Иллюстрация «(Низа» (X.-Н. Брауна) и роману Ч. Дни. кенса яДомби и сын 2 страница

Иллюстрация В. Минаева к ро­ман/ Ф. М, Достоевского иБратья Каремвзовын.

В раскаленной атмосфере всеобщего воз­буждения, в идейных разногласиях и спорах русскими писателями^реалистами было созда­но на протяжении 1860—1870-х гг. небывалое количество выдающихся, крупномасштабных художественных произведений, таких, как «Обломов» и «Обрыв» И. А. Гончарова, «Гро­за» и «Бесприданница» А. Н. Островского, цикл романов И. С. Тургенева, «Что делать?» Н. Г. Чернышевского, «Былое и думы» А. И. Герцена, «История одного города» и «Госпо­да Головлевы» М. Е. Салтыкова-Щедрина, «Преступление и наказание», «Идиот», «Братья Карамазовы» Ф. М. Достоевского, «Война и мир» и «Анна Каренина» Л. Н. Тол­стого, «Кому на Руси жить хорошо» Н. А. Не­красова, составивших в своей совокупности грандиозную панораму жизни России во вто­рой половине XIX столетия. В этих произве­дениях — в полном смысле слова классиче­ских — ярко проявились характерные черты русской литературы: бескомпромиссное стремление к правде, высокая идейность и гражданственность, народность. Тогда же окончательно сложился сам тип общественно-психологического романа, ставшего ведущим жанром русской литературы.

В противоположность романтикам, утвер­ждавшим независимость личности от обще­ства, писатели-реалисты изображали челове­ка в многообразных связях с окружающим миром, в его социально-бытовой и психоло­гической конкретности, создавая подчас ил­люзию подлинности, достоверности. Они стре­мились выявить наиболее существенные сто­роны жизни, воплотить важнейшие коллизии и антагонизм эпохи, представить наиболее типичные общественно-психологические ха­рактеры, запечатлеть непрестанные измене­ния исторической действительности.

По большей части писатели-реалисты пока­зывали человека в конфликте со средой, рас­сматривали его как жертву несправедливого и ненормального общественного устройства (недаром реализм XIX в. называют крити­ческим). Вместе с тем в той же самой дей­ствительности они видели иные стороны, от­вечавшие их идеалам, питавшие их надежды на лучшее будущее, их положительную про­грамму (поэзия «дворянских гнезд» в рома­нах и повестях Тургенева, верность патриар­хальным традициям в творчестве Л. Толстого, духовное величие русского народа в поэзии Некрасова и т. п.). Русский реализм, сле­довательно, был не только критическим, но и утверждающим.

Вообще, задача художественно-аналитиче­ского исследования современности, первосте­пенная для реалистов на Западе, была под-

чинена в русском реализме (сближавшемся в этом отношении с романтизмом) задаче преображения мира и человека. Изучение жизни и ее законов выступило с этой точки зрения как необходимое условие, как пред­посылка грядущего обновления — социаль­ного и нравственного. Лучшие герои русской литературы ощущают себя непосредственны­ми участниками исторического движения, им свойственно чувство личной ответственности за судьбы Родины, всего человечества, они испытывают потребность в активном, практи­ческом действии. Отсюда — тяготение рус­ских писателей-классиков к постановке обще­национальных, общечеловеческих проблем, особое внимание к идейным спорам и миро­воззренческим конфликтам, духовным иска­ниям и самоопределению личности, обострен­ный интерес к глубинам человеческой психи­ки, противоречиям сознания, возможностям, таящимся в природе человека. В отличие от западноевропейского, русский критиче­ский реализм сохраняет значение господ­ствующего литературного направления

Иллюстрация Ж. Добужинского н рассказу Н. С. Лескова «Ту­пейный Художник».

МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ АЛЕКСЕЕВ (1896—1981)

Есть филологи, которые изучают одну эпоху, творчество одного или двух-трех писателей. Академик М. П. Алек­сеев занимался десятками литератур разных времен и стран, произведения­ми сотен авторов. Начинал он как му­зыковед: еще будучи молодым челове­ком, опубликовал в киевских и сара­товских периодических изданиях око­ло двухсот рецензий. Одновременно он написал несколько статей об И. С. Тургеневе, А. Н. Островском, позже писал об А. А. Бестужеве-Мар-линском. Первая пушкиноведческая статья Алексеева появилась после окончания им Киевского университе­та, в 1919 г., а последняя, посвящен­ная «Сказка о золотом петушке», была закончена за несколько часов до смерти. Стихотворению А. С. Пуш­кина «Я памятник себе воздвиг неру­котворный...» он посвятил целую кни­гу (1967).

Русскую литературу Алексеев изу­чал не отдельно, а в связях с другими литературами, со всем европейским литературным процессом. В этом — главная особенность работы ученого-энциклопедиста. О широком диапазо­не интересов Алексеева свидетельст­вуют его книга «Очерки истории испа­но-русских литературных отношений

XVI—XIX вв.». 91-й том серии «Ли­тературное наследство», написанный им одним и рассказывающий о рус­ско-английских связях XVIII — пер­вой половины XIX в. Ученого интере­совало и то, что писали английские путешественники о России, и вопросы истории и теории художественного перевода, писал он о литературах французской, итальянской, венгер­ской, бразильской и др.

Алексеев явился одним из зачинате­лей изучения того влияния, которое русская литература оказала на запад­ную. Он исследовал роль И. С. Турге­нева как проводника русской культу­ры в Европе.

Почти полвека продолжалась пе­дагогическая деятельность Алексеева. Он был организатором множества научных конференций и симпозиумов по проблемам связей между литера­турами, председателем Международ­ного комитета славистов.

Академик М. П. Алексеев принад­лежит к тем ученым, труды которых многие десятилетия будут нужны филологам, ибо богатство фактическо­го материала, собранного и изучен­ного им, поистине необозримо.

вплоть до конца XIX столетия. Однако его облик постепенно изменяется. Эволюциони­рует творчество корифеев-«шестидесятников» (М. Е. Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого), являются все новые поколения писателей: в 1860-е гг. — Н. С. Лесков и Г. И. Успенский, в 1880-е гг. — В. Г. Короленко, В. М. Гаршин, А. П. Чехов, еще позже, в самом конце ве­ка, — М. Горький, И. А. Бунин, А. И. Куприн, Я. Н. Андреев. Изменяется и общественная ситуация в стране, духовно-нравственный климат эпохи.

Революционная ситуация 1859—1861 и 1869—1879 гг. сменяется периодом реак­ции. Возникает настроение разочарования, уныния, пессимизма. Реформы не принесли благотворных перемен, не облегчили стра­даний народа; после убийства народоволь­цами Александра II снова наступила поло­са реакции. Вместе с тем в воздухе пахло грозой, назревали новые, грандиозные со­циально-исторические потрясения и сдвиги.

Писателям, вступившим в литературу в 1880-е гг., явственна тоска по <общей идее», тяга к переоценке идейного наследия минувшей эпохи. Им свойственно пристальное внимание к ^мелочам жизни», стремление разобраться в хаотической путанице и види­мой бессмыслице современной действитель­ности. В своих произведениях, преимуще­ственно малых жанров (роман в это время отходит на второй план), они стремятся вос­создать тревожную атмосферу всеобщего не­благополучия, определить степень готовно­сти рядовых людей из самых разных слоев общества к духовно-нравственному пробуж­дению, личностному самосознанию. Проник­нутое ощущением, что «больше жить так не­возможно» (Чехов), возвышенно-романти­ческими предчувствиями какой-то иной, луч­шей жизни, их творчество стало предвестием литературы нового, XX столетия.

РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА КОНЦА XIX — НАЧАЛА XX В.

Период истории русской литературы, который начался в 90-е гг. прошлого века и закончился в октябре 1917 г., получал у литературоведов разные названия: «новейшая русская литера­тура», ^русская литература XX в.», «русская литература конца XIX — начала XX в.». Но, как бы ни называли литературу этого периода, ясно, что она была не просто продолжением литературы XIX столетия, а означала особый период, даже целую эпоху литературного раз­вития, требующую специального изучения.

Как же надо оценивать эту литературу? Каковы ее главные черты, ее основные дви­жущие силы? Эти вопросы получали и про­должают получать далеко не одинаковые от­веты, вызывая порой жаркие споры. Иначе и не могло быть: хотя рассматриваемый пе­риод охватывает лишь двадцатипятилетие, он необычайно сложен и противоречив. Слож­ным и противоречивым был прежде всего сам исторический процесс, определявший разви­тие всех форм духовной жизни, в том числе и литературы. С одной стороны, Россия всту­пила в 900-е гг. в эпоху империализма, в по­следнюю стадию капиталистического обще­ства. Русский капитализм, едва успев пере­жить в 90-е гг. стремительный экономиче­ский взлет, почти сразу оказался в состоянии загнивания, а русская буржуазия, проявив полную неспособность сыграть революцион­ную роль, пошла на сговор с царизмом и со всеми реакционными силами. С другой сторо­ны, в 90-е гг. начался новый, пролетарский этап освободительной борьбы в России, куда переместился центр всего мирового револю­ционного движения, наступила эпоха трех революций, приблизились, по словам замеча­тельного русского поэта А. А. Блока,

Неслыханные перемены, Невиданные мятежи...

Литературоведы, исходившие лишь из фак­та вступления России в эпоху империализма, считали, что и в литературе определяющими стали процессы распада, а именно распада самого передового направления литературы XIX столетия — критического реализма. Им казалось, что главную роль в литературе ста­ли играть антиреалистические течения, кото­рые одни определяют как «декаданс» (что оз­начает «упадок»), другие — как «модер­низм» (что означает «новейшее, современное искусство»). Литературоведы, имевшие более широкое и более глубокое представление о действительности, подчеркивали ведущую роль пролетарской литературы и возникшего на ее основе нового, социалистического реализма. Но победа нового реализма не озна­чала гибель старого, критического реализма. Новый реализм не отбросил и не «взорвал» старый, а помог ему, как своему союзнику, преодолеть напор декаданса и сохранить значение выразителя мыслей и чувств широ­ких демократических слоев.

Размышляя о судьбе критического реализ­ма в конце XIX — начале XX в., надо помнить о том, что еще жили и творили такие его вели­кие представители, как Л. Н. Толстой и А. П. Чехов. Их творчество в этот период пережило существенные изменения, отразив

новую историческую эпоху. В. И. Ленин имел в виду в основном последние произведения Л. Н. Толстого, особенно роман «Воскре­сение», когда назвал Толстого «зеркалом рус­ской революции» — зеркалом настроений ши­рокой крестьянской массы. Что касается А. П. Чехова, то именно в 90-е гг. он совершил те художественные открытия, которые поста­вили его наряду с Толстым во главе русской и мировой литературы. Продолжали созда­вать новые художественные ценности и такие писатели-реалисты старшего поколения, как В. Г. Корпленко, Д. Н. Мамин-Сибиряк и дру­гие, а в конце 80-х — начале 90-х гг. реалисти­ческая литература пополнилась новым поко­лением крупных художников слова — В. В. Вересаевым, Д. С. Серафимовичем, М. Горьким, Н. Г. Гариным-Михайловским, А. И. Куприным, И. Д. Буниным, Л. Н. Андрее­вым и другими. Все эти писатели сыграли своими правдивыми, полными сочувствия к угнетенным произведениями большую роль в духовной подготовке первой русской рево­люции 1905—1907 гг. Правда, после пораже­ния революции, в глухую пору реакции, неко­торые из них пережили полосу колебаний или даже совсем отошли от прогрессивного ли­тературного лагеря. Однако в 10-е гг., в пе­риод нового революционного подъема, неко­торые из них создали новые талантливые ху­дожественные произведения. К тому же в ли­тературу пришли выдающиеся писатели-реалисты следующего поколения — А. Н. Тол­стой, С. Н. Сергеев-Ценский, М. М. Пришвин и другие. Недаром одна из статей о литерату­ре, появившаяся в 1914 г. на страницах боль­шевистской ^Правды», имела знаменательное название: ^Возрождение реализма».

Важнейшей особенностью русской литера­туры начала XX в. было рождение социали-

Ипяюстрация С. Алимова к комедии А. П. Чвкоев «Вишне­вый сад».

стического реализма, родоначальником кото­рого стал Максим Горький, оказавший огром­ное влияние на развитие всей мировой лите­ратуры. Уже в творчестве писателя 90-х гг., отразившем растущий протест молодого рус­ского пролетариата, было много своеобразия. В нем, при всем его глубоком реализме, зву­чали романтические ноты, выражавшие мечту о грядущей свободе и воспевавшие «безум­ство храбрых».

В начале XX в. Горький в пьесах «Мещане» и «Враги», в романе «Мать» и других произ-

Слввв:

Иллюстрация Н. Дмитриевско-га н пьесе А. А. Блоке «Бала-ганчик». Справа:

Иллюстрация М. Добужинского к пьесе А. А. Блока «Poia и Крест».

Сцена из спектакля «На дне» по пьесе Ж. Горького. Москов­ский Худомественный театр. 1903 г.

ведениях впервые показал пролетарских ре- социальных противоречий, смена периодов ре­волюционеров как представителей класса не волюционного подъема периодами реакции— только страдающего, но и борющегося, все это по-разному повлияло на судьбы писа-осознавшего свое назначение — освобожде- телей. Некоторые крупные писатели-реалисты ние всего народа от эксплуатации и угнете- отклонялись к декадансу, как это случилось, ния. например, с Л. Н. Андреевым. А крупнейшие

Социалистический реализм создал новые поэты символизма В. Я. Брюсов и А. А. Блок возможности для изображения всех сторон пришли к революции. Блок создал одно из действительности. Горький в своих гениаль- первых выдающихся произведений советской ных произведениях «На дне», цикле «По Ру- эпохи — поэму «Двенадцать». В. В. Маяков-си», автобиографической трилогии и других, ский, которому было с самого начала тесно а также вступившие вслед за ним на путь в рамках индивидуалистического бунтарства социалистического реализма А. С. Серафиме- и формальных экспериментов футуристов, вич и Демьян Бедный показывали жизнь с не создал уже в предоктябрьские годы яркие менее бесстрашной правдивостью, чем их ве- антикапиталистические и антимилитарист-ликие предшественники в литературе XIX сто- скис произведения. летия, беспощадно разоблачая угнетателей Развитие мировой литературы сохраняет народа. Но при этом они отображали жизнь сегодня то соотношение сил, которое впервые в ее революционном развитии, верили втор- сложилось в русской литературе конца XIX— жество социалистических идеалов. Они рисо- начала XX в.: соотношение социалистическо-вали человека не только как жертву жизни, го реализма, критического реализма и мо-но и как творца истории. Это получило выра- дернизма. Уже это одно придает большую жение в знаменитых горьковских изречениях: ценность опыту русской предоктябрьской ли-«Человек — вот правда!», «Чело-век!.. Это тературы. звучит... гордо!», «Все в Человеке — все для Этот опыт ценен еще и тем, что в Пред-Человека» («На дне»), «Превосходная додж- октябрьские годы передовая литература полу-ность — быть на земле человеком» («Рож- чила теоретическую, эстетическую программу дение человека»). Если бы надо было кратко в выступлениях М. Горького и критиков-ответить на вопрос «Что было самым главным марксистов Г. В. Плеханова, В. В. Воров-в творчестве М. Горького?» и на другой во- ского, А. В. Луначарского и других. Большое прос «Какая сторона горьковского наследия значение имели выступления В. И. Ленина: стала особенно важной сегодня, в свете глав- его статьи о Л. Н. Толстом и А. И. Герцене, ных задач наших дней?», то ответ на оба эти раскрывшие непреходящее значение традиций вопроса был бы один: гимн Человеку, классической литературы, данные им оценки

Наряду с реализмом существовали мо- творчества М. Горького, осветившие рож-дёрнистские течения, как символизм, ак- дение новой, пролетарской, социалистической меазм, футуризм. Они отстаивали «абсолют- литературы; статья «Партийная организация ную свободу» художественного творчества, и партийная литература» (1905), которая но на деле это означало стремление уйти в противовес принципу мнимой «абсолютной от политической борьбы.'Среди модернистов свободы»творчества выдвинула принцип пар-было немало талантливых художников, ко- тийности литературы — открытой связи торые не вмещались в рамки своих течений, литературы с передовым классом и передовы-а иногда и совсем порывали с ними. ми идеалами как единственного реального Сложность исторического процесса, острота условия ее подлинной свободы.

САТИРА

Комические явления действительности отра­жаются в сатирических или юмористических произведениях литературы. Сатира, сатири­ческое изображение содержит резкое, реши­тельное, безоговорочное осуждение и уничто­жающее осмеяние каких-либо крайне отри­цательных явлений, приносяяих большой вред, и притом не одному человеку, а мно­гим. — общественно вредных. Сатирические произведения, касаясь общественно значи­мых явлений, играют важную роль в поли­тической борьбе. Так, еще «отец комедии» Аристофан в своей сатире защищал демокра­тию от посягательств аристократов, а Юве-нал наносил жестокие удары по нравственно разложившейся римской знати и богачам.

Сатира помогает в борьбе нового с отжи­вающим, косным, сметает с пути истории всё, мешающее движению вперед. Эта великая историческая миссия сатиры охарактеризо­вана К. Марксом в следующих словах: «Исто­рия действует основательно и проходит через множество фазисов, когда уносит в могилу устаревшую форму жизни. Последний фазис всемирно-нсторической формы есть ее коме­дия. Богам Греции, которые были уже раз — в трагической форме — смертельно ранены в «Прикованном Прометее» Эсхила, при­шлось еще раз — в комической форме — уме-

Эсхил, выступив против несправедливости и порочности богов, показал трагичность столкновения с ними Прометея, а у Лукиана боги жалки и ничтожны, его сатира выявляет и осмеивает их убожество. Так, по словам К. Маркса, «человечество весело расстава­лось со своим прошлым», отказывалось от рабского преклонения перед богами.

Прогрессивную историческую роль сыграла сатира Эразма Роттердамского («Похвала Глупости»), Дж. Боккаччо («Декамерон»), Ф. Рабле («Гаргантюа и Пантагрюэль»), М. Сервантеса («Дон Кихот») в период Возрождения, а также сатира Вольте-ра, Д. Дидро, Дж. Свифта в период Про­свещения. В XIX в. сатира Н. В. Гоголя, Н. А. Некрасова и поэтов «Искры», М. Е. Сал­тыкова-Щедрина способствовала разобла­чению крепостного права, паразитического класса помещиков, дикого и бесчеловечного самодержавия. А. И. Герцен указывал, что смех — «одно из самых сильных орудий про­тив всего, что отжило и еще держится бог знает на чем, важной развалиной, мешая расти свежей жизни и пугая слабых».

Сатирический смех — гневный, злой, в нем звучит униччожающее, негодующее отрица­ние и возмущение. Явления, на которые он обращен, столь вредны и опасны, что, даже издеваясь над ними, сатирик испытывает не только радость, но и злобу, отвращение, да­же ужас. Таков характер сатиры Свифта при изображении йэху, лапутян, лилипутов и т. д. Но все же смех сатирика в конечном сччте оптимистичен, так как выражает энергию борьбы и победоносное ощущение превосход­ства над противником. Таков торжествующий,

Спа»а:

Иллюстрация X. Хольбейна Младшего и «Похвале Глупо­сти» Эразма Роттердамского. Справа:

Иллюстрация А. Дюрера н кни­ге стихотворных сатир С. Бран-та «Корабль дураков».

М. Е. Саптыков-Щадрин. Ху­дожник И. Крамской.

исполненный сознания мощи победоносного пролетариата смех В. В. Маяковского в «Сти­хах об Америке».

Сущность сатирического смеха яснее вид­на при сравнении его с комическим изобра­жением частных несущественных недостат­ков, отдельных несовершенств положитель­ных героев в юмористических произведениях. С мягким юмором показаны Пиквик и дру­гие положительные герои Ч. Диккенса, мно­гие персонажи «Вечеров на хуторе близ Ди-каньки» Н. В. Гоголя. В то же время, если перед нами не просто комизм положений или языковой каламбур, писатель с помощью юмора может выразить глубокий внутренний трагизм жизни и свою тоску по совершенно­му устройству общества и гармоничному че­ловеку. Так, Гоголь, по его точному опреде­лению, отображал жизнь «сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы».

Возникнув в глубокой древности в устном народном поэтическом творчестве, сатира по­лучила свое название и достигла высокого развития в древнеримской литературе (сати­ры Горация и Ювенала, комедии Плавта и Теренция, романы «Сатирикон» Петрония и «Золотой осел» Апулея). В настоящее время сатире принадлежит важное место в литера­туре, она берет на вооружение самые различ­ные жанры: повести, романы, очерки, фельето­ны, памфлеты, пародии, эпиграммы, басни, комедии. Учитывая, что сатиру отличает си­стема закономерно связанных между собой принципов художественного изображения, некоторые литературоведы предлагают счи­тать ее особым родом литературы наряяу с

лирикой, драмой и эпосом.

Обычно сатирическое произведение — это картина отрицательных явлений жизни и ге­рои его также отрицательные, положитель­ный герой большей частью вообще отсутст­вует. Но в каждом сатирическом произведе­нии есть положительный, противостоящий от­рицательным яяяениям идеал и есть «честное, благородное лицо» — так называл Гоголь смех, который со всей энергией борется за торжество этого идеала. Отсюда очевидно. что в творчестве сатирика — судьи недо­статков и разоблачителя — особенно велико значение мировоззрения, правильного по­нимания и оценки жизни. По словам Салты­кова-Щедрина, сатирики исходят «из целого строя понятий и представлений, противопо­ложных описываемым». Для сатиры типично прямое и резкое выражение тенденции, взгля­дов писателя, многие ее произведения отра­жают конкретные общественно-политические события современности, публицистичны.

Цель сатиры — вскрыть сущность явле­ния, противоречащую его внешнему обли­ку, подчеркнуть внутреннюю слабость, не­состоятельность, устарелость, вредность и другие замаскированные специально или обычно незамечаемые недостатки. Сатирик должен заклеймить зло, уничтожить его сме­хом, и естественно, ччо, направляя все си­лы на искоренение определенных явлений, он изображает именно отрицательные их ка­чества и часто подчеркивает одну какую-то

Рисунок В. В. Маяковского для «Окон РОСТА».

Сипвкрст.

наиболее опасную черту, преувеличивает ее, как писал Гоголь, углубляет предмет, застав­ляет выступать ярко то, что проскользнуло бы, осталось незамеченным и непонятым. При этом реалистиччская сатира не искажает правду, а только показывает подлинные ка­чества явлений, предупреждает о возможных результатах их развития. Так, Салтыков-Щедрин создавал фантастические, но совер­шенно правдивые образы различных помпа­дуров и градоначальников города Глупова.

Задачи сатиры определяют особые прин­ципы изображения, проявляющиеся во всех жанрах, к которым обра щаются писатели-сатирики, — романе, рассказе, оччрке, фелье­тоне и др. Чтобы оттенить те стороны явле­ний, на которые направлено обличение, са­тирик прибегает к фантастике («Путешест­вие Гулливера» Свифта), гротеску (градо­начальники с механической головой и с фар­шированной головой в «Истории одного го­рода» Салтыкова-Щедрина), гиперболе или преуменьшению (великаны и лилипуты в «Путешествии Гулливера»). Чтобы предста­вить в наиболее отвратительном виде отри­цательные персонажи, подчеркивается их мертвенность и сходство с вещами, прими­тивность чувств и отсутствие разума, уподоб­ляющие их животным («дикий помещик» в одноименной сказке Салтыкова-Щедрина, градоначальник Органчик в «Истории одного города»). Сатирик сталкивает прошлое и на­стоящее («Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» М. Твена), доводит повеле­ние персонажей до абсурда (глуповцы в «Ис­тории одного города» блинами острог коно­патили, небо кольями подпирали и т. д.). Все эти контрасты, неожиданные поступки героев, резкие повороты действия помогают обнаружить, подчеркнуть и подвергнуть са­тирическому осмеянию отрицательные качест­ва явлений, их внутренние противоречия.

У сатиры не только замечательная исто­рия, но большие перспективы развитияя без ее решительного, действенного вмешательст­ва невозможен общественный прогресс, рас­чистка почвы для строительства счастливого будущего человечества. Советские писатели обращаются к сатире как форме критики и борьбы с отрицательными явлениями, кото­рые тормозят наше движение вперед, нано­сят вред делу социализма. Замечательные страницы в историю литературы вписаны В. В. Маяковским и Д. Бедным, которые оружием сатиры боролись с внутренней и внешней контрреволюцией, с империализ­мом, разоблачали мещанство, пошлость, бю­рократизм. Развитие и обогащение советской литературы связано с творчеством М. Е. Коль-

Иллюстрвция Кукрыниксов к роману И. Ильфа и Е. Петрова пДвенадцать стульев».

цова, И. А. Ильфа и Е. П. Петрова, В. П. Ка­таева, М. М. Зощенко, Б. С. Ромашова, Н. Р. Эрдмана, Е. Л. Шварца, С. В. Михал­кова, О. Вишни и многих других широко из­вестных и любимых народом писателей-сати­риков.

СВОБОДНЫЙ СТИХ

Свободный стих, верлибр (от франц. vers libre) — стих, лишенный рифмы и метра и сохраняющий, таким образом, лишь один, зато главный признак, отличающий сти­хи от прозы, — заданное членение на соот­носимые и соизмеримые строки (см. Стихо­сложение). Вот пример — стихотворение А. А. Блока, которое начинается так:

Она пришла с мороза, Раскрасневшаяся, Наполнила комнату Ароматом воздуха и духов, Звонким голосом

И совсем неуважительной к занятиям Болтовней.

Она немедленно, уронила на пол Толстый том художественного журнала, И сейчас же стало казаться, Что в моей большой комнате Очень мало места.

Иллюстрация В. Пиаоварова к книге К. И. Чуковского «Мой Уитмен».

ние моего сообщения настолько важно, что ради него я отбрасываю все, что могло бы помешать мне воспользоваться точным сло­вом или навязать мне лишнее слово». Сво­бодный стих прост и труден: прост, потому что не отвлекает от новой мысли ненужными ассоциациями со старыми стихами той же формы, и труден, потому что не дает подкре­пить новую мысль полезными ассоциациями со старыми стихами. Бессодержательный вер-либр сразу обнаруживает свою пустоту.

Понятно, что такая выразительность вер-либра ощущается лишь на фоне традицион­ного более строгого стиха. Поэтому возни­кает он в поэзии нового времени сравнитель­но поздно: в конце XVIII в. — у немец­ких поэтов «бури и натиска», в середине XIX в.—у У. Уитмена, в конце XIX в. — у французских символистов. Сейчас им широ­ко пользуются во всем мире, но в русской поэзии он сравнительно малоупотребителен до сих пор.

Не путайте два похожих термина: вольный стих и свободный стих! Вольный стих — это обычный силлабо-тонический стих, только из неравностопных, то коротких, то длинных строчек, например вольный стих (ямб) басен И. А. Крылова. А свободный стих — это то, что описано выше.

В отдельных строках этого текста, конеч­но, можно расслышать знакомые стихотвор­ные ритмы: 1-я строка звучит ямбом, 3-я — амфибрахием, 6-я и 9-я — хореем и т. п, Поэтому некоторые исследователи предпочи­тают говорить не о том, что свободный стих «лишен» метрических повторов, а о том, что в нем происходит постоянная «смена мер повтора». Но такую же смену мер мы обна­ружим в любой прозе, если искусственно разобьем ее на речевые такты. Ритм стиха отличается от ритма прозы не просто нали­чием ямбов и хореев, а предсказуемостью их появления; в свободном стихе такой пред­сказуемости нет.

Именно поэтому свободный стих часто вы­зывает недоумение и даже негодование иных читателей: им кажется, что это вообще не стих, а «рубленая проза». Это не так. Пе­чатая свое произведение короткими строч­ками, автор как бы простейшим способом задает читательскому восприятию установку: «Это — стих, то есть текст повышенной важ­ности; а в чем эта важность — пусть чита­тель почувствует сам». А отказываясь от мет­ра и рифмы, автор как бы говорит: «Содержа-

СЕНТИМЕНТАЛИЗМ

Сентиментализм (от франц. sentiment — чувство, чувствительность) — направление в литературе и искусстве второй половины XVIII в. Важным событием духовной жизни Европы стало открытие в человеке способ­ности наслаждаться созерцанием собствен­ных эмоций. Выяснилось, что, сострадая ближнему, разделяя его горести, наконец, помогая ему, можно получить самые изыскан­ные радости. Эта идея сулила целую револю­цию в этике. Из нее вытекало, что для ду­шевно богатого человека совершать добро­детельные поступки значит следовать не внешнему долгу, но собственной природе, что развитая чувствительность сама по себе спо­собна отличить добро от зла и потому в нормативной морали попросту нет необхо­димости.

Казалось, стоит пробудить в людях чувст­вительность — и из человеческих да и со­циальных отношений будет устранена вся­кая несправедливость. Соответственно про­изведение искусства ценилось по тому, на­сколько оно могло растрогать человека, уми­лить сердце. На основе этих взглядов и вы-

росла художественная система сентимента­лизма.

Подобно своему предшественнику — клас­сицизму, сентиментализм насквозь дидакти­чен, подчинен воспитательным задачам, но это дидактизм особого рода. Если писатели-классицисты стремились воздействовать на разум читателей, убедить их в необходимости следования непреложным законам морали, то сентиментальная литература обращается к чувству. С особым удовольствием она опи­сывает величественные красоты природы, уединение на лоне которой становится мощ­ным средством воспитания чувствительно­сти, апеллирует к религиозному чувству, жи­вописует тихие радости семейной жизни, не­редко противопоставляемые государствен­ным добродетелям классицизма, изображает различные трогательные ситуации, одновре­менно вызывающие у читателей и сострада­ние, и радость от ощущения своей душевной чуткости.

Литература сентиментализма была обраще­на к повседневности. Избирая в свои герои простых людей и предназначая себе столь же простого, не умудренного в книжной пре­мудрости читателя, она требовала немедлен­ного, практического воплощения своих цен­ностей и идеалов. Более того, она стремилась показать, что идеалы эти непосредственно извлечены ею из обыденной жизни, и для это­го сознательно жертвовала своей литератур­ностью, гримируясь под подлинные докумен­ты: «Памела, или Вознагражденная добро­детель», «Кларисса» С. Ричардсона, как и «Юлия, или Новая Элоиза» Ж.-Ж. Руссо, поданы авторами как собрание писем, «Сен­тиментальное путешествие» Л. Стерна — как путевые записки, «Страдания молодого Вер-тера» И. В. Гёте — как монтаж писем и днев­ника.