Экспрессивные и семантические оттенки личных местоимений

§ 200. Личные местоимения, в прямой связи с тем, что они обозначают лица в их отношении к говорящему, замечательны богатством и разнообразием экспрессивных и эмоциональных оттенков, которые проявляются у них в разных случаях.

Прежде всего местоимение мы, а также притяжательное 1-го лица наш служат для выражения единства говорящего с другими лицами: наш язык, наша страна, наш народ, наша армия.

Никакими другими средствами, кроме личных местоимений, нельзя выразить так сплоченности всего советского народа (причем автор выступает только выразителем общих взглядов и желаний), как это передано в статье А. Н. Толстого "Родина", когда он говорит о завоевании победы: Это случится при одном единственном условии, — если мы все — от мала до велика — удвоим и утроим темпы нашей оборонной работы, если каждый из нас — от мала до велика — поймет, что каждый час, тобой потерянный для оборонного труда, будет стоить жизни твоего брата на фронте. Если бы вместо мы все было весь советский народ, это могло бы обозначать, что автор говорит об общем деле как посторонний. Переход в конце к местоимению 2-го лица ("час, тобой потерянный", "твой брат") создает непосредственность обращения к отдельным участникам грандиозного труда по обороне Родины.

Та же непосредственность обращения, изображение бойца как близкого, своего человека выражается местоимением ты в стихотворении К. Симонова "Атака".

Когда ты по свистку, по знаку, Встав на растоптанном снегу, Был должен броситься в атаку, Винтовку вскинув на бегу, Какой уютной показалась Тебе холодная земля...

Если бы вместо ты было бы употреблено боец, стерлась бы близость и теплота отношений между автором и бойцом.

Затем обобщающее значение местоимений 1-го и 2-го лица приводит к широкому использованию мы преподавателями, лекторами, авторами для выражения общности с аудиторией, призывов к слушателям и читателям участвовать в совместной работе. Таковы широко распространенные формулы обращения к аудитории; Сегодня мы прочтем рассказ Толстого "Кавказский пленник"; Теперь мы рассмотрим новый вопрос; Мы выясним связь языка с мышлением и т. д.

§ 201. Обобщающий характер местоимения ты сказывается в том, что оно обозначает не только собеседника, но и любое другое лицо, в том числе и самого говорящего; при этом всякое такое лицо приравнивается к собеседнику, с ним говорящий вступает в непосредственное общение. Вот пример такого использования местоимения тебя в поэме К. Симонова "Суворов":

Суворов подошел к солдату, Взглянул на кивер, на мундир, Взглянул и на ноги босые... И, рукавом содрав слезу, — От ветра, что ль, она в глазу? — Спросил солдата: — Где Россия? Когда тебя спросил Суворов, Не отвечать — помилуй бог! И гренадер без разговоров Махнул рукою на восток.

Достаточно вместо тебя сказать кого-нибудь, как исчезнет оттенок живости речи, включения обозначенного здесь лица в общение с говорящим.

Пушкин от своего собственного лица начинает стихотворение:

Не дай мне бог сойти с ума. Нет, лучше посох и сума...

И в дальнейшем он в первую очередь говорит о себе, но, переходя на местоимение 2-го лица, он выражает широкое обобщение — издевательства ожидают не только его, но и всякого другого в таком положении:

Да вот беда: сойди с ума, И страшен будешь, как чума, Как раз тебя запрут, Посадят на цепь дурака И сквозь решетку, как зверька, Дразнить тебя придут.

§ 202. Особые экспрессивные оттенки создаются противопоставлением местоимений мы и вы. Местоимением мы говорящий обозначает всех, кого объединяет с собой, отсюда развивается значение "близкие", "друзья", "единомышленники", "представители одного направления, лагеря", наоборот, местоимением вы говорящий обозначает собеседников и всех лиц, объединяемых с ними и противополагаемых самому говорящему, откуда развивается значение "посторонние", "чужие", "представители других взглядов", "враги".

Это противопоставление местоимений мы — вы очень часто и в разнообразных формах сказывается в бытовой речи, когда такое разделение используется, в зависимости от конкретной ситуации и отношений, в самых разнообразных направлениях; то мы — представители одной семьи, вы — другой, соседней семьи, то мы — представители одной профессии, вы — другой, то мы — жители одного города или села, вы — другого. В школьной жизни мы могут противопоставлять одну группу известного класса другой, целый класс или курс другому, одну школу другой, один тип учебного заведения другому. Это связано со всякого рода спорами.

Особую выразительность это противопоставление приобретает в публицистике. Так, стихотворение Блока "Скифы" сразу начинается таким противопоставлением:

Мильоны вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами!

И эта антитеза проходит через все стихотворение. То же найдем в стихотворении Пушкина "Клеветникам России":

О чем шумите вы, народные витии?.. Иль мало нас?..

Вместо местоимения 2-го лица вы для обозначения враждебного лагеря в противоположность мы может быть использовано местоимение они (в таком случае о противной стороне только говорят, но к ней не обращаются). Так, у К. Симонова:

Мир неделим на черных, смуглых, желтых, А лишь на красных — нас и белых — их. ("Красное и белое".) У него же: Мы — коммунисты. В этом тайны нет. Они — фашисты. В этом тайны нет. Без всяких тайн, что мы воюем с ними, Они же объявили на весь свет. ("Три точки".)

§ 203. Рядом с противопоставлением мы — вы следует отметить аналогичное использование притяжательных местоимений наш, ваш.

Местоимение наш служит для обозначения человека, целиком и до конца близкого, преданного общему делу. Выделение такого в полной мере своего человека от всяких лиц, так или иначе сочувствующих и в той или иной мере действующих заодно, четко сказывается в таком заявлении рабочего: Вы с нами, а — не наш, вот что я говорю, — продолжал он вдумчиво, тихо (Горький, Мои университеты).

Местоимения ваш и твой прилагаются к лицу, которому дается отрицательная характеристика, в обращении к тем, кто выступает на его защиту или подозревается в сочувствии к нему. Говорящий стремится опорочить слушателя, объединяя его с порицаемым лицом. Такова в "Горе от ума" реплика: ... Он якобинец, ваш Чацкий. Серебряков в "Дяде Ване" заявляет: На что мне твой Астров? Он столько же понимает в медицине, как я в астрономии.

§ 204. Местоимение 1-го лица в единственном числе, обозначающее самого говорящего, употребляемое часто, создает впечатление выпячивания говорящим своей роли, нескромного самовосхваления. Такое самохвальство типически воспроизводится Гоголем в репликах Хлестакова, особенно в его угрозах чиновникам: Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю... только у меня: ни, ни, ни! уж у меня ухо востро! уж я... О, я шутить не люблю; я им всем задал острастку... Я такой! Я не посмотрю ни на кого...

В "Записных книжках" Чехова есть такая запись, безусловно, имеющая в виду разоблачение самохвальства: Она, девица умная: —я не умею притворяться... я никогда не лгу... я с принципами... — и все я... я... я...

В стихотворении "Последняя буква алфавита" В. Лебедев-Кумач выпячивание я рисует как типичную черту самодовольного бюрократа, расточающего угрозы: Да я вас!.. Да я вам!.. Я вас прогоню! Я вам покажу!

В связи с этим становится устойчивой нормой употребление 1-го лица глагола без личного местоимения; в таком случае все внимание сосредоточивается на самом действии, без подчеркивания его принадлежности говорящему или пишущему.

Обычны такие глаголы без я в письмах Чехова. Вот несколько характерных оборотов: Отвечаю на Ваше письмо...; Когда кончу, не знаю; Пишу степной рассказ; Пишу, но чувствую...; Никак не могу забыть его обещания; Напугал [о себе] человека ни за что, ни про что...

Такой пропуск "я" характеризует и научную речь. Вот несколько примеров из статьи Шахматова "Русский язык и его особенности": Скажу несколько слов о тех методах...; Поясню сказанное примером; Считаю вероятным..., Думаю, что и на это надо ответить отрицательно....

§ 205. Говорящий иногда обозначает себя местоимениями 2-го и 3-го лица, что обусловлено особым отношением к себе.

Местоимения ты, твой употребляются при внутренних диалогах, когда говорящий обращается к себе как к собеседнику: "Булычев смотрит в зеркало, говорит почти во весь голос: Плохо твое дело, Егор. И рожа, брат, у тебя... не твоя, какая-то! " (Горький, Егор Булычев и другие).

Местоимение я для обозначения самого говорящего заменяется и местоимением 3-го лица он. Это, во-первых, служит выражением того, что говорящий или размышляющий судит о себе со стороны, рассматривая себя глазами постороннего. Обоснование такой замены раскрывается Л. Н. Толстым по поводу размышлений Наташи Ростовой: Это удивительно, как я умна, и как... она мила, — продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой-то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина.

Во-вторых, это делается в целях маскировки, для того чтобы об интимных подробностях можно было говорить открыто, без лишнего стеснения, как о чем-то постороннем. Этот прием оказывается разъясненным в следующем месте "Записок" Вигеля. Рассказывая о своем раннем романе, он пишет:

Явное предпочтение, оказанное мне [одной молодой женщиной] перед сими людьми, сначала только польстило моему самолюбию. Брат мой, будучи сам еще молод, но гораздо более опытен, первый заметил, что тут не одно простое предпочтение, а нечто более нежное и пылкое. Находя, что пришла уже для меня пора любви, и надеясь, что воспитание ее предохранит меня от разврата, он видел в этом самый счастливый к тому случай. Что сказать мне более? В столь отдаленном времени, мне кажется, говорю я не о себе, а совсем о другом человеке, и потому, не краснея, могу признаться, что он был любим и что сам был более чем неравнодушен. Все это так мало скрывалось от посторонних глаз, что я, право, не знаю, как это сходило нам с рук. Над нашим добрым согласием, маленькими ссорами, потом примирениями все еще смеялись и смотрели на то, как на ребячество.

Своеобразный пример рассказа о себе со стороны, выражающего стремление объективно, с некоторой долей скептицизма передать о своих замыслах, приводит С. Н. Дурылин в своей книге "Нестеров-портретист". Он пишет:

"Он (т. е. Нестеров. — А. Г.) давно думал о "лирическом портрете" и эту свою думу связал с новым портретом дочери. В апреле 1928 года Нестеров писал мне, говоря о себе в 3-м лице: М. В. (Михаил Васильевич Нестеров. — А. Г.) мечтает летом написать портрет с его Веры. "Лирический портрет". Посмотрим, остался ли у старика "порох в пороховницах", или это уже "шлюпик". 16 мая, не боясь повторения, Михаил Васильевич делился со мной теми же надеждами и опасениями: Я недели через полторы поеду туда же (в Мураново, музей-усадьбу Ф. И. Тютчева. — С. Д.) не надолго, на один этюд. А потом за портрет — "лирический портрет". Посмотрим, посмотрим, много ли осталось у старика "пороха". Чего он стоит в 66 лет ".

В лирике использование личных местоимений иногда оказывается тонким и сложным и создает разнообразные оттенки экспрессии. Ограничусь одним примером. В начале стихотворения "С какою негою..." Тютчев обращается к героине во 2-м лице, а о ее возлюбленном говорит в 3-м лице:

С какою негою, с какой тоской влюбленной Твой взор, твой страстный взор изнемогал на нем, И матери нежней тебя лелеял он.

А в самом конце переходит на 1-е лицо множественного числа, говоря о "нас обоих":

А днесь... О, если бы тогда тебе приснилось, Что будущность для нас обоих берегла,

тем самым раскрывая, что изображенный им посторонний герой, обозначавшийся местоимением он, и есть сам автор. Такое признание как бы прорывается непроизвольно под влиянием охвативших автора горестных чувств, преодолев его скрытность.

§ 206. Иного характера маскировка, вызываемая нежеланием назвать то или иное лицо по имени, проявляется при обозначении местоимением он героя или героини (возлюбленных) или, наоборот, врага. В таком случае это местоимение субстантивируется:

То видит он (Онегин) врагов забвенных... То сельский дом — и у окна Сидит она, и все она. (Пушкин, Евгений Онегин.) Вся обомлела, запылала, И в мыслях молвила: вот он! (Там же.)

Когда же она увидела его в первый раз, на вечере, который давал ее отец, она окончательно убедилась, что это — он, и он, в самом деле, сделался ее "он" (Герцен, Былое и думы); Оказалось, что и ее "он" принадлежал тоже к "табуну диких людей" (Чехов, Скучная история).

§ 207. В обращении к собеседнику употребляется местоимение 2-го лица в единственном и множественном числе. Как известно, характерным признаком литературного языка является обращение на вы ко всем лицам, вне узкого круга семьи и близких друзей. Обращение к посторонним на ты или служит признаком нелитературности речи и в таком случае не является обидным, или же производит впечатление намеренного желания грубо оскорбить и унизить собеседника.

О том, какое потрясение может произвести такое обращение, рассказывает в "Педагогической поэме" А.С. Макаренко:

В одно зимнее утро я предложил Задорову пойти нарубить дров для кухни. Услышал обычный задорно-веселый ответ:
— Иди сам наруби, много вас тут!
Это впервые ко мне обратились на "ты".
В состоянии гнева и обиды, доведенный до отчаяния и остервенения всеми предшествующими месяцами, я размахнулся и ударил Задорова по щеке.

§ 208. В то же время в жанре высокой, торжественной лирики, в обращениях к изображаемому персонажу, в том числе и к крупным историческим деятелям, употребляется местоимение ты. Это один из примеров сохранения архаических элементов в данном стиле речи.

Так, Пушкин в стихотворении "Ко гробу Кутузова" обращается к Кутузову:

В твоем гробу восторг живет! Он русский глас нам издает; Он нам твердит о той године, Когда народной веры глас Воззвал к святой твоей седине: "Иди, спасай!" Ты встал и спас. Некрасов в стихотворении "Памяти Добролюбова" пишет: Суров ты был, ты в молодые годы Умел рассудку страсти подчинять. Учил ты жить для славы, для свободы, Но более учил ты умирать. В стихотворении "Тургеневу" Некрасов пишет: Мы вышли вместе... Наобум Я шел во мраке ночи, А ты... уж светел был твой ум, И зорки были очи. Ты знал, что ночь, глухая ночь Всю нашу жизнь продлится, И не ушел ты с поля прочь, И стал ты честно биться. В великом сердце ты носил Великую заботу, Ты как поденщик выходил До солнца на работу. Во лжи дремать ты не давал, Клеймя и проклиная, И маску дерзостно срывал С глупца и негодяя.

§ 209. Особо следует сказать об употреблении форм местоимения 3-го лица рядом с существительным. С одной стороны, такое употребление широко распространено в просторечии и в художественной литературе используется в речи действующих лиц: А где он, этот сосед? (Шолохов, Они сражались за Родину); Жутко ему стало, Ермилу-то псарю (Тургенев, Записки охотника); Работа — она штука долговекая (Бажов, Чугунная бабушка).

Являясь выразителем усиления, подчеркивания, близкое по значению к определенному артиклю, такое он нередко засоряет речь учащихся и требует исправления. Вот несколько примеров этого рода: Ученик, он получал литературный материал; Фонетический курс, он играет большую роль; Принцип единства педагогического воздействия, как он осуществляется в семье?

С другой стороны, он совместно с существительным употребляется в торжественной, риторической речи в целях усиления. Так, у Пушкина в послании "К Чаадаеву":

Товарищ, верь: взойдет она, Заря пленительного счастья.. У Тютчева: Весна — она о вас не знает, О вас, о горе и о зле... Твой милый образ, незабвенный, Он предо мной везде, всегда...

В трудную минуту спроси у них, этих строгих людей, что по крохам собирали нашу державу, и они подскажут тебе, как поступать, даже оставшись в одиночку среди вражьего множества (Леонов, Слава России).

§ 210. Наконец, помимо общеупотребительных местоимений 1-го и 2-го лица мы, вы, в разговорной речи и просторечии с местоименным значением используются выражения: наш брат, наша сестра, ваш брат, ваша сестра. Так, в письме Тихонову Чехов пишет: Огрубел и ленив, хотя и знаю, что нашему брату без ласки никак быть невозможно. Будь я министром, запретил бы я вашему брату ятем людей морочить (Чехов); Вслед за властью, за советской, вслед за фронтом шел наш брат (Твардовский, Василий Теркин).