Уровень лексико-семантического соответствия. 4 страница

И все же и в слове автопортрет, и в слове рояль чувствуется какая-то «ловушка», позволяющая отнести их к разряду «ложных друзей переводчика». Дело, видимо, здесь не в том, что слову в одном языке соответствует словосочетание в другом. Эта доволь­но поверхностная характеристика данного типа несоответствия не позволяет нам понять сущность межъязыковой асимметрии и предупредить переводчика о поджидающей его опасности. В са­мом деле, сравнение любой пары языков показывает массу случа­ев, когда слову в одном языке соответствует словосочетание в другом. Чтобы убедиться в этом, достаточно проанализировать незначительную часть любого двуязычного словаря.

Мы рассмотрим пример слова рояль, который иллюстрирует тип полного семантического несоответствия, несколько позднее, когда будем анализировать реально существующие межъязыковые омонимы, так как во французском языке есть и прилагательное royal -e, и существительное royale. Пример со словом автопорт­рет более интересен, так как иллюстрирует особое явление в сфере «ложных друзей переводчика», а именно не асимметрию значений, а асимметрию форм при наличии потенциальной воз­можности иметь сходные формы в обоих сравниваемых языках для называния аналогичных денотатов. Пример, приведенный Будаговым, в этом отношении весьма красноречив, хотя и содер­жит фактическую ошибку. Дело в том, что в начале XX в. слова autoportrait действительно не было во французском языке. Поэтому под автопортретами художников прошлого вполне можно было прочитать: «...par lui-même». Однако сегодня слово autoportrait фи­гурирует в любом современном словаре французского языка.

¹ Будагов P.A. Указ. соч. С. 272. 332

Словарь Le Petit Robert, который определяет его как «portrait d'un dessinateur, d'un peintre exécuté par lui-même» («портрет художника, написанный им самим»), относит его образование (от auto- + portrait) к 1928 г.¹

Autoportraits de Rembrandt, de Goya, de Van Gogh. Таким обра­зом, русское слово автопортрет находит в настоящее время свой точный эквивалент в созвучном ему сравнительно недавно по­явившемся французском слове autoportrait, и рассматриваемая пара слов никак не попадает в разряд межъязыковых омонимов.

Но при этом она прекрасно иллюстрирует данный тип межъя­зыковой асимметрии. Европейские языки в словообразовании широко используют греко-латинские основы, либо комбинируя их между собой, либо присоединяя их к уже существующим в языке словам. Так, к слову портрет, заимствованному из фран­цузского языка еще в петровскую эпоху, была некогда присоеди­нена морфема греческого происхождения авто... (αυτός), соответ­ствующая форме само... и весьма продуктивная в современном русском словообразовании. Только в 70-е гг. XX в. в русском языке появилось пять слов, созданных по этой модели: автобио­ графизм, автоирония, автокомментарий, автохарактеристика, ав­тошарж.

Французский язык, издавна имеющий форму portrait и весьма продуктивно использующий словообразовательную модель auto... + имя, по отношению к данному денотату почему-то вплоть до на­чала XX в. предпочитал форму par lui-même.

Данный тип межъязыковой асимметрии можно представить следующим образом:

 

Русский язык	Французский язык до начала XX в.	Французский язык до начала XX в.	Современный фран­цузский язык
Реальная форма	Возможная форма	Реальная форма	Реальная форма
автопортрет	auto- + portrait	par lui-même	autoportrait

Интересно проследить, как разные языки используют анало­гичные словообразовательные потенции, называя одни и те же денотаты. Для этого удобно обратиться к специальной, техничес­кой терминологии, обозначающей конкретные денотаты. Можно использовать ту же морфему авто, но уже как усеченную форму слова автомобиль. Возьмем в качестве примера термины авто­ страда и автоцистерна и посмотрим, каким образом используют интернациональную морфему русский, английский, французский, немецкий, испанский и румынский языки.

Le Petit Robert électronique. Paris, 1999.

333

Русский	Английский	Немецкий	Французский	Испанский	Румынский
автоцис­ терна	tanker, tank-car	Tankfafrzeug, Tankwagen	citerne-automobile	autotanque	autociternä
автострада	motor-road, motor-way, speedway	Autobahn	autoroute	autopista	autostrada

Сравнение показывает, что в первом случае морфему авто... (auto...) как сокращение слова автомобиль и соответствующую модель (авто/ auto + имя) используют только три языка из шести, а во втором — все языки, кроме английского. Эти примеры, ко­торых можно приводить еще очень много и с иными морфема­ми греко-латинского происхождения, убедительно показывают межъязыковую асимметрию в использовании аналогичных слово­образовательных моделей и аналогичных словообразовательных элементов.

Отсутствие реального эквивалента сходной формы в языке перевода при потенциальной возможности образования и создает иногда ловушку для переводчика. Так, русское слово автобаза не может быть переведено на французский язык как autobase, хотя во французском языке есть и морфема auto-, и слово base. Русское автоколонна переводится на немецкий сходным по внешней фор­ме словом Autokolonne, а для перевода слова автобаза использо­вать интернациональную морфему auto- уже не удастся: автобаза ~ Kraftwagendepot. В немецком языке есть и слово Porträt (портрет), используемое, может быть, менее часто, чем Bild, Bildnis, но как эквивалент слова автопортрет данная словообразовательная мо­дель не используется — Selbstbildnis, хотя она потенциально воз­можна, что подтверждает пример слова Autobiographie (автобио­ графия).

Ошибка может возникнуть главным образом при переводе с русского языка, когда внимание переводчика ослабляется нали­чием в языке перевода аналогичных по форме морфем, слов и словообразовательных моделей.

Но не только греко-латинские основы в силу своей интерна­циональности могут создать трудности. В европейских языках не­мало и общих корней, и общих суффиксов. Но не всегда их соче­тание в разных языках аналогично. Так, в русском языке немало слов с суффиксом -ада, заимствованных из самых разных языков: олимпиада, мириада, триада и др. — из греческого; бравада, эста­ када, аркада и др. — из французского; блокада — из английского; цикада — из латинского; армада — из испанского; тампонада — из немецкого; автострада, серенада и др. — из итальянского.

334

 

Русский язык и сам создал немало подобных слов из заим­ствованных слов путем прибавления к ним этого суффикса. По модели слова греческого происхождения олимпиада (Ολιμπιάδος) были созданы: спартакиада, альпиниада, универсиада, эксцентриа­ да, робинзонада и др. У переводчика, сознающего, что в языке пе­ревода есть и соответствующие корневые морфемы, и аналогичная модель суффиксального словообразования, может создаться впе­чатление, что перевод возможен словами сходной формы. Однако это не так.

Рассмотрим несколько примеров из французского и русского языков. Слова подобной формы в русском языке чаще всего за­имствованы именно из французского. Французский язык доволь­но легко создает подобные формы от глаголов и сам заимствует из других языков, прежде всего из итальянского и провансальско­го. Создается впечатление, что любое слово, соответствующее в русском языке данной модели, может найти схожий по форме эквивалент во французском языке. Рассмотрим примеры русских слов блокада, буффонада, деплояда, клоунада. Слово блокада при­шло в русский язык из английского (правда, есть мнение, что оно было заимствовано из немецкого (blokade) или из польского (blokada), a буффонада — из итальянского. Но французский язык не стал заимствовать слова ни из английского, ни из немецкого, а предпочел для обозначения данного денотата заимствование из голландского — blokhuis, превратив его в blocus, a потом создал собственное слово на совсем иной основе — siège. Не стал он за­имствовать и итальянское слово buffonata для обозначения шутов­ства, паясничества, т.е. буффонады, а создал собственное слово с основой bouffon (шут), но по иной суффиксальной модели — bouffonnerie. Французский язык пошел в данном случае иным пу­тем, нежели русский, что и обусловило межъязыковую асимметрию.

Французский язык не стал использовать и словообразова­тельную модель с суффиксом -ade, представляющим собой, по мнению ряда исследователей, натурализацию, «офранцуживание» провансальского суффикса -ada, -ado, испанского - ada, - ado и итальянского -ata, считающуюся весьма продуктивной, несмотря на наличие слов bloc и bouffon, семантически вполне подходящих. Слово bloc в одном из значений, совпадающих со значением гла­гола bloquer — блокировать, проявляющимся, например, в адвер­биальной конструкции à bloc — наглухо (например: Fermé, vissé à bloc — закрыть, завинтить наглухо; serrer les freins à bloc — за­ блокировать тормоза), могло составить основу для образования формы blokade, аналогичной английской, немецкой, польской и русской.

335

Несколько иначе представляется межъязыковая асимметрия при отыскании эквивалента слову клоунада. Слово клоунада обра­зовано в русском языке по описанной модели. Французский же язык, в лексической системе которого есть слово clown, предпо­чел использовать иную суффиксальную модель, создав в XIX в. слово clownerie как синоним заимствованного еще в XVI в. из итальянского слова pantalonnade, образованного в итальянском от имени популярного персонажа итальянской комедии — Pantalone.

Не менее интересной представляется связь с французским языком слова русского языка деплояда. Ныне устаревшее слово деплояда было образовано от фр. déployer, déploiement в эпоху Пет­ра и обозначало «развертывание». Анализ словарей европейских языков, из которых с наибольшей вероятностью можно было ожидать заимствования (латинский, испанский, итальянский, ан­глийский, немецкий, польский), показывает отсутствие в них со­звучного слова. Но главное, что нет такого слова и во француз­ском языке. Это позволяет предположить, что слово деплояда было создано в русском языке путем прибавления к иноязычной гла­гольной основе суффикса -ад (а). Это образование по своей форме напоминает заимствованные французские имена существительные с суффиксом -ade: канонада — canonnade, помада — pommade, ко­лоннада — colonnade, шарада — charade, эстакада — estocade и пр. Но, образовывая процессуальное существительное от глагольной основы deploi, французский язык развивался иначе, избрав суф­фикс не -ade, a -ement, который на протяжении всей истории французского языка предстает как один из наиболее продуктив­ных. Совпадающие словообразовательные потенции французского и русского языков были в этих языках реализованы по-разному, что и послужило причиной возникновения межъязыковой асим­метрии.

Не существующие в языке перевода слова, которые возникают иногда в речи переводчиков, могут быть названы межъязыковыми псевдоаналогизмами. Псевдоаналогизмы — это слова, существую­щие только в одном из сопоставляемых языков, но по своей фо­нетической форме и словообразовательной модели кажущиеся возможными в языке перевода.

Изобретение псевдоаналогизмов — довольно часто встречаю­щаяся переводческая операция. Так, в словаре «ложных друзей переводчика» для пары английского и французского языков при­водится целый список глаголов, не существующих во француз­ском языке, но создаваемых торопливыми переводчиками на основе английских глаголов по словообразовательным моделям

336

французского языка: bilanter вместо faire un bilan (подводить итог), dimensionner вместо déterminer les dimensions {определять размеры), flexibiliser вместо rendre souple {делать более гибким) и т.п.¹

§ 4. Случайные межъязыковые омонимы

Как бы ни были каверзны псевдоаналогизмы, чаще доставля­ют неприятности переводчикам реально существующие в языках, сталкивающихся в переводе, сходные по форме слова, которые различаются значениями или употреблением. Полное несовпаде­ние плана содержания, т.е. отсутствие общих элементов смысла, наиболее часто встречается в случайных межъязыковых омонимах, не имеющих этимологических связей. Так, английское слово crane, соответствующее по значению русскому кран, заимствованному из немецкого и обозначающему подъемное устройство, не соот­ветствует французскому crâne, означающему череп; английское слово desert обозначает не десерт, а пустыню, а также действие покидать, оставлять, дезертировать. Русское слово крик случайно совпадает по форме с французским словом cric, обозначающим домкрат, и т.п.

Однако случайные межъязыковые совпадения форм не пред­ставляют большой сложности для переводчика, так как в боль­шинстве случаев данные слова не имеют никаких общих сем и соответственно появляются в различных контекстах.

Сложнее дело обстоит тогда, когда у случайно совпадающих по форме слов оказываются общие семы. Так, русское слово ар­ буз, восходящее к персидскому харбуза — дыня, буквально осли­ный огурец, совпадает по форме со словом французского языка arbouse, произошедшим от провансальского arbousso, которое в свою очередь развилось из латинского arbuteus и означает плод земляничного дерева. Этот плод, напоминающий землянику, крас­ного цвета и съедобный. Теперь представим себе фразу: À Noel ils ont goûté des grandes arbouses écarlates — На Рождество они лако­мились крупными ярко-красными ягодами земляничника. Если в тек­сте описания плода нигде далее нет, то переводчик, даже пре­красно знающий, что слову арбуз во французском языке соответ­ствует слово pastèque, может прийти в замешательство, особенно в условиях устного перевода, ведь язык — это живая материя и ожидать от него можно чего угодно. Причина же замешательства будет в том, что русское слово и французское имеют общие семы, а именно сему красного цвета и сему съедобности. Его даже может

¹ Allinne F. Les faux amis de l'anglais. Paris, 1999. P. 361—362.

337

не смутить то, что французский язык определяет цвет съедобной части арбуза не как ярко-красный, а как розовый, ведь в нашей культуре розовый арбуз означает неспелый, невкусный.

Еще сложнее дело обстоит с теми словами, которые при раз­личии их значений, т.е. при отсутствии общих сем, оказываются этимологически связанными. В таких диалексемах отношения межъязыковой асимметрии затрагивают как область значений, т.е. семантику, так и область употребления сходных по форме слов, т.е. стилистику, хотя, разумеется, граница между этими об­ластями весьма прозрачна.

§ 5. Логические основания типологии межъязыковой асимметрии

Отношения межъязыковой асимметрии, устанавливаемые в процессе взаимодействия и развития языков между лексемами, имеющими сходную внешнюю форму, имеют ту же основу, что и всякие семантические трансформации, т.е. изменения наимено­вания, которые имеют универсальный характер. Поэтому, вернув­шись к типологии межъязыковых асимметрических явлений в се­мантике, попытаемся построить на тех же основаниях типологию несходств и для «ложных друзей переводчика». Положив в основу типологии отношения между понятиями, точнее, между объемами понятий, выделим прежде всего основные четыре типа отношений между сходными по форме лексемами разных языков:

— внеположенность;

— равнообъемность (или равнозначность);

— подчинение;

— перекрещивание.

§ 6. Внеположенность и межъязыковая омонимия

Внеположенность характеризует такие отношения между по­нятиями, когда их объемы полностью исключают друг друга, т.е. объемы внеположенных понятий не содержат ни одного общего объекта. Внеположенностью характеризуются прежде всего рас­смотренные выше межъязыковые омонимы. Для определения, действительно ли отношения между двумя понятиями, заключен­ными во внешне подобных словах, являются внеположенностью, можно предложить элементарную логическую формулу: нет, на­пример, ни одного русского биллиона, ни английского billion, ко­торые соответствовали бы французскому billion, и наоборот.

Попробуем разобраться, в чем суть этой асимметрии.

338

Как мы уже отмечали, случайные омонимы, а также межъязы­ковые омонимы, употребляющиеся в разных сферах, редко состав­ляют затруднения для переводчика, так как их значения могут быть выведены из контекста. Сложнее с такими омонимами, ко­торые называют объекты, относящиеся к одному ближайшему классу. Рассмотрим пример английского слова the billion, фран­цузского le billion и русского биллион. Все три слова называют значительные числа — некоторое множество миллионов. Англий­ское the billion обозначает тысячу миллионов, т.е. миллиард. Рус­ское биллион обычно употребляется в том же значении. Француз­ское же billion означает совсем иное число, в тысячу раз больше — тысячу миллиардов, т.е. число, которое в английском языке обозна­чается словом the trillion, а в русском — триллион. Французское же le trillion обозначает число миллиард миллиардов.

Такая межъязыковая асимметрия возникла в результате того, что в 1948 г. была принята новая система обозначения очень крупных чисел. Во Франции быстро распространилась и нашла закрепление в языке новая система, а в Англии сохранилась ста­рая система, что также отразилось в языке. Можно себе предста­вить затруднения переводчика, который, прежде чем произнести или написать такое простое слово, должен будет разобраться в том, какое число оно обозначает. Если, располагая временем, он обратится, например, к Словарю русского языка, то прочтет там, что биллион — это «число, равное тысяче миллионов (миллиарду) в русской, французской и американской системах счета или мил­лиону миллионов (тысяче миллиардов) в немецкой и английской системах»¹. Иначе говоря, он получит абсолютно противоположную информацию, которая приведет к грубому искажению в переводе. Более того, противопоставление американской и английской сис­тем, использующих один и тот же язык, повергнет переводчика, работающего с английским текстом, в еще большее уныние.

Приведем пример английского слова actual, его французского омонима actuel и русского актуальный. Слова всех трех языков этимологически восходят к латинскому actualis. Ho английское actual не имеет общих сем ни с французским actuel, ни с русским омонимом актуальный, обозначая нечто реальное, точное, истин­ное. Французское слово сходной формы в своих неспециальных значениях (философском и теологическом) означает либо нечто имеющее место в момент речи (Л l'époque actuelle — в нынешнюю э поху; le monde actuel — современный мир; l'actuel président de la République — действующий (нынешний) президент Республики; Constantinople, l'actuelle Istanbul — Константинополь, ныне Стамбул

Словарь русского языка: В 4 т. Т. 1. С. 90.

339

и т.п.), либо отвечающее духу эпохи, современное (Une grande œuvre est toujours actuelle — Великое творение всегда современно).

Омонимичное русское прилагательное обозначает «очень важ­ное для настоящего времени, злободневное» (например, актуаль­ная тема, актуальный вопрос). Ошибка в переводе английского слова на французский и русский языки возникает довольно часто и объясняется не только близостью формы, но и очевидной эти­мологической близостью.

Причиной возникновения данных межъязыковых омонимов (в парах английского и французского, английского и русского языков) является денотативная межъязыковая асимметрия, выз­ванная тем, что разные языки в те или иные исторические периоды называли аналогичными по внешней форме лексемами, восходя­щими к одной и той же лексеме классического языка, разные де­нотаты.

Денотативная межъязыковая асимметрия отмечается иногда и при непосредственном заимствовании какой-либо лексемы. В про­цессе взаимодействия двух языков может происходить перенос значения заимствованного слова на другой предмет, т.е. денота­тивная транспозиция.

Так, русское блиндаж, обозначающее полевое укрытие от сна­рядов, т.е. некое защитное сооружение, безусловно, родственно французскому blindage. Однако французское слово никогда не имело значения укрытия как сооружения, а обозначало либо дей­ствие укрепления сооружений деревянным крепежом, либо сам крепеж (blindes), материалы для покрытия сооружений, в том чис­ле и укрытий, крышу укрытия. Это второе значение слова blindage в русском языке было перенесено с части предмета (крыша укры­тия) на весь предмет в целом (укрытие). Во французском языке blindage такого развития не получило. Этой межъязыковой синек­дохой денотативная транспозиция не ограничилась, и в совре­менном французском языке blindage приобрело иное значение, а именно броня, броневое покрытие боевых машин. Французский язык произвел внутри себя денотативную транспозицию на основе функционального подобия: материал для покрытия боевых машин ассоциировался с материалом для покрытия наземных сооруже­ний, обязательно прочным и надежным. Сфера употребления (во­енное дело) и этимологическая близость вполне способны привести в замешательство переводчика, не слишком искушенного в воен­ном деле.

Несколько иначе образовалась межъязыковая асимметрия в паре слов русского и французского языков рояль — royal. Несоот­ветствие также заключается в том, что слово одного языка не имеет не только эквивалентного, но и соотносимого значения со

340

сходно звучащим словом другого языка. Но причины асимметрии иные. Во французском языке есть прилагательное royal -e (коро- певский), и существительное royale (бородка «эспаньолка»), внешне напоминающие русское слово рояль. Во французском языке при­лагательное royal используется и в переносном смысле в значе­нии великолепный, наилучший, великий, щедрый подобно русскому царский в таких, например, выражениях, как царская жизнь, цар­ский подарок и т.п. Возможно, в какой-то период во французском языке существовало словосочетание piano royal, которое могло быть заимствованно русским, где впоследствии сократилось до формы рояль, возможно, оно пришло в русский из какого-либо третьего языка. В данном случае это не самое главное. Важно то, что во французском языке образованное от прилагательного су­ществительное оказалось закрепленным за иным денотатом, не­жели заимствованное из французского слово русского языка.

Когда речь идет о полных межъязыковых омонимах, то реше­ния переводчика зависят в первую очередь от его эрудиции и знания лексики обоих языков, сталкивающихся в переводе. Для выбора точного эквивалента переводчику необходимо прежде всего осознать, что перед ним межъязыковые омонимы. Если он понял это, но не нашел соответствия в языке перевода, то может использовать один из приемов межъязыковой трансформации. Главная же опасность межъязыковых омонимов, снискавшая им славу «ложных друзей переводчика», именно в том, чтобы их вычленить из огромного числа интернационализмов и симмет­ричных диалексем, т.е. слов разных языков не только сходных по форме, но и имеющих аналогичные значения.

Межъязыковая омонимия может вызвать ошибку как при пе­реходе от языка А к языку В, так и наоборот, при переводе с язы­ка В на язык А. Иначе говоря, она обладает свойством рефлек­сивности (если А не равно В, то и В не равно А). В самом деле, будет ли переведено английское actual на русский язык как акту­альный вместо реальный, действительный, или же русское актуаль­ ный, например в выражении актуальный вопрос, на английский язык как actual вместо question of the day, и в том, и в ином случае произойдет ошибка. Перевод французских существительных blin ­ dage и royale русскими словами блиндаж: и рояль вместо броня и эспаньолка в равной степени невозможен, как и перевод русских блиндаж: и рояль французскими blindage и royale вместо blockhaus и piano à queue.

Однако межъязыковая омонимия встречается не так уж часто. Чаще переводчику приходится сталкиваться с проявлениями межъя­зыковой асимметрии в сфере сходных по форме лексем, т.е. с асимметричными диалексемами. Сходные по форме слова, как

341

справедливо отмечал Будагов, «обычно (выделено мною. — Н.Г.) употребляются в разных языках несходно или не совсем сходно (подобное "не совсем" особенно важно и особенно опасно для переводчика)»¹.

В основе межъязыковой асимметрии сходных по внешней форме лексем, различающихся лишь нюансами значений или употреблений, лежат логические отношения равнообъемности, подчинения и перекрещивания понятий. Эти отношения характе­ризуют уже не межъязыковые омонимы, а частично асимметрич­ ные диалексемы.

§ 7. Равнообъемность и межъязыковая синонимия

Равнообъемность. Сходные по внешней форме слова заключа­ют в себе равнообъемные понятия, если каждый объект, входя­щий в объем понятия слова языка А, входит также в объем поня­тия, заключенного в слове языка В. Равнообъемностью понятий характеризуются прежде всего такие лексемы, которые оказыва­ются полностью эквивалентными в рассматриваемой паре язы­ков, т.е. симметричные диалексемы, или межъязыковые тожде­ства. Так, в английском слове cousin, во французском cousin и в русском кузен объемы понятий полностью совпадают.

Что же касается асимметричных диалексем, то на первый взгляд они не могут именно в силу асимметричности заключать в себе равнообъемные понятия. Однако частично асимметричные диалексемы иногда все же могут заключать в себе понятия одина­кового объема. Это прежде всего диалексемы-синонимы. Извест­но, что полностью тождественные синонимы встречаются крайне редко даже в системе одного языка. Как правило, синонимы, на­зывая один и тот же класс объектов, различаются нюансами зна­чений. Среди асимметричных диалексем можно также найти лек­сические единицы, различающиеся стилистическими и оценочны­ми значениями, но относящиеся к одному и тому же денотату.

Рассмотрим следующие пары диалексем русского, английско­го и французского языков:

нация — nation (англ.);

нация — nation (фр.).

Во всех трех языках сходные по форме слова могут обозначать либо исторически сложившуюся устойчивую общность людей, объединенных общностью языка, территории, экономического склада, истории, культуры, психологического склада и т.п., либо просто государство, страну.

¹ Будагов P.A. Ложные друзья переводчика // Человек и его язык. М, 1976. 342

В русском языке для обозначения первого понятия есть еще слова славянского присхождения отечество, отчизна. Слово нация сохраняет оттенок чего-то чужого, слишком официального. Анг­лийское слово оказывается более приземленным и чаще употреб­ляется в значении страна. Французское же слово, напротив, обла­дает сильно выраженной политической и даже патриотической коннотацией. Поэтому при переводе слова nation с английского, возможно, более уместным будет употребить слово страна, а не нация; в переводе с французского, если необходимо подчеркнуть патриотический пафос текста, возможно употребление слов отече­ ство или отчизна. При переводе же русского текста, в котором будет фигурировать слово нация, сходные по форме слова англий­ского и французского окажутся скорее всего эквивалентными.