Политизация и идеологизация 4 страница

Нагнетание этой недоброжелательной атмосфе­ры вокруг Игр-1968 со стороны различных сил ру­ководство Мексики и ее народ воспринимали очень болезненно — как своего рода политический вызов, который стал серьезным стимулом для настойчи­вой и качественной работы. И в конечном счете Мексика в процессе подготовки Игр и их проведе­ния показала себя государством, обладающим бога­той историей и культурой, самостоятельной поли­тикой и прогрессирующей экономикой, высокораз­витым чувством собственного достоинства у стра­ны и ее народа.

Руководители Мексики, Оргкомитет Игр-1968, все организации, вовлеченные в подготовку и про­ведение Игр, как и жители города Мехико, сумели сделать все необходимое, сняли все вопросы в от­ношении возможности страны и ее столицы про­вести Игры, провели их на высоком уровне и пред­ставили Мексику как динамично развивающуюся страну.

Полностью лишенными политических амбиций оказались американские организаторы Игр XXIII Олимпиады 1984 г., право на проведение которых получил Лос-Анджелес. Убыточные для канадских организаторов Игры 1976 г., проведенные в Монреа­ле, существенно снизили интерес различных городов и стран к получению права проводить Олимпийские игры. Поэтому в 1978 г., когда решался вопрос о вы­боре столицы Игр 1984 г., МОК оказался в сложном положении. Тегеран отозвал свою заявку на проведе­ние Игр, и МОК вынужден был согласиться с кандидатурой Лос-Анджелеса, несмотря на отсутствие необходимых гарантий того, что подготовка и прове­дение Игр Олимпиады будут успешными.

Власти США никакого интереса к предстоящим Играм не проявили. Но критический характер ситу­ация приобрела тогда, когда власти Лос-Анджелеса категорически отказались выделить средства нало­гоплательщиков на подготовку и проведение Игр XXIII Олимпиады, отмечая, что Игры обречены на неудачу по многим причинам. В их числе называ­лись отсутствие в Лос-Анджелесе необходимых спортивных объектов и финансовых ресурсов, ог­ромное количество транспорта и загрязненность го­рода, преступность и опасность террористический актов, эгоизм и недружелюбность населения [386].

Возникла, на первый взгляд, сомнительная идея поручить проведение Игр частному оргкомитету, который организовал бы сбор средств и обеспечил подготовку и проведение Игр. Несмотря на отсут­ствие гарантий, МОК был вынужден согласиться с этим предложением, и в 1979 г. частный Лос-Ан­джелесский оргкомитет Олимпийских игр (LAOOC) во главе с талантливым менеджером Юберротом приступил к деятельности. Оргкомитет продемонстрировал высокие деловые качества и быстро вошел в русло общей стратегии МОК, ини­циированной Хуаном Антонио Самаранчем и свя­занной с коммерциализацией Олимпийских игр. В конечном счете Игры были не только проведены, но и принесли организаторам значительную прибыль (222 млн. долларов США).

Специалисты отмечали, что проведение Игр в Лос-Анджелесе стало возможным благодаря тому, что LAOOC сумел создать систему, в которой удачно сочетались оптимистические и авантюристи­ческие амбиции региональной элиты, мобилизация частного капитала и корпоративной стратегии под­держки, рабочая сила добровольцев, а в дальнейшем - и политическая поддержка администрации прези­дента США Рональда Рейгана [344].

При такой организации Игры XXIII Олимпи­ады 1984 г. в Лос-Анджелесе оказались самыми бедными из всех проведенных в течение последних 50 лет. Однако два несомненных преимущества они все же имели: первое — демонстрация возможнос­тей Олимпийских игр как коммерческого продукта для СМИ и представителей бизнеса. Модель Игр Лос-Анджелеса -1984 стала основой, на которой строились экономические программы последующих Олимпийских игр, естественно, в той части, кото­рая не касалась участия государств. Второе — Иг­ры-1984 стали хорошим уроком для столиц оче­редных Игр Олимпиад — Сеула (1988 г.) и Барсе­лоны (1992 г.). Участие государств и отсутствие стремления к извлечению максимальной прибыли привело к тому, что сеульские и барселонские Иг­ры на фоне Игр-1984 явились фантастическими праздниками олимпийского спорта.

После Игр I Олимпиады (1896 г.) и неофици­альных Игр 1906 г., не получивших дальнейшего развития, греки вынуждены были расстаться с мечтой о постоянном проведении в своей стране Олимпийских игр, которые они справедливо счита­ли достоянием греческой культуры и славной страницей своей истории.

Однако греки не отказались от идеи получить право на проведение Олимпийских игр. Особенно настойчивыми они стали, когда решался вопрос о городе-столице Игр 1996 г. — Олимпийских игр столетия. Конкурентами Афин были Белград, Мельбурн, Манчестер, Торонто и Атланта. Ни один из этих городов не имел объективного преимущес­тва перед Афинами, тем более, что в греческой сто­лице, уверенной в своей победе, велась интенсив­ная подготовка к Играм, включая и строительство спортивных объектов. Но на 96-й сессии МОК, состоявшейся в 1990 г. в Токио, было принято ре­шение в пользу Атланты. Для этого в ход были пу­щены аргументы об экономической слабости Гре­ции, о том, что столетние Игры должны быть нап­равлены в будущее, а не на празднование прошло­го. В Греции это решение было воспринято крайне болезненно — как исторически несправедливое, что подтвердилось в 1996 г., когда Игры в Атланте прошли на заурядном уровне, в значительно худ­ших условиях, чем Игры, состоявшиеся в Москве (1980 г.), Сеуле (1988 г.) и Барселоне (1992 г.).

Сразу после Игр 1996 г. греки возобновили по­пытку получить право на проведение Игр 2004 г. На этот раз она оказалась удачной, так как на состоявшейся в 1997 г. в Лозанне 106-й сессии МОК Афины были предпочтены Риму с впечатля­ющей разницей в голосах (66 против 41). В этом решении, несомненно, большую роль сыграл Хуан Антонио Самаранч, который был сторонником про­ведения Игр Олимпиады в Афинах еще в 1996 г., считая несправедливым решение МОК. Помог X. А. Самаранч Греции и при подготовке к Играм- 2004, в том числе постоянным контролем и высо­кой требовательностью к качеству подготовки.

Греция прекрасно провела Олимпийские игры, посрамив множество недоброжелателей.

Спортивный обозреватель газеты “Нью-Йорк Таймс” Дж. Тристер в статье “Для кубинцев поли­тика и Игры неразделимы” привел слова президен­та Национального олимпийского комитета Кубы М. Гонсалеса, сказанные в 1987 г. перед Панамери­канскими играми, проходившими в Индианаполисе (США): “Панамериканские игры для нас важнее, чем Олимпийские, поскольку они отражают кон­фронтацию в нашем регионе. Нам нравится сорев­новаться с Соединенными Штатами, поскольку каждая наша победа свидетельствует о том, что мы сильнее”.

Наибольшим преимуществом для Игр XXVI Олимпиады в Атланте стало то, что тогдашний пре­зидент США Билл Клинтон, выдвинувший свою кандидатуру на второй срок, осознал, что Игры-1996 могут стать ключевым элементом избиратель­ной кампании перед президентскими выборами, ко­торые должны были состояться в ноябре 1996 г. Ведь если электорат в США будет удовлетворен Играми-1996, шансы Клинтона на переизбрание повысятся. Администрация президента США и Оргкомитет Игр в Атланте совместно приступили к созданию политического профиля предстоявших Игр. За год до них Клинтон посетил Атланту, где выступил с речью, в которой подчеркнул, что все делается во имя США. Причем чем больше Игры “связывались” с политикой и правительством, тем больше у них становилось капитала. И это привело к тому, что при принятии многих политических ре­шений учитывалось их возможное влияние на предстоявшие Игры-1996 [242].

Нельзя не отметить, что постоянно расширяю­щаяся глобализация олимпийского движения, в от­личие от мировой политики и мировой экономики, происходит относительно пропорционально и нахо­дится в значительно меньшей зависимости от пред­ставлений об “американской модели”. Традиционно американские подходы в отношении формирования “глобального правительства”, пропагандистско-информационного обеспечения, коммерциализации и политического диктата, очевидные в различных сферах жизни мирового сообщества, сглаживаются и адаптируются к реалиям современного спорта, что обусловливается достаточно независимой поли­тикой МОК и международных спортивных федера­ций. В результате за последние три десятилетия олимпийское движение сумело построить высоко­эффективную систему коммерческой деятельности и сотрудничества с телевидением, однако немногим поступилось в своей самостоятельности и незави­симости от американизации.

Основы этого были заложены еще в начале 80-х годов XX в. на уровне МОК его президентом Хуаном Антонио Самаранчем, а на уровне МСФ — президентом FIFA бразильцем Жаао Авеланжем, президентом IAAF итальянцем Примо Небиоло, президентом FIG Юрием Титовым из СССР и другими. Их пре­емники продолжили эту политику, о чем убеди­тельно свидетельствует состав руководителей этих организаций: в исполкоме МОК ныне отсутствуют граждане США, а среди руководителей междуна­родных спортивных федераций по олимпийским видам спорта по состоянию на лето 2009 г. лишь трое президентов МСФ представляют США.

Немало для повышения международного имиджа Австралии, для популяризации ее достиже­ний не только в спорте, но и в экономике и других сферах жизни сделали организаторы Игр XXVII Олимпиады, состоявшихся в 2000 г. в Сиднее.

Упоминавшаяся уже Синди Джиллеспи в док­ладе на международном симпозиуме в Лозанне (2002 г.) отмечала, что взаимосвязи между федеральным правительством США и организаторами предстоящих зимних Олимпийских игр, право на проведение которых получил американский город Солт-Лейк-Сити, продолжали укрепляться в тече­ние 1997—2002 гг. Впервые представители феде­рального правительства США были введены в состав Оргкомитета Игр-2002.

В январе 2001 г. на смену Биллу Клинтону в Белый дом пришел Джордж Буш-младший. Уже через месяц новая администрация США назначила ответственного за контроль над подготовкой к Иг­рам-2002. В Белом доме снова начали проводиться совещания по этим вопросам, и уже первое предло­жение нового американского президента по бюдже­ту США включало выделение средств на обеспе­чение безопасности на предстоящих Играх.

Всплеск патриотизма, наблюдавшийся в США после терактов 11 сентября 2001 г., побудил амери­канцев и к тому, чтобы доказать всему миру вели­чие США во всех сферах, в том числе и в спорте высших достижений. Отличным поводом для этого стало проведение в 2002 г. в Солт-Лейк-Сити XVIII зимних Олимпийских игр.

Широкую программу использования спорта высших достижений в политических целях осущес­твляла КНР. В 1990 г. Пекин провел Азиатские игры, а затем претендовал (правда, безуспешно) на право проведения в 2000 г. Игр XXVII Олимпиады.

Китайская Народная Республика не только до­билась активного участия своих спортсменов в олимпийском спорте (достигших выдающихся ре­зультатов, особенно в таких видах спорта, как тен­нис настольный, волейбол, прыжки в воду, тяжелая атлетика, легкая атлетика, плавание, гимнастика спортивная), но и энергично проводит политику развития сотрудничества на международной спор­тивной арене в других направлениях.

Большие задачи (не только спортивные, но и политические) руководство КНР намеревалось ре­шить, выдвигая кандидатуру Пекина на право про­ведения Игр XXIX Олимпиады-2008. Получив это право на 112-й сессии МОК, проходившей летом 2001 г. в Москве, власти КНР, постоянно стремя­щиеся к утверждению в мире облика Китая как великой страны, имеющей многообразные достиже­ния в экономике, науке, технике и других областях, конечно, не преминули использовать для популя­ризации КНР и подготовку к Олимпийским играм в Пекине (2008 г.).

А когда президент МОК Жак Рогге вместе с другими членами МОК посетил КНР в связи с проведением 11—25 ноября 2001 г. в городе Гуан­чжоу IX Всекитайских национальных игр, глава КНР Цзян Цземинь отметил, что проведение Игр XXIX Олимпиады в Пекине не только будет спо­собствовать росту популярности олимпийского движения, но и обеспечит культурный обмен меж­ду Востоком и Западом.

Новое руководство страны во главе с председа­телем КНР Ху Цзиньтао сделало все возможное для того, чтобы благодаря успешному проведению Игр XXIX 0лимпиады-2008 использовать спорт в качестве одного из веских аргументов для повыше­ния авторитета Китая в глазах международного со­общества и усиления роли КНР в мире.

На встрече с журналистами зарубежных СМИ, состоявшейся за неделю до начала Игр XXIX Олим­пиады, председатель КНР Ху Цзиньтао отметил, что проведение Олимпийских игр — вековая мечта китайского народа, так как еще в 1908 г. китайцы вышли с идеей проведения у себя Игр Олимпиады.

 

Бойкоты Олимпийских игр как средство политического давления

 

Призывы к бойкоту Олимпийских игр по поли­тическим мотивам звучали в различных странах еще в период подготовки к IV зимним Олим­пийским играм и к Играм XI Олимпиады, местами проведения которых МОК определил, соответ­ственно, Гармиш-Партенкирхен и Берлин. Однако вследствие причин, о которых уже шла речь, не удалось ни организовать бойкот Игр 1936 (это сде­лали некоторые спортсмены в порядке собственной инициативы), ни перенести Игры из Германии в какую-либо другую страну.

На события, связанные с Играми XVI Олимпи­ады, в 1956 г. в австралийском Мельбурне, в из­вестной мере повлияло подавление в ноябре 1956 г. советскими войсками народного восстания против прокоммунистического режима в Венгрии. Олим­пийский комитет Швейцарии призвал страны, чьи национальные олимпийские комитеты входят в меж­дународное олимпийское движение, не участвовать в Играх-1956 в знак протеста против подавления вой­сками СССР венгерского восстания. Помимо Швей­царии, бойкотировать Игры-1956 решили также Испания и Нидерланды, но большинство стран не от­кликнулись на этот призыв и приняли участие в Олимпийских играх в Мельбурне (в том числе и сборная команда Венгрии, хотя потом некоторые ее спортсмены не вернулись в свою страну, предпочтя эмиграцию).

В знак протеста против англо-франко-израильского военного выступления против Египта осенью 1956 г. (в зоне Синайского полуострова) три арабские страны — Египет, Ирак и Ливан — бойко­тировали Игры в Мельбурне.

На Игры XVI Олимпиады (1956 г.) МОК пригласил как Китайскую Народную Республику (со столицей Пекин), так и Республику Китай (со столицей Тайбей на острове Тайвань), поскольку оба национальных олимпийских комитета были к тому времени признаны МОК. И тогда Пекин, про­тестуя против “империалистической политики двух Китаев”, объявил бойкот Играм-1956, и под назва­нием “Китай” на параде в ходе церемонии откры­тия этих Игр шли спортсмены с острова Тайвань.

Через некоторое время (в августе 1958 г.) КНР вообще разорвала отношения с МОК и с тех пор находилась вне олимпийского движения вплоть до августа 1979 г., когда Олимпийский комитет КНР (под наименованием “Китай”) вновь вернулся в олимпийскую семью.

Бойкотом со стороны ряда стран были омрачены Игры XXI Олимпиады-1976 в Монреале. Одной из причин стала негативная реакция довольно большого числа африканских, арабских и некоторых других государств на состоявшееся в июне 1976 г. турне рег­бистов из Новой Зеландии в Южно-Африканскую Республику, власти которой исповедовали расис­тскую идеологию и реализовывали на практике дис­криминационную политику апартеида, воплощавшу­юся в этой стране во всех сферах жизни, в том чис­ле и в спорте. Мотивируя тем, что регби не являет­ся олимпийским видом спорта и не входит в прог­рамму Олимпийских игр и что НОК Новой Зелан­дии не нарушал правил Олимпийской хартии, МОК не нашел оснований ни для исключения этой страны из олимпийского движения, ни для того, чтобы не допустить спортсменов Новой Зеландии к участию в Играх XXI Олимпиады-1976 в Монреале, как того требовали некоторые африканские государства.

В ответ на это такие страны Африки, как Габон, Гамбия, Заир, Мадагаскар, Малави, Танзания, Цен­трально-Африканская Республика, решили бойкоти­ровать Игры-1976 и не прислали свои делегации в Монреаль. К бойкоту этих Игр по той же причине присоединились и уже прибывшие в Канаду коман­ды Алжира, Верхней Вольты, Ганы, Гайаны, Египта, Замбии, Ирака, Камеруна, Кении, Конго, Ливии, Мали, Марокко, Нигера, Нигерии, Свазиленда, Су­дана, Того, Туниса, Уганды, Эфиопии, которые уехали из Монреаля вскоре после того, как там от­крылись Игры XXI Олимпиады. В связи с этим об­щее количество стран-участниц сократилось на 28.

Отказаться от участия в Играх-1976 решила и Республика Китай (с острова Тайвань), поскольку канадские организаторы Игр не позволили тай­ваньским спортсменам выступать в Монреале под наименованием “Китай”.

Наибольшие по своим масштабам бойкоты с на­иболее угрожающими для олимпийского движения возможными негативными последствиями косну­лись Игр XXII Олимпиады (Москва-1980) и Игр XXIII Олимпиады (Лос-Анджелес-1984). Все ос­новные аспекты, связанные с двумя упомянутыми бойкотами и их причинами, были достаточно под­робно изложены в соответствующих разделах пер­вого тома монографии, посвященных Играм-1980 в Москве и Играм-1984 в Лос-Анджелесе. Поэтому здесь мы только напомним, что произошедшее в конце 1979 г. вторжение советских войск в Афга­нистан послужило причиной для бойкота состояв­шихся в столице СССР Игр XXII Олимпиады, инициированного властями США и поддержанного ФРГ, Японией, Норвегией, Канадой, Китайской Народной Республикой, Турцией, Республикой Ко­рея, Ираном, Аргентиной, Пакистаном, Марокко, Египтом, Чили, Израилем, Уругваем, Тунисом и рядом других государств (к бойкоту присоедини­лось более 30 стран). Ответная акция — бойкот происходивших на территории США Игр-1984 в Лос-Анджелесе была инициирована Советским Со­юзом и поддержана еще несколькими социалистическими странами (Болгарией, Венгрией, Вьетна­мом, ГДР, КНДР, Кубой, Монголией, Польшей, Че­хословакией), а также некоторыми государствами, в определенной мере зависевшими от СССР (Анго­лой, Афганистаном, Лаосом, Эфиопией).

Следует отметить огромные усилия, предприня­тые руководством МОК и прежде всего шестым пре­зидентом МОК Майклом Моррисом Килланином (в период начатой администрацией США и некоторы­ми их союзниками кампании по бойкоту Игр XXII Олимпиады-1980 в Москве) и седьмым президентом МОК Хуаном Антонио Самаранчем (в период ответ­ной кампании, начатой руководством Советского Союза вместе с его сторонниками в некоторых дру­гих странах — в отношении неучастия в Играх XXIII Олимпиады-1984 в Лос-Анджелесе), что позволи­ло все же провести и те, и другие Олимпийские иг­ры в избранных ранее городах и в установленные сроки, а главное — удалось уберечь олимпийское движение от вполне вероятной угрозы раскола.

Столь же нелестные оценки получил в мире и ответный бойкот Игр-1984. К тому же Румыния, яв­лявшаяся членом социалистического содружества, отказалась последовать рекомендациям СССР и от­правила свою команду в Лос-Анджелес. Не поддер­жали организованный Москвой бойкот Игр-1984 Социалистическая Федеративная Республика Юго­славия (СФРЮ) и Китайская Народная Республика (КНР), также направившие своих спортсменов на эти Игры. Пострадал авторитет СССР в мире, серьезные потери понес советский спорт и спорт тех стран, кото­рые бойкотировали Игры-1984. В выигрыше ока­зались только США, про­тив которых по инициативе СССР затевался этот бойкот: США не только уверенно победили на Играх XXIII Олимпиады, но и максимально ис­пользовали их итоги в пропагандистских целях, в том числе и для дискредитации социалистического содружества, его раскола и формирования у входив­ших в него стран враждебного отношения к СССР.

МОК и его президент Хуан Антонио Самаранч сохранили твердость и принципиальность также и в весьма непростой ситуации, последовавшей за избранием в 1981 г. столицы Республики Корея Сеула столицей Игр XXIV Олимпиады-1988, и продолжавшейся семь лет, в течение которых происходила подготов­ка к этим Играм. В то время около 30 государств не имели дипломатических отношений с Республи­кой Корея (Южной Кореей), а особо непримиримо отнеслись к проведению Олимпийских игр в этой стране КНДР (Северная Корея) и Куба. Ситуацию усугубил и инцидент на Дальнем Востоке, когда над морем в воздушном пространстве СССР совет­ским истребителем был сбит южнокорейский рей­совый пассажирский самолет, а все люди, находившиеся на его борту, погибли.

Руководству МОК, отвергнувшему все попыт­ки, направленные против проведения Игр-1988 в Сеуле, удалось не только провести эти Олимпий­ские игры в назначенном месте и в запланирован­ные сроки, но и, что особенно значимо, сберечь це­лостность олимпийского движения и не допустить повторения ситуаций, связанных с довольно широ­кими и имевшими большой международный резо­нанс бойкотами Игр-1980 в Москве и Игр-1984 в Лос-Анджелесе. Игры XXIV Олимпиады-1988 в Сеуле бойкотировались только Корейской Народ­но-Демократической Республикой, Кубой и Эфио­пией, а кроме того, на эти Игры не приехали спортсмены еще из нескольких стран.

И впредь принципиальная позиция МОК отно­сительно недопустимости бойкотов как средства политического давления на олимпийское движение позволила сберечь его целостность, сохранить единство.

История бойкотов Олимпийских игр показала, что они неэффективны как инструмент решения политических проблем и давления на страны, чьи города организуют Игры.

Прежде всего и больше всех от бойкотов Олим­пийских игр пострадали спортсмены, у которых пошли насмарку четыре года напряженного тяже­лого труда в ходе тренировочного процесса и отбо­рочных соревнований. У некоторых спортсменов пропали восемь лет, например, у очень сильных кубинских боксеров — вследствие решения руковод­ства Кубы о бойкоте двух Игр Олимпиад подряд - 1984 и 1988 гг.

Бойкоты Игр, продемонстрировав их неэффек­тивность, оказались, скажем так, немодными, стали своего рода “отыгранной картой” в политике и в спорте.

В связи с бойкотами Олимпийских игр в МОК обсуждались и предложения, касающиеся возмож­ности наказания стран, отказавшихся от участия в Играх, однако для этого не было юридических осно­ваний, поскольку приглашения на Игры направля­лись не Международным олимпийским комитетом, а организационными комитетами Олимпийских игр. И национальные олимпийские комитеты имели право воздержаться от участия в Играх, тем более если для этого находились формальные причины. К примеру, официально Олимпийский комитет СССР не бойкотировал Игры-1984 в Лос-Анджелесе, а от­казался от участия в них, мотивируя это отсутстви­ем уверенности в безопасности членов советской олимпийской делегации на территории США (хотя было понятно, что по сути это — бойкот).

В связи с подобными ситуациями МОК принял решение, согласно которому приглашения на участие в Играх (с соответствующими гарантиями и условиями) впредь стали исходить не из оргко­митетов Игр, а непосредственно из Международно­го олимпийского комитета.

В дальнейшем отдельные демарши, связанные с теми или иными Играми, порой еще случались, од­нако они были довольно редкими и уже не воспри­нимались с опасением ни в олимпийском движе­нии, ни в мировом сообществе. Так, лишь иро- нично-критические, а то и откровенно язвительные комментарии в прессе (в том числе и в российских газетах) вызвали попытки кое-кого из спортивного руководства делегации России на XIX зимних Олимпийских играх 2002 г. в Солт-Лейк-Сити по причине недовольства поражениями российских спортсменов и склонности винить в этом не только судей, но и некий “заговор против России”, выска­зывать предположения о возможном демонстратив­ном невыходе российской команды на церемонию торжественного закрытия этих Игр. Но, судя по всему, в Москве “на самом верху” подобные малоп­риемлемые идеи некоторых российских спортив­ных функционеров были восприняты негативно (ибо это было чревато санкциями со стороны МОК), и шумиха быстро сошла на нет.

Задолго до проведения Игр XXIX Олимпиады (2008 г.) в Пекине было ясно, что они будут самыми грандиозными в олимпийской истории. Аэропорт, дороги, спортивные сооружения, состояние города, желание всего китайского народа наилучшим обра­зом показать страну, ее богатую историю и не менее яркую современность и многое другое — все это не оставляло сомнения в успехе Игр. Не вызывал сомнения и успех спортсменов Китая, анализ подго­товки которых еще задолго до Игр убедительно сви­детельствовал об исключительно высокой вероят­ности общекомандной победы сборной КНР в нео­фициальном командном зачете [98]. Подготовка к Играм XXIX Олимпиады явилась отражением эко­номической и политической ситуации в Китае, от­личающейся исключительной динамичностью, немалыми достижениями во всех сферах внутренней жизни и активной внешней политикой, в которой отчетливо просматривались претензии Китая на ли­дерство не только на Азиатском континенте.

Понятно, что далеко не всем руководителям крупнейших стран и различных организаций мира хотелось, чтобы Китай использовал Игры

Руководству МОК, отвергнувшему все попыт­ки, направленные против проведения Игр-1988 в Сеуле, удалось не только провести эти Олимпий­ские игры в назначенном месте и в запланирован­ные сроки, но и, что особенно значимо, сберечь це­лостность олимпийского движения и не допустить повторения ситуаций, связанных с довольно широ­кими и имевшими большой международный резо­нанс бойкотами Игр-1980 в Москве и Игр-1984 в Лос-Анджелесе. Игры XXIV Олимпиады-1988 в Сеуле бойкотировались только Корейской Народ­но-Демократической Республикой, Кубой и Эфио­пией, а кроме того, на эти Игры не приехали спортсмены еще из нескольких стран.

И впредь принципиальная позиция МОК отно­сительно недопустимости бойкотов как средства политического давления на олимпийское движение позволила сберечь его целостность, сохранить единство.

История бойкотов Олимпийских игр показала, что они неэффективны как инструмент решения политических проблем и давления на страны, чьи города организуют Игры.

Прежде всего и больше всех от бойкотов Олим­пийских игр пострадали спортсмены, у которых пошли насмарку четыре года напряженного тяже­лого труда в ходе тренировочного процесса и отбо­рочных соревнований. У некоторых спортсменов пропали восемь лет, например, у очень сильных кубинских боксеров — вследствие решения руковод­ства Кубы о бойкоте двух Игр Олимпиад подряд - 1984 и 1988 гг.

Бойкоты Игр, продемонстрировав их неэффек­тивность, оказались, скажем так, немодными, стали своего рода “отыгранной картой” в политике и в спорте.

В связи с бойкотами Олимпийских игр в МОК обсуждались и предложения, касающиеся возмож­ности наказания стран, отказавшихся от участия в Играх, однако для этого не было юридических осно­ваний, поскольку приглашения на Игры направля­лись не МОК, а организационными комитетами Олимпийских игр (ОКОИ). И национальные олимпийские комитеты имели право воздержаться от участия в Играх, тем более если для этого находились формальные причины. К примеру, официально Олимпийский комитет СССР не бойкотировал Игры-1984 в Лос-Анджелесе, а от­казался от участия в них, мотивируя это отсутстви­ем уверенности в безопасности членов советской олимпийской делегации на территории США (хотя было понятно, что по сути это — бойкот).

В связи с подобными ситуациями МОК принял решение, согласно которому приглашения на участие в Играх (с соответствующими гарантиями и условиями) впредь стали исходить не из ОКОИ, а непосредственно из МОК.

В дальнейшем отдельные демарши, связанные с теми или иными Играми, порой еще случались, од­нако они были довольно редкими и уже не воспринимались с опасением ни в олимпийском движе­нии, ни в мировом сообществе. Так, лишь иронично-критические, а то и откровенно язвительные комментарии в прессе (в том числе и в российских газетах) вызвали попытки кое-кого из спортивного руководства делегации России на XIX зимних Олимпийских играх 2002 г. в Солт-Лейк-Сити по причине недовольства поражениями российских спортсменов и склонности винить в этом не только судей, но и некий “заговор против России”, выска­зывать предположения о возможном демонстратив­ном невыходе российской команды на церемонию торжественного закрытия этих Игр. Но, судя по всему, в Москве “на самом верху” подобные малоп­риемлемые идеи некоторых российских спортив­ных функционеров были восприняты негативно (ибо это было чревато санкциями со стороны МОК), и шумиха быстро сошла на нет.