Подводим итоги: мы установили, что если отсутствующие квалиа возможны, то блекнущие квалиа тоже возможны; если инвертированные квалиа возможны, то скачущие квалиа возможны; и если отсутствующие квалиа возможны, то скачущие квалиа возможны. Но возможность блекнущих квалиа маловероятна, а скачущих квалиа — крайне маловероятна. Поэтому крайне маловероятна возможность отсутствующих и инвертированных квалиа. Из этого следует, что у нас есть серьезное основание считать истинным принцип организационной инвариантности, равно как и то, что функциональная организация полностью определяет сознательный опыт.
Следует отметить, что эти аргументы не устанавливают функционализм в самом сильном его смысле, так как в лучшем случае они показывают эмпирическую (или естественную) невозможность отсутствующих и инвертированных квалиа. Эти доводы нельзя расширить до аргументов в пользу логической невозможности отсутствующих и инвертированных квалиа — чего могли бы желать некоторые функционалисты — по двум причинам. Во — первых, как блекнущие, так и скачущие квалиа, несмотря на неправдоподобность, кажутся непротиворечивыми гипотезами. Кто‑то мог бы оспорить логическую возможность этих гипотез, утверждая, к примеру, что возможность заметить отличия между квалиа является чем‑то конститутивным для последних. Эта концептуальная интуиция спорна, но в любом случае есть и вторая причина, по которой эти аргументы не могут установить логическую детерминацию опыта функциональной организацией.
Чтобы увидеть эту вторую причину, заметим, что данные аргументы используют в качестве эмпирической посылки ряд фактов о распределении функциональной организации в физических системах: о том, что я обладаю сознательными переживаниями определенного рода или что ими обладают такие‑то биологические системы. Если бы мы установили логическую невозможность блекнущих и скачущих квалиа, то это могло бы устанавливать логическую необходимость следующего кондиционала : если система с высокодетализированной функциональной организацией F имеет сознательный опыт определенного вида, то любая система с организацией F имеет такие же опытные переживания. Но мы не можем установить логическую необходимость заключения этого кондиционала без установления логической необходимости его посылки, а эта посылка сама по себе эмпирична. Для установления логической детерминации опыта функциональной организацией мы должны были бы вначале убедиться в логической супервентности опыта на физическом, что, как я доказывал, невозможно. Даже если бы мы могли установить логическую супервентность на физическом, это скорее всего было бы сделано путем функциональной дефиниции, но при наличии такой дефиниции можно было бы заключить к логической невозможности отсутствующих и инвертированных квалиа без необходимости прибегать для этого к каким‑то причудливым аргументам. Так что аргументы от блекнущих и скачущих квалиа в любом случае малополезны для доказательства логической или метафизической невозможности отсутствующих или инвертированных квалиа.
Данные аргументы поэтому не могут устанавливать сильную разновидность функционализма, где функциональная организация оказывается конститутивной для сознательного опыта; но они приносят успех попыткам утвердить более слабую его форму, которую я назвал нередуктивным функционализмом , согласно которому функциональная организация с естественной необходимостью оказывается достаточной для сознательного опыта. В соответствии с этим воззрением, сознательный опыт детерминируется функциональной организацией, но не обязан сводиться к ней.
В любом случае, вывод все еще силен. Принцип инвариантности говорит нам, что сознательными, в общем, могут быть когнитивные системы, реализованные на самых разных носителях. В частности, этот вывод оказывает серьезную поддержку амбициям исследователей в области искусственного интеллекта, о чем мы еще поговорим в главе 9. Если нередуктивный функционализм верен, то нередуцируемость сознания не является помехой для создания сознательного вычислительного устройства.
Важнее всего то, что мы продвинулись в деле ограничения принципов, благодаря которым сознание оказывается чем‑то естественно супервентным на физическом. Мы сузили круг релевантных свойств в супервентностной базе до организационных свойств. В определенном смысле мы можем сказать, что сознание супервентно не только на физическом, но и на организационном. Тут нужно тщательно подбирать слова, так как всякая система реализует множество видов функциональной организации, но мы можем утверждать следующее: для всякой физической системы, порождающей сознательный опыт, существует такая функциональная организация F , реализованная этой системой, что естественно необходимым является то, что любая система, реализующая F , будет иметь идентичные сознательные переживания. Для отыскания надлежащей F мы должны углубиться в детали настолько, чтобы зафиксировать такие когнитивные состояния, как суждения. Это, в свою очередь, может быть достигнуто требованием детализации F , достаточной для фиксации механизмов, ответственных за продуцирование поведения, и фиксации поведенческих диспозиций. Это все, что требуют аргументы от блекнущих и скачущих квалиа, и поэтому все, что нужно для организационной инвариантности.
Законом, таким образом, является то, что для определенных функциональных организаций F реализация F будет сопровождаться сознательным опытом определенного рода. Это не значит, что речь здесь идет о фундаментальном законе. Было бы странным, если бы универсум содержал фундаментальные законы, связывающие комплексные функциональные организации с сознательными опытными переживаниями. Скорее можно ожидать, что он будет следствием более простых, более фундаментальных психофизических законов. Пока же принцип организационной инвариантности работает как сильный ограничитель финальной теории
