Глава 8. 1934 год. Учеба в Академии

Рита. Жизнь постепенно входила в колею. Решил, что уже можно вызвать Риту.Написал в Киев. Все сроки истекли, а ответа нет и нет. Послал телеграмму,другую... Наконец получил открытку. Почерк Риты, но содержание непонятно:точно открытка предназначалась не мне, да и подпись показалась необычной. Я не мог оставаться в неведении. Подал рапорт и получил разрешение наотъезд. В дорогу накупил газет и, чтобы отвлечься от невеселых мыслей, пыталсячитать. Но газеты того времени не подходили для успокоения нервов. Тревожные вести шли из Германии. Там хоронили демократию и культуру...Расправы над известными писателями и учеными. Травля евреев. Пытки вгестаповских застенках. Кошмар концентрационных лагерей. Костры из книг наулицах Лейпцига. Рост вермахта. Бредовые вопли Гитлера о необходимостипокончить с коммунизмом... Да, газеты заставляли волноваться еще больше. Но тем сильнее, наперекорвсему хотелось простого человеческого счастья, близости любимого человека. Прямо с поезда я отправился по адресу, указанному на открытке. Ничем неприметный дом на тихой улице. Грязноватая лестница со щербатыми ступенями.Обитая темной клеенкой дверь. На стук открыла незнакомая женщина. Я назвал себя. Женщина помедлила, провела рукой по волосам. Я услышал не слова, аскорее, вздох: - Здесь ее больше нет. - Как нет? Где же она? Женщина подняла лицо. Оно было сочувственно и растеряно: - Не знаю... Поверьте... Просто она уехала... Я попрощался и вышел. Захлопнулась дверь с темной клеенкой. Остались позади лестница сощербатыми ступенями, неприметный дом, неприметная улица... до весны 1943года (всех, кто работал с рукописью Ильи Григорьевича, заинтересовала судьбаРиты. Однако наши попытки выяснить,что же с ней произошло,не увенчалисьуспехом. Илья Григорьевич уходил от ответа. Прим. ред. Э. А.) 1935 год. Окончание академии. Прошло два года напряженной учебы. На пороге стоял май 1935-го. Веснабыла ранняя, дружная. Снег сошел еще в начале апреля, и деревья ужеопушились молодой листвой. На перекрестки, как грибы после дождя, высыпалипродавщицы газировки. В пестрых ларьках снова появились исчезавшие куда-то назиму мороженицы. Влюбленные парочки маячили у ворот подъездов чуть ли не дорассвета. Накануне майских торжеств столица похорошела: через улицы перекинулись транспаранты, дома выбросили флаги. Страна подводила итог предмайского соревнования. Газеты и радиосообщали о трудовых победах строителей Магнитки и Кузбасса, о сверхплановыхтоннах угля, руды, стали, нефти, об успехах колхозного строительства. Москварадовалась. Радовались и мы, выпускники военных академий. Радовались, может быть,больше других. Ведь мы получили высшее военное образование! Ранним утром 1 Мая мы застыли в четких шеренгах на Красной площади, снетерпением вслушиваясь в мелодичный перезвон курантов. На трибуну Мавзолея вышли руководители партии и правительства.Командующий парадом А. И. Корк встретил на гнедом скакуне Наркома обороны К.Е. Ворошилова. Прозвучало громкое многократное "ура! "... Печатая шаг, мы прошли передМавзолеем... А 4 мая 1935 года нас пригласили в Кремль... После парада выпускниковакадемий мы, затаив дыхание, слушали речь Сталина. Я впервые видел его такблизко. Чем больше смотрел, тем меньше был похож этот невысокий человек спушистыми усами и низким лбом на того Сталина, которого мы обычно видели нафотографиях и плакатах. Сталин говорил о том, что волновало каждого: о людях, о кадрах. И какубедительно говорил! Здесь я впервые услышал: "Кадры решают все". В памятьна всю жизнь врезались слова о том, как важно заботиться о людях, беречьих... Как сейчас, вижу возбужденные, счастливые лица начальника нашейакадемии Пугачева и моего соседа, бывшего машиниста, выпускника академииВани Кирьянова... Не прошло и трех лет, как они, да и не только они, а пожалуй,большинство тех, кто присутствовал на приеме и восторженно слушал Сталина,были арестованы и погибли в результате репрессий. Я окончил академию с отличием и был награжден именными часами. Вместе сдругими отличниками меня рекомендовали на работу в аппарат Народногокомиссариата путей сообщения. Выпускники нашей академии шли в НКПС с большой охотой: им предлагалитам высокие посты. Но я отказался. Прослужив около 16 лет в Красной Армии, я не захотел расставаться сней.