Конец 10 книги серии Братство Черного Кинжала 9 страница

 

ГЛАВА 15

 

Переводчики: lorielle, Verani4ka, Айлайлесс

Вычитка: lorielle, Светуська

 

В Святилище на Другой стороне Но'Уан повела Тормента в библиотеку, где собиралась оставить его одного, чтобы он мог спокойно заниматься своими поисками, чего бы он там ни искал. Однако, когда они прибыли на место, он открыл дверь и отступил в сторону, предлагая ей войти.

Естественно ей больше ничего не оставалось, кроме как переступить через порог.

Книжный храм был высоким, длинным и узким строением, словно при его строительстве исходили из пропорций книжного тома. Мраморные стеллажи тут и там до отказа были забиты выставленными в строгом хронологическом порядке бесчисленными фолиантами в кожаных переплетах. Поколение за поколением Избранные кропотливо заполняли их историями жизней представителей своей расы, как ныне живущих, так и живущих по сей день. В этих документах не было ни одного выдуманного слова, прозрачная вода в чашах свидетельствовала только правду.

Тормент остановился, опираясь на трость, давая отдых своей забинтованной ноге.

— Какую информацию ты желаешь найти? — спросила она, скользя взглядом по ближайшим полкам. Осматривая тома книг, она задумалась о будущем хранении истории прошлого. Изучавшие реальный мир Избранные, сейчас все реже вели записи, если вообще вели. Это древняя традиция вполне может кануть в лету.

— Загробная жизнь, — ответил Тормент. — Как думаешь, тут есть раздел на эту тему?

— Насколько я знаю, хроники разложены по летоисчислению, а не по тематике.

— Ты когда-нибудь слышала о промежуточном месте называемом «Где-то Между»?

— О чем?

Он засмеялся с горькой ноткой в голосе, проковылял вперед и принялся разглядывать стеллажи.

— Вот именно. Существуют Забвение и Дхунд. Два противоположных пути, и как я раньше предполагал — единственный выбор, когда ты умираешь. Я хочу найти любые доказательства тому, что есть и другой вариант. Черт те что... да, здесь и правда нет разделов по теме. И везде так?

— Насколько я знаю.

— Может, есть другая система индексации?

— Только по десятилетиям, кажется? Однако, я не эксперт.

— Черт, понадобятся годы, чтобы все это просмотреть.

— Может, тебе следует поговорить с одной из Избранных? Я знаю, что Селена была летописецей...

— Не хочу, чтобы кто-то об этом знал. Речь пойдет о моей Велси.

Казалось, он сам не уловил иронии сказанного.

— Постой... здесь есть другая комната.

Проведя его по центральному проходу, она свернула налево, и они оказались в подземном хранилище.

— Это святыня святых, здесь хранятся жизни Братства.

Тяжелые двери сопротивлялись вторжению, по крайней мере, когда пыталась открыть их она. Однако перед силой Тормента, они распахнулись, открывая вид на огромную, высокую залу.

— Значит, она держала нас изолировано, — сухо произнес он, ознакамливаясь с именами на переплетах. — Посмотри-ка на эти...

Он вытащил один из томов и раскрыл его.

— О, Тро... отец нынешнего Тро. Интересно, что подумал бы старик, узнав, с кем съякшался его сыночек.

Когда он вытянул следующий том, она откровенно принялась его разглядывать — брови нахмурены, сильные и утонченные пальцы бережно прикасались к томам, тело небрежно прислонено к стеллажам.

Его темные густые и блестящие волосы, были коротко подстрижены. И эта белая полоса спереди, казалась поразительно неуместной — пока она не обратила внимания на его усталые, затравленные глаза.

«Ах, эти глаза. Синие, как сапфиры в сокровищнице... и такие же драгоценные», предположила она.

Она вынуждена была признать, что он был очень хорош собой.

Забавно — тот факт, что он был влюблен в кого-то другого, даже позволил ей оценить его на этом уровне: с теми чувствами, что он испытывал к своей шеллан, он был... безопасным. Сейчас она не испытывала неловкости из-за того, что он видел ее раздетой. Он никогда не посмотрит на нее со страстью. Это было бы неправильно по отношению к его любви к Веллесандре.

— Здесь еще что-нибудь есть? — произнес он, наклоняясь вниз и опираясь на свою трость. — Я вижу только... биографии Братьев.

— Давай я тебе помогу.

Они просмотрели здесь все, и не нашли ни одного тома про рай или ад. Только Братья, и Братья их Братьев...

— Ничего, — пробормотал он. — Что это, черт возьми, за библиотека такая, в которой ничего невозможно найти?

— Может... — прикусив губу, она неловко наклонилась вниз, просматривая имена. И, наконец, нашла то, что искала, — …мы отыщем твой ​​собственный том.

Скрестив руки на груди, он будто обнял себя.

— Она могла бы быть там... да, точно, была бы там.

— Она была частью твоей жизни, а ты — отдельная тема.

— Найди его.

Там было несколько посвященных ему томов, и Но'Уан выдвинула тот, который относился к настоящему времени. Наклонившись, она раскрыла фолиант, пролистала родословную декларацию, находящуюся в самом начале, и множество страниц, где, в основном, описывались его доблесть и мастерство на поле боя. Добравшись, наконец, до последней записи, женщина нахмурилась.

— Что там сказано?

Она зачитала вслух на Древнем Языке дату, а затем запись о событии:

Накануне он потерял свою связанную шеллан, Веллесандру, вместе с дитя, которого она носила под сердцем. Впоследствии он исчез из места совместного проживания членов Братства Черного Кинжала…

— Это все?

— Да.

Она перевернула книгу, чтобы он мог прочитать сам, но он рассек рукой воздух.

— Иисус Христос, я поражаюсь, и это все, что они написали!

— Возможно, тем самым они выказывали уважение к твоему горю. — Она отложила книгу. — Это ведь личное.

Больше он ничего не сказал, просто стоял там, опираясь на свою трость, сердито уставившись в пол.

— Поговори со мной, — сказала она тихо.

— Гребаный ад. — Он потер глаза, а в голосе ощущалась усталость и разочарование. — Единственное утешение для меня во всем этом кошмаре состояло в том, что моя Велси в Забвении вместе с нашим сыном. Это — единственное, что позволяло мне выжить. Когда я подходил к грани слететь с нарезки, то говорил себе, что она в безопасности, и лучше я переживу горе, чем она — лучше, что я один, пропавший без вести здесь на земле. Потому что, эй, Забвение, как предполагается, дарует всем мир и любовь, правильно? Но тут появляется Ангел и начинает что-то нести о каком-то промежуточном месте и на тебе — мое единственное утешение… в жопе! И в довершение ко всему я никогда не слышал об этом месте, и просто не вериться...

— У меня есть идея. Пойдем со мной. — Когда он вопросительно посмотрел на нее, она решительно повторила, не терпящим возражения голосом: — Пойдем.

Таща за руку, она вытянула его из хранилища обратно в главную часть библиотеки. Потом пошла вдоль стеллажей, рассматривая даты на томах, выискивая те, что были размещены здесь недавно.

— В какой день это случилось, когда она... — Когда Тормент назвал ей дату еще раз, она вытащила соответствующий том.

Пролистывая страницы, она чувствовала его присутствие, он возвышался над ней, но без какой-либо исходящей от него угрозы.

— Вот... вот она, здесь.

— О, Боже... что...

— Здесь говориться... да, то же самое, что и в томе про тебя. Она прошла от земли... погоди-ка секундочку...

Проходя мимо стеллажей, она просматривала историю других женщин и мужчин, которые умерли в тот же день:

— Так-так... перешла в Забвение... в Забвение... Забвение....

Но'Уан встревожено взглянула на него.

— Здесь нигде не сказано, что она в Забвении.

— О чем ты...

— Здесь говориться, что она прошла. Но это не значит, что она дошла до Забвения.

***

В самом сердце бетонных трущоб Колдвелла Кор выслеживал одного из лессеров.

По сухой колючей траве паркового газона он крался за нежитью, все тело кричало о готовности нанести удар, коса крепко зажата в руке. Это был одиночка, отбившийся от группы, на которую Кор и его шайка ублюдков напали ранее.

Тварь была ранена, черный кровавый след, который она за собой оставляла, явственно указывал направление ее бегства.

Кор со своими солдатами еще в переулках перебили остальных лессеров из этой шайки, после чего прихватили несколько сувениров на память и разделились: он сам отправился на поиски этого сбежавшего выродка, Тро и Зайфер вернулись в тату-салон, организовать пару телочек для кормления, а кузены переместились на базу, зализывать раны.

Возможно, если бы женщин удалось организовать как-то быстрее, они могли бы найти другое подразделение противника еще до рассвета, хотя «подразделение» пожалуй, не совсем подходящее слово. Слишком уж профессиональное. Здешние новобранцы совсем не похожи на тех, в Старом Свете, в самый разгар войны; совсем свежак, только что инициированные, эти даже не выцвели, и, казалось, были не достаточно хорошо организованы не способные взаимодействовать во время боя. К тому же, их оружие в основном подобрано все на улице: разные ножи, кастеты, заточки, а если и были пистолеты, то палили из них почем зря.

Жалкая пародия на армию: сила была лишь в количестве. И Братство не может их победить?! Какой позор!

Сосредоточившись на своей добыче, Кор прибавил ходу.

Пора с этим кончать. Потом покормиться. Вернуться домой.

Он нагнал лессера у реки на городской, и слишком хорошо освещенной на вкус Кора, площади для отдыха. А также слишком открытой. Столики для пикника и круглые 55-галонные бочки для сбора мусора не предоставляли достаточного уединения от любопытных глаз, но, по крайней мере, ночь выдалась относительно холодной, чтобы убедить людей оставаться в безопасности закрытых домов. Конечно, от случайных прохожих никто не застрахован. Но, по большей части, припозднившиеся пешеходы имели тенденцию прибывать в своих собственных мирках, а если бы им вдруг вздумалось покинуть их чертоги, то пусть пеняют на собственную глупость.

Впереди лессер бежал по бетонной дорожке, которая, вместо того, чтобы увести его в безопасное место, прямиком собиралась доставить его к гибели — к чему, собственно, он и так уже приближался. Его мотало из стороны в сторону, в тщетной попытке удержать равновесие он выбросил в сторону руку, прижимая другую к животу. В ближайшее время он должен был свалиться на землю, что было еще забавней, потому что...

В ночи раздались приглушенные рыдания.

Затем еще.

Он плакал. Проклятая нежить ревела, как баба.

Внезапно, на Кора накатила удушливая волна ненависти, заставив его судорожно вздохнуть. Резким движением вставив косу в ножны, он вытащил стальной кинжал.

Раньше это было просто работой, теперь стало его личным делом.

По желанию Кора один за другим погасли фонари, со всех сторон наползая темнотой на убийцу, и наконец, сквозь слабость и боль к нему пришло понимание, что его время вышло.

— А, твою ж мать... нет..., — существо заметалось в свете последнего фонаря. — Христос, нет...

Его лицо стало совершенно белым, как будто на нем было чересчур много грима, но это было не потому что он достаточно долго пробыл лессером, чтобы успеть вылинять. Молодой, с виду не старше восемнадцати-двадцати лет, с татуировками вокруг шеи и вдоль рук, и если припомнить, он неплохо управлялся с ножом — хотя, и это было очевидно во время рукопашного боя, в его сноровке было больше от инстинкта, чем практики.

Видимо в своем предыдущем воплощении он был агрессором, и его первоначальная демонстрация силы показала, что он привык иметь дело с врагами, которые поджимали хвосты после первого же удара. Время для его силы и его эго прошло, а эти жалкие слезы лишь служили доказательством того, кем он был в глубине своей сущности.

Когда над ним потух свет последнего фонаря, мальчишка закричал.

Кор напал как зверь, его массивное тело взвилось в воздух и всем весом налетело на существо, повалив того на траву.

Сжав его лицо всей пятерней, он вонзил нож в плечо и резко дернул, разрывая сухожилия и мышцы, срезая их с костей. Мучительный крик вырвался из глотки лессера, в очередной раз доказывая, что даже у нежити сохранялись болевые рецепторы.

Кор наклонился, почти прикасаясь губами к его уху:

— Кричи для меня. Кричи еще... кричи громче, пока не перестанешь дышать.

Ублюдок дергался под ним, рыдая в голос, с хрипом вдыхая воздух и судорожно выдыхая. Управляя шоу, Кор поглощал его слабость через поры, вдыхал, задерживая ее в легких.

Неожиданно, после всех драк этой ночи на него волной накатило отвращение. Душа его съежилась, мозги вскипели, его отвращение заставляло его желать искромсать лицо бывшего человека.

Но здесь, для него, Кором был уготован более достойный конец.

Опрокидывая нежить на живот, он пропихнул оба колена ему между бедрами, и развел ими ноги так, будто это была женщина, готовая к сексу. Склонившись над распростертым телом, он вжал лицо лессера в траву.

После чего приступил к делу.

Никаких больше размашистых, рассекающих ударов ножом. Теперь настало время точности и завершения аккуратной работы лезвием.

Лессер отчаянно сопротивлялся; Кор распорол ворот его футболки, затем, зажав нож в зубах, рванул ткань, разрывая одежду пополам, обнажив плечи и спину жертвы. Татуировка, изображающая какую-то городскую сцену, была выполнена с достойным похвалы мастера профессионализмом — чернильный рисунок украшал большую часть гладкой кожи, по крайней мере там, где черная вязкая кровь не портила это совершенство.

От судорожных рыданий и тяжелых вздохов картинка двигалась, изменяя и снова восстанавливая первоначальную форму, искажаясь и замирая, словно кадры из фильма на не исправном экране

— Как жаль разрушать эту часть, — протянул Кор. — Должно быть, потребовалось уйма времени, чтобы это создать. Наверное, было чертовски больно.

Кор приставил острие лезвия к шее нежити. Проколов кожу, он проникал все глубже, пока не был остановлен костью.

Больше крика.

Он снова прижался ртом к уху уебка.

— Я только вырву эту часть, что бы каждый смог ее лицезреть.

Уверенно орудуя ножом, он привычным движением продвигал его вниз, аккуратно обходя позвонки, пока его добыча визжала как резаная свинья. Затем уперся коленями в ляжки лессера, левой рукой — в его плечо... а правой ухватился за шею и резко дернул, вырвав его хребет.

Человек не смог бы выжить после того, что только что сделал с ним Кор. Существо, однако, окончательно так и не сдохло, даже притом, что дышать оно больше не могло, да и вряд ли ему когда-нибудь уже посчастливится резвиться на ножках: то, на чем держалась вся эта мерзкая плоть, что задавало высоту, объем и форму его тела, что позволяло ему двигаться — теперь болталось в кулаке Кора.

Убийца уже не кричал, но слезы по-прежнему продолжали течь из его глаз.

Тяжело дыша от напряжения, Кор откинулся назад. Как славно было бы оставить этого хиляка гнить вечно в его нынешнем виде бесхребетного слизняка. Он воспользовался моментом, чтобы насладиться страданиями лессера и запечатлеть в своей памяти сцену этой казни.

Кор вспомнил, как много лет назад он и сам был в подобном положении. Сломленный, голый и униженный валяющийся на земле.

«Ты такой же никчемный, как и твое рыло... Уберите его».

Голос Бладлеттера был холоден и пренебрежителен. Его подчиненные быстро и без малейшей жалости схватили Кора за руки и за ноги и выволокли из пещеры, где располагался лагерь военного отряда. Его просто выкинули, как навоз из конюшни.

Одинокий, замерзающий Кор беспомощный лежал на белом снегу, там, где его бросили, надеясь на чужую милость. Так же, как этот мальчишка. Но как бы то ни было, он лежал лицом вверх..

На самом деле, это был не первый раз, когда его вышвырнули, как ненужный хлам. Начиная с женщины, которая его родила и до последнего приюта, в котором он жил, от него постоянно отказывались. Военный лагерь был его последним шансом стать членом какой-либо общины, и он не хотел быть изгнанным за его пределы.

Он заработал право на возвращение, бесстрашно преодолев немыслимую боль. Даже Бладлеттер был впечатлен тем, что он смог доказать свою выдержку и выносливость.

Слезы — только для сопливых детей, женщин и немощных стариков. Мелкий лессер этот урок не усвоил...

— Ты смотрю занят.

Кор посмотрел выше. Тро появился из ниоткуда, без сомнений материализуясь как некая декорация.

— Женщины готовы? — резко спросил Кор.

— Давненько уже.

Кор постарался собраться с силами. Он должен прибрать за собой этот беспорядок: нельзя оставлять дергающийся труп здесь, где его могли найти люди; такое зрелище запросто взорвало бы любой мозг.

— Там есть туалет. — Тро махнул рукой на противоположную сторону площадки. — Заканчивай, и мы тебя отмоем.

— Я что, похож на младенца? — Кор впился взглядом в своего лейтенанта. — Думаю, нет. Возвращайся к шлюхам. Я скоро присоединюсь.

— Ты не можешь с собой принести свой трофей.

— И куда мне его по-твоему засунуть?.. — Судя по его интонации, вариант «себе в жопу» был, на его взгляд, самым подходящим. — Проваливай.

Тро промолчал, не возражая и не соглашаясь, но, соблюдая субординацию, коротко кивнул и дематериализовался.

Оставшись наедине с изувеченным дергающимся полутрупом, Кор последний раз взглянул на него и бросил с издевательской жалостью:

— А, кончай уже... возьми себя в руки.

Твердая уверенность в том, что слабость должна быть наказуема, придала ему сил для последнего удара. Когда стальное острие кинжала пронзило грудь лессера, раздался негромкий хлопок, на мгновение вспыхнул свет... и от нежити не осталось ничего, кроме пятна на траве, где она валялась.

С трудом выпрямляя ноги, он поднял позвоночник своей жертвы и закинул его в мешок, к остальным трофеям.

Все не влезало, и часть торчала снаружи.

У Тро был пунктик по поводу мешка с трофеями. Черт бы его побрал.

Дематериализовавшись на край площадки у туалета, больше похожего на какой-то сарай, он припрятал свои трофеи в вытяжном отверстии и протащил свое тело внутрь, где располагались раковины и унитазы. Помещение пропиталось синтетическим запахом освежителя воздуха, но ничто не могло перебить приторное зловоние разложения, исходящего от его мешка.

Зажглись лампы, активированные датчиками движения; и Кора окутал люминесцентный туман. Раковины были с примитивными кранами из нержавеющей стали, но вода текла чистая и холодная; Склонившись, он подставил под струю сложенные ладони, набрал воды и плеснул себе в лицо. Еще раз. И еще.

«Вот придурок, трачу время на наведение чистоты, — бранил себя Кор. — Те проститутки все равно ничего не вспомнят».

И мытье вряд ли улучшит его наружную привлекательность.

С другой стороны, лучше не пугать женщин до обморока, приводить их в чувство еще то муторное занятие.

Он поднял голову и увидел свое отражение в мокром металлическом листе, заменяющем собой зеркало. С унылым видом он разглядывал себя, отмечая свое уродство, и снова думал о Тро. Несмотря на то, что солдат всю ночь сражался, он был свеж, как маргаритка, а его красивое аристократическое лицо заставляло забыть о пятнах крови на одежде и ссадинах на руках.

А Кор, даже если дать ему отдохнуть две недели подряд, есть лучшую пищу и кормиться от гребаной Избранной, он останется все таким же вызывающим отвращение выродком.

Еще раз ополоснув лицо, он осмотрелся, но не нашел ничего, чем можно вытереться. Все, что там было — это встроенные в стены механизмы с горячим потоком воздуха для сушки рук.

Его кожаный плащ был весь перемазан. Свободная черная рубашка под ним — не чище.

Он материализовался на крыше, смахивая с подбородка капли холодной воды. Тюк с трофеями нельзя было оставлять здесь. Плащ и косу тоже надо было припрятать.

«Как же его это достало, — подумал он. — Все эти — сплошные кровавые гребаные помехи».

 

ГЛАВА 16

 

Переводчики: lorielle, Stinky, Lover_mine, Verani4ka

Вычитка: lorielle, Светуська

 

Высоко над хаосом Колдвелла, в тихой мраморной библиотеке Избранных, Тор чувствовал себя так, словно у него в голове раздавался оглушительный крик, что даже удивительно, как от этого шума Но'Уан еще не зажимала уши руками.

Он протянул руку:

— Дай-ка мне.

Взяв книгу из рук Но'Уан, он стал внимательно вглядываться в тщательно выведенные символы Древней речи.

 

« Веллесандра, связанная шеллан Брата Черного Кинжала Тормента, сына Харма, кровная дочь Релайкса, перешла этой ночью с земли, забрав с собой, зачатого около сорока недель до того своего нерожденного сына».

 

Читая короткую официальную запись, он чувствовал, словно все это произошло всего минуту назад, его тело снова тонуло в старой знакомой реке боли.

Он вынужден был перечитать отрывок еще несколько раз, прежде чем понять не только, что там было написано, но и то, чего там не было.

Никаких упоминаний о Забвении.

Проглядывая соседние разделы, он искал упоминания о других прошедших недавно переходах...

 

«Перешел с земли в Забвение. Перешла с земли в Забвение. Перешла с…, — он перевернул страницу, — земли в Забвение.»

 

— О Боже...

Он не поднял глаза и не обратил внимания на эхом отозвавшийся визжащий шум. Внезапно Но'Уан потянула его за руку.

— Присядь, прошу тебя, присядь. — Она потянула сильнее. — Пожалуйста.

Расслабившись, Тормент опустился на пододвинутый ею стул.

— Есть ли шанс, — спросил он севшим голосом, — что они просто забыли внести запись?

Но, ни Но'Уан, ни кому-либо еще не было нужды отвечать на этот вопрос. Работа Изолированных Летописец была их священным долгом, у них не было права на оплошность. Подобное просто невозможно.

Тор мысленно услышал голос Лэсситера: «Потому меня и отправили сюда: я здесь, чтобы помочь тебе и ей».

— Мне нужно вернуться в особняк, — промямлил он.

Он начал подниматься, но вдруг почувствовал слабость во всем теле. Гребаная нога подвернулась, Тор потерял равновесие и свалился на ближайший стеллаж, свернув плечом стройный ряд книжных корешков. И-и-и-и пол под его ногами предательски покачнулся, отправляя тело в свободный полет.

Что-то маленькое и мягкое помешало его падению...

Это было тело. Изящное женское тело с грудью и бедрами, с визгом впечаталось в него, и он мгновенно потерял над собой контроль.

Внезапно в его мозгу бомбой взорвалось видение Но'Уан в этом бассейне, с ее обнаженными, блестящими от воды формами, и сила этого взрыва была так велика, что смела все, чем он руководствовался.

Это произошло так быстро: контакт, воспоминание... и возбуждение.

Его член едва не пробил кожу, беспощадно выпрямляясь на всю длину.

— Разреши мне помочь тебе сесть на стул, — словно издалека услышал он ее раздавшийся голос.

— Не прикасайся ко мне. — Тор оттолкнул ее и отполз подальше. — Не приближайся. Я... потеряю его...

Беспомощно барахтаясь у стеллажей, он не мог дышать, стоять... удержаться...

Не обращая внимания на поврежденную ногу, Тормент выскочил из библиотеки и помчался прочь из Святилища, поспешно возвращая свое неверное тело в собственную спальню в особняке.

Оставаясь предельно возбужденным и после возвращения.

Фух...

Глядя на свое хозяйство, он пытался найти другое тому объяснение. Может, закупорка сосудов? Тромб в члене... или еще что... дерьмо...

Не может быть, чтобы его привлекла другая женщина.

Он связанный мужчина, черт подери.

— Лэсситер, — он оглянулся по сторонам, — Лэсситер!

Где этот блядский ангел?

— Лэсситер! — заорал он во все горло.

Ни ответа, ни стука в дверь, он остался один... с его безжалостно вздымающимся членом.

Тор с яростью сжал правую руку в кулак.

Недолго думая, он со всей дури саданул себя кулаком по яйцам...

— Твою ж... мать...

Получилось сродни удару чугунным ядром; член дернулся и упал. От скрутившей внутренности агонии он потерял равновесие и свалился лицом в ковер.

Закашлявшись, Тор попытался подняться на колени, одновременно задаваясь вопросом, не нанес ли он себе какое серьезное повреждение; как вдруг сквозь гул в ушах просочился сухой насмешливый голос:

— У-у, это должно быть дьявольски больно. —В поле его зрения размытым пятном появилось лицо ангела. — Но если принимать во внимание положительный аспект, то ты без проблем смог бы записать партию Элвиса для рождественского диска.

— Что за... — Он с трудом мог говорить. А до этого было трудно дышать. И всякий раз кашляя, ему казалось, что его собственные яйца встали поперек горла. — Расскажи мне... про «Где-то Между...»

— Может, для начала отдышишься?

Тор резко выкинул руку, схватив ангела за бицепс.

— Рассказывай, ублюдок.

***

Среди мужчин бытовала одна общепринята солидарность: если один парень видит, как другому хорошенько вмажут по яйцам, то неизбежно почувствует выстрел фантомной боли в своем наборе для игры в крокет.

И когда Лэсситер присел на корточки возле крендельком скрючившегося тела Брата, он, улучив момент, осторожно прикоснулся к висевшему у него между ног сокровищу, просто, чтобы утешить приятеля снизу по поводу того, что даже для отъявленных иконоборцев некоторые вещи остаются священны.

— Расскажи мне!

То, что у парня еще хватало энергии, чтобы так верещать, производило впечатление.

И, да, — невозможно было отказать сукину сыну после того, как он так себя отходил собственным кулаком.

Нет причины заставлять его изводится на дерьмо.

Само собой.

— «Где-то Между» — не в юрисдикции Девы-Летописецы или Омеги. Это — территория Творца. И прежде, чем ты спросишь, отвечу — Творца всего сущего, всех этих вещей, вашей Девы-Летописецы, Омеги, короче, всего. Попасть туда есть несколько способов, и в первую очередь из-за того, что ты кого-то не отпускаешь, или кто-то держится за тебя.

Посмотрев на притихшего Тора, Лэсситер решил сжалиться над ублюдком и спасти его мозги от перегрева.

Положив ладонь на плечо Брата, Лэсситер тихо произнес:

— Дыши со мной. Давай же. Мы будем делать это вместе. Просто подыши одну чертову минуту...

Они оставались так еще долгое время: Тор — согнутый пополам, и Лэсситер — ощущающий себя опорной колонной.

За свою долгую жизнь он видел страдание во всех его проявлениях. Болезнь. Разваливание на части. Разочарование в эпических масштабах.

Глядя на свою протянутую руку, он понял, что стал отдаляться от всего этого. Ожесточаться за счет слишком частой подверженности этому и личного опыта. Отгораживаться от сострадания в любом его проявлении.

Черт, он не годился для этой работы как ангел.

Для этой чертовой ситуации, в которую они оба влипли.

Тор поднял взгляд. Его глаза настолько расширились, что если бы Лэсситер не знал, что они голубые, то сказал бы, что глаза черные.

— Что я могу сделать?.. — простонал Брат.

Вот черт, он не мог этого выносить.

Лэсситер резко вскочил на ноги и подошел к окну. Пейзаж снаружи был скудно освещен, далеко впереди сверкали в стадии своего возрождения сады. На самом деле весна была холодным, жестоким инкубатором, предшествующем теплу летних месяцев.

Жизнь продолжается...

— Помоги мне помочь ей, — прохрипел Тор. — Как ты мне и говорил.

Он не нарушил наступившую тишину. Не осталось ни слов, ни мыслей. Он ничего не мог больше выдавить из себя, несмотря на то, что если он облажается, то навечно отправится в персональный ад, без какой-либо надежды на спасение. А Велси с ребенком застрянут там. Как и Тор.

Как же он был самонадеян.

До него не доходило, что может ничего не выгореть. Когда он брался за это дело, то был легкомысленным, уверенным и готовым к последствиям, и трясся лишь о собственной свободе.

Ему никогда не приходилось бороться. Возможность отказа даже не рассматривалась.

И никак не ожидал, что так дерьмово будет справляться с произошедшим с Велси и Тором

— Ты сказал, что здесь, чтобы помочь мне, помочь ей. — Когда ответа не последовало, Тор понизил голос. — Лэсситер, я стою на коленях.

— Только потому, что вбил свои яйца себе в диафрагму.

— Ты сказал мне...

— А ты мне не поверил.

— Я видел. В книгах на Другой Стороне. Она не в Забвении.