Категория художественного образа включает в себя онтологи­ ческий, семиотический, гносеологический и эстетический аспекты. 2 страница

Не всякий процесс перевода есть трансформация, даже если внешне структуры высказываний на исходном языке и на языке перевода не совпадают. Трансформации затрагивают не области внешних, поверхностных структур, так как они при переходе от

364

одного языка к другому естественным образом изменяются прак­тически всегда. Они затрагивают области смысла. Именно систе­ма смыслов исходного речевого произведения трансформируется в большинстве случаев в переводе. Поэтому определение перевода как «перевыражения» смысла иными средствами представляется неверным. Наивно полагать, что система смыслов остается неиз­менной в переводе. Она всегда трансформируется, иногда в боль­шей степени, иногда — в меньшей, иногда удачно, иногда — нет. Поэтому возможны множественные переводы одного и того же произведения и их критическая оценка. Поэтому устные перевод­чики, работающие в окружении «молчащих билингвов», т.е. лю­дей, владеющих в той или иной степени обоими языками, стал­кивающимися в переводе, никогда не застрахованы от кривых усмешек, а иногда и прямых корректирующих замечаний, далеко не всегда обоснованных.

Приведу другой пример, наглядно показывающий, что при сохранении внешней структуры высказывания и даже некоторых сходных по форме лексических единиц смысл высказывания транс­формируется, скорее, даже деформируется в переводе. В период, когда военная мощь Советского Союза никем в мире не стави­лась под сомнение, в Белорусском военном округе были органи­зованы военные учения, т.е. имитация боевой работы частей и подразделений, для одного высокопоставленного французского генерала. Кульминацией учений было форсирование Березины, не очень большой реки, протекающей у Бобруйска и впадающей в Днепр. Именно там, на Березине, был оборудован командно-наблюдательный пункт, откуда французская делегация могла на­блюдать всю картину «военных действий». Напомню, что отсту­пающая Великая армия Наполеона имела немало неприятностей именно при форсировании Березины в 1812 г. Поэтому в совре­менном французском языке слово bérézina стало нарицательным и обозначает катастрофу, полный крах. После учений и обеда в «штабном спецавтомобиле» французский генерал, несмотря на, возможно, грустные национально-исторические ассоциации, же­лая сказать что-нибудь приятное своему советскому коллеге, про­износит любезную фразу: «0мг, c'était un beau spectacle». Я, поте­ряв бдительность после напряженного дня перевода на учениях, в штабных палатках и автомобилях, иду по пути наименьшего со­противления. Я копирую структуру и, что самое страшное, неко­торые слова французской фразы. Единственное, что я позволяю себе, так это «увеличить» положительную оценочность, сквозя­щую во французской фразе, и перевожу французское слово beau (красивый) как прекрасный. Получилось русское высказывание «Да, это был прекрасный спектакль». Услышав это, советский ге-

365

нерал помрачнел и гордо отпарировал: «Это был не спектакль, а настоящая боевая работа, все было по-настоящему». Француз­ский генерал, не понимая, почему посуровело лицо советского коллеги и тон его речи, недоуменно смотрит на меня. Я понимаю, что попал в ловушку и что для меня настала моя «березина». Как перевести недовольную реплику французскому генералу? Ведь французское слово spectacle обозначает прежде всего зрелище; не­ что, что предстает взору, а уже потом спектакль, представление, постановку. Понимая, что вот-вот из-за моей неточности может разразиться военно-политический скандал, и хорошо осознавая, чью сторону мне важнее удовлетворить в этом неудачном «акте межкультурной коммуникации с переводом», я изменяю долгу верного переводчика — объективно переводить все, что слы­шишь, и, избегая слова спектакль, бормочу что-то французскому генералу о том, что войска работали, как в бою, и, не дожидаясь, пока он на это что-нибудь ответит, извиняясь, объясняю совет­скому генералу, что это я, переводчик, допустил ошибку, что французский генерал хотел сказать совсем иначе, а именно: «Это было впечатляющее зрелище\» Советский генерал внешне успоко­ился, но его недоверие к французскому коллеге и к переводчику сохранилось, ведь он собственными ушами из уст француза слышал слово, очень похожее на русское спектакль] А что же француз­ский генерал? Несколько позднее, в ситуации, где я мог говорить не как переводчик, а «от себя», я объяснил ему смысл произо­шедшего инцидента и, извинившись в очередной раз, покаялся, что перевел слово spectacle как спектакль, а не как зрелище. Прав­да, до сих пор я так и не уверен, что действительно допустил ошибку, за которую извинялся направо и налево. Что в самом деле имел в виду французский генерал, побывав на своей «Берези­не» (так назывались показные учения), произнося слово spectacle? Переводческая трансформация — это такой процесс перевода, в ходе которого система смыслов, заключенная в речевых формах исходного текста, воспринятая и понятая переводчиком в силу его компетентности, трансформируется естественным образом вследствие межъязыковой асимметрии в более или менее аналогичную систему смыслов, облекаемую в формы языка перевода.

§ 3. Трансформации и отношение межъязыковой асимметрии

Напомним, что и Бархударов, и Швейцер предлагали рас­сматривать переводческие трансформации как определенные от­ношения между языковыми или речевыми единицами. В таком относительном значении термины преобразование и трансформация,

366

скорее, определяют не процесс перевода, а его результат, так как констатируют особый тип отношений между исходным текстом и текстом перевода. В этом понятие преобразования (трансформа­ции) выступает уже как категория сравнения двух наблюдаемых объектов. Преобразование предстает как некая исследовательская абстракция, как констатация различий между состояниями пер­вичного и вторичного объектов: при сравнении системы смыслов исходного текста и текста перевода мы отмечаем, что первая не во всем соответствует второй, т.е. представлена в трансформиро­ванном виде. Сравнение как один из основных приемов логиче­ского познания действительности вполне применимо для анализа состояний одного и того же объекта в разные периоды его суще­ствования, например, древняя картина до реставрации (преобра­зования) и после, здание до реконструкции и после, общество до революции и после и т.п. При этом, что весьма важно, сравнива­ются не сами объекты, ведь после реставрации уже не существует древней картины в первозданном виде, как не существует дорево­люционного общества после революции, а существуют знания о них в понятиях и категориях, зафиксированных в той или иной знаковой форме. При сравнении двух одновременно существую­щих объектов, как, например, текст оригинала и текст перевода, на первый взгляд создается впечатление, что сравниваются не­посредственно сами объекты. Попытаемся сравнить фрагменты текста оригинала и текста перевода как непосредственно наблю­даемые объекты на простом примере. Используем для этого одно высказывание из рассказа С. Довлатова «Компромисс второй» и его перевод на английский язык: Таллинскому ипподрому — 50 лет. The Tallinn Hippodrome celebrates its fiftieth anniversary. Сравнив эти два высказывания, мы обнаружим, что в тексте перевода семь слов вместо четырех в оригинале, что слово иппо­ дром пишется с большой буквы, что цифра 50 написана словом. Мы констатируем также, что в тексте перевода нет слова лет, но есть слово anniversary, что слову Hippodrome предшествует ар­тикль, а также зарегистрируем появление двух слов, отсутствую­щих в оригинале: celebrates и its. Этим поверхностное сравнение объектов, видимо, и ограничится. Много ли информации дает та­кое сравнение? Думаю, что очень мало, во всяком случае недо­статочно для понимания переводческих действий, оценки их це­лесообразности и построения некоторых теоретических моделей перевода.

Основная информация о переводе начинает поступать от сравнения не поверхностных форм, а запечатленных в них кате­горий.

367

Так, мы понимаем, что данное высказывание, первое после заголовка, оказывается двухремным: и субъектная часть, выра­женная в данном высказывании именем в косвенном падеже (ип­ подрому), и предикативная (50 лет) несут новую информацию. Проверить двухремность данного высказывания можно методом пермутации, взаимно переместив части высказывания: 50 лет Таллинскому ипподрому. Смысл этого высказывания (напомню, первого в тексте) не изменится. Мы узнаем, продолжая анализи­ровать категории и противопоставляя определенный артикль не­определенному, что рематичное имя, выполняющее функцию грамматического субъекта, если оно обозначает единичный, т.е. вполне определенный объект, вводится определенным артиклем. Далее, мы видим, что английская фраза структурно отличается от русской: субъект русского высказывания, выраженный именем в дательном падеже (Таллинскому ипподрому), непосредственно при­соединяет предикат, выраженный числительным, без глагола-связки. В английское высказывание вводится глагол celebrates, высказывание оказывается полным, глагольным: субъект (The Tallinn Hippodrome) + глагол (celebrates) + прямое дополнение (its fiftieth anniversary). Это показывает, что русские высказывания, построенные по модели (Ndat) → Pred (Num) будут иметь в анг­лийском языке в качестве эквивалента высказывания полную гла­гольную структуру S (N) → V → COD (Num. + N). Мы видим так­же, что прямое дополнение its fiftieth anniversary имеет в качестве определения притяжательное местоимение its, избыточное с точ­ки зрения описываемой ситуации, но соответствующее нормам построения речи на английском языке.

Такое сравнение, осуществляемое не на уровне поверхност­ных структур, а на уровне категорий, позволяет установить пара­метры межъязыковой асимметрии, а также понять и оценить предпринятые переводчиком межъязыковые трансформации — преобразование глубинной структуры, заключенной в формы языка А в глубинные структуры, выраженные формами языка В. При этом поверхностные структуры — тексты оригинала и пере­вода — оказываются теми материальными объектами, данными нам в непосредственном ощущении, которые и позволяют про­анализировать характер скрытых от внешнего наблюдения про­цессов переводческих трансформаций.

В самом деле, мы можем вывести абстрактные модели пере­водческих преобразований речевых произведений, выделить и описать характер конкретных трансформационных операций и составить их типологию. Мы можем попытаться научить созна­тельному применению этих операций начинающих переводчиков. Но возможно это только благодаря тому, что мы можем сравнить

368

текст оригинала с текстом перевода, проанализировать характер произведенного переводчиком межъязыкового преобразования речевого произведения и оценить правомерность переводческих решений. Методом межъязыкового сравнения исходного и фи­нального текстов мы можем установить характер того, что полу-чилось в результате переводческого преобразования, т.е. характер трансформации. Иначе говоря, анализ трансформации как ре­зультата переводческой деятельности позволяет нам понять ха­рактер переводческого процесса межъязыкового преобразования текста и выявить переводческую концепцию. Анализ текста пере­вода как результата трансформации в сопоставлении с текстом оригинала представляет собой единственную объективную воз­можность осмысления трансформации как процесса. В самом деле, процесс трансформации протекает в сознании переводчика скрытно от внешнего наблюдения. Наблюдению поддаются толь­ко реальные, объективно существующие тексты, оказывающие­ся в начале (исходный текст) и в конце (финальный текст, текст перевода) этого процесса. Именно в этом заключается характер взаимосвязи между трансформацией как процессом и трансфор­мацией как результатом, т.е. как отношением между исходным текстом и текстом перевода.

Однако использование одного и того же термина для обозна­чения в пределах одной науки двух пусть даже взаимосвязанных, но все же различных понятий вряд ли удобно. Поэтому, закре­пив термин трансформация за процессом переводческого преоб­разования системы смыслов, заключенных в исходном тексте, для определения характера отношений между исходным текстом и текстом перевода попробуем найти иной термин. На мой взгляд, наиболее удачным является термин межъязыковая асимметрия. Вся история переводческой практики показывает, что система смыслов исходного текста и система смыслов текста перевода ни­когда или почти никогда не бывают абсолютно симметричными. Если бы мы попытались представить эти системы в виде геомет­рических фигур и наложить их друг на друга, то увидели бы яв­ное несовпадение их контуров. Полная симметрия, полное совпа­дение смыслов возможно лишь в очень небольших фрагментах речи, в отдельных словах, да и то, как мы знаем, не во всех, а лишь в тех, которые являются полными эквивалентами, т.е. сло­вами и словосочетаниями двух языков, сталкивающихся в перево­де, между которыми существует постоянное, не зависящее от контекста отношение «равнозначного соответствия»¹. К полным межъязыковым эквивалентам обычно относят так называемые

См.: Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. С. 11.

369

прецезионные слова: географические названия, имена собствен­ные, некоторые научные термины в пределах одной науки. Но, к сожалению, однозначность терминов, свойство, на котором осно­вывается полная эквивалентность в межъязыковом плане, является скорее идеалом, чем нормой. На примере самого термина транс­ формация мы видели, что даже в пределах одной науки термины могут быть не однозначными. Вряд ли можно ожидать, что таким терминам отыщется полностью симметричный эквивалент в дру­гих языках. Даже имена собственные и географические названия лишь условно могут быть названы полными эквивалентами, так как иногда могут использоваться в переносном смысле. В этом случае они полностью зависят от контекста. О других пластах лексики и говорить не приходится. Даже среди заимствованных слов, а также слов, восходящих к одним и тем же словам класси­ческих языков, имеется масса различий, как семантических, так и функциональных, о чем мы подробней говорили в главе, посвя­щенной «ложным друзьям переводчика».

Чем больше протяженность высказывания, тем шире асим­метрия исходного и переведенного речевых произведений.

Иначе говоря, отношение асимметрии есть естественное и практически единственно возможное отношение между исход­ным текстом и текстом перевода. Отношение симметрии возмож­но только в случае буквального перевода. Но буквальный перевод редко оказывается верным с точки зрения передаваемых смыслов даже при переводе на близкородственные языки. Чем больше расходятся между собой языки, тем отчетливей проступает отно­шение асимметрии между исходным текстом и текстом перевода. Канадцы Вине и Дарбельне приводят в качестве примера бук­вального перевода с английского на французский следующие высказывания: Where are youì = Où êtes-vousl¹ Но можно ли счи­тать эти высказывания полностью симметричными? Пожалуй, нет, ведь английское высказывание содержит слово you, которое может быть переведено на французский и как вы (vous), и как ты (tu). Одному английскому высказыванию соответствуют два фран­цузских:

Where are у ou? = 1) Où êtes-vous? = 2) Où es tu?

Переводчик оказывается перед выбором, и его решение будет продиктовано речевой ситуацией. Но и в том, и в другом случае он предпримет трансформацию смысла исходного высказывания, так как внесет в свое переводное высказывание дополнительный

¹ См.: Vinay J.-P., Darbelnet J. Stylistique comparée du français et de l'anglais, Paris, 1958. P. 48.

370

элемент смысла, характеризующий отношение к тому человеку, к которому обращена реплика, либо фамильярное, интимное, дру­жеское, либо вежливое, официальное.

Наблюдаемые иногда отношения симметрии характеризуют только особую разновидность перевода, а именно буквальный, или дословный, перевод. Иногда такой перевод называют «под­становкой»¹. Но буквальный перевод и не предполагает транс­формации, т.е. смыслы исходного высказывания остаются неиз­менными, нетрансформированными в тексте перевода.

Итак, мы попытались уточнить содержание термина транс­ формация в теории перевода и определили его как процесс преоб­разования системы смыслов исходного речевого произведения в систему смыслов текста перевода. Результатом же такого процес­са оказывается отношение между системами смыслов, заключен­ными в исходным тексте и в тексте перевода, которое может быть охарактеризовано как межъязыковая асимметрия.

Глава 2

ТИПОЛОГИИ ТРАНСФОРМАЦИОННЫХ ОПЕРАЦИЙ

Переводческие преобразования текста в теории перевода по­лучают различные обозначения, одни из которых полностью со­впадают в разных теоретических описаниях процесса перевода, другие переименовываются при сохранении сути операции, тре­тьи возникают лишь в отдельных типологиях. Нередко перевод­ческие преобразования текста обозначают термином трансформа­ ция. В отечественном переводоведении термин трансформация встречается у многих авторов. Однако его использование при описании процесса перевода не одинаково. Термин трансформа­ция последовательно употребляется Я.И. Рецкером, Л.С. Бархуда­ровым, А.Д. Швейцером и др.

В теорию перевода термин трансформация перекочевал из трансформационной грамматики. В 50-е гг. XX в. 3. Харрис сфор­мулировал основные принципы трансформационного метода ана­лиза сложных синтаксических структур, в основе которого лежа­ли допущения о том, что синтаксическая система языка может быть сведена к ряду ядерных исходных подсистем. Все множество разнообразных и различающихся степенью сложности синтакси­ческих типов естественных языков является производным от про­стейших, ядерных форм, из которых они возникают в результате

¹ См.: Латышев Л.К. Технология перевода. М., 2001. С. 111.

371

применения небольшого числа трансформационных правил. Эта идея послужила отправной точкой для развития Н. Хомским кон­цепции генеративной грамматики. В генеративной грамматике, откуда понятие трансформаций (трансформационных правил, операций, процедур) перешло в теорию перевода, первоначально было выделено пять типов трансформационных правил, т.е. ти­пов операций, позволяющих преобразовывать ядерные структуры в поверхностные: пермутация (взаимная замена компонентов), опущение (стирание, устранение, упразднение компонентов), до­ бавление компонентов, перестановка (перемещение компонентов), субституция (замена компонентов). Чаще говорят о четырех типах трансформаций, объединяя при этом пермутации и перестановки. В самом деле, взаимная замена компонентов заключается в их взаимной перестановке в пределах высказывания, поэтому перму­тация может рассматриваться как частный случай перестановки. Поэтому в отечественную теорию перевода перешла четырехчаст-ная типология трансформаций: добавление, опущение, переста­новка и замена.

Вспомним, что в приведенных выше определениях термина трансформация и Бархударов, и Швейцер, а также многие другие исследователи, определяя процесс перевода как совокупность пе­реводческих операций, называли эти операции также «перевод­ческими трансформациями».

Именно для обозначения переводческих операций термин трансформация, перекочевав из генеративной лингвистики, наи­более широко используется в многочисленных работах по теории перевода наряду с термином переводческие преобразования, но со­держание его оказывается различным. Точнее, термин переводче­ ская трансформация (переводческое преобразование), последовательно обозначая операции по преобразованию тех или иных элементов исходного текста в переводе, предполагает не только различные перечни этих операций, но нередко заключает в себе различные понятия, объединенные, правда, одной архисемой «преобразо­вание».

Закрепив термин переводческая трансформация за процессом преобразования системы смыслов исходного речевого произведе­ния в целом, происходящего в переводе, т.е. придав ему доста­точно высокий уровень абстракции, а также обозначив термином межъязыковая асимметрия отношения, которые устанавливаются между исходным текстом как материализованной системой смыс­лов и текстом перевода, материализованной системой трансформи­рованных смыслов, следует, видимо, найти термин и для конкрет­ных переводческих трансформирующих действий. Такие действия мы предлагаем называть трансформационные операции. Следует

372

иметь в виду, что трансформационные операции непосредствен­но затрагивают лишь отдельные элементы системы смыслов ис­ходного речевого произведения и подчинены общей переводче­ской стратегии, основанной на целостном восприятии процесса перевода.

В отечественной теории перевода термин трансформация наиболее последовательно используется Л.С. Бархударовым, кото­рый строит на нем свою концепцию перевода. «Предметом линг­вистической теории перевода, — пишет исследователь, — является научное описание процесса перевода как межъязыковой транс­ формации»¹. Разъясняя содержание понятия слова трансформация как термина теории перевода, он отмечает, что «термин "преоб­разование" (или "трансформация") здесь может быть употреблен лишь в том смысле, в каком этот термин применяется в синхрон­ном описании языка вообще: речь идет об определенном отноше­нии между двумя языковыми или речевыми единицами, из кото­рых одна является исходной, а вторая создается на основе пер­вой»². Таким образом, для Бархударова исходный текст, а точнее, единицы исходного текста, подлежащие переводу, уподобляются исходным, ядерным конструкциям в генеративной грамматике.

Бархударов полагал, что «все виды преобразований или транс­формаций, осуществляемых в процессе перевода, можно свести к четырем элементарным типам, а именно: 1) перестановки; 2) за­мены; 3) добавления; 4) опущения³. Перестановки он определяет как «изменение расположения (порядка следования) языковых элементов в тексте перевода по сравнению с текстом подлинни­ка»⁴. К элементам, которые могут подвергаться перестановке, он относит слова, словосочетания, части сложного предложения (clauses) и самостоятельные предложения в строе текста. Замены, наиболее распространенный и многообразный, по мнению иссле­дователя, вид переводческих трансформаций, он делит на грам­матические и лексические, положив в основу, таким образом, раз­личение уровней языка. Внутри группы грамматических замен он различает замены форм слова, замены частей речи, замены чле­нов предложения, синтаксические замены в сложном предложении. В качестве лексических замен он рассматривает конкретизацию, генерализацию и замену, основанную на причинно-следственных отношениях. В качестве причин, вызывающих необходимость до­бавлений в переводе, Бархударов называет формальную невыра­женность семантических компонентов словосочетаний в исход-

¹ Латышев Л. К. Указ. соч. С. 111.

² Бархударов Л.С. Указ. соч. С. 6.

³ Там же. С. 190.

⁴ Там же. С. 191.

373

ном языке, необходимость введения дополнительных компонен­тов при синтаксической перестройке структуры предложения, а также необходимость выразить лексическими средствами те зна­чения, которые в исходном языке передаются грамматическими средствами. Опущение же заключается в устранении семантически избыточных элементов¹. «Как правило, — отмечает Бархударов, — разного рода трансформации осуществляются одновременно, т.е. сочетаются друг с другом — перестановка сопровождается заме­ной, грамматическое преобразование сопровождается лексиче­ским и т.д. Именно такой сложный, комплексный характер пере­водческих трансформаций и делает перевод столь сложным и трудным делом»², — заключает он.

В теории Бархударова переводческие трансформации факти­чески уподобляются переводческим приемам. Так, определяя заме­ны как «наиболее распространенный и многообразный вид пере­водческой трансформации»³, Бархударов рассматривает в качестве одного из типов лексических замен «конкретизацию», которую называет также и «приемом»⁴.

З.Д. Львовская, следуя за Бархударовым, сводит все перевод­ческие трансформации, которые она называет «эквивалентными преобразованиями», к тем же четырем элементарным типам. Од­нако дальнейшее членение переводческих замен на разновидности она осуществляет иначе, различая: а) замены общего типа; б) заме­ны значения предложения; в) замены, связанные с изменением поверхностных синтаксических отношений и экспликацией глу­бинных связей; г) замены одного предложения двумя и более. Объединение двух и более предложений в одно; д) конкретиза­ция; е) генерализация; ж) антонимические замены; з) компенса­ция⁵. Такая типология замен кажется нам несколько запутанной, так как в ней не просматривается достаточно четко единое логи­ческое основание, необходимое для любой классификации.

В.Г. Гак, рассматривая различные виды количественных пре­образований высказываний в переводе, идет еще дальше по пути обобщения типов трансформаций. «Как и всякие трансформа­ции, — пишет он, — переводческие преобразования могут быть троякого рода: они заключаются в перемещении, замене или из­менении числа элементов, т.е. в добавлении или опущении ком­понентов высказывания»⁶. Таким образом, трансформации добав-

¹ См.: Бархударов Л.С. Указ. соч. С. 191 и далее.

² Там же. С. 230.

³ Там же. С. 194.

⁴ Там же. С. 211.

³ См.: Львовская З.Д. Теоретические проблемы перевода. М., 1985. С. 183 и далее.

⁶ Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998. С. 512.

374

ления и опущения, представляющие собой количественные изме­нения, оказываются объединенными в один тип операций.

Возможен и иной подход к построению типологии перевод­ческих трансформаций, а именно с позиции различения единиц языковой системы, функционирующих в речевом произведении, подлежащем переводу. В.Н. Комиссаров полагает, что «в зависи­мости от характера преобразований переводческие трансформа­ции подразделяются на лексические, грамматические и лексико-грамматические»¹, т.е. за основу принимается все то же различе­ние уровней языковой системы. Лексические трансформации «описывают формальные и содержательные отношения между словами и словосочетаниями в оригинале и переводе»². Разделяя внутри группы лексических трансформаций формальные преоб­разования и лексико-семантические замены, Комиссаров относит к первым транскрипцию/транслитерацию и переводческое каль­кирование. Лексико-семантическими заменами являются конкре­ тизация, генерализация и модуляция (или смысловое развитие)³. К наиболее часто встречающимся грамматическим трансформа­циям исследователь относит дословный перевод, членение пред­ложений, объединение предложений и грамматические замены⁴. В особую группу исследователь выделяет переводческие транс­формации, «с помощью которых преобразуется и лексика, и син­таксические структуры оригинала. Наиболее распространенными лексико-грамматическими трансформациями являются прием ан­тонимического перевода, прием описательного перевода и прием компенсации»⁵.

Я.И. Рецкер разделял все трансформации на лексические и грамматические, также основывая свою типологию на различе­нии уровней языковой системы. Лексические трансформации он определял как «приемы логического мышления, с помощью ко­торых мы раскрываем значение иноязычного слова в контексте и находим ему русское соответствие, не совпадающее со словар­ным»⁶. Сущность лексических трансформаций, по его мнению, «заключается в замене переводимой лексической единицы словом или словосочетанием иной внутренней формы, актуализирующим ту слагаемую иностранного слова (ту сему), которая подлежит реа­лизации в данном контексте»⁷. В таком подходе к лексическим трансформациям Рецкер опирается на положение, выдвинутое и

¹ Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. С. 159.

² Там же.

³ См.: там же и далее.

⁴ Там же. С. 162.

⁵ Там же. С. 165.

⁶ См.: Рецкер Я.И. Теория перевода... С. 11.

⁷ Там же. С. 38.

375

разработанное В.Г. Гаком, о том, что все лексико-семантические трансформации основаны на логических отношениях между по­нятиями¹. Среди лексических трансформаций Рецкер выделяет семь разновидностей: