является государство, которое и дает гражданину свободу, и ограничивает ее в интересах общего блага.
Консерватизм в политике XX в. наиболее ярко выразился в реформах М. Тэтчер и Р. Рейгана. Заметим, что экономисты-консерваторы уже в 1970-х гг. подчеркивали негативную роль государственного вмешательства в экономическое развитие, призывая ограничить роль государства в этой сфере. Все большее их присутствие в государственных бюрократиях, усиление роли теорий общественного выбора и теории «главных действующих лиц и агентов» сделали возможным распространение «тэтчеризма» и «рей-ганомики», вызвавших волну социальных протестов как в Великобритании, так и в США.
В новых условиях в конце XX — начале XXI в. общество постмодерна порождает новые противоречия, новые риски, становится обществом так называемой текучей модернити, где приоритетным становится индивидуальный выбор, а роль групповых механизмов самоидентификации снижается, что обусловливает кризис традиционных классических идеологий и тех политических партий, которые с ними связаны.
Глобальные риски: социальные неравенство капитализма, разрушение экосистемы, распространение оружия массового поражения, сокращение демократических свобод, обострение тендерных противоречий, расовых и этнических конфликтов, цивилизационных столкновений — закономерным образом вызывают к жизни так называемые новые идеологии: «идеологии глобализма и антиглобализма», идеологии «зеленых».
Вместе с тем, по мнению того же Гидденса, идеологический подход как в политике, так и в науке имеет место быть и в ситуации постмодерна. Социополитические теории продолжают пребывать в силовом поле двух мировоззренческих полюсов — капитализма и социализма. И что бы ни писали о социализме (и то, что он существовал лишь как утопическая программа, и то, что реальный социализм не имел ничего общего с Марксовой теорией), он и сегодня остается теоретической базой для тех, кто не приемлет капиталистических принципов. То есть социализм как идеологическая конструкция существует, воспроизводится, реконструируется и продолжает функционировать. Аналогичным образом продолжают развиваться и эволюционировать либеральные конструкты. В ряде своих трудов Гидденс
22.4. Классификация идеологий 543
уделяет внимание преодолению дихотомии между «левой и правой» идеологическими позициями.
В конце XX в. многие исследователи констатировали серьезный кризис, в котором оказались политические партии, ориентирующиеся на классические идеологические доктрины. Этот кризис выражался в снижении уровня доверия к политическим партиям, в сокращении их численности, в девальвации идеологических ценностей и постулатов. Политическая конкуренция проявлялась не столько как борьба идей и программ, сколько как соперничество имиджей. В этих условиях «партии большинства» стали смещаться к центру политического спектра, пытаясь стать так называемой catch-all party, а сторонники крайних, радикальных идей постепенно маргинализировались. Системные партии пытались адаптировать свою стратегию и основные характеристики под модель массовых партий. Данные тенденции способствовали возникновению партий, которые О. Киркхаймер назвал партиями «catch-alh («хватай всех»). «Развивается новый тип партии, которая не является ни кадровой, ни массовой партией, а "всеядной партией" (О. Киркхаймер), "партией избирателей" (Ж. Шарло) или "партией притяжения" (Р.-Ж. Шварценберг)». Такие партии могут быть правыми, центристскими и левыми. Они представляют собой межклассовые и даже межидеологические движения, целиком направленные на электорат.
Этот кризис представительности партий и политики, который можно обозначить как кризис «партийной формы», сопровождался и размыванием идеологических ориентиров; видимые различия в политике социалистов и либералов становились все менее очевидными.
В результате традиционное разделение на правых и левых перестало быть таким четким. Как правые, так и левые партии стали заимствовать идеи друг у друга, пытаясь ориентироваться на потребности массового электората.
Либералы активно включали в свои программы социальную составляющую, а социалистические и социал-демократические партии Европы фактически отказались использовать даже понятие «социализм». Показательны в этой связи результаты выборов, когда главные конкуренты раз за разом приходят к финишу почти с одинаковым результатом. Такую ситуацию мы наблюдали в США в 2000 и 2004 гг., в Германии — в 2005 г., в Италии, Швеции и Мексике — в 2006 г., во Франции — в 2007 г.
