В. Г. Черткову и Ив. Ив. Горбунову. 27 страница

(7) Сведений об этой книге найти не удалось.

(8) Александра Андреевна Толстая (1817--1904) --статс-дама, двоюродная тетка Толстого, с которой он в молодости был связан дружбой. О ней см. прим. к письму N 14, т. 85, и письма 185? г., т. 59.

(9) Александр Петрович Иванов (1836---1912)--отставной артиллерийский поручик, страдавший алкоголизмом. С Толстым был знаком с 1878 г. и неоднократно польвовался его поддержкой, получая от него рукописи для переписки.

(10) Статья Толстого "Две различные версии истории улья с лубочной крышкой", впервые напечатанная в России в книге "Посмертные художественные произведения Л. Н. Толстого", под ред. В. Г. Черткова, т. III, над. А. Л. Толстой, М. 1912, стр. 182--185. За границей без цензурных выпусков впервые напечатана в издании "Посмертные художественные произведения Л. Н. Толстого", под ред. В. Г. Черткова, т. II, изд. "Свободное слово", В. и А. Чертковых, Berlin 1912, I. Ladyschnikow Verlag, стр. 161--168.

 

 

* 389.

 

1894 г. Ноября 2. Я. П.

 

Получил ваше покаянное письмо, милый друг Владимир Григорьевич, и мне стало совестно, что я вас так встревожил, и был вместе с тем очень рад, что вы так это приняли. Дубликата, списанный, уничтожьте, а те, кот[орые] вам не нужны, пришлите ко мне. (1) Вы, мне думается, грешите слишком большой заботой о сохранности этих писаний. Это в роде заботы о сохранении своего и близких людей здоровья. Если это нужно Богу, то оно не пропадет, а если оно не нужно Ему, то туда и ему и дорога.

Сейчас хочу по вашему хорошему совету написать Русанову, (2) да не знаю, удастся ли. В последнее время плохо работается, нет охоты и мыслей писать, а заставлять себя (сколько раз я пробовалъ это) никак нельзя. Даже нет ничего хуже, какъ рассудком решить: дай я напишу. Недавно я решил так написать два письма: одно англичанину, в ответ на его, для напечатания в "Daily Chronicle" (3) о том, что христианство не предлагает ни уничтожения государства, ни какое либо лучшее устройство на место его, а учитъ людей только тому, как им жить, не погубитъ свою душу, т. е. наилучшим образом перед Богом; и другое -- одной Баронессе Розен, (4) кот[орая] собирает сборник в пользу прокаженных, и задала мне вопрос о том, нужно ли доводить до наивзоможнейшей сознательности свои верования и высказывать их словами или нет? -- Я рассудил, что надо ответить на эти письма, и с большой развязаностью написал два длинных письма; потом поправил, еще поправил, еще и еще, и под конец бросил, убедившись, что это совсем не велено было мне писать.

О катехизисе, к[оторый] теперь мне уже хочется писать не в катехизической форме, не могу сказать того же. (5) Чувствую, что я должен трудиться над этим. И как ни слабы мои силы, продолжаю это дело, и многое смутное становится явным.

Мы еще в Ясной Поляне, т. е. я и две дочери. Они решают черезъ неделю ехать в Москву. А завтра мы собираемся ехать к брату в Пирогово.(6)

Прощайте пока. Спасибо вам, милая Ан[на] Конст[антиновна], за вашу приписку, за то, что вы мои интересы так близко приняли к сердцу. (7)

Надеюсь, что нездоровье ваше уже прошло, и радуюсь, что увижу вас, если будем живы, в Москве. Мой сердечный привет Лизавете Ивановне, если она еще с вами.

 

Л. Толстой.

 

 

Публикуется впервые. На подлиннике надпись чернилами рукой Черткова: "N 385 Я. П. 2 ноября 94".

Толстой отвечает на письмо Черткова от 24 октября (см. прим. к письму Толстого N 386) относительно Дневника Толстого за 1884 год.

(1) Толстой имеет в виду копию своего Дневника за 1884 год.

(2) Письмо Толстого к Русанову от 3 ноября см. т. 67.

(3) Толстой имеет в виду письмо, написанное им по просьбе редактора газеты "Daily Chronicle" Флетчера, который в связи с книгой Толстого "Царство Божие внутри вас" и статьей "Христианство и патриотизм" просил Толстого ответить на некоторые вопросы и возражения, которые вызывают его взгляды. Письмо датировано 15 декабри 1894 г. Впервые по-русски напечатано в книжке: Л. Н. Толстой "Об отношении государству. Три письма", изд. В. Черткова, Лондон 1897. Об этом письме и об упоминаемом дальше письме к баронессе Розен Толстой писал в Дневнике от 26 октября: "Вчера.... утром писал письма к Розен и к Англичанину, а нынче так же". В письме к С. А. Толстой от 25 октября Толстой писал об этих письмах: "Я эти дни писал одно письмо в английские газеты о том, что христианство не имеет целью разрушать существующего порядка и заменять его другими, а только личное спасение людей, -- и письмо баронессе Розен о том, нужно ли приводить в ясное сознание и выражать словами свои религиозные убеждения или не нужно. Оба кончил" (см. ПЖ, стр. 483).

(4) Баронесса Анна Германовна Розен, эстляндская помещица, собираясь издавать литературный сборник в пользу прокаженных в Эстляндии, который должен был выйти на немецком языке, просила Толстого дать ей статью для сборника и получила от него согласие. Однако, в виду того, что Толстой долго не присылал обещанную статью, она решила задать ему ряд вопросов о взаимоотношениях между разумом и религией, ответ на которые и должен был быть напечатан, как статья. Письмо к баронессе Ровен впервые напечатано по-русски в издании: "Письмо Л. Н. Толстого о разуме и религии", изд. Элпидина, Geneve, 1895. См. это письмо, т. 68.

(5) По записи в Дневнике Толстого от 2 ноября видно, что он продолжал упорно работать над рукописью "Христианское учение" и пришел к мысли, что надо изменить форму изложения: "По утрам эти дни мало, неуспешно работал. Всё верчусь в самом начале... Думал так же о том, что надо бросить катехизичную форму".

(6) Толстой предполагал поехать к С. Н. Толстому в его имение Пирогово 3 ноября, но поездка эта не состоялась, так как в день, намеченный для отъезда, было получено письмо от С. А. Толстой, вызвавшее у Толстого тревогу за состояние здоровья Л. Л. Толстого.

(7) А. К. Черткова в приписке к письму Черткова от 24 декабря писала, что она, прочитав письмо Толстого о Дневнике 1884 года, "напала" на В. Г. Черткова за то, что он снял копию с этого Дневника, "хотя он и сам, без меня, очень этим расстроился".

 

 

* 390.

 

1894 г. Ноября 26. Москва.

 

В одинъ и тотъ же день получил оба письма ваши, милый другъ В[ладимир] Григорьевич. Первое мне жалко уничтожить, но исполняю ваше желание.

Очень благодарен за тот просмотр дневников, к[оторый] вы сделали. Непременно надо сделать, как вы говорите: замазать все эти скверные места. (1) И то же самое сделать в других. Сделайте это пожалуйста.

Crosby (2) прилагаю письмо. То, что вы пишете о двух письмах, о том, что можно знать только то, что сейчас должно, вышло справедливо. Я нынче же дал переписать эти письма и посылаю их.

Случилось обстоятельство: мой разговор с одной девушкой о драме Бьернсона, по французски: "Au dela des forces", (3) где речь идет о чудесах, о том, что следует ли верить своему разуму в вопросах религиозных. Это самая тема одного из писем. И я счел нужным исправить его и послать.

Очень очень радуюсь мысли скоро увидать вас.

Теперь ответ на второе заказное письмо. Как это все хорошо о присяге. Это поверка. И хотя мне очень жалко тех, кот[орые] присягнули, это все таки хорошая проверка. Какая однако постыдная вещь эта присяга для тех, кот[орые] производят ее, и какая хорошая вещь для тех, кот[орые] должны подчиняться ей. Это очень грубое решение, в кот[ором] остается только самое большое, но тем лучше. По крайней мере сделана первая подсевка. Руки чешутся написать про присягу, но не позволяю себе отрываться от своего дела, кот[орое], хоть медленно, но упорно выдавливается. Ох, согрешил. Ничего не выйдет. И все гордость и самоуверенность. Одно могу оказать, что нет остановки -- все работаю.

Жаль, что мало пишете про Галю и ее здоровье. Ходитъ она? Поет? Пишет? Очень рад буду увидать ее. --

Вчера было письмо от Файнер[мана] о том, что в Полтаве допрашивают жандармы за отказ от присяги. (4) --

Пусть Степа (5) и Емельян (6) и Бондаренко (7) не унывают. Это не доказывает, что они не верят в истину, а только то, что стоят на ступени относительно низшей. Тем нужнее идти вперед.

 

 

Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан: "Толстой и Чертков", стр. 223. На подлиннике надпись чернилами рукой Черткова: "N 386 Москва 26 нояб. 94", на основании которой датируется письмо.

Ответ на письма Черткова от 18 и 20 ноября. Первое из этих писем, как видно из комментируемого письма, уничтожено Толстым, и о его содержании можно частично судить лишь по письму Толстого. Во втором письме Чертков писал о том, что служившие у него в доме Иван Бондаренко, Степан Переяславцев и Петр Апурин, частично разделявшие его взгляды, подчинились требованию администрации принести присягу на верность новому царю Николаю II: "У нас три дня под ряд были непрошенные гости. Сначала пристав, справиться на счет присяги; на следующий день поп приводить к присяге; а вчера прокурор со становым, чтобы спросить, почему я отказался. Становому и прокурору я в спокойной беседе высказал все. Становой тупой, но прокурор понятливый и очень любезный, и ему я дал для прочтения " Царство божие". Он говорит, что за отказ от присяги по религиозным, а не революционным причинам не может быть никакой кары. Мне очень грустно было, что все наши сожители: и Ваня Бондаренко, и Степан Переяолавцев, и Петр Апурин, и Петр кучер все присягали против совести, с бледными лицами произносили слова, с дрожащими руками подпписывали, но -- исполнили. В особенности мне жалко Степы, который накануне после долгих колебаний ответил становому, что не согласен присягать, а с следующее утро отрусил перед священником и понятыми, и присягнул, а потом имел самый подавленный, несчастный вид. Тяжело также очень, что Н. Д. Ростовцев намерен присягать, хотя не считает это хорошим поступком. Он это из какой-то скромности и неуверенности в себе; говорит, что вся жизнь его слишком плоха и полна компромиссов, чтобы начать с этого; что если отказаться, то только для бога, а сознание бога в нем слишком слабо. -- Все это меня очень было обескуражило, и мне хотелось больше не возвращаться сюда, так как с одной стороны общение со всеми ими, основанное на одних только возвышенных словах, мне претит, как чересчур фарисейское; а с другой хотелось, имея на то возможность, поселиться ближе к таким людям, которые сильнее и выше меня, так как сознаю себя очень слабым и боюсь слишком опуститься здесь. Мне надо двигаться вперед, а то я совсем распущусь. А здесь я еще оказываюсь каким-то "передовым" в некоторых отношениях, а в других --самым барствующим барином из них всех. -- Впрочем с вчерашнего дня настроение мое несколько изменилось, хотя все же склоняюсь к тому, что может быть лучше для всех, чтобы мы сюда не вернулись".

 

(1) Толстой пересматривал все свои Дневники в октябре 1895 г. и вымарал оттуда некоторые места. Об этом см. предисловие к Дневникам Толстого за 1888--1889 гг., т. 59.

(2) Эрнест Кросби (Ernest Crosby, 1856--1906)--американский писатель и общественный деятель, юрист, оставивший под влиянием идей Толстого государственную службу и много писавший о Толстом. На русском языке напечатаны книжки Э. Кросби "Толстой и его жизнепонимание". Перевод с английского с заметкой Л. И. Толстого -- "Первое знакомство с Э. Кросби" и кратким биографическим очерком И. Горбунова-Посадова--"Эрнест Кросби, как поэт нового мира", изд. "Посредник", М. 1911; "Толстой. как школьный учитель", изд. "Посредник", М. 1906; "Христианское учение в действительной жизни", изд. журнала "К новой земле", М. 1912. О Кросби см. письма 1894 г., т. 67.

(3) Упоминаемая Толстым драма норвежского писателя Бьернстерне-Бьернсона неоднократно переводилась на русский язык, включена в собрание сочинений Бьернсона и напечатана отдельно под заглавием: Бьернстерие-Бьернсон "Свыше сил", драма в 2 частях, иад. Ефимова, М. 1902.

(4) Письмо И. Б. Файнермана, упоминаемое Толстым, не сохранилось в его архиве.

(5) Степан Иванович Переяславцев (р. 1871)--крестьянин слободы Ливиновка, служивший в доме Черткова и одно время работавший в "Посреднике". О нем см. прим. к письму N 4, т. 85.

(6) Емельян Максимович Ещенко.

(7) Иван Афанасьевич Бондаренко (1873--1930)--крестьянин слободы Архиповки Острогожского у., работал на хуторе В. Г.Черткова, впоследствии работал в сельской потребительной лавке, а в последние годы жизни занимался сельским хозяйством.

 

 

* 391.

 

1894 г. Декабря 18. Москва.

 

Едва ли письмецо это застанет вас, чего очень желаю (чтоб не застало), п[отому] ч[то] это будет признак, что Гале лучше и что скоро буду иметь большую радость видеть вас обоих. Пишу же затем, что беспрестанно думаю о вас и чувствую потребность сказать это вам и перервать хоть чем-нибудь то случайное молчание мое, к[оторое], как то против воли моей установилось последнее время.

 

Л. Т.

 

На обороте: Воронежской губ.

Станция Россоша

Владимиру Григорьевичу Черткову.

 

 

Печатается впервые. Открытое письмо. На подлиннике надпись чернилами рукой Черткова: "N 387 Москва 22 Дек. 94". Почтовый штемпель отправления: "Москва 19 дек. 1894". Адрес, написанный рукой Толстого, перечеркнут и рукой неизвестного написано: "Дослать С. Петербург, Гавань, 79, Большой проспект". Письмо датируется днем, предшествующим почтовому штемпелю отправления. Как видно по переправленному адресу, оно было получено после отъезда Чертковых. Чертковы 20 декабря уехали в Петербург для хлопот по делу Хилковых, имея в виду по дороге остановиться на несколько дней в Москве для свидания с Толстым.

 

* 392

 

1895 г. Января 1. Москва.

 

Пишу вам хоть несколько слов, дорогие, милые друзья, чтобы сказать, что мы сейчас, т. е. сегодня 1-го в 4 часа, едем к Олсуфьевым, (1) куда вы нам и пишите: Подсолнечное по Никол[аевской] дороге.

Я все нахожусь под тяжелым впечатлением нелюбовных проявлений, (2) вызванных в моих семейных и ими в вас и наших здешних друзьях историей с фотографией. (3) Вчера мне Ив[ан] Мих[айлович] (4) так просто и хорошо сказал, как ему больно и обидно и как разрывает связ со мной то, что случилось, что я в первый раз вполне (5) почувствовал то, что должны были почувствовать вы и они все трое. (6) Я исключаю Пошу, (7) как и он сам себя исключает. И как вчера мне непосредственно просто захотелось попросить у Ив[ана] Михайловича прощения за оскорбление, к[оторое] сделано ему моими семейными, что я и сделал, так это мне хочется сказать и вам и Ив[ану] Ивановичу (8) и Евг[ению] Ив[ановичу], (9) и я это и делаю. Пожалуйста, постарайтесь совсем простить и меня, и моих семейных. Сознание того, что они сделали нехорошо, каждая соответственно своей чуткости -- нехорошо, придет само собою, и одним очень скоро, у других, если и поздно, то все таки придет. И я разумеется буду стараться и стараюсь вызвать, это сознание.

Как вы доехали? Пишите мне поскорее

Я очень жалею и о том, что вы скоро уехали.

Прощайте пока.

Очень любящий вас

 

Л. Толстой

 

Мой привет передайте Лиз[авете] Ивановне.

 

1-го Января 1895 г.

 

 

Первое письмо этого года.

Печатается впервые. На подлиннике черными чернилами рукой Черткова: "N 388 Москва 1 янв. 95 г.". Письмо было адресовано в Петербург, куда уехали В. Г. и А. К. Чертковы, останавливавшиеся в Москве на несколько дней в конце декабря 1894 г, проездом ив Воронежской губернии.

 

(1) Графы Олсуфьевы Адам Васильевич (1833--1901) и Анна Михайловна рожд. Обольянинова (1835--1899)--близкие знакомые Толстых, в имении которых Никольское-Обольяново Дмитровского уевда (близ ст. Подсолнечная б. Николаевской ж. д.) Толстой неоднократно гостил. Об Олсуфьевых см. т. 85, стр. 300--801, письма 1894 г., т. 67 и 1898 г., т. 71. Толстой поехал к Олсуфьевым вместе с дочерью Татьяной Львовной и пробыл там с 1 января по 18 января 1895 г.

(2) Слово: проявлений написано по слову: отношений.

(3) Во время пребывания Черткова в Москве в конце декабря 1894 г. Толстой снялся вместе с В. Г. Чертковым, П. И. Бирюковым, Е. И. Поповым, И. М. Трегубовым и И. И. Горбуновым-Посадовым. С. А. Толстая, узнав об этом, пришла в негодование, находя, что публика будет рассматривать этот снимок, как фотографию Толстого с единомышленниками. М. Л. Толстая и Т. Л. Толстая также сочли этот снимок крайне нежелательным. С. А. Толстая писала об этом в дневнике от 8 января 1895 г.: "Снимаются группами гимназии, пикники, учреждения и проч. Стало быть, толстовцы -- это учреждение. Публика подхватила бы это и все старались бы купить Толстого с учениками. Многие бы насмеялись- Но я не допустила, чтоб Льва Николаевича стащили с пьедестала в грязь. На другое же утро я поехала в фотографию, взяла все негативы к себе, и ни одного снимка не было сделано". ("Дневники С. А. Толстой, 1891- -1897", изд. М. и С. Сабашниковых, М. 1929, стр. 97--98.) В дневнике С. А. Толстой от 10 января 1896 г. записано: "ночью била негативы фотографий группы темных и своей брильянтовой серьгой старалась из них прежде вырезать лицо Льва Николаевича, что плохо удавалось" (там же, стр. 99).

В Дневнике Толстого от 31 декабря 1894 г. записано: "Был здесь Ч[ертков). Вышло очень неприятное столкновение из-за портрета. Как всегда, С[оня] поступила решительно, но необдуманно и нехорошо". В Дневнике Толстого от 3 января 1895 г. записано: "История с фотографией очень грустная. Все они оскорблены. Я написал письмо Чертнову и поехал я нездоровый и слабый".

(4) Иван Михайлович Трегубой.

(5) Зачеркнуто: ясно.

(6) Слово: трое написано по слову: четверо.

(7) П. И. Бирюков, по-видимому, меньше других был задет поступком С. А. Толстой, к которому, однако, он относился отрицательно. (См. "Дневники С. А. Толстой, 1891--1897", изд. М. и С. Сабашниковых, М. 1929, стр. 97.)

(8) Иван Иванович Горбунов-Посадов.

(9) Евгений Иванович Попов.

(10) Слово: чуткости написано по слову: сознательности.

 

 

 

1895 г. Января 6? Никольское.

 

Не отвечал еще на два письма ваши, дорогой друг. Я все еще у Олсуфьевых. Послезавтра еду.

(1) Жил здесь хорошо тем, что безвредно; но нехорошо тем, что слишком легко. Занимался к удивлению и не [с] неудовольствием, а досадой на себя, все тем же рассказом. (2) Поправлял и поправлял, и теперь отсылаю в Петерб[ург], в Сев[ерный] Вестн[ик]. (3) Брался несколько раз за катехизис, (4) но мало.

Ваше заявление Градонач[альнику] (5) я вполне понимаю, и считаю, что так, и надо было сделать.

Маша и Таня вам писали. Машино я не читал, а Танино читал. (7) Мне интересно знать, как вы отнесетесь к ним.

Я Тани сказал, что вас более всего огорчило то, что в этом их поступки, или словах выразилось их ложное отношение к моим близким, самым близким и потому самым дорогим мне по духу людям. Она отвечала мне, что этого не было, и я верю, что это так; а что они просто осудили самый поступок и ваш, и мой. Я тоже думаю, что она права. Если же вы хотите и вы правы: я думаю, что они не понимают вполне того значения, к[оторое] имеют для меня, да и для всех духовно живущих людей близкие им по духу люди. Этот случай разъяснил им это. Буду ждать, что вы скажете имъ.

(8) Что Галя? Вы писали, что вам хорошо. Продолжает ли так быть? Как дело? Кажется, все мертво там, откуда вы ждете жизни. (9)

Письмо это я пишу вам, простите за это, счетом 11-е. Следующий раз буду писать первое. --

Получаю хорошие письма от Кенворти (10) и от немцев. (11) Мое письмо Кенворти он напечатал. (12) Посылаю вам его и возвращаю письма А[лехина] и Х[илкова].

Равсказ свой я посылаю Страхову с тем, чтобы он корректировал его, да и сказал, годится ли; а если годится, не давал бы печатать в неисправленном виде. (13)

Прощайте, целую вас и Галю. Мой привет Лизавете Ив[ановне].

 

Л. Т.

 

 

Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан: "Толстой и Чертков", стр. 218. На подлиннике пометка черными чернилами рукой Черткова: "N 389. От Олсуфьевых около 18 января 95". Письмо датируется 16 января на основании слов Толстого: "послезавтра еду" -- Толстой уехал от Олсуфьевых 18 января. Некоторое сомнение в датировке вызывает упоминание в письме: (рассказ свой посылаю Страхову" - - письмо Толстого Страхову о посылаемом ему рассказе датировано 14 января.

Толстой отвечает на письма Черткова от 1 и от 4 января 1895 г. из Петербурга. В первом из этих писем Чертков писал: "Здесь больше воздуху и тишины, чем было в Москве, откуда мы тем не менее вынесли в общем самое радостное и теплое впечатление, благодаря замечательной любовности к нам наших с вами общих друзей; и, конечно, больше всего благодаря общению с вами. Мы друг другу комплиментов не говорим, и потому я могу без ненужной сдержанности просто сказать вам, что меня при последних свиданиях с вами больше всего поражает и радует постоянный рост в вас любви и доброжелательства к людям. Так что, уезжая, уносишь от вас не столько память об умных истинах (хотя их впитываешь в себя от вас в достаточном количестве), сколько прибыль любви, т. е. бога. Дай вам бог так продолжать до конца вашей земной жизни". Далее он сообщал, что приступает к окончанию письменной части дела Хилковых". В письме от 4 января Чертков, между прочим, писал: "Сегодня я ездил к градоначальнику по его приглашению по поводу представленного мною вместе с паспортом заявления, что я смотрю на паспорт лишь как на официальный документ, удостоверяющий мою личность, но не выражающий моих убеждении, и что я не считаю себя православным, несмотря на противное утверждение в паспорте. При других условиях я, вероятно, и не поехал бы к нему: но ради того, чтобы не повредить делу, из-за которого я сюда приехал, и так как исполнение его приглашения не было противно моей совести, то я счел лучшим отправиться к нему. Он был очень учтив, даже любезен, и сказал, что так как подобные заявления "смущают" полицейских служащих и ничем не вызываются, что он просит меня этого больше не делать. Я ему объяснил, как я смотрю на это, т. е. что, не имея возможности официально оставить православие, я решился по крайней мере никогда не делать ничего такого, что имеет характер признания себя православным, и в случаях, когда от меня требуют заявления своего вероисповедания, всегда ясно заявлять, что я не православный; и что поэтому я не могу и в будущем отказаться от этого образа действий. Тогда он попросил меня, по крайней мере, не делать этого больше в Петербурге, на что я ему сказал, что так как теперь вопрос этот по отношению к нему выяснен с моей стороны, то и не будет надобности повторять по отношению к нему эту оговорку. Затем он вообще кое-что расспрашивал меня о моих убеждениях, и я ему откровенно, но спокойно отвечал. Он произвел на меня впечатление человека малозанятого и любящего поболтать. Он хорошо знаком с моей тетей Шуваловой, знаком и с моей матерью; вероятно, потому и был любезен"....

 

(1) Абзац редактора.

(2) Рассказ "Хозяин и работник". Напечатан одновременно в журнале "Северный вестник" 1895, 3, стр. 137--155, в "Сочинениях гр. Л. Н. Толстого", изд. 9, приложение к т. ХШ, А1. 1895 г. и отдельно в изданнии "Посредник".

(3) "Северный вестник", ежемесячный журнал, издававшийся с 1885 по 1898 г.

(4) В Дневнике от 6 января 1895 г. Толстой пишет, что работал над "катехизисом" "вчера и нынче, очень занимает и очень близко, но все не нахожу формы и недоволен".

(5) Виктор Вильгельмович фон-Валь--генерал, в 1892--1895 гг. С.-Петербургский градоначальник. В 1901 г., занимая должность Виленского губернатора, подверг телесному наказанию рабочих, участвовавших в демонстрации 3 мая, и за это было совершено покушение на его живнь, окончившееся легкой раной. Покушавшийся на жизнь ген. фон-Валя, член с.-д. организации Бунд рабочий М. И. Лекерт был приговорен к смертной казни через повешение, и приговор был приведен в исполнение. В 1902-- 1904 гг. был товарищем министра внутренних дел, в 1904 г. был назначен членом Государственного совета.

(6) Письмо М. Л. Толстой к В. Г. Черткову от 4 января 1895 г., в котором она писала: "Я до сих пор никак не могу разобраться во всей этой истории с фотографией. Мне очень жаль, что мы с Таней высказали, да еще так преувеличили наше чувство неприязни, и больно, что этим мы породили столько зла и обидели людей... Я ужасно одеревенела за всё это последнее время и духовно глубоко сплю и, может быть, поэтому во мне нет глубокого искреннего чувства раскаяния и сознания, что я сделала что-нибудь очень дурное, и я только искусственно стараюсь вызвать в себе что-то, чтобы подпасть под общее настроение и поняьть его, хотя оно мне кажется раздутым и подвинченным. Я не умею объяснить вам, что я чувствую во всем этом, но мне почему-то не совестно и я не могу вызвать в себе раскаянья" (АЧ).

(7) Письмо Т. Л. Толстой из Никольского с датой 6--12 января 1895 г., в котором она просила у Черткова извинения в том, "что я таким самоуверенным и легкомысленным топом говорила, что не допущу этой фотографии. Я думаю, что лучше было бы, если уж я не могла удержаться от того, чтобы это было мне неприятно, и от того, чтобы выразить это, попросить вас не делать этого -- то лучше всего было бы молчать, потому что та неприятность, которую я испытывала бы, была бы, конечно, меньше того зла, которое произошло оттого, что я это выразила. И очень раскаиваюсь в том, что наш протест мог оскорбить людей, которые могли принять его за то, что мы сочли их недостойными быть снятыми с отцом" (АЧ).

(8) Абзац редактора.

(9) Толстой имеет в виду дело об отнятии детей Д. А. Хилкова и хлопоты перед царем, на которые возлагал некоторые надежды Чертков, опираясь на свои связи в придворных сферах.

(10) Толстой говорит о письме от Кенворти от 10 января 1895 г. В этом письме Кенворти писал о руководимой им религиозной общине, которую ее члены называли братской церковью, излагал свое понимание некоторых мест Евангелия и т. д. Письмо хранится в АТБ..

(11) Толстой находился в это время в переписке с Е. Шмитом и с Гижицким.

(12) Письмо Толстого к Кенворти о том, что желательно избегать прозелетизма, написанное в конце, лета 1894 г. (см. т. 67), первоначально напечатанное в газете "Daily Chronicle". Кенворти писал Толстому в письме от 10 января, что напечатал его письмо.

(13) См. письмо Толстого к Н. Н. Страхову от 14 января 1895 г., т. 68.

 

 

* 394.

 

1895 г. Февраля 2. Москва.

 

Хотел писать вам нынче, дорогой друг, и именно делать то, чего вы хотите от меня: обличать вас в недобром, противоположном любви чувстве, кот[орое] вырвалось у вас опять в вашем, предшествовавшем письме. (1) Меня оно также больно поразило в вас, как и чувство ваше к Озм[идову], (2) о котором, помните, я говорил вам на дороге около ржи, и вы обрадовали меня своим согласием. Так и нынче я порадовался вашему письму.

Нелюбовь особенно заметна, дурная, ядовитая нелюбовь, по особенной проницательности, с кот[орой] мы видим недостатки других. Избави Бог от этого ясновидения. Такое же ясновидение обратных свойств даетъ любовь.

Ваши замечания о рассказе мне кажутся справедливыми о том, что Никита слишком рассуждает. Я это смягчил, кажется, и еще хотел бы смягчить. То же, что вы говорите о том, что он мог бы почерпнуть этот взгляд из Евангелия, -- неверно, мне кажется. Мне главное хотелось показать то, что душа человеческая христианка, (3) и что христианство есть ничто иное, какъ закон души человеческой. И это мне бы хотелось лучше выразить.

(4) Как жаль бедную Галю. Радуюсь, что болезнь ее в прошедшем, и что вам хорошо там.

(5) Не нравится мне, что вы долго не кончаете свою записку и не подаете ее. Что-то будет? Страшно более всего за тех, кот[орые] откажут. (6)--

Я эти два последние дня писал предисловие к Дрожжину. (7)

Хотелось написать коротко, но стало разростаться. И это дурно.

Прощайте. Помогай нам Бог служить Ему.

 

Л. Т.

 

Печатается впервые. На подлиннике надпись черными чернилами рукой Черткова: "N 390 Москва, 2 февр, 95", Датировка эта, по-видимому, правильна. Последнее из писем Черткова, на которые отвечает Толстой, датированное 31 января, вероятно, было получено Толстым 2 февраля, и Толстой ответил на него в тот же день, на что указывают слова: "нынче порадовался вашему письму".

Толстой отвечает на письма Черткова от 25, 29 и 31 января 1895 г.

В первом из этих писем Чертков писал о том впечатлении, которое произвел на него рассказ "Хозяин и работник": "Вчера утром прочел рассказ и до сих нор нахожусь под свежим, самым резким его впечатлением. Потом, как я знаю по опыту, со мной всегда бывает с вашими писаниями, я буду постепенно глубже проникать сознанием в смысл того, что вы сказали, и отдавать себе всё более и более определенный отчет в том, как оно соприкасается и в каком отношении находится с жизнью вообще, и в особенности -- с моею. Вообще последние две-три недели в моей душе что-то как будто готовится, какая-то существенная перемена к лучшему; или мне этого так хочется, что я себя обманываю -- не знаю. Ваш рассказ как раз задел самое чувствительное место в моем нарастающем недовольстве собой, и я не мог, сидя один у себя в комнате, не только не умилиться, --но как-то совсем не заволноваться и заплакать, когда дошел до возрождения умирающего купца. И это внутреннее радостное волнение, передававшееся от него ко мне, продолжалось долго; и, думаю, может быть, даст плоды"... Вместе о тем Чертков сообщал, что он ведет переговоры с петербургским американским пастором Франсом об издании на английском языке всех произведений Толстого последнего времени и о переводе на английский язык рассказа "Хозяин и работник" при ближайшем участии Черткова. В следующем письме от 29 января Чертков писал: "Получивши вчера сообщение от Поши о том, что вы хотите исправить еще корректуру "Хозяина и работника", я решаюсь сказать вам о маленьком смущении в моем впечатлении при чтении этого чудного рассказа; быть может, вы согласитесь со мной и устраните то. что мне показалось маленьким недочетом в изложении; а, может быть, я просто ошибаюсь вследствие своего недомыслия.