Глава 20. Путь к примирению. 3 страница

И снова Ринар говорил, успокаивая, зачаровывая своей спокойной интонацией и мягким голосом, нежно уговаривая прекратить сопротивление и просто поверить - поверить в то, что понимание возможно и нужно приложить лишь одну каплю терпения. Казалось, Майер был по горло сыт этим особенным ласковым тоном, уже зная для себя, что за ним стоит, но снова и снова покорялся ему, доверяясь брюнету и невольно понимая: почему. Боязнь потерять близкую душу стала настолько сильной, что заглушала не то что инстинкт самосохранения, а саму гордыню блондина - сильнейшее из всех доступных ему чувств, пока в его жизни не появился Лангре.

- Я давно смирился с ним, если тебя это волнует, - глухо проговорил он в ткань покрывала, так и не поднимая головы, - но только в твоём прошлом, а в настоящем я не желаю тебя делить ни с кем, даже с мыслями о нём.

Это признание вырвалось слишком легко и беспечно, и Дориан уже хотел повернуть время вспять, чтобы вернуть свои слова обратно, но что-то подсказывало ему, что он произносил бы их снова и снова, подсознательно желая дать любовнику правду.

- Тогда не дели, - Лангре поцеловал ещё раз плечо блондина и ласково заскользил рукой к его бёдрам. - Я твой, и я это доказал сегодня, в сделке с Эствудом, и буду доказывать сколько потребуется. Что же касается Гилнора, то он - истинный король этих земель, и только поэтому меня волнует его судьба. Когда мне было около ста лет, на этих землях жили люди. Шла долгая и жестокая война с вампирами. Их король - Артур убил моего отца. Я никогда не встречал среди людей такого совершенного воина и охотника. За тридцать лет, благодаря его стараниям, мы потеряли почти половину клана. Несколько раз мы с Артуром сходились в открытом поединке и к моему стыду - я всегда проигрывал. Мне удавалось скрываться от него, а иногда просто везло. Он был таким сильным противником, что со временем я начал уважать его. Тогда я попросил помощи у Эствуда, и мы объединили наши кланы и уничтожили людей в замке Чёрной Луны... Это был единственный раз, когда с поля боя бежал Артур. Он отомстил мне? О, да! - Лангре усмехнулся и вздохнул. - Наша борьба кончилась так прозаично и скучно, что мне было жаль. Помню, я сидел у его постели и с улыбкой смотрел на дряхлого седого умирающего в одиночестве старика. Он проклял меня в последний раз, но дрожащие руки даже не смогли дотянуться до стакана с водой, не то, что до клинка. Не знаю, что меня дёрнуло, но я рассмеялся и до того, как он испустил дух, пообещал, что не позволю его роду бесследно исчезнуть с лица земли, и когда-нибудь, возможно, даже верну им корону. К тому времени, как родился Алан, потомки Артура утратили власть и даже саму память о Великом короле. Для людей я устроил на юге Кеальстона заповедные земли, куда запрещено наведываться вампирам. Туда ходил только я. Никогда бы не подумал, что проклятие Артура сбудется, и я расплачусь за всё "его кровью".

Рассказ Ринара многое объяснил Майеру, но после него возникло ещё больше вопросов, чем было до этого, но начать задавать их - значит узнать о прошлом Лангре если не всё, то очень многое. Готов ли Дориан к такому повороту событий? Да, готов. Лучше узнать всё сейчас и сразу, пока они могут и понимают друг друга.

- Как именно проклял тебя Артур? - тихо спросил блондин, поворачивая голову на бок, чтобы видеть лицо своего любовника.

Взгляды встретились, и Лангре мягко улыбнувшись, опёрся подбородком на плечо Майера. Рука продолжала ласкать кожу на бедре блондина.

- Он сказал, что его кровь станет моим проклятием, и мои страдания будут воистину адскими, - Ринар философски усмехнулся. - Даже с того света достал меня, чёртов упрямец. Алан и Гилнор - последние потомки Артура. По роковой случайности Гилнор стал вампиром. Я сделал его своим наследником отчасти потому, что в его жилах течёт королевская кровь. Я наделся, что когда он вырастет, то найдёт себе достойную пару, чтобы род Великого Артура - убийцы вампиров не окончился. Когда я увидел вас вдвоем, то сильно взбесился. Я и без того ревновал, когда замечал ваши теплые взгляды, адресованные друг другу, а тут ты ещё и подпортил все мои планы относительно него, - Лангре впервые за весь разговор устало вздохнул, выказав, что теперь это проблема его мало волнует.

После слов Ринара воистину можно было проверить в проклятия - потомок Артура действительно стал для главы Киленс проклятием и любовью, что по сути одно и то же. Дориан едва слышно вздохнул, понимая, что не сможет удержаться от неприятного вопроса, и на ощупь нашёл руку брюнета своей, переплетая пальцы и даря немного тепла.

- Это из-за твоего обещания убили Алана, а Гилнора сделали вампиром? - осторожно спросил он и тут же добавил: - Не отвечай, если не хочешь.

- Отчасти. Тогда на юге жил клан Ориан - не слишком многочисленный, но их глава Мартин Бертран настаивал на том, чтобы я уничтожил людей и отдал ему южные земли, которые наши кланы оспаривали между собой уже триста лет. Я отказался. Пять лет мне удавалось скрывать ото всех мою тайную страсть и любовь к Алану. Даже его родители не знали о нашей связи. Я был спокоен, оставляя его перед рассветом в людской деревне, а сам возвращался в замок. В ту ночь деревню охранял Сарон и его войны. Никто, кроме Жака не знал истинной причины и ценности этой территории, в конце концов, людской скот мы, бывало, использовали в качестве пищи. Бертран появился со свитой около трёх ночи и сказал, что едет в замок Чёрной Луны с дипломатической миссией... и Сарон пропустил их. Орианцы убили в деревне только двоих, ещё двое пропало: Алан и его четырёхлетний брат.

Лангре замолчал и отвёл взгляд в сторону.

- Бертран начал шантажировать меня, грозясь предать огласке мою связь с человеком, если я не отдам ему южных земель, а я был в таком смятении, что не знал, куда бежать. Он выполнил свою угрозу, не смотря на все мои заверения дать ему то, что он хочет. Алан никогда бы не простил мне гибель сородичей, я это знал, но его жизнь для меня была важна, как ничто другое, даже такой ценой. Но я сомневался и не мог решиться: ни на первое ни на второе. Скандал был грандиозный, но Эствуд на общем сборе глав кланов сказал, что все обвинения в мой адрес - чушь и этого просто не может быть. Тогда совершенно неожиданно в наш альянс вступил Аллисон, что было удивительно - наши отношения с ним всегда были прохладными. Поняв, что попытка свергнуть меня с трона провалилась, Бертран стал грозиться: убить Алана. Тут уж я не выдержал и осадил его замок, тем не менее, это был лишь фарс с моей стороны. Я уже почти готов был отдать ему и земли и людей. Алан сделал свой выбор, отказавшись участвовать в этом. Я просил Бертрана позволить мне поговорить с ним, но Алан сказал, что знать меня не знает, и будет сражаться за свободу людей до последней капли крови. Я не смог выбрать между его жизнью и его душой. Моё замешательство слишком дорого мне обошлось. Бертран пытался усмирить Алана пытками и использовать его даже тогда, когда я отдал приказ о штурме замка. Тогда я уже знал, что Алан погибнет, но всё равно рвался туда в надежде успеть... Он не оставил мне выбора.

- Да уж, Сандерс не упустит ни один из шансов, чтобы добиться своих целей, - тихо произнёс Дориан просто, чтобы не молчать. Любовь на самом деле была проклятием - во имя неё умирали сами и убивали любимых, издревле все живые существа жертвуют собой друг ради друга, но только благодаря этому чувству эти жертвы настолько велики.

Блондин притянул руку Ринара к своим губам и мягко поцеловал ладонь, пальцы, запястье. Почему-то сейчас хотелось быть покорным и нежным, ласкаться, извиняясь за своё, порой совершенно ужасное поведение и жестокие слова, но у Дориана остался ещё один, важный для него вопрос.

- Кому принадлежал тот серебряный браслет, который ты подарил Гилнору?

- Алану. Две змеи, сплетающиеся между собой в танце любви. Этот браслет я подарил ему через полгода нашего знакомства, а гравировку сделал уже после гибели. Все эти годы браслет на запястье Гилнора не позволял мне поддаться привязанности по отношению к нему. Со временем я смирился и стал видеть в мальчике только наследника Артура. Я надеялся, что после того, как верну Кеальстон законному королю, проклятие падёт и я, если уж не исцелюсь, то смогу, хотя бы дышать свободнее.

- Твои надежды оправдались? - немного грустно улыбнулся Майер, не желая более продолжать этот разговор, он и так дал ему слишком много мыслей и чувств - больше некуда.

Извернувшись, он легко поцеловал брюнета в подбородок, не в силах перевернуться из-за прижимающего его к кровати тела и, уткнувшись в руку Лангре, тихо усмехнулся, решив раз и навсегда закончить разговоры о том их прошлом, даже если Ринар сейчас снова взъярит.

- Испортил я тебе наследника, - лица молодого вампира не было видно, а по тону, характер фразы - сожалеющий или шутливый - не угадывался, - а уж Идрис к нему точно никакую девушку и на несколько километров не подпустит.

- Это уже не имеет значения, - Ринар немного подвинулся и перевернул Майера на спину, спокойно заглядывая в лицо. - Ты мне помог понять кое-что другое: важнее трона клятв и власти - свобода. Пусть Гилнор сам выбирает свою дорогу - я в ближайшие несколько сотен лет буду занят более важными делами. - Лангре улыбнулся и, склонившись к лицу Дориана, поцеловал в губы, а потом сказал: - Оправданием собственных надежд.

Дориан улыбнулся, обнимая Лангре за шею, и легко поцеловал его в скулу, раздумывая продолжить или же остановиться на достигнутом.

- Ты так добр сегодня, - беззлобно усмехнулся он, перебирая тёмные пряди Ринара, - только чего же ждать от тебя через эти несколько веков? - тон блондина не был обвиняющим - он, скорее, рассуждал о своём будущем и будущем того, с кем хотел в него шагнуть.

- А это, - губы Ринара прошлись горячим потоком по щеке, - будет зависеть от тебя.

Умение любить - странная сторона человеческой натуры, не чуждая и вампирам. В мире, где всё связано и уравновешено не существует ничего более совершенного для изменения личности, чем любовь. Ринар менялся и менял своё отношение ко многим вещам, желая лишь одного, чтобы эти ласковые ладони никогда больше не отпускали его. Даже Вселенскому Злу один раз за жизнь свыше даётся шанс - исправиться и измениться, и было бы неправильно упустить его.

 

 

Глава 21. Приманка.

 

Гилнор сидел в столовой у камина, задумчиво глядя на Идриса, который пришёл сюда пару минут назад в весьма скверном расположении духа. После разговора в спальне юного владыки Кеальстона прошло больше трёх недель. Ринар быстро шёл на поправку, а Дориан не отходил от него ни на шаг. Гилнор всё понял и попытался смириться - принять выбор Майера - уже окончательный. За последние несколько ночей юноша даже ни разу не улыбнулся, и если бы не государственные дела, то он бы наверняка сошёл с ума от тоски. А Аллисон по-прежнему смотрел на него пронзительно и долго - его взгляды к Гилнору притягивало, словно магнитом, и принц тенью ходил за желтоглазым вампиром. Куда бы Гилнор не пошёл, там непременно через пару минут появлялся Идрис. Вот и сейчас принц нашёл предлог для того, чтобы пристать с пустяковыми вопросами к Лизе - она как раз протирала пыль со стола.

"Интересно, что будет, если ему дать то, что он хочет? - лениво размышлял Гилнор, опёршись правой рукой на подлокотник мягкого кресла с высокой спинкой, а левой поднося к губам бокал с вином - аромат пьянил, будоражил сознание странными картинами горьких поцелуев и прядями светлых волос Майера, что разметались по подушкам. Гилнору хотелось плакать, но сегодня он решил: залить свою тоску бордовым хмельным напитком.

Карие глаза амирца на секунду задержались на хмуром лице владыки Киленс, но тут же скользнули в сторону, боясь выдать всё, что наболело. Лиза что-то говорила Идрису, отвечая на им же заданный вопрос, но он не слышал ответа, снова и снова мысленно повторяя себе, что так нельзя. Алиссон уже давно не узнавал ни себя, ни своих поступков. Прежде беспринципно уверенный в себе наследник из-за отказа какого-то мальчишки превратился в затворника, что выходит из своей норы лишь для того, чтобы вновь увидеть потускневшие жёлтые глаза. Он всю свою жизнь брал то, что хотел - нет, не силой и упорством, а врождённой харизмой, обаянием и - что уж греха таить - положением. Да, он был красив и успешен, мог поддержать любую беседу и убедить практически любого принять свою точку зрения, но после разговора в спальне Гилнора, все эти способности вдруг отказали, оставив принца Амир один на один с, пожалуй, самой серьёзной проблемой жизни - любовью. Желтоглазый мальчик был тем единственным, кого Идрис действительно хотел получить, и желал не только телом, но и тем, что было у вампиров вместо души. Но самое желанное в жизни почти всегда самое труднодоступное. А доступное ли вообще?

Поймав на себе испытующий взгляд Лизы, Идрис понял, что та уже довольно давно молчит, ожидая его ответа.

- Хорошо, спасибо, я непременно учту, - ответил он совершенно невпопад, и уставшая от подобных сцен девушка закатила глаза к потолку, стараясь не высказать всё, что она думала о царственном госте.

- Доброй ночи, - поприветствовал очень кстати собравшихся в столовой вампиров явно недавно проснувшийся Дориан.

Улыбнувшись Гилнору и кивкнув Идрису, он прошёл к стоящему на столе графину и налил себе в бокал немного прозрачной родниковой воды. Привычно гладкие волосы амирца были растрёпаны, а шальной взгляд, более чем красноречиво говорил о причине, побудившей блондина провести в постели столько времени.

- Как прошёл день? - из вежливости спросил он, отставляя бокал на стол и поворачиваясь к своим собеседникам лицом.

- Как и всегда, - скупо поморщился Аллисон, оглядывая удовлетворённого жизнью Майера, - средней паршивости.

- Кстати о паршивости, - на пороге появился Лангре, и Лиза сразу поспешила уйти - от греха подальше, - мы едем в Ларин. Все мы.

- Дориан, не хочешь со мной выпить? - отстранённо спросил Гилнор, но его пристальный взгляд был устремлён на Идриса. Странные чувства переполняли мальчишку: сомнения, любопытство, страх приближаться к тому, кто с момента боя в лощине снился ему каждый день. По-разному снился: то они просто гуляли, то пили, то охотились, а сегодня целовались, как безумные. От воспоминаний и вина лицо владыки Кеальстона зарделось юношеским румянцем, но глаз он не опустил. Гилнор с вызовом смотрел на Идриса, словно говоря: "Твоё упрямство - напрасная трата сил, принц. Моё сердце безнадёжно остыло и не умеет ничего чувствовать, кроме боли..."

Размышления юноши прервал Лангре.

- У меня есть идея, как выманить Сандерса из его логова, - Ринар запер дверь и пересёк столовую, направляясь к креслу Гилнора. Остановившись, Ринар ласково улыбнулся Майеру и с некоторым любопытством взглянул на Аллисона - было интересно, как он отнесётся к тому, что агнцем для заклания Лангре предложит Гилнора.

- Ты говоришь это таким тоном, что она мне уже заранее не нравится, - хмуро проговорил Идрис, изо всех сил стараясь не смотреть на слишком дикого для него владыку Киленс.

- Это вынужденная мера, - перебил принца Майер, - я сам не в восторге, но похоже, это единственный выход из сложившейся ситуации, в котором у нас есть весьма неплохие шансы на успех. Подойдя к Гилнору, блондин мягко прикоснулся к его лицу, заставляя посмотреть на себя, и вгляделся в его потухшие глаза. "Что же ты делаешь?.. - только и спросил его взгляд. - От этого вино не помогает, я пробовал..."

- Вы меня заинтриговали, - криво усмехнулся Аллисон, подсознательно радуясь этому разговору и тому, что они, наконец-то, начнут действовать. Не смотря на ощутимый страх за будущее, амирец не мог больше пережидать штиль.

Подойдя к креслу напротив Гилнора, он сел в него и повернулся к Ринару:

- Я тебя слушаю.

- Ловля на живца, - продолжил Лангре, намерено переводя взгляд с Дориана и Гилнора на Идриса. Ещё немного и он начнёт ревновать, опять утратит самоконтроль - того и гляди перехватит руку Майера и дёрнет блондина на себя, заключив в тесные объятия. - Мы можем пустить слух, что Дориан и ты, Идрис, возвращались в Амир, но по пути на вас напали вампиры и убьют. Как Владыка клана, Гилнор просто обязан будет принести свои извинения твоему отцу лично. Пусть встречу назначат в моём замке Ларин - это глухое местечко на границе наших кланов. Эствуд мёртв, и Лиор сейчас слаб, в Киленс ситуация и того хуже. Юный Владыка Кеальстона - слишком заманчивая добыча - Сандерс не устоит перед возможностью убрать последнего конкурента со своего пути.

Гилнор несколько озадачено скривился, а потом выжидательно взглянул на Идриса, делая вид, что не заметил беспокойства Майера. "Ну что, Идрис? Что ты сделаешь теперь?"

- Ты серьёзно? - не заметив взгляда Гилнора, Аллисон пытался разобраться в словах Лангре, тщетно надеясь на то, что это неудачная шутка. - Или у тебя в резерве есть полк бессмертных, а мы просто не в курсе?

Идрис понимал, что приоритеты Лангре существенно поменялись, но чтобы отдать брата бывшего возлюбленного и своего наследника Сандерсу на растерзание - это уже было чересчур.

- Мой отец не станет играть, он просто прирежет его и всех, кто с ним будет, - проговорил амирец так, словно разговаривал с маленьким ребёнком. - И не говори, что не понимаешь этого. Он, конечно, будет неимоверно счастлив, узнав, что я отправился в небытие, но не до такой степени, чтобы забыть об осторожности. Ты лучше меня должен это знать.

- Это единственный выход, - спиной почувствовав тяжёлый взгляд Лангре, Дориан отошёл от Гилнора и сел рядом за стол. - Если "в живых" останемся я или ты - он просто не поверит.

- А так поверит? - Идрису начинало казаться, что он разговаривает либо с идиотами, либо с совершенно рехнувшимися на почве собственных эмоций вампирами. - Не смеши меня, он по двести раз проверял замок на ящике стола, когда из кабинета выходил - неужели ты думаешь, он купится на этот фарс?!

- Если постараемся, купится, - вместо Майера ответил Ринар, краем глаза заметив, как Гилнор едва усмехнулся - похоже, юнца собственная жизнь с некоторых пор заботила мало, а вот назревшая разборка - очень даже. Если не сказать - забавляла. Вздохнув, Лангре встал за спиной Майера и ненавязчиво обнял за плечи. - Сан-Алиссон жаден - это его самое уязвимое место. Думаю, он тысячу раз всё проверит, и лишь тогда, когда убедится, что риск для него минимальный, нанесёт удар. Поэтому, мы с Дорианом и Вами, Ваше Высочество, прибудем в Ларин тайно - не в свите Гилнора.

- А кто поедет в свите Гилнора? - излишне эмоционально поинтересовался наследник Амир, глядя на Ринара как на врага. - Те, что остались от сражений? Прости, но это не самый хороший вариант. Мы втроём там тоже ничего сделать не сможем, разве что будем бегать зигзагами и прикрывать отступление, - нездоровая ирония амирца явно была следствием расстроенных нервов.

- В крайнем случае да, так и сделаем, - пожал плечами Майер, накрывая ладонью руку Ринара на своём плече, - больше у нас нет выбора.

- А ты чего молчишь? - злость Аллисона неожиданно вылилась на безразличного ко всему Гилнора. - Тебя собственная шкура не волнует?

Владыка Кеальстона удивлённо посмотрел в глаза Идриса, допил вино и поставил бокал на пол, рядом с креслом.

- Я согласен с Лангре, - просто пожал плечами он, но реакция Аллисона ему начинала льстить. Неужели принцу не всё равно: погибнет он или будет жить? Неужели это ледяное сердце в груди действительно забилось любовью? Взгляд жёлтых глаз смягчился, неожиданно открыв Идрису настоящего Гилнора. Юноша вдруг очень сильно захотел поверить принцу, и в его чувства поверить. Так почему же им не попробовать? - Заодно познакомлюсь с твоим отцом. Боюсь перед такой перспективой я не устою, только... Соглашайся, Идрис. Для тебя это сейчас выгоднее всего. Если план сработает - ты станешь Владыкой Амир. Ради такого можно кем угодно рискнуть.

Ринар хитро сощурился и, не вмешиваясь в разговор, только переводил взгляд с Гилнора на Идриса - и обратно.

- К твоему сведению, - Аллисон резко поднялся на ноги и некоторое время просто молча смотрел на владыку Киленс, - помимо твоего убийства, у меня есть ещё много способов стать Главой Амир. Вы как хотите, а я в этом сумасшествии участвовать не собираюсь.

С грохотом отодвинув тяжёлое кресло, Идрис быстро вышёл из-за стола, и лишь на секунду обернувшись в дверях, коротко бросил:

- Надеюсь, твои страдания не окажутся сильнее моих, Гилнор.

Владыка Киленс проводил взглядом Идриса и долго молчал, стараясь не смотреть на Дориана, после чего поднялся и, извинившись, вышел следом за принцем Амир.

- Ну вот, всё решили, - усмехнулся Лангре. Он погладил Дориана по волосам. - Завтра вечером у нас намечается большое театральное представление. Точнее у вас с Идрисом. Ты умеешь притворяться мёртвым?

- Если потом меня оживят поцелуем, я обещаю научиться, - улыбнулся блондин, запрокидывая голову назад, чтобы увидеть лицо Лангре.

- Всё, что угодно... Для тебя.

Ринар склонился и ласково коснулся губами губ блондина.

 

***

 

Капли вина звонко разбивались о каменный пол, и в тишине спящего замка для бодрствующего разума это было самой настоящей пыткой.

Обычно Дориан засыпал сразу же, как только голова касалась подушки, а тело обнимали тёплые сильные руки. Так было и сегодня, но что-то словно толкнуло вампира среди дня, и он проснулся, не в силах закрыть глаза и вернуться в царство Морфея. Лангре во сне сполз ниже, под укрывавшее их шёлковое покрывало, и теперь жарко дышал блондину в ключицы, практически касаясь губами кожи груди. Неосознанно улыбнувшись, амирец сдвинул покрывало ниже и отвёл с лица возлюбленного спутавшиеся чёрные пряди волос. Ринар тут же задышал ровнее и спокойнее - видимо, ему всё-таки было душно, и Майера разбудило именно его горячее дыхание. Руки крепко обнимали Дориана за талию, не давая ни малейшего шанса отодвинуться, не разбудив при этом их обладателя, да и не хотел бывший пленник башни Обречённых отстраняться от своего бывшего мучителя.

Едва ощутимо погладив любовника по щеке, блондин немного отвёл взгляд от спокойного, умиротворённого лица и уставился в тёмный потолок, стараясь уснуть. В спальне бывшего владыки Киленс стояла беспроглядная для человеческого глаза тьма - за окном вовсю светило неяркое зимнее солнце и тёмные тяжёлые шторы были плотно сдвинуты, не допуская проникновения даже одного луча. Огонь в камине давно погас и разглядеть детали обстановки комнаты, чтобы отвлечься, даже для вампира было проблемой. Несмотря на принятые меры, сон упорно не шёл, и амирцу на ум непроизвольно стали приходить те мысли, от которых он удерживал себя слишком долго.

С каких пор смертельный враг стал возлюбленным, и как это произошло? Он ненавидел Лангре, когда спускался в подземелья лиоровской тюрьмы, он был невыносимо зол на него, когда дрался, он... Почему он не только вытащил Ринара из плена, но и привёз обратно в Кеальстон, сам, добровольно? И почему приходил к нему в комнату, пока брюнет был без сознания? Ведь он приносил с собой кинжал... тот самый, что в первый же вечер знакомства приставил к горлу владыки Киленс, но не воспользовался им, даже не вытащил. Хотя поводов было предостаточно, и обстоятельства складывались более чем удачно - охраны у Лангре не было. Майер просто приходил, подолгу сидя у кровати выздоравливающего, но пока бессознательного вампира, безмолвно наблюдая за непривычно спокойным, умиротворённым лицом, плавной линией губ, высокими скулами и прикрытыми иссиня-чёрными ресницами глазами. Иногда он даже касался, казалось, хорошо знакомых черт лица кончиками пальцев, словно убеждаясь в том, что это всё реальность. А потом осмелился настолько, что уснул рядом со своим врагом, пытаясь понять только одно: действительно ли ему нужно это?

Тяжело вздохнув, блондин немного поменял положение, слегка повернувшись на спину, но тут же руки на его талии жались крепче и Лангре, шумно выдохнув, прижал своего мальчика теснее к себе, не дав отодвинуться и на несколько миллиметров. Удостоверившись, что брюнет по-прежнему спит и это всего лишь рефлекс, Майер немного грустно улыбнулся. "Своего мальчика..." Ринар именно так назвал его сегодня, и у Дориана не было слов хоть как-то возразить ему. Сейчас амирец вынужденно признавал, что стал именно тем, кем больше всего стать боялся - чьим-то мальчиком, чьей-то собственностью. Но это, на удивление, не вызывало тех чувств, что вызывали ранее только мысли об этом - страха, гнева... Ничего этого не было, лишь мимолётная грусть оттого, что всё сложилось так странно. Они были вместе уже несколько недель - по-настоящему вместе, а не как раньше. Избегая разговоров, проводя большинство времени в постели, они заново привыкали друг к другу и, заодно, к себе - обновлённым и способным меняться. Лангре быстро выздоравливал, и теперь шрам на груди от клинка Майера можно было заметить лишь приглядевшись. Иногда амирец неосознанно касался его кончиками пальцев, а однажды поймав удивлённый взгляд любовника, тихо поинтересовался, кляня себя за сдавленный, хриплый голос: "Больно?"

Ринар тогда не ответил ничего, лишь молча обнял блондина и смазано поцеловав в шею, и Дориан с трудом смог проглотить подступивший к горлу ком.

Поначалу Майер старался избегать Лангре, отсиживался в своей комнате или просто уезжал из замка на ночь, загоняя лошадь до пены, но неизменно возвращался назад, под взгляд чёрных тёплых глаз. Брюнет ни на чём не настаивал и никак не ограничивал свободу и желания амирца, позволяя тому абсолютно всё и ничего не прося взамен. И пришла ночь, когда Дориан сам вошёл в комнату бывшего владыки Кеальстона без страха и не потому, что его заставляли. Ринар тогда непонятно улыбнулся и легко, словно спрашивая разрешения, поцеловал блондина в уголок губ, ничего не навязывая. И Майер сам углубил поцелуй, прижимая к себе брюнета так, что мышцы от напряжения свело судорогой и не осталось дыхания. Он раздевал бывшего мучителя быстро и несдержанно, словно боясь, что тот исчезнет, и Лангре позволил ему это, как и многое другое.

Сегодня они провели вместе всё утро, говоря ни о чём и потягивая старое сладкое вино. Амирец заново узнавал для себя этого мрачного и жесткого вампира, который, как оказалось, умеет не только подчинять и унижать. Брюнет давал привыкнуть к себе, беря инициативу в свои руки только тогда, когда был точно уверен в том, что его любовник не против. Майер сам не понял того, как оказался на его коленях, и темноволосый вампир поил его из своего бокала вместе с поцелуями, а потом отнёс на кровать. До этого Дориан бывал добровольно только сверху - когда в переносном смысле, а когда и фактически - и как только тело брюнета вдавило его в постель, сразу напрягся, инстинктивно зажимаясь. Лангре тогда попытался отстраниться, поворачивая действие на привычный сценарий, но амирское недоразумение упрямо притянуло его обратно, не меняя позы. Страха больше не было, боли тоже.

Застонав отчего-то во сне, Ринар судорожно втянул в себя воздух и подтянулся выше, так же во сне касаясь губами лица блондина и после удовлетворённо затихая. "Даже сейчас проверяет, рядом ли я", - улыбнулся Дориан и так же невесомо коснулся губами его губ. Мысли о том, что теперь он принадлежит кому-то по-настоящему, и о нём действительно беспокоятся, вызвали неожиданное чувство радости и... удовлетворения, словно он всегда хотел только этого и всеми силами стремился к исполнению своего желания. Майер не знал, как долго он ещё будет неосознанно вздрагивать при неожиданных прикосновениях Лангре, как долго они ещё будут привыкать друг к другу и привыкнут ли окончательно, но сейчас амирцу впервые за чёрт знает сколько времени было действительно хорошо и как-то правильно. Удовлетворённо вздохнув, блондин обнял брюнета второй рукой и изо всех сил вжался в его тело своим так, чтобы между ним не было и воздуха, и снова погрузился в сон.

 

***

 

Не смотря на обещание Идриса - не учувствовать в плане Ринара, принц всё-таки решился на сотрудничество, понимая, что Гилнор не отступится. По крайней мере, таким образом, владыка Киленс был у него на глазах. Ещё дважды Идрис пытался отговорить его от сумасшедшей идеи Лангре, но юноша проявил завидное упорство, и тридцатого марта принц Амир с небольшим отрядом и Дорианом Майером выехали из замка Чёрной Луны, чтобы для начала проехать по семи северным селениям Кеальстона, а потом "трагически погибнуть" в лесу от рук разбойников. После шикарных похорон лучших друзей владыки Киленс, последний написал большое сочувственное письмо Сандерсу Аллисону, в котором приглашал его посетить Ларин. Для бывших союзников в войне против Лиор ничего зазорного в официальной встрече не было, но оба владыки кланов знали всю подноготную этих отношений. Однако, после долгого молчания, Сандерс дал согласие на встречу и, соблюдая предельную осторожность, вампиры отправились в путь.

Отряд главы клана Киленс спустился с холма в лощину - тридцать стражников и Гилнор. Только юный вампир знал, что где-то позади, держась на приличном расстоянии от них, тайно следуют ещё четверо: Сарон, Ринар, Майер и Идрис Аллисон.

Сердце Гилнора не покидала тревога - пока всё шло по плану, но ощущение опасности нарастало. Сейчас их задачей было как можно скорее добраться до поместья Ларин и подготовиться к встрече с Сандерсом Аллисоном.

Юноша по веянию сердца обернулся и в вечерних сумерках, различил среди стволов берёз высокую фигуру в чёрном плаще и серого коня под ним. Ринар.

Лангре спустился с пригорка к своим спутникам и откинул с лица капюшон.

- Странно тихо. Не иначе засада впереди.