Конец 10 книги серии Братство Черного Кинжала 2 страница

Колени Но'Уан ослабли, подумав о том, кого она породила — об этой женщине с силой в конечностях и местью в сердце. Ни одна женщина глимеры не отозвалась бы подобным образом; опять же, они об этом никогда бы и не попросили.

Но в ее дочери заключен симпат.

Дражайшая Дева-Летописеца...

И все же, перед тем, как Хексания отвернулась, на ее лице мелькнуло выражение, которое она быстро скрыла.

Хромая, Но'Уан поспешила вперед, направляясь по коридору к комнате дочери. Она тихо постучала в тяжелую дверь.

Хекс открыла дверь лишь через минуту.

— Привет.

— Прошу меня простить.

Никакой реакции. Казалось.

— За что?

— Я знаю, что такое быть нежеланной для своих родителей. И не хочу, чтобы ты...

— Все в порядке. — Хекс пожала плечами. — Не похоже, чтобы я не знала откуда ты пришла.

— Я...

— Слушай, мне пора собираться. Но если хочешь — входи, только предупреждаю заранее: я не на чаепитие одеваюсь.

Но'Уан колебалась, стоя на пороге. Внутри комната выглядела хорошо обжитой. Кровать была в беспорядке; на стульях висели кожаные штаны; на полу две пары ботинок; у дивана на столике в углу пара бокалов. Вокруг витал задержавшийся в воздухе темный и чувственный связующий аромат полнокровного мужчины.

Как и на самой Хексании.

Последовала серия щелчков и Но'Уан выглянула из-за косяка. У шкафа Хексания проверяла обойму неприглядного на вид пистолета. Ее действия были абсолютно точны, вставляя его в кобуру под мышкой и вытаскивая еще один. А затем настала очередь патронов и клинка...

— От того, что ты там стоишь, тебе легче не станет.

— Я пришла не ради себя.

Это заставило ее руки замереть на месте.

— Зачем тогда?

— Я видела выражение твоего лица, и не хочу, чтобы оно было таким.

Хексания протянула руку и вытащила черную кожаную куртку. Одев ее, она выругалась.

— Послушай, только давай не будем делать вид, что кто-то из нас хотел моего рождения, идет? Я прощаю тебя, ты прощаешь меня, мы обе стали жертвами, и все такое. Давай уясним это и каждый пойдет своей дорогой.

— Ты точно хочешь именно этого?

Женщина замерла, затем прищурилась.

— Я знаю, что ты сделала. В ночь моего рождения.

Но'Уан отпрянула.

— Как...

Хексания указала на свою грудь.

— Симпат, помнишь? — Хекс двинулась вперед крадущейся походкой. — Что означает, возможность пробираться в людей... поэтому я могу ощущать испытываемый сейчас тобой страх. И сожаления. И боль. Стоя сейчас передо мной, ты возвращаешься в то место, где находилась, когда все это случилось... и да, я знаю, что после ты вонзила себе в живот кинжал, чтобы не видеть меня. Поэтому, как я уже и сказала, как насчет того, чтобы мы простили друг друга и спасли нас от этой дилеммы?

Но'Уан вздернула подбородок.

— Вообще-то ты полукровка.

Темные брови Хекс взметнулись вверх.

— Извини?

— Ты чувствуешь, но лишь часть того, что я к тебе испытываю. Или просто по каким-то личным причинам не желаешь признать, что может, я хочу заботиться о тебе.

Несмотря на тот факт, что женщина вся была обвешана оружием, внезапно она начала казаться уязвимой.

— В грубой пытке защититься не обрубай наши пути, — прошептала Но'Уан. — Нам не нужна вынужденная близость, если ее нет между нами. Но давай не будем препятствовать сближению, если это возможно. Может... может, тебе просто сказать мне сегодняшней ночью, чем я могла бы тебе помочь. Давай начнем... и посмотрим, что из этого выйдет.

Хексания приостановилась, но потом двинулась дальше. Ее крепкое, жесткое тело больше походило на мужское, ее одежда больше походила на мужскую, и энергия — на мужскую. Она остановилась перед шкафом, и через мгновение потянула за юбку красного платья, которое Тормент дал ей в ночь ее брачной церемонии.

— Ты почистила атлас? — спросила Но'Уан. — Я не имею в виду, что оно запачкано. Однако, хорошая ткань нуждается в уходе, чтобы сохранить ее таковой.

— Знать бы еще, с чего начать.

— Тогда, позволь мне?

— Я справлюсь.

— Пожалуйста. Позволь мне.

Хексания посмотрела на нее, затем тихим голосом спросила:

— На кой, во имя Господа, тебе это сдалось?

Правда была так проста, как обычных три слова, и так же сложна, как целый язык.

— Ты — моя дочь.

 

 

ГЛАВА 3

 

Переводчики: Stinky, _Little_witch, Amelia

Вычитка: lorielle, Светуська

 

Вернувшись в центр Колдвелла, Тор отбросил охватывающие его холод, боль и истощение, и снова бросился в погоню. Запах свежей лессеровской крови был подобен кокаину в его теле, бодрящий и придающий силу для продолжения.

Позади себя он слышал, как к нему приближаются двое, и чертовски хорошо понимал, что не ради поисков врага... а в попытке вернуть его в особняк. Но способен на это был только рассвет.

Кроме того, чем истощенней он становился, тем больше была вероятность, что он провалится в сон, хоть, на час или два.

Завернув за угол переулка, ноги Тора в тяжелых ботинках резко остановились. Перед ним семеро лессеров окружили пару бойцов, но центральными элементами были не Зи и Фьюри или Ви и Бутч, или Блэйлок и Рэйдж.

В левой руке одного сверкала коса. Огромная, остро-заточенная коса.

— Сукин сын, — выплюнул Тор.

Мужчина с изогнутым лезвием стоял на асфальте, словно сам бог. Его оружие было наготове, на уродливом лице сияла предвкушающая улыбка, словно он собирался сесть за хорошую трапезу. Рядом с ним был вампир, которого Тор не видел целую вечность; парень, которого он как-то встретил в Старом Свете.

Выглядящий, как Тро, сын Тро, опустившийся до дурной компании.

Джон и Куин остановились по обе стороны от него, а последний еще и осмотрел его с головы до ног.

— Скажи мне, что это не наш новый сосед.

— Кор.

— Он родился из утробы или кто-то сделал это за него?

— Кто знает.

— Хм, если это должна была быть ринопластика, он срочняк нуждается в новом пластическом хирурге.

Тор оглянулся на Джона.

— Отзови их.

«Извини?», — показал жестами парень.

— Я знаю, что ты отправил Братьям сообщение. Напиши им, что это ошибка. Давай. — Когда Джон начал спорить, он прервал его. — Хочешь, чтобы здесь началась тотальная война? Ты позовешь Братство, он позовет своих ублюдков, в то время, как мы мишени на стене без стратегии. Мы сами справимся с этим... я, мать твою, серьезно, Джон. Я имел дело раньше с этими парнями. А ты нет.

Когда тяжелый взгляд Джона встретился с его, у Тора появилось ощущение, как обычно бывало, что они оказывались в таких ситуациях вместе с очень давних времен, а не только прошедшие несколько месяцев.

— Ты должен доверять мне сынок.

Ответом Джона было безмолвное проклятие. Он достал телефон и принялся порхать над кнопками.

И в этот момент Кор обнаружил наблюдателей. Несмотря на количество лессеров перед ним, он начал смеяться.

— Неужели это кровавые Черные Кинжалы... и как раз вовремя, чтобы спасти нас. Хотите, чтобы мы приклонили колени?

Убийцы развернулись. Большая ошибка. Не упустив момент, Кор с размаха нанес удар, попав двум из них в нижнюю часть спины. Это был его свободный удар. Когда двое упали на землю, остальные разделились на два лагеря: одна половина двинулась в сторону Кора и Тро, а другая устремилась к Тору с ребятам.

Тор издал рев и встретил нападение голыми руками, прыгнув вперед и обезвредив первого же убийцу, оказавшегося в зоне досягаемости. Он потянулся к голове, крепко схватив ее, прежде чем поднял колено и разбил об него лицо убийцы. Затем крутанул голову лессера, и откинул обезглавленное тело в сторону мусорного контейнера.

Когда звон стих, Тор повернулся в сторону следующего на очереди. Он бы предпочел, чтобы в бой вступило больше кулаков, но не собирался тратить время впустую. В дальнем конце переулка, появилось еще семеро новичков, подобно змеям с дерева, посыпавшись с решетчатой изгороди.

Вытащив оба кинжала, он принял устойчивое положение и оценил наступательную стратегию для новоприбывших. Боже... не говоря об этике Кора, социальных навыках и манере одеваться, ублюдок умел сражаться. Он размахивал своей косой, словно она не весила и килограмма, и с мастерством сокращал расстояние — повсюду летали части лессера: кисти, голова, руки. Этот ублюдок был невероятно эффектен, но и Тро не отступал.

Несмотря на все трудности и выбор каждого из них, Тор с его командой работали в ритме с ублюдками. Кор начал первый раунд, метая лезвие в начало переулка, в то время, как его лейтенант хлынул второй волной так, чтобы никто не смог блокировать их. После того, как подключились Тор, Джон и Куин, один за другим убийцы отправлялись на кровавую расправу... получая свежие раны.

Если вначале был выпендрешь, то сейчас началась настоящая драка. Кор не совершал показных движений своим широким клинком, Тро не прыгал, Джон и Куин оставались в зоне.

А Тор был поглощен местью.

Это были всего лишь новобранцы, поэтому убийцы не блистали разнообразием своих навыков. Тем не менее, они брали количеством, и такой поток мог перерости...

Третья эскадрилья перепрыгнула через забор.

Когда они один за другим приземлялись подобно возмездию, Тор пожалел о своем приказе Джону. Речь шла о мщении. К черту это дерьмо с избеганием выяснения отношений БЧК против Банды Ублюдков; ему хотелось придержать убийства для себя. А результат? Он поставил жизни Джона и Куина под угрозу. Кор и Тро... они могли погибнуть сегодня ночью, завтра, год спустя. А что касается его самого... что ж, он мог сигануть с моста тысячами различных способов.

Но его парни…? Они достойны спасения. Джон теперь был хеллреном. И Куина впереди ждала долгая жизнь.

Несправедливо, если его смерть приведет их к ранним могилам.

***

Кор, сын неизвестного отца, в своих руках держал любовницу. Его коса была единственной женщиной, о которой он когда-либо заботился, и сегодня ночью, когда он лицом к лицу встретился с первым наплывом из семи врагов, которое выросло до четырнадцати, а затем — до двадцати одного, она отплатила ему верностью с беспрецедентной производительностью.

Когда они двигались вместе, она была продолжением не только его рук, но и тела, глаз, мозга. Он был не воином с оружием; объединившись, они становились зверем с мощными челюстями. И когда они работали, он знал, что скучал по этому. Вот почему он пересек океан в Новый Свет: чтобы найти новую жизнь в новой стране, где все еще было достаточно старых, достойных врагов.

Тем не менее, после прибытия, его амбиции стали превыше цели. А это означало, что другие вампиры в этом переулке не встанут у него на пути.

На противоположном конце переулка, Тормент, сын Харма, был тем, на кого стоило посмотреть. Как бы сильно Кор ненавидел это признавать, Брат был невероятным бойцом: эти черные клинки ловили окружающий свет, эти руки и ноги меняли позиции со скоростью биения сердца, этот баланс и исполнение — чистое совершенство.

Если бы он был одним из людей Кора, Брата пришлось бы убить, чтобы Кор мог оставаться в позиции лидера. Это было основным принципом удержания лидерства — устранение тех, кто представлял собой потенциальную угрозу позиции... однако, это не означало, что его банда не обладала мастерством — в конце концов, лидер должен был устранять так же и слабаков.

Этому и многому другому его обучил Бладлеттер.

По крайней мере, некоторые вещи оказались правдивы.

Однако, в его банде ублюдков никогда не будет места для таких, как Тормент: этот Брат и иже с ним не опустятся до разделения с ними трапезы, не говоря уже о каком-то профессиональном союзе.

Хотя у них и сложился кратковременный союз сегодняшней ночью. Когда завязалась борьба, он и Тро объединились с Братьями, направляя лессеров маленькими группками в зону досягаемости клинка, после чего тремя другими они отправлялись к Омеге.

С Тором были два Брата, или кандидаты в Братство, и они были крупнее его самого. На самом деле, Тормент, сын Харма, не был таким мощным, каким был когда-то. Может, из-за восстановления после недавно перенесенной травмы? Независимо от причины, Тор мудро выбрал подкрепление. Один, тот, что справа, был громилой, размер которого доказывал, что программа по разведению Девы-Летописецы имела смысл. Другой был больше в ширину и в высоту Кора и его парней — а это говорило о том, что он был далеко не хлюпиком. Оба работали непринужденно и без колебания, не выказывая малейшего страха.

Когда все, наконец, закончилось, Кор тяжело дышал, его предплечья и бицепсы онемели от напряжения. Все, кто имел клыки, были в порядке. Все, кто имел черную кровь в своих жилах — погибли, отправившись к своему злому создателю.

Они впятером стояли в своих позициях, по-прежнему с оружием наготове, тяжело дыша, внимательно наблюдая за любым признаком проявления агрессии с противоположной стороны.

Кор посмотрел на Тро и еле заметно кивнул. Если были вызваны остальные члены Братства, это будет не то выяснение отношений, в котором они смогут выжить. Если останутся лишь эти трое? Он и его солдаты имели шанс, но не без увечий.

Он прибыл в Колдвелл не для того, чтобы погибнуть. Он прибыл сюда, чтобы стать королем.

— Я с нетерпением жду нашей следующей встречи, Тормент, сын Харма, — заявил он.

— Уходишь так скоро? — парировал Брат.

— Неужели ты думал, что я буду кланяться перед тобой?

— Нет, это потребует мастерства.

Кор холодно улыбнулся, сверкнув удлинившимися клыками. Он держал себя под контролем — факт того, что он уже начал работать над глимерой.

— На самом деле в отличие от Братства, мы, скромные, работающие по ночам солдаты. Таким образом, вместо того, чтобы по старинному обычаю целовать кольцо, мы пойдем искать и устранять больше врагов.

— Я знаю, почему ты здесь, Кор.

— Знаешь. Читаешь мысли?

— Ты собираешься вынудить себя убить.

— В самом деле. А может и на наоборот.

Тормент медленно покачал головой.

— Считай это дружеским предупреждением. Возвращайся туда, откуда пришел, прежде чем твои движения приведут тебя прямо в могилу.

— Мне нравится там, где я есть. Бодрящий воздух со стороны океана. Кстати, как и твоей шеллан.

Выдвинутый хладнокровный вызов — все, чего ему было нужно: из хитросплетений слухов он знал, что женщину Веллесандру убили на войне несколько лет назад, и у него не было преимущества в использовании оружия, которым он мог отбросить врага.

Выстрел попал в цель. Букворята по обеим сторонам от Брата тут же вмешались, схватив его. Но, ни драки, ни спора. Не в эту ночь.

Кор и Тро дематериализовались, растворившись в холодной, весенней ночи. Он не беспокоился, что они последуют вслед за ним. Эта парочка убедится, что с Тором все в порядке, что в переводе означало их попытку отговорить его от спонтанной, гневной реакции, которая, скорее всего, привела бы к засаде.

У них не было возможности узнать, что он не мог получить доступ к остальной части его войск.

Они с Тро материализовались на вершине самого высокого небоскреба в городе. У него и у его солдат всегда была точка сбора, таким образом, время от времени группа могла воссоединяться в течение ночи, и это высокая крыша не только обеспечивала свободный обзор всех секторов поля битвы, но и просто была подходящей.

Кор любил обзор с вышины.

— Нам нужны мобильные телефоны, — сказал Тро, заглушая свист ветра.

— Да?

— У них они есть.

— В смысле у врагов?

— Да. У обоих.

Когда Кор больше ничего не сказал, его правая рука пробормотал:

— У них есть способы общения...

— Которые нам не нужны. Если ты полагаешься на внешние источники, они могут повернуться против тебя. Мы отлично справлялись без таких технологий веками.

— Но эта новая эра и новое место. Здесь все по-другому.

Кор посмотрел через плечо, рассматривая вид на город глазами своего замкомандующего. Тро, сын Тро, был превосходным образцом родословной, со всеми совершенными чертами и миловидным телом, которое, благодаря тренировкам Кора, стало не только украшением, но и полезным: если на чистоту, он очень трудно рос все эти годы, но наконец, заработал право называться мужчиной.

Кор холодно улыбнулся:

— Если тактика и методы Братьев такие успешные, почему раса совершила набег?

— Иногда такое случается.

— Иногда это результаты ошибок — смертельных ошибок. — Кор возобновил созерцание города. — Ты, должно быть, считаешь: как легко можно допустить ошибки.

— Я хочу сказать...

— Это проблема Глимеры — всегда искать легкий путь. Я думал, что выбил эту дурь из тебя уже очень давно. Нуждаешься в переподготовке?

Когда Тро заткнулся, Кор улыбнулся еще шире.

Концентрируясь на просторах Колдвелла, он знал, что хотя ночь и была темной, его будущее было ярким.

И вымощенным телами Братства.

 

 

ГЛАВА 4

 

Перевод: Stinky

Вычитка: lorielle, Светуська

 

— И где они, мать твою за ногу, только находят всех этих новобранцев? — пробубнил Куин, обходя место битвы, хлюпая по черной крови своими ботинками.

Джон едва расслышал парня, хоть и обладал отличным слухом. С отступлением этих ублюдков он перешел на сторону Тора. Брат, похоже, уже достаточно оклемался от внезапного удара в пах Кором, но до полного отпущения было еще о-о-очень далеко.

Тор обтер свои черные клинки о бедра. Глубоко вздохнул. Складывалось такое впечатление, будто он только что выбрался из засосавшей его внутрь черной дыры.

— Неважно... главное, что это не Манхеттен с большой плотностью населения с множеством отморозков на его окраинах.

— Кто, черт возьми, этот Главный Лессер?

— Последнее, что я слышал — это маленькое дерьмо прямо с грядки Омеги.

— Однако, умный.

Джон собрался поддержать разговор обо всей этой Золушке-и-превращении-в-тыкву фигне, но вдруг резко повернул голову.

— Даже больше, — прорычал Тор.

Угу, вот только не это послужило проблемой.

На улице была шеллан Джона.

Мгновенно его мысли очистились; его лицо вспыхнуло. «Какого черта она здесь делает? Ее не должно быть здесь. Она должна быть дома...»

Когда вонь живого, дышащего лессера достигла носа, глубоко укоренившаяся убежденность вонзилась когтями ему в грудь: «она вообще не должна быть здесь».

— Мне нужно прихватить плащ, — сказал Тор. — Подожди здесь, я пойду с тобой.

Какая. Удача.

В тот момент, как Тор дематериализовался на мост, Джон рванул с места, его тяжелые ботинки громыхали по асфальту, когда Куин что-то кричал ему вдогонку, что заканчивалось:

—... ты хуесос!

В отличие от диких, сумасшедших и маниакальных развлечений Тора, это было важнее.

Джон срезал переулок, свернул на боковую улочку, перемахнул через две линии припаркованных машин, ринулся в обход...

И вот она: его пара, его возлюбленная, его жизнь, стояла в боевой стойке против четырех лессеров перед заброшенной ночлежкой... прикрытая с фланга большим, горластым, светловолосым предателем.

Рэйдж никогда не должен был брать ее с собой. Джон говорил о подкреплении, но он, уж точно, черт возьми не имел в виду свою Хекс. А во-вторых, по просьбе Тора он сказал им оставаться дома. Какого хрена они делали...

— Хэй! — весело воскликнул Рэйдж, словно приглашая их на вечеринку. — Я тут просто подумал, а почему бы нам не подышать ночным воздухом в пре-е-е-екра-а-а-асном центре Колдвелла.

Верно. Это был тот момент, когда немота была полным отстоем.

«Ты гребаная задница...»

Хекс повернула голову, чтобы посмотреть на него... и в тот же момент это произошло. Один из лессеров метнул нож, и у этого сукиного сына оказалась твердая рука и большая мишень. Клинок, вращаясь, рассекал воздух.

Пока внезапно не остановился... в груди Хекс.

Второй раз за вечер Джон беззвучно ревел.

Когда его тело рвануло вперед, Хекс повернулась к лессеру, с выражением ярости ужесточившим черты ее лица. Не теряя ни секунды, она схватилась за рукоять и выдернула оружие из своей плоти... но насколько хватит ее сил? Это было прямое попадание.

Господи Иисусе! Она намеревалась попытаться расквитаться с ублюдком. Даже раненая, она собиралась бороться до конца... убив и себя этим в процессе.

Единственная, возникшая в голове Джона мысль, была о том, что он не хочет оказаться на месте Тора. Он не хотел попасть в тот отрезок земного ада.

Он не хотел терять Хекс ни сегодняшней ночью, ни завтрашней, ни какой либо вообще. Никогда.

Открыв рот, он ревел, пока не вышел весь воздух из легких. Джон не осознал, как дематериализовался, но он оказался на лессере, так что, превращение в призрака и снова приобретение формы было единственным тому объяснением. Вцепившись в горло ладонью, он сбил этот кусок дерьма с ног, последовав за ним. Когда они повалились на землю, Джон нанес удар головой лессеру в рыло, разбив ему нос и, вероятно, нанеся травму скуле или глазу.

Но на этом не закончил.

Когда на него брызнула черная кровь, Джон обнажил клыки и принялся рвать врага своими зубами, удерживая его на земле. Инстинкт уничтожения был настолько четко отлажен и сфокусирован, что он продолжал это делать, пока не вгрызся в асфальт... а затем его рациональная сторона усмехнулась над ним с «ей-ты-вообще-как».

Ему нужно оценить травмы Хекс.

Вынув клинок, он высоко занес его над головой и встретился с взглядом убийцы. Ну, или с тем, что осталось от глаз лессера.

Джон так глубоко и мощно вонзил лезвие, что после вспышки и исчезновения тела, ему потребовался захват обеими руками и рывок всем телом, чтобы выдернуть оружие из асфальта. Оглядываясь вокруг, он молился увидеть Хекс...

Она не только была на ногах, но и сцепилась с еще одним убийцей из квартета — даже, несмотря на то, что на груди расплывалось красное пятно, а правая рука болталась.

Джон был на грани безумия.

Вскочив, он бросился вперед, вклиниваясь между ней и врагом, и оттолкнув Хекс в сторону, словил предназначавшийся ей удар — сильный удар бейсбольной битой, после которого в голове зазвонили колокола, а тело мгновенно вышло из равновесия.

Именно такой удар сбил бы ее с ног и расположил табличку с «занято» на крышке ее гроба.

Стремительным движением он выровнялся, а затем обеими руками перехватил вторую попытку удара битой.

Молниеносный бросок вперед — и он столкнул лессера лицом к лицу с его собственным луисвиллским вышибалой, даря нежити секундное музыкальное шоу в голове. Выиграв таким образом время.

— Что за черт! — закричала на него Хекс, когда Джон уложил тварь на землю.

Не самый удачный способ для общения, если учесть, что его руки сдавливали горло лессера. Опять же, это не помогло бы Хекс узнать, что было у него на уме.

Одним ударом кинжала, Джон отправил убийцу обратно к Омеге и поднялся на ноги. Его левый глаз от удара бейсбольной битой начал заплывать, и он чувствовал лицом биение пульса. Между тем, Хекс по-прежнему истекала кровью.

— Больше никогда так со мной не поступай, — прошипела она.

Ему хотелось ткнуть ей пальцем в лицо, но сделай он так, не сможет поговорить.

«Тогда не сражайся, когда ты трав-мать-твою-мирована!»

Господи, он не мог даже общаться, его пальцы сбивались на словах.

— Я была в просто превосходном состоянии!

«Ты, мать твою, истекаешь кровью...»

— Это поверхностное ранение...

«Тогда почему ты не можешь поднять руку!»

Они приблизились друг к другу, и это не было хорошим признаком: их челюсти выпячены, тела — напряжены сочащейся агрессией. И когда она ничего не возразила на его последнюю резкую реплику, Джон понял, что оказался прав — а также знал, что ей было больно.

— Я могу позаботиться о себе, Джон Мэтью, — выплюнула она. — Мне не нужно, чтобы ты присматривал за мной, потому что я женщина.

«Я сделал бы то же самое для любого Брата», — Ну, по большей части. — «Поэтому не втирай мне эту феминистскую херню...»

— Феминистскую херню?

«Это ты указала на различие в поле, не — я».

Ее глаза расширились.

— О, да неужели. Что-то не верится. Если ты думаешь, что постоять за себя — проклятое, политическое утверждение, то ты связался с не той, проклятой женщиной.

«Дело не в том, что ты женщина».

— Да черта с два, не в том!

На этой ноте, она сделала глубокий вдох, словно напоминая, что его связующий аромат был настолько сильным, что перебивал запах забрызгавшей все вокруг лессеровской крови.

Джон обнажил клыки, глядя ей прямо в глаза, и показал:

«Дело в твоей глупости, создавшей помеху на поле боя».

Хекс раскрыла рот... но, вместо того, чтобы возразить, она просто уставилась на него.

Внезапно, она прижала свою здоровую руку к груди и сосредоточив взгляд над его левым плечом, медленно покачала головой.

Словно сожалела, не только о том, что произошло минуту назад, а вообще, что повстречала его.

Джон беззвучно выругался и начал расхаживать по кругу, только чтобы обнаружить, что в переулке собрались все — Тор, Куин, Рэйдж, Блэйлок, Зейдист и Фьюри — наблюдая за шоу. И как вы уже поняли, на каждом мужском лице было такое выражение, что он был действительно, на самом деле, всецело и абсолютно рад тому, что это последнее утверждение не вылетело из его рта.

«Не вмешивайтесь», говорил взгляд Джона.

Словно как по команде их группа начала топтаться на одном месте, глядя в темное небо, вниз на асфальт, на кирпичные стены напротив в переулке. В вонючем ветерке повеяло мужское бормотание, словно, как критики, обсуждая премьеру фильма.

Его не волновало их мнение.

И в этот момент вспышки гнева его также не волновало и мнение Хекс.

***

Вернувшись в особняк Братства, Но'Уан держала в руках свадебное платье дочери, собираясь его почистить, но возникший перед ней доджен, преградил ей путь на второй этаж в прачечную. Если первое ее устраивало, то второе — ни в коем случае.

— Нет, — снова сказала она, — я позабочусь об этом сама.

— Госпожа, прошу, это совсем не сложно для...

— Тогда позвольте мне самой позаботиться о платье, если это для вас не сложно.

Лицо доджена так и продолжало вытягиваться, что удивительно, как еще он не стал искать встречи с ее глазами.

— Возможно... мне надо согласовать со Старшим Пелмуттером...

— А может, я скажу ему, насколько услужливым вы были, показав мне моющие средства... и насколько я ценю оказанную вами мне услугу.

Даже с опущенным и закрывающим ее лицо капюшоном, доджен,казалось, понял ее намерение достаточно ясно: она не уступит. Ни ему, ни кому-либо еще. Единственным его вариантом оставалось: перебросить ее через плечо и унести, чего никогда не произойдет.

— Я...

— Провожу вас, не так ли?

— Да, госпожа.

Она склонила голову.

— Благодарю.

— Могу я...

— Показать дорогу? Да, пожалуйста. Буду весьма признательна.

Он не подержит для нее платье. Не почистит. Не повесит. Или не понесет.

Это было только между ней и ее дочерью.

С унылым достоинством отверженного, слуга развернулся и повел ее вниз по длинному коридору, украшенному прекрасными скульптурами мужчин в различных позициях. Потом они прошли через пару открытых дверей в конце слева и еще через очередной ряд дверей.

Здесь все изменилось. Восточный ковер больше не покрывал пол из твердой древесины, его сменила простая дорожка кремового цвета, пригодная для применения пылесоса. На этих нетронутых, кремовых стенах не весело картин, и окна закрывали не бархатные портьеры с бахромой и кистями, а тяжелыми полотнами хлопка такого же бледного цвета.

Они вошли в помещения для прислуги.

Контраст был таким же, как в особняке ее отца: один стандарт для семьи, и другой — для персонала.

Или, по крайней мере, она слышала, что это так. Она никогда не заходила в другую часть дома, когда там жила.

— Здесь должно быть, — доджен открыл двойную дверь, — все, что вы ищите.

Комната была такого же размера, как и в имении ее отца: большая и просторная. За исключением отсутствующих окон и большой кровати с мебелью ручной работы для туалета. Никаких расшитых ковров в персиковых, желтых или красных тонах. Никаких шкафов, набитых модными нарядами из Парижа, шкатулок с драгоценностями и корзинок с ленточками для волос.

Теперь она принадлежала этому месту. Особенно, когда доджен описал разные, хитроумные, белые приспособления такие, как стиральная машина и сушилка, а потом в деталях описал, для чего нужна гладильная доска и утюг.

Да, часть, отведенная слугам подходила ей больше, чем комната для гостей, и так происходило с тех пор, как она... оказалась на Другой Стороне.

По сути, если бы она смогла убедить кого-то, хоть кого-нибудь позволить ей иметь комнату внизу в этой части особняка, то это было бы предпочтительней. Увы, однако, как мать связанной шеллан одного из главных воинов этого дома, она получила привилегию, какой не заслуживала.

Доджен принялся открывать ящички и шкафчики, показывая ей всевозможные технические средства и оборудование с различными названиями, такими как отпариватели, пятновыводители, прессы...