемых (15-й процентиль); 2) выше которой давали ответ 15% испытуемых (85-й процентиль). После этого двум экспериментальным группам предъявлялись значения, соответствующие полученным на первом этапе границам в ходе эксперимента, аналогичного классическому. В экспериментальных группах уже при сравнении ответа с навязанным числом возникали отклонения. Заметно больше 15% сочли, что ответ ниже 15-го процентиля в первой группе и выше 85-го процентиля – во второй. Версия корректировки к приемлемому ответу не проходит: зона таких ответов не может быть столь широкой.

По мнению Г. Чепмен и Э. Джонсона (Chapman, Johnson, 2002), эффект привязки теоретически может возникать на разных стадиях принятия численного решения: 1) на этапе поиска информации, необходимой для принятия решения, в памяти или окружающей среде, так как облегчается активация информации, связанной с навязанным числом (якорем); 2) на этапе обработки информации для формирования суждения – якорь может увеличить вес связанной с ним информации; 3) на этапе выражения суждения может смещаться шкала, в которой выражается ответ

Ф. Штрак и Т. Муссвайлер (Strack & Mussweiler, 1997) развивают идею о том, что привязка – частный случай семантической активации или прайминга (semantic activation/priming). Прайминг определяется как изменение способности опознать или извлечь из памяти объект в результате предшествующей встречи с объектом. Под «объектом» здесь может подразумеваться и любая характеристика объекта, например численная. (Подробнее о прайминге можно прочитать в статье М.Г. Филипповой в этой книге.) Т. Муссвайлер (Mussweiler, 2002) описывает привязку с помощью модели избирательной доступности (Selective Accessibility Model). С этой точки зрения, сдвиг ответов испытуемых возникает вследствие выборочного увеличения доступности связанных с навязанным значением знаний.

В данном исследовании рассматривается связь эффекта привязки с уверенностью в ответе. Мы предполагаем, что в ситуации привязки возникает когнитивный диссонанс между некоторым «истинным» ответом испытуемого (который он дал бы вне воздействия эффекта) и реально высказанным ответом. Как показано Л. Фестингером (1999, с. 87), сглаживание когнитивного диссонанса сопровождается увеличением уверенности в ответе. В рамках его эксперимента испытуемые оценивали свою уверенность в предварительных ответах меньше, чем в окончательных, несмотря на то, что и предварительные и окончательные ответы основывались на одинаковом объёме информации.

Мы полагаем, что психологические механизмы эффекта привязки можно представить следующим образом. Существует точка привязки, реальный ответ испытуемого и точка «истинного» ответа (такого, который испытуемый дал бы, если бы не было воздействия привязки). Под воздействием привязки испытуемый даёт ответ, отличный от «истинного». Но если испытуемый дал ответ, отличный от того, который он считает истинным, то должен возникнуть когнитивный диссонанс. Чем более ответ сдвигается в сторону привязки, тем больше должен быть когнитивный диссонанс. Следовательно, тем ниже должна быть уверенность в ответе (для Л. Фестингера именно уверенность в ответе является способом измерения когнитивного диссонанса). Сглаживание этого диссонанса может идти через изменение самой точки «истинного» ответа. После сглаживания диссонанса при повторном воздействии привязки можно ожидать ответа, ещё более далёкого от первоначального «истинного», так как испытуемый сместил в сторону привязки саму «истинную» точку. Таким образом, сглаживание диссонанса при повторном тестировании может проявиться как в увеличении выраженности эффекта привязки, так и в увеличении уверенности в ответах.

В рамках данного исследования мы вводим понятия «альфа-смещение» и «бета-смещение». Под альфа-смещением понимается смещение ответов испытуемого в сторону навязываемого числа в рамках данного предъявления задачи. Под бета-смещением понимается смещение ответов (и уверенности в них) при втором предъявлении задачи. Это смещение, предположительно являющееся следствием последействия альфа-смещения.

Целью нашего исследования было выявление связи между выраженностью эффекта привязки и уверенности в ответе, а также изменений в этих показателях при повторном воздействии.

Первая гипотеза: альфа-смещение ответов связано с уверенностью в них.

Вторая гипотеза: при повторном предъявлении задачи с привязкой будет обнаружено бета-смещение ответов в сторону точки привязки.

Третья гипотеза: бета-смещения ответов связаны с возрастанием уверенности в них.

Метод

Участники

Выборка представляла собой разнородную по полу, возрасту, социальной и профессиональной принадлежности группу добровольцев из 28 человек: 10 мужчин, 18 женщин, от 18 до 69 лет, средний возраст – 29,9 года.

Материалы

Для проведения исследования использовались бланки методики на подверженность эффекту привязки, разрабатываемой Е.М. Ахметзяновым (2006, в печати). Методика включает 21 вопрос с привязкой (например: «В трёхлитровую банку влезает больше 17 кленовых листочков. Сколько кленовых листочков влезает в трёхлитровую банку?»), за каждый из ответов начисляется от 1 до 4 баллов на основании сравнения с квартилями нормативной группы. 1 балл соответствует наиболее далёким от точки привязки ответам, 4 балла – наиболее близким к ней.

Процедура

Исследование происходило в два этапа с интервалом между этапами в три недели. Процедура на обоих этапах была полностью идентична. Участникам исследования предъявлялся бланк с 21 вопросом, на каждый из которых было необходимо дать ответ, выраженный в числе. Также спрашивалось об уверенности в каждом ответе (в процентах). Таким образом, был использован смешанный план, включающий корреляционную составляющую (взаимосвязь уверенности и альфа-смещений) и эксперимент с повторными измерениями (бета-смещения ответов и уверенности при ретестировании).

Ответы испытуемых на разные вопросы теста аккумулировались в две общие переменные – уверенность в ответе (от 0 до 100) и альфа-смещение (от 1 до 4), величина которых определялась по нормам, полученным в исследовании Е. Ахметзянова (в печати). Таким образом, от всех испытуемых было получено 588 случаев (28 участников по 21 вопросу) для привязки и уверенности в ответе на каждом этапе. Также были собраны данные о направленности бета-смещений (в сторону привязки, в сторону от привязки и без изменений).

Результаты

Взаимосвязь привязки и уверенности в ответе

Как видно из табл. 1 и рис. 1, средние значения уверенности в ответе на первом этапе имели выраженную связь с влиянием точки привязки (альфа-смещением ответов). Данные были обработаны с помощью одномерного дисперсионного анализа (ANOVA), подтвердившего наличие значимых различий, F(3)=5,55, p <0,001. На втором этапе кривая зависимости уверенности в ответе от величины альфа-смещения имела аналогичный профиль: F(3)=4,83, p <0,01.

Таблица 1. Привязка и средняя уверенность в ответе на первом этапе

Величина альфа-смещения (привязки)

Средняя уверенность,
%

Стандартное
отклонение
уверенности

Кол-во
случаев

1 (низкая)

41,5

28,2

2 (средненизкая)

46,2

27,6

140

3 (средневысокая)

48,5

31,8

151

4 (высокая)

37,3

26,7

226

По выборке в целом

42,8

28,8

588

низкая высокая

Рис. 1. Уверенность в ответе и величина альфа-смещения на первом этапе

Бета-смещения ответов испытуемых (при ретестировании)

Всего было обнаружено 266 сдвигов оценок испытуемых в сторону точки привязки, 207 сдвигов в противоположную сторону и 115 идентичных ответов. Бета-смещения в сторону привязки встречаются значимо более часто (χ²(1)=7,36, p <0,01).

Бета-смещения ответов и изменение уверенности в ответе

При исследовании взаимосвязи бета-смещений ответов и изменения уверенности в ответе при использовании дисперсионного анализа (ANOVA) было получено значимое различие в изменении уверенности в зависимости от направленности бета-смещения ответов. В ситуации смещения ответов в направлении к точке привязки уверенность в ответе увеличивается, чего не происходит при сдвигах в сторону от точки привязки или в отсутствие бета-смещений (F(2)=15,67, p <0,001). См. табл. 2.

Таблица 2. Уверенность в ответе в зависимости от направления бета-смещения ответов

		Уверенность в ответе, %
		1-й этап	2-й этап	Разность
Направление бета‑смещения	от привязки	38,5	37,7	–0.8
	без сдвига	56,4	57,8	1,4
	к привязке	40,3	47,4	7,1

Рис. 2. Уверенность в ответе в зависимости от направления бета-смещения ответов

Обсуждение

Полученные данные вполне однозначно свидетельствуют о наличии взаимосвязи между влиянием привязки и уверенностью в ответе. Однако это влияние не является линейным, как предполагали мы. Уверенность в ответе уменьшается не только по мере удаления от «истинного» ответа, но и по мере приближения к нему (см. рис. 1). Такую «параболическую» кривую можно объяснить, если выдвинуть предположение о том, что после воздействия привязки у испытуемых возникает не один, а два когнитивных диссонанса. Первый вызывается расстоянием между точкой «истинного» ответа и выданным ответом (расстояние S ₁), как это предполагалось в начале исследования, а второй расстоянием между ответом и точкой привязки (расстояние S ₂). Если предположить, что диссонанс является квадратичной функцией от этих расстояний, то теоретическая кривая примерно соответствует параболической кривой (см. рис. 1).

D (величина общего диссонанса) = S ₁ ² + S ₂ ²

Результаты второго этапа исследования также соответствуют выдвинутой гипотезе, т.е. после воздействия привязки происходит сглаживание когнитивного диссонанса, по всей видимости, путём смещения «истинной» точки, свидетельством чему являются более частые смещения оценок в сторону точки привязки с параллельным увеличением уверенности в таких смещённых ответах (см. рис. 2).

Исследования в этой области могут быть продолжены изучением эффекта привязки, исходя из теоретической модели двух диссонансов как квадратичных функций от расстояния между точками.

Обсуждение статьи В.Л. Волохонского,

Е.А. Вишняковой

Ольга Науменко:

Неясно, почему всё-таки предполагается, что происходит смещение точки «истинного» ответа. Похоже, что сглаживание когнитивного диссонанса происходит за счёт увеличения уверенности в ответе и увеличения смещения ответа в сторону привязки при ретестировании. То есть я, например, хотела дать ответ «А», а сказала «В»: я начинаю себя убеждать, что я так ответила потому, что уверена в этом ответе, и даже можно было бы сместиться ещё ближе к привязке. Было бы любопытно подробнее рассмотреть, что происходит на втором этапе с ответами и уверенностью именно в тех заданиях, ответы на которые в первой серии характеризовались самой высокой привязкой и самой низкой уверенностью одновременно (четвертый столбик на рис. 1). То есть, если испытуемый даёт ответ очень близко к навязанному числу и при этом не уверен в ответе, как он отреагирует на этот же вопрос в следующий раз?

Владимир Волохонский:

Мы изначально в рамках этой работы рассматривали уверенность в ответе как проявление когнитивного диссонанса. По мнению Л. Фестингера, наличие когнитивного диссонанса проявляется в низкой уверенности в ответе. Чем слабее диссонанс, тем выше уверенность.

«Я так ответила потому, что уверена в ответе». А почему была уверена? Да потому, что это и был «правильный ответ». В этом и заключается смещение точки «истинного ответа» в новую точку. Уверенность нашего сознания в ответе должна быть на чём-то основана, не так ли? В рамках подхода Л. Фестингера получается, что уверенность – отражение отсутствия когнитивного диссонанса. То есть если в подсознательной логике нет противоречия, то это субъективно переживается как уверенность в знании, а если противоречие есть, то это приводит к активации, тревожности и поиску решения, что субъективно в данном случае переживается как неуверенность в ответе. Когда на осознаваемом или неосознаваемом уровне удаётся найти решение, сглаживающее противоречие, уверенность увеличивается.

В нашем случае если на первом этапе уверенность в ответе была большой, то никакой дальнейшей работы сознания и не требовалось, достаточно было повторить предыдущий ответ. В случае же низкой уверенности ответы сдвигались либо в сторону к привязке (что приводило к сглаживанию когнитивного диссонанса), либо от привязки (что не приводило к сглаживанию, уверенность в ответе оставалась на том же уровне).

Валерия Гершкович:

Как можно объяснить возникновение когнитивного диссонанса между истинным ответом и ответом, связанным с воздействием эффекта привязки, если точка «истинного» (объективного) ответа, как я поняла, не известна испытуемому? В чем будет заключаться для него диссонанс?

Владимир Волохонский:

Точка «истинного» ответа в данном случае – не равна точке «объективного», особенно если объективного ответа не существует в природе. Это тот средний ответ, который дала контрольная группа и который, по-видимому, испытуемый дал бы, если бы не было привязки. На принятие решения оказывает влияние число-якорь привязки, в соответствии с которым механизм сознания корректирует первоначальную гипотезу («истинный ответ»). Но этот процесс корректировки обладает последействием, что и показано в данной работе. Причём в соответствии с экспериментами Л. Фестингера, в тех случаях, когда подобная работа механизма сознания по сглаживанию противоречия была проведена, уверенность в ответе повысилась. Хотя сам ответ при этом стал ещё более неправильным.

Мария Кувалдина:

Чем ты объясняешь то, что в случае бета-смещения существует достаточно много сдвигов в сторону, обратную привязке? Является ли этот показатель индивидуальной переменной или эти ответы характерны для всей группы? Значит ли это, что у некоторой группы людей (или в некоторых случаях вопросов) сглаживания когнитивного диссонанса не происходит или он происходит по другой схеме? Тем более, что именно в этих случаях зафиксировано уменьшение уверенности в ответах.

Владимир Волохонский:

Уменьшение уверенности в этом случае не является статистически значимым. В психологии большая часть закономерностей – сугубо статистическая. В том смысле, что существует масса случайных сдвигов в разные стороны. В случае, если есть какое-то отклонение частоты сдвигов в ту или иную сторону (а в данном случае – в сторону точки привязки), это можно рассматривать как неслучайное событие. Хотя, несомненно, интересно попытаться представить себе, что происходит на индивидуальном уровне у тех людей, которые не смещают свои оценки в сторону привязки. Например, связана ли общая подверженность эффекту привязки с величиной её последействия?

Михаил Иванов:

Связана ли как-нибудь «бредовость» предъявляемых точек привязки с величиной эффекта и с величиной последействия этого эффекта?

Владимир Волохонский:

Этот вопрос рассматривался в работе Г. Чепмен и Э. Джонсона (Chapman, Johnson, 1994) и других авторов. Главное требование – точка привязки должна быть выражена в той же шкале (в долларах, километрах, процентах, попугаях), что и та величина, оценка которой требуется от участника исследования. В случае несоблюдения этого требования эффект привязки все равно возникает, но гораздо слабее – чтобы добиться значимых различий, как правило, нужны большие выборки. В исследовании Ф. Штрака и Т. Муссвайлера (Strack & Mussweiler, 1997) задавался, например, вопрос «В каком году А. Эйнштейн впервые посетил США?» Такие «безумные» точки привязки, как «1215» или «1992», оказывали столь же сильное влияние, как более «похожие на правду» «1905» и «1939».

Что же касается последействия эффекта привязки при «безумных» точках привязки, то этот вопрос требует дальнейшего исследования. В своем диссертационном исследования М.О. Олехнович (устное сообщение) пыталась обосновать, что при небольших отклонениях точки привязки от «истины» эффект привязки также возникает. Поэтому в эксперименте участвовали две группы «привязок» – «ближние» и «дальние». Пока испытуемых было мало, эффект последействия не обнаруживался. Тогда она исключила из обработки данные по «ближним» привязкам, оставив только «дальние». И вот тут-то и проявился противоположный эффект последействия – у испытуемых наблюдалось «отрицательное» бета-смещение. Потом количество испытуемых было увеличено, и на общей массе вместе с «ближними» привязками был получен эффект положительного бета-смещения, если пользоваться моей терминологией (Олехнович, 2002). Но на большой выборке отрицательный вклад "дальних" привязок не рассматривался...

Виктор Аллахвердов:

Маленький комментарий к этому исследованию. Ряд блестящих исследователей (среди них – в первую очередь – З. Фрейд и Л. Фестингер) исследовали реакцию сознания, столкнувшегося с противоречием. З. Фрейд показал на многочисленных примерах, что противоречие может вытесняться из сознания, а Л. Фестингер – что оно зачастую неосознанно сглаживается. З. Фрейд особо подчеркивал, что вытесняются из сознания не только явные противоречия, но и неосознанные двусмысленности. И сглаживание когнитивного диссонанса, по Л. Фестингеру, происходит неосознанно. Можно сформулировать закон, ранее названный мной законом Фрейда – Фестингера: сознание, столкнувшись с противоречивой информацией, начинает свою работу с того, что пытается неосознанно сгладить возникшее противоречие, т.е. пытается так исказить эту информацию, чтобы избавиться от противоречия. Если сознанию это не удается, оно вообще перестает осознавать эту информацию или, наоборот, осознанно обесценивает ее, усиливая противоречие до нереального гротеска.

Познакомившись с обнаруженным Д. Канеманом и А. Тверски эффектом привязки, я, как и авторы данной статьи, задумался, не вызывает ли эффект привязки еще и сглаживание когнитивного диссонанса. Эффект привязки, вообще говоря, прайминговый эффект. Как 25-й кадр и подобные технологии не окажут практически никакого воздействия на поведение человека, если он заведомо не хочет делать то, к чему его призывает прайминг, так и привязка не окажет никакого воздействия на человека, если он знает точный ответ. Если же такой ответ не известен, то расширяется весьма широкий и достаточно произвольный диапазон возможных ответов, который существовал у испытуемого до привязки. Тем не менее, считал я, расширение диапазона и смещение собственной гипотезы в сторону навязанной информации должны вызывать когнитивное рассогласование – ведь испытуемые должны же объяснить себе, например, зачем они повышают среднюю цену учебника для колледжа после вопроса, больше или меньше эта цена 7158 59 долларов (см.: Плаус, 1998, с.183 – 184). Испытуемые, полагал я, как и в экспериментах Л. Фестингера, должны неосознанно доказывать себе, что не зря изменили собственное представление, что в действительности цена учебника выше, чем они думали до привязки. А потому, чтобы подчеркнуть для самого себя собственную правоту, в воспоминании должны еще сильнее сдвигать свой ответ к привязке. В исследовании М.О. Олехнович, а потом и в учебном исследовании, выполненном группой студентов, была сделана попытка это проверить. Спустя пару недель после опроса испытуемых, где им задавались вопросы с привязкой, им повторяли те же вопросы без привязки. Тенденция давать ответы еще ближе к привязке, вроде бы, наблюдалась, но у меня не было твердой убежденности в том, что наблюдается сглаживание когнитивного диссонанса, хотя в своей книге (2000, с. 466) я все-таки сослался на результаты М.О. Олехнович. В.Л. Волохонский и Е.А. Вишнякова существенно изменили методику: они повторяли уже вопросы с привязкой, да еще – для надежности – мерили уверенность в ответе. А в итоге получили очень красивый результат.

***

Еще один оригинальный эффект исследует Е.Ю. Воскресенская: испытуемые лучше запоминают то, что они сами создают (генерируют), чем то, что им просто предъявляют. В американской литературе в последней четверти XX в. он получил название эффекта генерации. Впрочем, сам эффект был известен задолго до этого. Вот пример достаточно давнего исследования. П.И. Зинченко (1961) давал младшим школьникам и студентам решать простые арифметические задачи с одним действием (сложение или вычитание) с числами в пределах ста. В одном опыте испытуемый, прослушав условия задачи, повторял их, решал задачу и записывал решение. Во втором опыте испытуемый придумывал числа к задаче, сообщал их экспериментатору, затем решал и записывал решение. После выполнения задания экспериментатор отвлекал испытуемого в течение 1,5 – 2 минут беседой на отвлеченные темы, а затем испытуемому неожиданно предлагалось воспроизвести задачи с числами. В обоих опытах припоминанию подлежало 5 задач и 15 двузначных чисел. С каждым испытуемым повторялся только первый или только второй опыт. Результаты показали, что количество правильно воспроизведенных чисел во втором опыте почти в 2,5 раза больше, чем в первом.

Эффект генерации согласуется с предложенным выше описанием процесса воспроизведения: сознание воспроизводит предъявленный для запоминания материал, восстанавливая его по тем гипотезам (схемам), которые были созданы в процессе ознакомления с этим материалом. При умышленно неструктурированном материале, обычно предъявляемом для запоминания, эти гипотезы часто будут неверными. Созданный самим испытуемым материал для запоминания заведомо построен по верным схемам (ибо именно по этим схемам и был реализован в действительности), поэтому восстановление по памяти этого материала имеет меньшую вероятность привести к ошибкам.

Воскресенская Е.Ю.

ЭФФЕКТ ГЕНЕРАЦИИ И ЗАКОНЫ ПОСЛЕДЕЙСТВИЯ*

Эффект генерации представляет собой психологическую закономерность, в результате которой испытуемые запоминают лучше то, что они создают (генерируют) сами, по сравнению с тем, что им просто демонстрируют (см., например: Mulligan, 2004). Проявление эффекта достаточно устойчиво и обнаруживается при работе испытуемых с различными экспериментальными задачами. В условиях целенаправленного и непроизвольного запоминания, при работе со словами, текстами, схемами испытуемые лучше помнят материал, который придумали сами.

Толчком к интенсивному изучению эффекта стало исследование С. Боброва и Г. Бауэра (Bobrow, Bower, 1969), в котором испытуемые при запоминании списка, состоящего из пар слов, использовали медиатор (слово-посредник, исполняющий функцию образования связи между этими словами), либо придуманный ими самими (экспериментальная группа), либо предложенный экспериментатором (контрольная группа). Оказалось, что эффективность запоминания значительно выше в группе, в которой медиатор был сгенерирован самими испытуемыми, а не навязан экспериментатором. Интересно, что самое первое зафиксированное указание на практическое использование эффекта генерации дается в тексте анонимного сочинения по риторике под названием «Ad Herennium», созданного еще в I тысячелетии до н.э. (Йейтс, 1997). В данной работе приводится описание древнейшей из мнемотехник, предполагающей трансформацию подлежащей запоминанию информации в образ, по возможности максимально яркий, необычный и эмоционально насыщенный, и последующее размещение этого образа в воображении человека в каком-либо хорошо знакомом ему «месте» – фактически происходит генерация новой информации.

Свое название эффект генерации получил в 1978 г., когда Н. Сламеска (Slamecka, Graf, 1978) обратил внимание на интересную закономерность: оказалось, что элементы, которые испытуемые самостоятельно генерируют на основе информации, предъявленной в частичном виде, запоминаются значительно лучше элементов, предъявляемых в полной форме. Несмотря на столь недавнее признание, феномен был известен психологам уже много лет назад, а его проявление было обнаружено во многих областях психологии. Результаты всех исследований говорят о том, что то, что человек делает сам, опознается, воспроизводится, оценивается лучше. Так, еще в 1945 г. А.А. Смирнов (1945) обнаружил, что испытуемые значимо лучше запоминают те фразы, которые они составили сами в соответствии с принципом построения, выведенном из предложенной экспериментатором пары фраз (по сравнению с этими исходными парами); также наблюдается высокий уровень воспроизведения самих принципов построения. А вот относительно недавнее исследование. Р. Доминовски и Л. Байер (см.: Аллахвердов, Олехнович, 1999) предлагали испытуемым решить несколько различных эвристических задач. Если испытуемые терпели неудачу, им показывалось решение. Через неделю эксперимент был полностью повторен. Испытуемые, самостоятельно решившие задачу, впоследствии воспроизводили ее решение значительно лучше, чем те, кому решение было продемонстрировано после неудачи. Эта идея соответствует важному достижению педагогики: то, что ученик в процессе обучения достигает сам (доказывает теорему, придумывает оригинальную интерпретацию и т.п.), часто без особых стараний запоминается им на всю жизнь.

Пример из клинической психологии. И.Т. Бжалава (1966) описал случай, ссылаясь на П. Делма-Маршале, показывающий, что эффект генерации проявляется даже у пациентов, страдающих амнезией. Больной, с нарушенной функцией памяти, не мог назвать изображенный на картинке предмет и прочитать его название, написанное рукой врача, но с легкостью произносил вслух название того же самого предмета, которое было написано его собственной рукой несколько дней назад. Вот данные из области социальной психологии. В своем исследовании Г. Бауэр и М. Карлин (см.: Аллахвердов, Олехнович, 1999) демонстрировали испытуемым фотографии лиц неизвестных людей. Одна группа испытуемых определяла пол изображенных людей, другая — симпатичны эти люди или нет, а третья — честны ли они. После теста на узнавание оказалось, что результаты трех групп были значимо различны. В случае определения пола эффективность узнавания была ниже, чем в случае оценки симпатичности, а наилучшие результаты оказались у испытуемых, оценивающих честность. По-видимому, указание на пол людей, изображенных на фотографиях, требует со стороны испытуемых почти автоматического ответа. В свою очередь, задача определения честности заставляет их выбирать более сложные критерии оценки, чем при определении симпатичности. Таким образом, инструкция, требующая от испытуемых более сложных действий, приводит к лучшему запоминанию предъявленного материала.

В общей сложности оказалось, что к рубежу III тысячелетия было проведено гигантское количество исследований. Со времени первого упоминания об эффекте и до наших дней было описано множество разновидностей феномена генерации, каждой из которой авторы стремились дать собственное объяснение. Как отмечают Макданиел и Вадилл (цит. по: Bjork, de Winstanley, 1997), «не будет большим преувеличением сказать, что количество предложенных объяснений природы эффекта только немного уступает количеству сообщений о нем». Упомянем лишь некоторые из них. Одна за другой появляются «Двухфакторная теория» (Two factor theory) Хайришмена, «Многофакторная теория» (Multifactor theory) Макданиела и «Многофакторная теория целесообразной переходу обработки» П. де Винстанли (A multifactor transfer-appropriate processing account of generation effects – см.: de Winstanley, Bjork and Bjork, 1996). Данные теории позволяют определить частные аспекты проявления эффекта. Так, удалось установить, что на эффективность запоминания влияют ожидания испытуемых о варианте последующего теста по его проверке; существенным оказывается, предъявляются ли слова, предложенные для прочтения и генерации, в одном списке или по отдельности; различаются варианты задания, требующие для генерации элементов установление связи с другими элементами списка и не предполагающие подобного – говорится о несовместимости обработки разных типов информации. В целом сами исследователи отмечают, что ими предложен «хороший способ организации широкого спектра данных» (Bjork, de Winstanley, 1997). Но и не более. Те самые факторы, которые должны являться причинами действия эффекта, зачастую оказываются не закономерностями работы психики, а условиями проведения экспериментов, особенностями стимульного материала, чувствительностью тестов проверки уровня запоминания и т.д. Реальная природа эффекта так и остается terra incognita.

Свой теоретический подход, не только предполагающий единые принципы работы сознания в любых экспериментальных ситуациях, но и дающий оригинальное объяснение природы эффекта генерации, предлагает В.М. Аллахвердов (2000). В соответствии с данной теорией эффект генерации не является независимым феноменом в поле психического, а представляет собой неизбежное следствие работы механизма сознания. По В.М. Аллахвердову, эффект генерации – это результат последействия позитивного выбора гипотез (Аллахвердов, 2000). Если испытуемым по условию задания приходится самостоятельно выдвигать какие-либо предположения (например, угадывать слова, предъявленные с помехами, и запоминать их), то результат такой генерации надолго сохраняется в сознании. Если же решение задачи субъекту дано заранее или не предполагается вовсе (например, для запоминания предъявляются слова без шума), то работа механизма выбора гипотезы не требуется, а следовательно, не требуется и сохранение в сознании предъявляемого решения. Предъявленные извне идеи принимаются как данность без серьезных усилий выбора.

Особенностью проведения настоящего исследования является использование в том числе и нестандартных экспериментальных условий, в которых проявляется эффект генерации.

Классический вариант исследования эффекта генерации предполагает сравнение результатов воспроизведения испытуемыми элементов, ранее сгенерированных ими самими, и элементов, предложенных для запоминания экспериментатором. Мною разработана новая модификация методики, особенность которой заключается в том, что вопрос о воспроизведении каждого из сгенерированных элементов не стоит вовсе: в качестве стимульного материала используются элементы конечного ряда, хорошо известного участникам эксперимента (например, станции Санкт-Петербургского метрополитена). Для испытуемых не составляло бы никакого труда воспроизвести их полный набор, следуя при назывании каждого элемента какому-либо правилу (например, называть станции последовательно по линиям), но условия эксперимента запрещают использование такого приема: испытуемым дается инструкция воспроизводить элементы в случайном порядке.

В данном исследовании проверялись следующие гипотезы:

1. Предполагалось проявление эффекта генерации при работе испытуемых с разными типами экспериментальных задач. Ожидался более высокий уровень запоминания испытуемыми как самого материала, требующего более активной работы сознания, так и факта его генерации (в ситуации, когда сам элемент принципиально не может быть ни забыт, ни запомнен, так как является элементом ограниченного алфавита).

2. Гипотеза о возможных проявлениях защитного пояса механизма сознания – предполагалось, что в заданиях генерации испытуемые не будут замечать совершенных ими ошибок.

3. Гипотеза о проявлении устойчивого позитивного и негативного выбора – в ситуации повторной генерации ожидались повторное называние и пропуск одних и тех же элементов списка.

Эксперимент 1

Данный эксперимент проведен по классическим канонам изучения эффекта генерации. Испытуемым предъявлялись слова, содержащие опечатки и написанные правильно. Предполагалось, что требующие исправления слова будут дольше обрабатываться механизмом сознания и потому запомнятся лучше.

Метод

Участники: в эксперименте участвовали 80 испытуемых – школьники старших классов и студенты.

Дизайн: Эксперимент проводился индивидуально с каждым испытуемым и состоял из двух частей: на первом и втором этапе испытуемые выполняли различные задания с одним и тем же набором слов.

Стимульный материал

Для запоминания предъявлялись 2 списка, каждый из которых включал в себя 12 слов, напечатанных в столбик на листе бумаги. Среди 12 слов 6 содержали орфографическую ошибку (опечатку) и 6 были напечатаны правильно. Слова с опечаткой и без неё последовательно чередовались. Эти два списка отличались только порядком, в котором располагались слова: список № 1 начинался с верно набранного слова, а список № 2 – со слова с опечаткой. На этапе проверки уровня обнаружения испытуемыми ошибок использовался список № 3, состоявший из тех же 12 слов, но располагавшихся по алфавиту и имевших порядковый номер.

Процедура

Половине испытуемых предъявлялся список № 1, а второй половине – список № 2. Каждому испытуемому предлагалось за 10 секунд прочитать и запомнить, не обращая внимания на опечатки, как можно больше слов из этого списка. Затем испытуемых просили назвать все запомненные слова. Все воспроизведённые ими элементы фиксировались экспериментатором.

На втором этапе тем же испытуемым предъявлялся список № 3 (пронумерованный список слов, расположенных в алфавитном порядке) и давалось указание назвать номера слов, содержащих опечатку. Названные испытуемыми порядковые номера слов также фиксировались экспериментатором. Оценивалось количество верно воспроизведенных на первом этапе слов, в которых содержались и не содержались опечатки, а также количество слов списка № 3, в которых были и не были замечены ошибки на втором этапе.

Предполагалось, что среди стимулов, содержавших или не содержавших опечатку, человек лучше запомнит те стимулы, которые требуют более активной работы сознания – исправления ошибки, а потому ожидались: 1) преобладание верно воспроизведенных слов, в которых содержалась опечатка, над верно воспроизведенными словами без опечатки; 2) превышение доли верно воспроизведенных слов с замеченной опечаткой над долей верно воспроизведенных слов с незамеченной опечаткой.

Результаты

Существенных различий в воспроизведении слов из списков № 1 и № 2 обнаружено не было, что позволило рассматривать данные всех испытуемых воедино. Результаты проведенного эксперимента говорят в пользу выдвинутой гипотезы.

Оказалось, что среди всех слов, предъявленных с опечаткой, правильно воспроизведено 52%, а среди слов, предъявленных без опечатки, правильно воспроизведено лишь 45% (р <0,05 по угловому критерию Фишера). Кроме того, из всех слов, в которых была замечена содержавшаяся ошибка, правильно воспроизведено 59%, а из всех слов, в которых не была замечена содержавшаяся ошибка, правильно воспроизведено лишь 36% (р <0,001).

Как и предполагалось, в памяти сохраняются лучше те стимулы, с которыми сознание вынуждено работать интенсивнее.

Эксперимент 2

Получение ожидаемых результатов в эксперименте 1 позволило приступить к проверке предложенного варианта объяснения и при работе испытуемых с необычным заданием – генерацией элементов ограниченного ряда. Результаты эксперимента 1 подтвердили: испытуемые лучше помнят те элементы, с которыми их сознание работает дольше. Возможно ли возникновение эффекта генерации в ситуации, когда все элементы списка заведомо известны? Было предположено, что при отсутствии возможности запоминания самих элементов (по условию эксперимента испытуемые прекрасно их знают) действие такого механизма все же проявит себя. В силу сложности проводимого выбора результаты собственной генерации окажутся более ярко представленными в сознании, и поэтому испытуемые будут лучше помнить сам факт называния сгенерированных ими элементов и не называть их повторно. Кроме того (новый аспект эффекта генерации), можно предположить, что в заданиях генерации элементов ограниченного алфавита испытуемые склонны не замечать совершенных ими ошибок повторов.

Метод

Участники: испытуемые – 19 студентов СПбГУ.

Эксперимент проводился индивидуально с каждым испытуемым и состоял из 2 частей с интервалом в неделю. На первом этапе испытуемые и экспериментатор генерировали в случайном порядке элементы ограниченного алфавита, а на втором испытуемые работали с совершенными на первом этапе ошибками. В эксперименте использовались: 1) названия станций Санкт-Петербургского метрополитена (полный алфавит составлял 53 станции), 2) напечатанный на листе бумаги и расположенный в алфавитном порядке список станций, половину которого представляли станции, ошибочно названные за время эксперимента несколько раз; вторая половина была добавлена случайным образом. Весь ход эксперимента записывался на диктофон.

Процедура

Выполнение задания первого этапа эксперимента проходило в игровой форме. Испытуемый и его «партнер» (экспериментатор) по очереди называли станции Санкт-Петербургского метрополитена (алфавит). От участников эксперимента требовалось не повторять уже названные станции (элементы алфавита) и называть их не по порядку (последовательно по линиям), а вразброс. Инструкция предъявлялась в устной форме.

Общее количество элементов равнялось 53 (для станций пересадок использовалось только одно название: любое по выбору участника эксперимента, впервые назвавшего станцию). Эксперимент прекращался после 53-го по счету воспроизведения, несмотря на количество совершенных ошибок-повторов.

На данном этапе оценивались: количество и состав ошибок‑повторов, т.е. элементов, воспроизведенных за время эксперимента более одного раза. Для испытуемых были выделены два типа ошибок-повторов: 1) повторы, которые возникали при повторении испытуемыми элементов, ранее воспроизведенных самими испытуемыми (далее «ошибки самоповтора»), 2) повторы, которые возникали при повторении испытуемыми элементов, ранее воспроизведенных их партнером (далее «ошибки повтора элементов партнера»). Для «партнера» определялись общее количество и состав совершенных ошибок.

На втором этапе (через неделю после первого этапа) испытуемым, которые участвовали в первом, в письменной форме был предложен список станций метрополитена. Половину предъявляемого списка составляли ошибки-повторы, совершенные испытуемым, и ошибки-повторы, принадлежавшие партнеру, а элементы второй половины (которые не являлись ошибками и были названы только один раз) были добавлены случайным образом. Все элементы списка располагались в алфавитном порядке. Инструкция предъявлялась в устной форме. В ней испытуемые информировались о принципе составления списка и знакомились с заданием, которое заключалось в том, чтобы отметить ошибки-повторы и указать их автора. Оценивалось количество верных и неверных опознаний ошибок-повторов, которые были совершены испытуемым и его партнером. Работа испытуемых состояла из двух аспектов: обнаружения ошибок-повторов и определения автора, совершивших их. Был выделен следующий ряд параметров: а) испытуемые верно выделяли свои ошибки и признавали их (далее «верное опознание своих ошибок»), б) испытуемые верно выделяли свои ошибки, но приписывали их авторство партнеру (далее «приписывание партнеру своих ошибок»), в) испытуемые не выделяли собственные ошибки ни в качестве собственных ошибок, ни в качестве ошибок партнера (далее «неопознавание собственных ошибок»), г) испытуемые верно выделяли ошибки партнера и признавали его авторство (далее «верное опознавание ошибок партнера», д) испытуемые верно выделяли ошибки партнера, но приписывали их авторство себе (далее «приписывание себе ошибок партнера»), е) испытуемые не выделяли ошибки партнера ни в качестве собственных ошибок, ни в качестве его ошибок (далее «неопознавание ошибок партнера»).

В соответствии с выдвинутой гипотезой о более высоком уровне сохранности в сознании испытуемых материала, сгенерированного ими самими, предполагалось, что испытуемые будут лучше помнить факт генерации элементов, названных ими, и потому повторять их, совершая ошибки-повторы, реже. Предполагалось, что количество «ошибок самоповторов» будет существенно уступать количеству «ошибок повтора элементов партнера».

Работа защитных механизмов сознания, как ожидалось, проявится в том, что испытуемые будут в меньшей степени замечать свои ошибки – предполагалось существенное преобладание доли «верно опознанных ошибок партнера» от всех ошибок-повторов, реально совершенных им, над долей элементов, вошедших в класс «верно опознанных собственных ошибок» от всех ошибок, совершенных испытуемыми.

Результаты

Результаты эксперимента соответствуют выдвинутым гипотезам.

Оказалось, что испытуемые действительно лучше помнят факт называния тех элементов, которые сгенерировали они сами. Было обнаружено, что общее количество всех совершенных испытуемыми «ошибок повтора элементов партнера» – 57 действительно значительно превышает общее количество всех совершенных испытуемыми «ошибок самоповторов» – 20 (t -критерий Стьюдента для зависимых выборок, р =0).

Также был установлен факт стремления сознания к защите собственных гипотез. Испытуемых просили указать ошибки партнера и собственные ошибки, т.е. признать собственные ранее выдвинутые гипотезы ложными. Из таблицы «Результаты опознавания испытуемыми ошибок-повторов в зависимости от их авторства» видно, что доля «верно опознанных собственных ошибок» от общего количества реально совершенных испытуемыми ошибок (34%) существенно меньше доли «верно опознанных ошибок партнера» от всех ошибок, реально совершенных им (56,7%), (р =0,03). Кроме того, наблюдается значительное превышение количества неопознанных испытуемыми собственных ошибок (37 шт.) над количеством неопознанных испытуемыми ошибок партнера (15 шт.) (p =0,03). Такие данные являются несомненным свидетельством в пользу подтверждения гипотезы.

Результаты опознавания испытуемыми ошибок-повторов в зависимости от их авторства

		Автор ошибки, совершенной на 1-м этапе
		Испытуемый	Партнер
Результат опознавания испытуемыми на 2-м этапе	Верное опознание	31%	51%
	Приписывание	16%	17%
	Неопознавание	53%	32%

Эксперимент 3

Также на примере эффекта генерации проверялась гипотеза о возможности проявления устойчивого позитивного и негативного выбора при выполнении одних и тех же заданий в неменяющихся условиях. Если эффект генерации является результатом последействия гипотез, т.е. следствием позитивного и негативного выбора, то в рамках изучения феномена с неизбежностью должно наблюдаться и действие механизма устойчивого выбора в неизменных условиях. Как предполагалось, это определяет неслучайность характера повторных воспроизведений элементов одного и того же списка. Ожидалось, что в процессе повторной генерации элементов алфавита испытуемые будут воспроизводить (и не воспроизводить) одни и те же элементы.

Метод

Участники: испытуемые – 16 студентов СПбГУ.

Дизайн: Эксперимент проводился в индивидуальной форме и состоял из 2 одинаковых проб с перерывом в несколько минут.

Стимульный материал

В эксперименте были использованы названия игральных карт полной колоды (54 шт.).

Процедура

Эксперимент состоял из двух одинаковых проб, перерыв между которыми составлял несколько минут. В каждой пробе испытуемым в устной форме предъявлялась инструкция с просьбой назвать в случайном порядке и без повторов все карты полной колоды (54 шт.). Испытуемым сообщалось о том, что эксперимент будет завершен после называния 54-го по порядку элемента независимо от количества совершенных ошибок-повторов. Воспроизведенные испытуемыми элементы фиксировались экспериментатором.

По результатам обеих проб определялось количество элементов а) воспроизведенных хотя бы раз в пробе № 1; б) воспроизведенных хотя бы раз в пробе № 2; в) воспроизведенных хотя бы раз в обеих пробах (далее «повторные воспроизведения»); г) не воспроизведенных в пробе № 1; д) не воспроизведенных в пробе №2; е) ни разу не воспроизведенных за две пробы (далее «повторные невоспроизведения»). Проявление устойчивого позитивного выбора для каждого испытуемого оценивалось путем сравнения эмпирической вероятности воспроизведения элементов колоды хотя бы в одной пробе и эмпирической вероятности их повторного воспроизведения. Аналогично, наличие устойчивого негативного выбора определялось по той же схеме: для каждого испытуемого сравнивались вероятность невоспроизведения карт хотя бы в одной пробе и вероятность их повторного невоспроизведения.

Предполагалось, что проявление устойчивого позитивного и негативного выбора будет состоять в повторении однажды сделанного выбора, а потому частоты повторного воспроизведения и невоспроизведения будут превышать средние частоты воспроизведения и невоспроизведения за две пробы.

Результаты

Результаты эксперимента соответствуют выдвинутой гипотезе.

Было обнаружено проявление как устойчивого позитивного, так и устойчивого негативного выбора. При анализе оказалось, что вероятность повторного воспроизведения (0,74) превышает вероятность воспроизведения (0,71) (p =0,04, t -критерий Стьюдента для зависимых выборок), а вероятность повторного невоспроизведения (0,36) отличается от вероятности невоспроизведения (0,29) (p =0,03). Как и предполагалось, испытуемые повторно называют (и не называют) одни и те же элементы списка.

Общие выводы

Подводя итог, можно сказать следующее:

1. Эффект генерации проявляется при выполнении разнообразных экспериментальных задач. Основное условие для его возникновения – возможность создания собственных гипотез и последующий выбор одной из них. Информация, сгенерированная самими испытуемыми, а не предложенная экспериментатором, остается в сознании на более длительное время: а) по результатам эксперимента 1 в памяти испытуемых сохраняются лучше слова, содержащие опечатку и требующие более активной работы сознания, б) в эксперименте 2 испытуемые лучше помнят факт называния тех элементов, которые они сгенерировали сами, выбирая их из множества других (по сравнению с элементами, сгенерированными их партнером), и потому повторяют их в качестве элементов ошибок значимо реже.

2. Если испытуемые все же допускают ошибку, повторяя собственные, т.е. впервые сгенерированные ими же элементы, то впоследствии осознают их (свои ошибки) значимо реже по сравнению с ошибками, совершенными их партнером, так проявляется работа защитного пояса сознания.

3. Процесс генерирования зависит от предшествующих решений: удалось обнаружить результат последействия гипотез в форме устойчивого позитивного и негативного выбора – выполняя повторно одно и то же задание, испытуемые называют (и упускают) одни и те же элементы.