От такой ответной откровенности и весьма двусмысленных действий амирского принца, Гилнор слегка ошалел и затуманенными глазами разглядывал это странное и малопонятное для него существо по имени Идрис Аллисон.
- Как ты можешь говорить такое о том, о чём понятия не имеешь? - отмахнулся юноша. - Ты странно себя ведешь: сначала говоришь: "не знаю", потом - "не хочу жить". Выходит, что всё-таки знаешь?
- Может быть, уже знаю, - хмыкнул принц, раздосадованный такими простыми рассуждениями Гилнора.
Юноша был пьян, но что-то в словах Идриса не давало ему покоя так же, как тот долгий странный взгляд в тронной зале.
- Нет, не слушай меня, - юноша улыбнулся через силу, - я перебрал, вот и мерещится чёрт знает что. - Дальше слова Гилнора начинали походить на "убеждение в истине самого себя": - Такого просто не может быть... У меня от вина мозги неправильно думают... Потому что ТАКОГО не может быть.
Идрис начал смутно подозревать себя самого в некоторой неадекватности, когда понял, что сказал только что, такого затмения разума с ним не случалось уже очень давно. Теперь терять было нечего.
- Чего не может быть? - мягко спросил он, подходя к юноше вплотную и приподнимая его подбородок, чтобы получить возможность заглянуть в жёлтые затуманенные глаза.
От этого прикосновения у владыки клана Киленс перехватило дыхание, но он не отстранился - прикосновение не несло никакой угрозы, но всё-таки Идрис сейчас находился в личном пространстве Гилнора, что вызывало в юноше двоякие чувства. Трусить, как тогда в лесу, он не собирался, открываться тоже. Что делать, было просто непонятно.
- Не может быть, чтобы принц Амир полюбил, - слабо улыбнулся юный вампир, не отводя глаз. Гилнор почему-то не допускал мыслей, что Идрис сейчас говорит и думает о нём. - Потому что если это так, то получается, что все россказни о том, что его сердце беспристрастно и неприступно - гроша ломаного не стоят. Дориан мне говорил, что в вашем клане достаточно быть просто приятелями, чтобы спать друг с другом. А раз так, зачем нужна любовь?
Идрис понимал, что Гилнор пьян, но он так же понимал и то, что это и есть его истинное отношение ко всему происходящему, не скрытое какими-либо форматами и рамками. Но всё же принц был зол - зол на себя и Майера, Ринара и его наследника за то, что они оказались во всей этой ситуации без особой надежды на хороший исход.
- Для того, чтобы спать друг с другом, приятелями быть совсем не обязательно, - серьёзно сказал он и не думая отпускать юношу, - тебе это прекрасно известно, а вот зачем нужна любовь, решай для себя сам, только не суди по одному обо всех - это ничего хорошего не принесёт.
Гилнор уловил в голосе принца обиду и почему-то улыбнулся. Пора бы было освободить свой подбородок от сладко нежных пальцев Идриса - прикосновение явно затянулось - однако Гилнор снова не отстранился. Выдержке юноши пора было завидовать.
- Хочешь сказать, что ты не такой, как Дориан? - прозвучало почти оскорбительно, а подразумевалось - "трахать кого-то без чувств - ради развлечения" или "... из дружеских побуждений". Да, Гилнор вынес из своей ошибки массу печального опыта. Он не жалел о Дориане, но испытать такую боль ещё раз больше не хотел никогда. - Но ведь ты же спишь с ним, правильно? И при этом он зовёт тебя другом. Это не моё дело, конечно, я просто хочу понять, а у меня не получается.
Кривая улыбка изогнула губы принца, а пальцы отпустили подбородок Гилнора, прерывая задержавшееся прикосновение. Да, юноша во многом был прав, и на счёт их отношений с Дорианом в том числе, но Идрис не хотел и не собирался оправдываться, даже перед ним. У него за плечами была своя долгая жизнь, свои радости и беды, но ответа он не желал держать не перед кем - всё что было - его, и этого не отнять.
- Иногда понять можно, лишь пережив это самому, - тихо сказал вампир, отходя от Гилнора и наливая себе ещё вина. - Попробуй уснуть, - добавил он, сделав несколько глотков, - если хочешь, я посижу с тобой, а потом уйду.
- Я хочу узнать твой ход мыслей и возможно, наконец, разобраться в том, чего хочешь ты сам. Но я так и думал, что это бесполезное занятие. Ну и ладно. В конце концов, это не должно меня касаться, - Гилнор прыжком запрыгнул на кровать и упал в подушки, обнимая одну из них руками и прижимаясь щекой. Он прикрыл глаза. - Сиделка из тебя никудышная, Идрис. Прости, что пытался быть с тобой откровенным.
- Ничего, - невесело усмехнулся в сторону принц, - переживу.
Владыку Кеальстона это и вправду не должно касаться, это Аллисон прекрасно понимал, но принимать данный факт не хотелось. И даже если сказать о своих чувствах вслух, без намёков и излишне витиеватых фраз... это мало что изменит, а значит, лучше молчать.
- Тихого сна, - безэмоционально произнёс принц Амир и покинул спальню Гилнора.
- Тихого, - Гилнор устало вздохнул, даже не подняв головы. - Мне, правда, жаль, что у нас с тобой ничего не вышло, - этих слов Идрис уже не слышал.
Крепкий и долгий сон пришёл на смену тревогам. Над замком ярко светило зимнее солнце, но оно было по-прежнему холодным.
Глава 18. Раскаяние.
Дориан уже несколько часов ворочался на постели, постоянно переворачивая подушку обратной - прохладной стороной, и безуспешно пытаясь уснуть. Не смотря на почти полное истощение духа и тела, сон упорно не шёл. Хотя, это было не удивительно - он никогда не спал в замке Чёрной Луны спокойно, лишь когда амирец был в забытьи после "общения" с Лангре, его не мучили кошмары и страх за собственный рассудок. Но сейчас бояться было нечего - Ринар мёртв и вряд ли явится из-за грани, чтобы навестить своего пленника, хотя... зная его, всякое можно предположить.
Чертыхнувшись от подобных мыслей, Майер встряхнул головой, прогоняя совершенно лишние сейчас воспоминания, и сел на кровати, хмуро вглядываясь в темноту. На секунду ему показалось, что в кресле напротив постели сидит до боли знакомая фигура, безмолвно наблюдая за амирцем и кривя губы в ехидной усмешке, но уже спустя мгновенье, видение растворилось, и блондин облегчённо вздохнул, невольно передёргивая плечами - избавляясь от сковавшего мышцы напряжения. Факт оставался фактом - даже после смерти Лангре не отпускал своего пленника. Майер прекрасно знал, что Ринар больше никогда не войдёт в эту комнату, амирец больше никогда его не увидит, но, тем не менее, не отрываясь, пристально смотрел на закрытую на замок дверь в ожидании... чего-то.
Со вздохом блондин опустился на подушки, прикрыв глаза и не теряя надежды уснуть, и как сквозь сон почувствовал, как коснулось шеи горячее дыхание, а затем прикосновение сухих обжигающих губ сбило пульс, заставляя сердце биться чаще. Испуганно распахнув глаза, Дориан быстро сел в постели, осматривая комнату. Никого. Громко ругнувшись в темноту, вампир лёг, но наваждение пришло снова. Тёплые ладони заскользили по груди, рёбрам, бокам, опустились на бёдра, сжав их в мимолётном порыве и тут же отпуская, всё те же горячие губы коснулись ключиц, затем язык прочертил влажную дорожку по выгнувшейся шее до подбородка и острые зубы прикусили нежную кожу.
Ничего не понимающий блондин открыл глаза, безуспешно вглядываясь в темноту, но на этот раз видение не отступило перед взглядом - тело амирца накрыло тяжёлое тепло, и знакомый бархатный смешок прошёлся по нервам сладким током. Майер не знал, каким образом и почему, но он уже как наяву чувствовал губы на своей шее и груди, требовательные пальцы, избавляющие от того малого количества одежды, что на нём ещё оставалось и красноречиво вжимающиеся в его пах бёдра. Дориан не пробовал сопротивляться или протестовать, он просто выгибался навстречу этим движениям, не смея коснуться самому, чтобы прогнать наваждение. Влажные губы скользнули ниже, обхватили сосок и слегка прикусили напрягшийся от возбуждения комочек плоти, прохладные тяжёлые волосы скользили по груди и животу, делая пытку практически невыносимой, и блондин застонал, бессловесно прося о продолжении. Он чувствовал эту ехидную усмешку кожей, когда одна рука смилостивилась и накрыла его давно восставшую плоть, сжимая её в ровном ритме и скользя по всей длине, быстро подводя к разрядке. Казалось, тёмную комнату поочерёдно разрезали тихие и громкие всхлипы, стоны, вздохи. Амирец судорожно мотал головой из стороны в сторону, словно пытаясь отрицать получаемое наслаждение, но рука сама собой скользнула вниз, сжимая плоть поверх Его руки и доводя, наконец, себя до острого, почти болезненного облегчения напополам с горечью на языке.
Майер, хрипло дыша, сел в постели. Тело всё ещё сильно дрожало, а на пальцах была хорошо знакомая влага. Пытаясь выровнять дыхание, блондин обвёл взглядом комнату - никого, ни фигур, ни прикосновений, всего лишь сон...
Даже привычно не помянув Ринара всуе, вампир опустился обратно на кровать и сжался, насколько хватило сил. Так он никогда ещё не ненавидел себя.
***
Лангре привезли в какой-то обветшалый замок, что находился недалеко от ущелья Красных камней. Заброшенное место, где совсем не было защитных сооружений и охраны, даже ворот - башня, стены, несколько жилых помещений и на удивление надёжная тюрьма в подвале. Ринар думал, что они остановятся здесь - переждать день, но едва наступил вечер, в его отсыревшей камере появился Эствуд. Лёгкий клинок в его руке был принесён не просто так. Усмехнувшись виду цепей на шее Лангре, он заключил:
- Ты вроде не голоден - мог бы уже из них вылезти. Или нравится сидеть на цепи, как собаке?
От этой издевательской ухмылки у Ринара скрутило внутренности, но он заставил себя остаться - сидеть на полу и с беззаботным видом перебирать в руке цепные звенья - в одну сторону, потом обратно.
- Так, освободи меня... Ты же за этим пришёл, - Ринар с фальшивой усмешкой кивнул на клинок.
- Э, нет, ты хочешь слишком просто отделаться, Лангре, - весело объявил Люциус. - Я хотел бы убить тебя, но не сегодня. Сначала я поеду в Киленс и предъявлю им твоё отречение, а вот потом вернусь. Но и тогда я не убью тебя, Ринар. Знаешь почему?
- У тебя проблемы с муками совести? - Лангре сам не заметил, когда успел нахвататься от Дориана дурной привычки - язвить, но это оказалось приятным ощущением. Когда не можешь достать врага клинком - остаются только слова и праведный гнев в сердце. Он так больно жжёт, что не знаешь, куда деться и как забыться. Лангре вспомнил, каким порой многословным становился Майер во время их постельных баталий, и почувствовал дурноту. Неужели Дориан испытывал эту обжигающую пытку постоянно?
Почти угадав мысли Лангре, Эствуд решил ударить по самому больному.
- Проблемы с муками совести у тебя, Ринар. Давай поговорим откровенно... как бывшие друзья. Смерть стала бы для тебя освобождением, а вот жизнь... Ты сгниёшь в этом подвале. Тебя скорее станут искать в моём замке, а в этой глуши - нет. Ты будешь сидеть тут сотни лет, пока не свихнёшься и твой мозг не сожрут крысы. Думай о том, что Дориан Майер счастлив в объятиях другого... Например, в объятиях брата Алана. Это станет достойной карой за все твои грязные делишки.
- Да, ты ещё та сволочь, Люц, - скривился Лангре, понимая, что Эствуд прав.
- Я считал тебя своим другом, Ринар... Ты меня предал. Не тебе меня судить. Я буду приглядывать за твоим блондинчиком, и держать тебя в курсе его личной жизни. Знаешь, что он мне ответил, когда я рассказал ему о том, что готовлю ловушку для тебя? Он сказал, что мой план его устраивает целиком и полностью, - Эствуд с маниакальным торжествующим блеском в глазах, наблюдал, как Лангре сжимает кулаки и, стиснув зубы, прячет от него полный горечи взгляд. - Смотрю, тебе понравилась твоя первая пытка... Спокойного дня, приятель. Завтра перед отъездом я ещё загляну, расскажу в подробностях, как амирец и твой приёмыш обнимались днями напролёт, пока сидели в моей тюрьме.
Эствуд ушёл, оставив Лангре сокрушаться в отчаянии. Этот удар действительно был страшен, хотя вполне предсказуем. Майер мстил Ринару как умел, и бывший владыка Кеальстона сам вынудил делать его это. Как же сейчас Ринар жалел, что не отдал дарственную Майеру, что спровоцировал своей грубостью этот побег, что ни разу не попытался сказать Дориану, как любит его. Теперь всё было потеряно безвозвратно. Капелька счастья - единственное, что Ринар ещё мог дать амирцу, а значит, он не будет предпринимать попыток к бегству. Пусть все думают, что он мёртв. Пусть Гилнор и Майер будут счастливы, а Ринар Лангре станет для них всего лишь досадным малоприятным воспоминанием.
***
Проснувшись с дикой головной болью, Дориан уже второй час бесцельно бродил по замку, пугая своим невесёлым видом его население. Он и сам прекрасно понимал, что сходит с ума, но ничего с этим делать не хотел. Была шальная мысль уехать и бросить всё на свете, но амирец пока не мог сделать этого, может быть позже... если позже он будет в состоянии. Само освобождение по-прежнему казалось ему лишь одной хорошо поставленной игрой, как будто роли были расписаны настолько идеально, что даже мысль о каких-то неточностях была преступной. Решив попозже расспросить об этом Идриса, Майер остановился около караульной, непонятно зачем прислушиваясь к происходящему там, а затем, неожиданно для себя, толкнул дверь и вошёл внутрь.
Жак встретил его хмурым взглядом и усталым измотанным видом - начальник стражи разбирал какие-то вещи в шкафу и явно не желал ни с кем разговаривать.
- Что-то случилось? - спросил он сухо, не отрываясь от своего малоприятного занятия.
- Простите за вторжение, - удивительно, но даже в подобном состоянии Дориан всегда находил нужные слова. - Вы не могли бы ответить мне на несколько вопросов?
- Спрашивай, - Сарон согласно кивнул головой так, словно ждал этих вопросов очень давно.
Невидимо поморщившись от подобной фамильярности, Майер понял, что не совсем потерян для себя самого, а значит, пожить ещё недолго вполне можно было.
- Ринар на самом деле обменял свою жизнь на наши? - будто сам по себе с губ сорвался тот самый, главный вопрос, который блондин собирался задать последним или вообще не задавать, но слово не воробей...
Жак замер - он не смотрел на Дориана, а лишь склонил голову, пряча от внимательных серых глаз грусть последних дней. Пальцы мяли мягкую ткань рубашки, которую он собирался переложить с одной полки на другую. Словно опомнившись, стражник, наконец, оставил одежду в покое и вздохнул.
- Да, - тихо ответил он.
"Доволен?" - ехидно спросила амирца совесть, удобно устраиваясь внутри его сознания и не собираясь в скором времени оттуда уходить.
Блондин спиной прислонился к двери, осознавая вопрос, но не собираясь на него отвечать.
- Зачем он это сделал? - спросил он Жака, не особо ожидая ответа.
Сарон пожал плечами.
- Мне не понять. С тех пор, как ты появился в замке, Дориан, Лангре изменился. С каждым днём он становился слабее, молчаливее, задумчивее и, в конце концов, потерял хватку. Сначала эта война с Лиор, потом Эствуд... Владыке Кеальстона нельзя так. Я говорил ему много раз, что всё это хорошим не кончится, он вроде соглашался, а потом проведёт с тобой "ночку-другую" и про всё на свете забывал. Возможно, что его уже нет в живых, - Жак чертыхнулся и тряхнул головой, отгоняя необъяснимую тоску. - А, что теперь? - махнул он рукой. - Всё к этому и шло.
"Возможно?!" - сразу вытащило сознание амирца столь необходимую для себя информацию, игнорируя всё остальное.
- То есть точно неизвестно: убил его Эствуд или нет? - излишне эмоционально спросил Дориан, наплевав на всю свою, достаточно скромную выдержку.
- Неизвестно, - подтвердил Жак, но надежды в его голосе не прозвучало. - Эствуд заставил его подписать отречение от престола в его пользу. Думаю, до момента оглашения отречения Эствуд будет держать Ринара в качестве заложника... В принципе разницы немного - если до сих пор не убил - убьёт потом, как только поймёт, что Лангре провёл его. О том, что Гилнор - Владыка Киленс на землях Лиор станет известно через пару дней - такие вести, как пожар.
Это известие было словно глоток желанного воздуха после долгих дней удушья. В глазах Дориана Майера было счастье, счастье от того, что его мечта ещё может сбыться. Он убьёт Лангре Ринара сам, если тот будет жив к тому времени, как он отыщет бывшего владыку Киленс, амирец убьёт его и наконец-то будет свободен. Мысли о том, что произойдёт в случае провала, Майера не интересовали - жажда мести и свободы жгла сильнее огня. Кроме неё Дориану не нужно было ничего. Гилнор, Идрис, собственная жизнь и всё остальное отступило перед этим чувством, капитулировав окончательно и бесповоротно. Сейчас единственной мыслью в сознании Майера билось лишь одно: "Быстрее, быстрее, быстрее! Пока Эствуд или кто-то ещё не опередил его! Быстрее!"
- Благодарю Вас, - амирец всё-таки нашёл в себе силы попрощаться и через доли секунды уже выскочил из караульной.
- Стой! - крикнул Жак, выбегая следом и в последний миг ухватив того за рукав. - Ты куда это собрался?
Вынужденно остановившись, блондин недоумённо смотрел на Сарона, пытаясь понять, зачем он ему понадобился сейчас.
- Ты чего задумал, Дориан? - допытывался Жак. - Не вздумай вернуться в земли Лиор. Лангре запретил тебя туда пускать.
Не слишком добрый взгляд Майера говорил: "Ты думаешь, это для меня достаточный повод?!", но блондин лишь произнёс идиотскую, абсолютно бездарную фразу, зная, что его не остановит ничто и никто:
- С чего ты решил, что я направляюсь в Лиор? Может быть, я боюсь того, что он вернется, и спешу быстрее покинуть эти земли?
- Тогда я должен отдать тебе кое-что.
Сарон вернулся в свою комнату, а затем принёс небольшую, перевязанную чёрной атласной лентой коробочку, в центре которой была пробита дыра. Недолго думая, Жак протянул её Майеру.
- Вот, возьми. Лангре собирался подарить тебе это в тот день, когда на него покушались. Да, судьба порою с нами странные вещи творит. Эта коробка тогда спасла его от осиновой стрелы.
Нахмурившись, Жак развернулся и пошёл в свою комнату.
- Не вздумай сунуться на территорию Эствуда. Я тебя и оттуда достану, - бросил страж напоследок, и скрылся за дверью.
Целиком и полностью проигнорировав последние слова Сарона, Дориан впился взглядом в лежащую на его ладони коробочку. Подарок Ринара? Ему?! Это выглядело слишком дико, для того, чтобы быть правдой, и блондин не мог решиться на то, чтобы посмотреть что внутри, теряя такое драгоценное сейчас время и не замечая потери. Пальцы как в тумане развязали ленту, а через несколько мгновений у амирца в руках уже была разорванная, исписанная витиеватым почерком, бумага. Приглядевшись, он различил отдельные слова и фразы: "Премного благодарен", "вечное пользование", "Майера", "надеюсь", "союз"... Его дарственная?! Вампир не мог поверить своим глазам, но они не лгали - это на самом деле была его дарственная, подписанная Сандерсом и разорванная... Лангре?
Дориан решительно ничего не понимал. Прощальный подарок владыки Кеальстона - свобода - был у него, но столь желанная вещь вмиг стала жечь ладони, и Майер отбросил от себя обрывки дарственной, его руки дрожали. Ринар просто в очередной раз решил проверить нервы своей игрушки на прочность вот таким странным образом, чтобы пленник испытал чувство благодарности и глубокого раскаяния в своём поведении с хозяином?! Чёрта с два! "Отдал жизнь, любит... - распалял себя блондин ещё больше, быстро поднимаясь в свою комнату за оружием и тёплой одеждой, - подарил свободу... На, милый, живи... А то, что почти полгода издевался, как хотел - ничего! С кем не бывает, да, Лангре?!"
Глава 19. Месть.
- Умно, Эствуд, слишком умно, - криво усмехнулся Майер, делая из фляжки несколько глотков холодной, но тем не менее, дарящей силы крови. - Искать такого пленника на самой границе никто не будет, да и к чему, если всем давно известно, что он мёртв, да?
Ночь была холодной, но на благо сумасшедшего путешественника и его лошади, достаточно безветренной, благодаря чему лютый морозхолод не слишком досаждал. Восстановив силы, вампир обернулся в сторону давно остывшего трупа, и тихо проговорив: - Благодарю за сотрудничество, - отправился дальше - на северо-восток.
Дориан Майер приложил массу сил и хитрости, чтобы найти Лангре, но ещё больше, чтобы замести следы и не позволить: ни Гилнору, ни Идрису, ни тем более Жаку вмешаться в поиски. Никто из них и не подозревал, зачем Майер ищет Ринара. Дориан знал, что Сарон и принц Амир отправились следом за ним, но потеряли его след возле границ с Лиор.
- У нас тут труп, - доложил один из стражников, указывая на небольшой овраг, что порос буреломом. - Следы сапог Майера. Они боролись, потом наш беглец, вероятно, пытал бедолагу. Ну, а потом зарезал.
- Куда он дальше направился?
- К ущелью Красных камней.
Повернув лошадей на восток, небольшой отряд вновь двинулся в путь, стараясь держаться оврагов и небольших участков кустарника, чтобы не попадаться на глаза сыщикам Эствуда, на землю которого вторглись несколько дней назад. Вся беда была в том, что вампиру-одиночке было намного проще скрыться от разведчиков, чем той толпе, которую собрал Жак в надежде, что удастся отыскать Лангре живым и вырвать из плена.
Надвинув серый капюшон на самые глаза, чтобы хоть немного защититься от неяркого зимнего Солнца, Идрис ехал рядом с Сароном, всё равно до конца не веря в то, что Майер решился на подобную авантюру. Да, его любовник выкидывал различные фокусы, однако этот был чересчур даже для него. Аллисон только сейчас начал понимать, насколько сильно жизнь связала судьбы Дориана и Ринара - они неудержимо жертвовали собой и окружающими ради того, чтобы быть рядом. Даже если Идрис понял верно, и посол Амир отправился к Эствуду только для того, чтобы поквитаться со своим давним врагом, он не вернётся оттуда, погибнув вместе с тем, к кому свои истинные чувства так и не успел осознать. Мысли принца Идриса медленно перетекли на Гилнора, который остался в Кеальстоне из-за государственных дел, но амирец тут же попытался избавиться от них, понимая, что тоска по солнечным глазам ничем не сможет ему помочь.
- Странно, что нас ещё не заметили, - тихо произнёс он, обращаясь к Сарону, насколько мне известно, эти свои земли Эствуд бережёт как зеницу ока - здесь неподалёку серебряные рудники. Да и отряд у нас слишком большой для разведки.
- Вообще не надо было сюда лезть, - Жак осмотрелся - лес, окружающий их окутала ненормальная опасная тишина - не пели птицы, не было видно животных, и казалось, что зима околдовала серые деревья вечным тяжёлым сном. - Давайте уже признаем, Ваше Высочество, Дориана нам не найти. Мы его упустили. А вот за Вашу безопасность я отвечаю перед Владыкой Кеальстона головой. Нужно возвращаться. Мы можем подождать у границы несколько дней. Здесь слишком опасно.
- На границе не лучше, - хмуро проговорил принц, вслушиваясь в неестественную тишину, - там даже укрыться негде...
Неожиданно звук рога прервал речь Идриса, эхом прокатился по небольшому оврагу, заставляя вампиров на доли секунды замереть от неожиданности, а затем почти мгновенно обнажить оружие.
- Вот и попались, - с мрачной иронией отозвался Идрис, - надо выбираться.
Лиорцы окружили отряд быстрее, чем Жак успел отдать приказ к отступлению.
- Плохо дело, - сказал он принцу, мысленно прикидывая, сколько перед ними лиорцев, и сколько подоспеет ещё в ближайшее время. - У нас два варианта: драка и побег. Не могу решить, какой хуже.
Воины Киленс образовали плотное кольцо и приняли оборонительную позицию.
- Забыл третий. Переговоры, - стараясь не совершать резких движений, Аллисон убрал свой меч в ножны и спрыгнул с лошади, бросая поводья от неё Сарону. - Хотя я не уверен, что этот вариант лучше первых двух.
Не спеша, принц Амир двинулся к окружавшим их отряд воинам, не демонстрируя страха ни взглядом, ни жестом.
- О, бесы, за что мне это? - вздохнул Жак и мысленно попрощался с Аллисоном. Теперь он понимал, почему они так сошлись с Майером: видимо, амирцы все слегка сумасшедшие.
- Не трогать его! - скомандовал кто-то из-за толпы, и через несколько секунд Идрис увидел Эствуда - владыка Лиор восседал на шикарном белом скакуне и был одет празднично. - Ваше Высочество? - Люциус изобразил недоумение и направил коня вперёд. Не смотря на улыбку и спокойный тон, в голосе вампира звучала злоба: - Какая неожиданная встреча. Могу я поинтересоваться, что ваши вампиры делают на моих землях?
- Преследуют беглых преступников, - не моргнув и глазом, соврал Идрис, глядя на владыку Лиор снизу вверх, но не теряя при этом достоинства, - они достаточно опасны, чтобы натворить немало неприятностей, если их вовремя не остановить.
Спрашивать, куда направился Эствуд вместе со своей свитой было в высшей степени глупо, но Аллисон всё же сделал попытку, пользуясь тем, что Люциус мог не знать о произошедшем в Кеальстоне несколько дней назад.
- Не советую заезжать в земли Киленс, - только и отметил он, - их войска стоят на самой границе.
- Уже мои войска, - ёрничал Эствуд, величественно восседая на лошади. - Видите ли, Ринар перед смертью был не в себе и подписал отречение от престола, - Люциус улыбнулся опасной клыкастой улыбкой и выдержал многозначительную паузу, - в мою пользу. Я намереваюсь вступить в права Владыки двух кланов немедленно. Так что, боюсь, вам придётся повременить с вашими преступниками.
На лице принца Амир появилось праведное удивление, а рука напряглась, готовясь выхватить кинжал в любой момент.
- Не хочу Вас разочаровывать, но в клане Киленс уже несколько дней, как новый Владыка, - пожал плечами он, - и войска подчиняются ему напрямую... Сомневаюсь, что Вас там встретят как короля.
- Вот как? - Эствуд нахмурился и перевёл сомнительный взгляд на Сарона. - Кто же это? На мой взгляд, единственный достойный претендент на трон Киленс здесь... Как дела, Жак?
- Благодарю, сносно, - без всякого удовольствия ответил страж, а Люциус снова обратил своё внимание на Идриса, ожидая ответа на свои вопросы.
- Вы правы, он здесь, - неприятно улыбнулся Аллисон, впервые в жизни провоцируя конфликт, не зная, что последует за этим. - Это - я.
Эствуд нахмурился - ему очень не понравилось то, что он услышал. Очень. Дёрнув поводья, владыка Лиор дважды объехал Идриса кругом, потом спешился и встал лицом к лицу в Аллисоном.
- Где доказательства? Кто может это подтвердить?
- Я могу! - неожиданно выкрикнул Жак, мысленно распрощавшись с жизнью. После странной лжи Идриса им уже не куда было отступать, а впереди ожидала только смерть. Поступок был глупый, но Сарон вдруг понял, отчего Аллисон поступает так. Эти взгляды, что принц Амир бросал на Гилнора, эти самопожертвования... А какое потрясённое лицо было у Идриса, когда в ущелье Красных камней Гилнор и Дориан шли по скрипучему снегу им навстречу! Ради такого можно было многое отдать. Если бы Жак не любил предателя Лира, то возможно и сказал бы правду. Он слишком хорошо понимал Идриса и только поэтому поддержал его игру. - Я клянусь, что мой Владыка с момента смерти Лангре Ринара, Идрис Аллисон! И здесь любой поклянётся в этом.
Солдаты напряжённо молчали, но никто не возразил.
Эствуд выслушал речь Жака спокойно, и недоверчиво прищурившись, спросил амирца:
- По какому же праву Вы унаследовали земли клана Киленс?
- Видите ли, - равнодушно усмехнулся Аллисон, словно не чувствуя того напряжения, что повисло в воздухе, - Ринар не отличался здоровым рассудком и ранее, а потому оставил своё истинное завещание в одном из своих кинжалов, завещав свой клан и замок Чёрной Луны тому, кто догадается заглянуть внутрь рукояти. По счастливому обстоятельству, это сделал я.
Улыбнувшись, принц выдержал паузу, спиной чувствуя напряжённые взгляды Жака и вампиров. Он уже просил у них прощения за свою выходку, но не видел другого исхода - никаких войск на границе не было и быть не могло, а потому у них был один-единственный шанс на то, что Киленс не канет в лета, превратившись в одну из провинций Лиор. Сражение и смерть.
- Так что рекомендую вам развернуть свою торжественную процессию и вернуться обратно в столицу, пока война не перешла границы благоразумного.
- Вы на моих землях, а это - нарушение закона. Наши кланы находятся в состоянии войны, позвольте напомнить. Кроме того, я хорошо знаю Лангре. Сложите оружие и следуйте за нами... Ваше Величество.
Эствуд едва сдерживал злость, но вначале, он решил поговорить с самим Лангре, а Идриса попридержать до тех пор, пока не выяснит правду.
- К сожалению, в данный момент это не представляется возможным.
Немного склоняя голову набок, принц Амир равнодушно смотрел на Эствуда, понимая, что не обнажит оружие первым. Ему был нужен повод, а предоставить этот повод Люциус мог только применив силу.
- Я вернусь со своими воинами в замок и оттуда пришлю послов.
- Нет, в замок Вы не вернётесь, - усмехнулся Люциус. - Вы проникли в мои владения без послов и предупреждений - как преступники, и законы кланов разрешают мне применить силу в случае сопротивления. Давайте не будем всё усложнять, Идрис. В последний раз говорю: сложите оружие.
- Я не хочу закончить свои дни, подобно Лангре, - улыбнулся Аллисон, делая шаг назад. - Ваши методы убеждения меня не устраивают, мне очень жаль.
- Что ж, это был Ваш выбор, - Люциус обнажил меч и громко скомандовал: - Никого не выпускать живым!
