О связи морфологических явлений с отдельными стилями речи

§ 128. Помимо морфологической синонимики, для стилистики важно установить, нет ли морфологических категорий и форм, которые имеют специфическое назначение, будучи допустимыми в одних стилях речи и недопустимыми — в других. Как уже отмечалось, лексика обладает широко разветвленной группировкой таких специфических пластов слов (см. в разделе "Лексика").

В противоположность этому, морфологическая система представляется единой, общей для всех стилей речи. Так, возьмем ли мы склонение или спряжение, мы увидим, что они единообразно охватывают наряду с общеупотребительной лексикой и самую разнообразную специальную лексику. Это объясняется единством грамматического строя, которым в полной мере обладает только национальный язык.

Растворяясь в национальных языках, диалекты утрачивают особенности своей грамматической системы, так что в отдельных диалектах встречаются лишь незначительные отличия в грамматике по сравнению с национальным языком, да и те стираются под воздействием национального языка.

Отсутствие в жаргонах своего грамматического строя и незначительность грамматических отличий диалектов обусловливают то, что из этих источников почти не могут попадать в национальный язык особые пласты грамматических явлений, как проникают в него лексические элементы. Это и способствует поддержанию исключительного единства его грамматического строя.

Разные стили литературной речи используют огромное количество общих грамматических явлений. Однако, в связи со своими специфическими целями, они могут, с одной стороны, не использовать некоторых морфологических образований, с другой — могут использовать отдельные морфологические образования чаще, чем другие стили, или использовать их с особым значением. Это намечает некоторую разграниченность стилей и в морфологическом отношении, но следует подчеркнуть, что отдельные стили имеют очень немного только им присущих морфологических средств. В общем, морфологическая система русского языка, будучи единой в основной массе своих категорий и форм, имеет только незначительные своеобразные ответвления, связанные со стилями речи. Одни из этих ветвей выделяются более заметно, другие едва обозначаются разрозненными единичными фактами; к тому же объем употребления нескольких сходных в стилевом отношении явлений нередко не совпадает (это же наблюдается и в лексике).

§ 129. Так, выделяется стиль строго деловой речи (может быть, его следовало бы назвать стилем терминированной речи), который особенно отчетливо характеризуется отсутствием в нем категорий субъективной оценки (ласкательных, уменьшительных, уничижительных суффиксов). Такие образования, как лошадка, лошаденка, лошадушка; красненький, краснущий; домик, домок, домище, домина, были бы совершенно неуместны, например, где-нибудь в учебнике по той или иной дисциплине. Достаточно представить себе любое деловое сообщение, чтобы убедиться в полной неуместности в нем подобных образований, например: Окулист осматривал у детей глаза (а не глазки, глазенки и т. д.) или: Мастерская производит окраску в красный, темно-красный, бледно-красный, ярко-красный цвета (а не в красненький, краснейший, краснущий).

Конечно, нередко наблюдается, что слова с суффиксами субъективной оценки становятся терминами и, таким образом, употребляются в технической и научной речи, например: собачка (у ружья), шейка вала, сережки березы, горка (у железнодорожников и летчиков), волосок электролампы, станок, станина, полотнище.

Но эти примеры как раз и подтверждают общее положение об отсутствии в этом стиле суффиксов субъективной оценки, так как эти слова лишены эмоциональной окраски и суффиксы в них потеряли свойственное им значение уменьшительности или увеличительности.

Во многих случаях подобные слова совершенно обособились от тех, от которых они образованы, например: очки, коньки, зрачок, пестик (цветка) и т. д.

Таким образом, в стиль деловой и научной речи не проникают те морфологические явления, которые имеют дополнительную нагрузку эмоциональности, экспрессивности, изобразительности.

§ 130. Положительно этот стиль характеризуется разными типами словообразования, типичными для терминов. Сюда относятся такие типы сложных слов, как: 1) человеко-день, пчеломатка, лесоматериал; 2) сеноуборка, свеклоочистка, автомобилестроение; 3) теплопроводящая сеть, металлорежущие станки, водоснабжающая сеть, буквопечатающий аппарат; 4) зимостойкий, кислотоупорный, засухоустойчивый; 5) бомбосбрасывателъ, видоискатель, огнетушитель, искрогаситель, стеклоочиститель.

Большая часть приведенных примеров заимствована из статьи проф. Г. О. Винокура "О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии". Г. О. Винокур в этой статье как раз и выдвигает общее положение, подтверждающее стилевое разграничение в употреблении морфологических средств: "Существуют словообразовательные средства, прочно прикрепленные своим значением и стилистическим колоритом к определенным видам речи".

Для характеристики данного стиля также очень важно сделанное Г. О. Винокуром наблюдение о дифференциальном значении суффиксов -истый, -оватистый в русской химической терминологии (серный — сернистый — серноватистый) и суффикса -ит со значением воспалительного процесса в медицинской терминологии (бронхит, ларингит, миэлит, цистит) и со значением минерала в естественнонаучной терминологии (александрит, кальцит, лабрадорит, лазурит) и пр. Следует добавить, что суффикс -ит выступает в терминологии как продуктивный; сравним такие термины, как: победит, жигу лит.

Для официальных документов характерно употребление мужского рода для обозначения лиц женского пола по их профессии, особенно тогда, когда в литературном языке имеется и соответствующее существительное женского рода: аспирант Петрова, заведующий школой Николаева, студенты Иванова, Сергеева, Гавриловна, вожатый Марьина.

Техническая литература широко употребляет множественное число от вещественных существительных для обозначения разных марок материалов: качественные стали, нефти, извести, табаки и т. д.

§ 131. Ряд других явлений характеризует книжную речь вообще (а не только строго деловую речь), к тому же они менее отчетливо связаны с ней, иногда употребляясь и за ее пределами. Сюда можно отнести:

1) Употребление причастий.

2) Употребление деепричастий. Их использование до известной степени параллельно (в отношении стиля) с использованием причастий.

3) Употребление аналитической формы сравнительной степени более высокий, более чистый.

4) Употребление существительных с суффиксами отвлеченности -ение, -ание, -ость, -ство: получение, опыление; сгорание, переваривание; успеваемость, засоренность; устройство, упрощенчество.

5) Употребление существительных с суффиксом -тель для обозначения орудий и материалов: сшиватель, выключатель, краситель, дубитель.

6) Употребление существительных с суффиксом -ище со значением помещения, имеющего известное назначение: зернохранилище, пристанище, убежище, вместилище.

7) Существительные и прилагательные с заимствованными приставками контр- и анти-: контрнаступление, контрпредложение; антиобщественный, антифашист.

8) Употребление существительных с заимствованными суффиксами -изм, -ист: ленинизм, большевизм; связист, очеркист, значкист.

9) Употребление прилагательных с суффиксами -ический, -ичный, -тельный, -тельский: артистический, сценический, догматический; сценичный; оборонительный, подготовительный, заключительный; издательский, попустительский.

10) Употребление прилагательных с приставкой не- и суффиксами -им-, -ем-: неукротимый, недостижимый; несгораемый, непромокаемый.

11) Употребление прилагательных с приставками внутри-, между-, при-, под-, вне-, сверх-: внутрисоюзный, внутриатомный; международный, междуведомственный; пришкольный, пристанционный; подмосковный, подсудный; внешкольный, внеочередной; сверхранний, сверхурочный.

12) Употребление глаголов с суффиксом -изировать: военизировать, яровизировать.

Среди этого далеко не полного перечня морфологических и словообразовательных типов, характерных для книжной речи, полной однородности по их стилевому употреблению нет.

§ 132. Книжной речи, имеющей деловой характер, противостоит разговорная речь. Для нее характерна известная непринужденность, отсутствие специальных забот об ее точности.

К особенностям этого стиля можно отнести:

1) Употребление существительных с суффиксами -ка-, -ик, потерявшими значение уменьшительности: печка, свечка, известка, ножик, окошко. Это является очень характерным признаком непринужденной речи; как только мы переходим на деловые отношения, мы употребляем: печь, свеча, окно и т. д.

2) Отсутствие связанности такой речи между близкими людьми общепризнанными нормами литературного языка сказывается в широком использовании неологизмов, нередко создаваемых и употребляемых всего однажды. В качестве примера можно привести значительное количество неологизмов в переписке Чехова, которые не применяются им в его литературных произведениях, например: На сей раз посылаю Вам маленькую "ерундишку"; Я не лгун и не комплиментщик; Живут шикарями; Буду серьезничать только по большим праздникам. Очевидно, в письмах Чехов считал возможным выходить за пределы строго нормированной речи.

3) Употребление образований женского рода для обозначения представительниц отдельных профессий, например: докторша, директорша, кондукторша, врачиха.

4) Употребление конструкций предлога с наречием вместо существительного, например: задешево вместо за дешевую цену.

5) Склонение имен и отчеств как одного слова: Петр Ивановича, Николай Сергеевичу.

6) Употребление инфинитива на -ть от глаголов, обычно имеющих -ти: цвесть, бресть, весть.

7) Широко распространенное нарушение склонения составных имен числительных, как отнять из двести пятьдесят трех, с тысяча восемьсот двадцатью бойцами, прибавить к триста двенадцати.

§ 133. С разговорной речью соприкасается просторечие; употребляемые в нем формы выходят за пределы норм литературного языка, в связи с чем такие формы неупотребительны, за исключением случаев, когда в литературных произведениях их наличие объясняется речевой характеристикой персонажа. При этом, в отличие от просторечной лексики, которая, обладая отрицательной эмоциональной окраской, иногда находит применение в целях резкого осуждения, разоблачения и сатирической характеристики (см. § 74, 75), просторечные морфологические явления не выполняют таких функций, а только свидетельствуют о том, что говорящий не владеет нормами литературного языка.

Вот несколько относящихся сюда явлений, нередко встречающихся в устной речи:

1) Широкое распространение окончания -а в именительном падеже множественного числа у существительных мужского рода: инженера, выговора, выбора, договора.

2) Употребление окончания -ов в родительном падеже множественного числа у таких существительных, как: чулков, сапогов, а также: делов, жестов.

3) Нарушение склонения существительных на -мя, особенно употребление оборотов: нет время, без знамя.

4) Употребление окончания -ями в творительном падеже множественного числа существительных 3-го склонения: детями, людями.

5) Склонение заимствованных слов с основой на гласную, например: без пальта, в пальте, у депа.

6) Нарушение чередования к—ч, г—ж в глагольных формах: текет, пекет, берегет, бегет.

§ 134. Рядом с рассмотренным противопоставлением, с одной стороны, деловой, с другой — разговорной речи и просторечия выступает противопоставление интеллектуальной речи и речи экспрессивной, живописующей, эмоционально окрашенной. Область применения экспрессивно окрашенной речи очень широка, она охватывает публицистику, художественные произведения и бытовую речь.

Морфологические средства, имеющие характер экспрессивности и эмоциональности, ограничиваются в своем употреблении (как это уже указывалось) тем, что они не находят места в строго деловой речи (законы, техническая и научная литература).

К этим средствам прежде всего относятся суффиксы субъективной оценки существительных и прилагательных, наречий (дом— домик, длинный — длинненький, тихо — тихонько).

Кроме того, сюда же относятся различные категории, имеющие живописующий характер, примером которых могут служить:

1) Глаголы, выражающие многократность: похаживать, побаливать, пошаливать, помахивать; вместо них в деловой речи употребляются такие лишенные экспрессии выражения: изредка ходить, немного или редко болеть и т. д.

2) Глаголы с приставкой по- для обозначения ограниченной длительности действия: посидеть, поработать, постоять, помедлить, подышать, поспать, без экспрессии им соответствуют: сидеть недолго, работать небольшой срок и т. д. Например:

С тех пор моя работа получила определенное направление и закипела. Пение чередовалось с речью: попою четверть часа, потом поговорю столько же на установленном звуке, опять попою и снова поговорю. Так длилось долго, но результатов не было (Станиславский, Работа актера над собой).

3) Сравнительная степень с приставкой по-: поменьше, потеплее, полегче, поближе, потише, которым соответствуют: несколько меньше, немного теплее и т. д.

Экспрессивные средства морфологии далеко не однородны, и часть их имеет более узкое стилевое приурочение. Так, они резко распадаются на две группы в зависимости от того, имеют ли они положительную или отрицательную эмоциональную окраску. Первая группа, до известной степени условно обозначаемая термином "ласкательные суффиксы", особенно широко употребляется в интимной речи и более редко и с более слабыми эмоциональными оттенками в лирике и публицистике.

§ 135. Для интимной речи характерны такие ласкательные суффиксы, как: 1) -очек: годочек, глазочек, голосочек, старичочек; 2) -ечко: словечко, местечко; 3) -ышко: перышко, зернышко; 4) -ичка: водичка, косичка; 5) -онька, -енька: березонька, рученька. Известна неуместность ("слащавость") употребления подобных слов вне тесных пределов интимной речи (в частности, с детьми). Особенно широко распространены они в произведениях с фольклорной окраской, захватывая в них ряд особых семантических категорий существительных; сравним: думушка, заботушка, скотинушка, волюшка, горюшко, дороженька. Целиком с фольклорным стилем связаны: 1) образования с -ёхонький, -ёхонько: мокрехонький, прямехонько; 2) деепричастия на -ючи: глядючи, играючи, помышляючи.

Еще большее ограничение пределами интимной интеллигентской речи имеют слова с суффиксами: 1) -уся: мамуся, бабуся, дедуся; 2) -уля: мамуля, капризуля, милая актрисуля (в письмах Чехова Книппер).

§ 136. Ряд суффиксов с менее ярко выраженной ласкательностью имеет более широкое распространение; таковы, например, суффиксы:

1) -ок: часок, годок; 2) -ик: садик, карандашик, домик; 3) -ко: облачко, озерко, ведерко; 4) -ка: березка, горка; 5) -цо: словцо, дельце. Широко распространены такие фразы в бытовой речи: Нет ли у вас карандашика?; Подождите минутку; Останьтесь еще на денек; У меня к вам дельце. Такие слова уместны и в лирике, и в авторском тексте художественных произведений.

§ 137. Вторая группа "уничижительных" суффиксов характеризует стиль юмора, сатиры для обличения, разоблачения, выражения презрения, представления изображаемого в отрицательном виде. Таковы суффиксы: 1) -ишко: домишко, столишко, письмишко; 2) -ишка: актеришка, учителишка, картишка, страстишка; 3) -онка, -енка: бумажонка, деньжонки, шубенка, коровенка.

Хотя все эти образования широко встречаются в разговорной речи, некоторые из них имеют особенно ярко выраженный характер разговорного стиля и даже просторечья; таковы образования: 1) прилагательные с суффиксом -ущий: краснущий, пьянущий, жаднущий; 2) существительные с суффиксом -лка: умывалка, раздевалка, читалка; 3) существительные с суффиксом -ка: столовка, дежурка, вечерка; 4) существительные с суффиксом -ыга, -юга, -яха: торопыга, подлюга, растеряха; 5) глаголы с суффиксом -ануть: тряхануть, стукануть, сказануть, толкануть, храпануть, пугануть (возможно, что здесь дело ограничивается только просторечностью и усилением действия без его отрицательной характеристики). Например:

—... Их тут наши так тряханули, так чесанули, так бабахнули! Бой тут был, страсть! Набито их ужасть, ну, ужасть сколько! (Полевой, Повесть о настоящем человеке).

Наоборот, со стилем книжной (публицистической) речи связаны существительные с суффиксом -щина: обломовщина, окуровщина, кружковщина.

Вот ряд фактов, говорящих о разграничении морфологических явлений русского языка по отдельным стилям речи. Несмотря на отсутствие полной четкости в приурочении к тому или иному стилю отдельных явлений, все же наличие известных ответвлений, характеризующих отдельные стили, несомненно. Стилистически эти ответвления аналогичны соответствующим стилистическим пластам лексики и фразеологии.

СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ

§ 138. В области существительного для стилистики представляет интерес использование разных категорий существительных, падежных конструкций и словообразования существительных. Во всех этих случаях особое значение приобретают синонимические формы и использование отдельных форм в разных стилях речи.

РОД СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

§ 139. Возможность выбирать слова разного рода — мужского и женского — относится к обозначению лиц женского пола по их профессии, занятию, должности и т. д.

В связи с тем что целый ряд профессий, занятий, должностей и т. д. до недавнего времени был недоступен женщинам, в языке выработались только названия мужского рода: полководец, командир, начальник, генерал, полковник, офицер, министр, директор, управляющий, доктор, лекарь, профессор, инженер, техник, лектор, а также: косарь, печник, сапожник, дровосек, пахарь, конюх, водовоз и т. д.

Во всех этих словах на первое место выступает социальная и профессиональная характеристика лица, а его пол остается на втором плане. Это и дало возможность прилагать их и к женщинам, когда они получили доступ к этим, когда-то всецело "мужским" профессиям.

Такое единое обозначение распространилось и на названия различных выборных должностей, которые возникли после революции: председатель колхоза, профорг, парторг, хотя эти функции нередко выполняются женщинами.

В других случаях уже вырабатываются особые обозначения для женщин: кассир — кассирша, делегат — делегатка, студент — студентка, лаборант — лаборантка, аспирант — аспирантка. В употреблении таких парных слов и наметилось разграничение: официальный стиль употребляет только слова мужского рода. Но и слова женского рода являются вполне литературными. А в целом ряде случаев дополнительное обозначение пола к обозначению лица по роду занятий имеет немалое значение. Нередко, например, при таком обозначении лиц, как Седых, Дурново, Антонович, Шпиллер, создается представление о мужчине, тогда как речь может идти о женщине. Наоборот, парные названия свободны от такой двусмыслицы: певец — певица, писатель — писательница, комсомолец — комсомолка, партиец — партийка, пионер — пионерка, герой — героиня, преподаватель — преподавательница. Это соответствует установившимся в русском языке традициям проводить такое различие при обозначении профессий: ткач — ткачиха, повар — повариха, портной — портниха, жнец — жница, учитель — учительница.

Но употребление таких существительных женского рода нередко осложняется тем, что они получают двусмысленное значение: 1) обозначение женщины по профессии или по социальному положению и 2) по семейному положению (в значении "жена такого-то"): врачиха, директорша, комендантша, милиционерша, профессорша, парикмахерша. Эти названия и употребляются для обозначения женщин по роду занятий в разговорной речи и просторечии, где возможная двусмыслица обезвреживается тем, что лица, о которых идет речь, обычно хорошо известны собеседникам.

§ 140. Особняком стоит использование рода в художественных произведениях при олицетворениях. В этих случаях олицетворяемые предметы, обозначаемые существительными мужского рода, выступают как персонажи мужского пола, а обозначаемые существительными женского рода — как женщины. Например, без каких-либо усилий у читателя возникает представление о кофейнике как о мужчине и о вилке как о женщине в следующих строках А. К. Толстого:

Угораздило кофейник С вилкой в роще погулять.

Различие пола проступает и в таком описании Тургенева из его "Леса и степи", где олицетворение не дается отчетливо:

Вот и лес. Тень и тишина. Статные осины высоко лепечут над вами; длинные, висячие ветки берез едва шевелятся; могучий дуб стоит, как боец, подле красивой липы.

Разница в роде слов Москва и Петербург послужила Гоголю основанием для того, чтобы представить их в образе персонажей женского и мужского пола, как он это сделал в "Петербургских записках 1836 г." (он сам и указывает на это):

Москва женского рода, Петербург мужского. В Москве все невесты, в Петербурге все женихи... Москва — старая домоседка, печет блины, глядит издали и слушает рассказ, не поднимаясь с кресел, о том, что делается, на свете. Петербург — разбитной малый, никогда не сидит дома, всегда одет и похаживает на кордоне, охорашиваясь перед Европой, которую видит, но не слышит.

Совершенно естественно, что русский язык с его распределением существительных по родам препятствует тому, чтобы Москву представлять лицом мужского пола и, наоборот, Петербург — женского.

С такой значимостью рода при олицетворении связаны затруднения при переводах. Так, наличие в стихотворении Гейне "Сосна" мужского рода у слова Fichtenbaum (сосна) и женского у Palme (пальма) давало ему возможность развертывать образы мужчины и женщины, что осталось не выраженным в переводе Лермонтова "Сосна", так как по-русски оба слова — "сосна" и "пальма" — женского рода; поэтому Тютчев в своем переводе прибег к замене "сосны" "кедром", чтобы сохранить контраст мужского и женского рода: "одинокий кедр — юная пальма". В другом стихотворении Гейне "Die Lotosblume" (лотос) вследствие того, что это слово по-немецки женского рода, а слово Mond (луна, месяц) — мужского рода, рисуется образ, как "он" (der Mond) пробуждает "ее" (die Lotosblume) своим светом, что совершенно теряется при точном переводе этих слов существительными "луна" и "лотос"; поэтому для соблюдения имеющихся в оригинале отношений "его" к "ней" А. Майков, жертвуя лексической точностью, использует существительные "месяц" и "лилия" ¹.

Сравните также: Кварц — отец стекла; без кварца не было бы стекла, этого удивительного материала, одного из самых замечательных изобретений человека, одного из самых мощных рычагов мировой культуры (Ферсман, Рассказы о самоцветах). Было бы менее естественно сказать по-русски: Кварц — мать стекла. Отмечу, что связь рода существительных с полом у неодушевленных подмечается ребенком, например, таково замечание мальчика пяти лет, относящееся как раз к словам "луна" и "месяц": "Луна — это жена месяцева, а месяц сходит на мужчину".

Так в художественной речи категория рода может выступить как яркое средство выразительности.

¹ Подробно этот вопрос изложен в книге "Русский язык" акад. В.В. Виноградова, 1947, стр. 63—65.

ЧИСЛО СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

§ 141. В ряде случаев формы единственного и множественного числа существительных настолько близки по значению, что оказывается возможным производить выбор между ними; обычно в таких случаях та и другая из этих форм характеризуется своим оттенком значения, который и важно учитывать при употреблении одной из них.

Сюда относятся следующие случаи:

§ 142. 1) Единственное число с собирательным значением. Это единственное число подчеркивает единство, цельность, массовость. В некоторых случаях рядом с таким единственным числом возможно употребить множественное число, которое уже не дает указания на объединение и полноту охвата предметов. Так: а) Береза распускается раньше дуба и б) Березы распускаются раньше дубов.

Собирательное (а не единичное) значение имеется у слова лист в следующей фразе Горького: Мимо тусклых в сумраке стекол медленно падал лист, в зеленоватом воздухе неподвижно висели ветви клена.

Еще примеры:

Кроет уж лист золотой Влажную землю в лесу. (Майков.)

Что же вечно волнует зрителя? То, что он видит вокруг себя в жизни (Горчаков, Режиссерские уроки Станиславского).

А щебета птиц не слыхать, хотя леса Заволжья богаты певчей птицей. В этом примере замена птиц на единственное птицы придало бы значение единичности, а во втором случае вполне допустимо употребить и множественное певчими птицами, но это ослабило бы имеющееся здесь значение собирательности.

С 15 июня появились молодые бекасы и дупеля, но такие стоят жары и столько комара и мошки, что охотиться нет возможности (из письма Некрасова Тургеневу). (Сравните столько комаров и мошек.) Здесь единственное число имеет оттенок разговорности.

В других случаях единственное число с собирательным значением получает отчетливо разговорный характер, например: Огурец не уродился; О полдень наткнулись мы на пастуха; согнав стадо к реке, он, маленький, сухой человек, с жестким, рыжим волосом на костях лица, посоветовал нам... (Горький, Проводник).

Единственное число с собирательным значением является обязательным, когда речь идет о целом разряде (виде) предметов, например:

Мебель делают из липы, сосны, березы, клена, дуба; Собака — друг человека.

§ 143. 2) Единственное число может употребляться для обозначения того, что у каждого лица из целой их группы имеется по одному какому-нибудь предмету. Это носит название единственного дистрибутивного; например, в передаваемых по радио уроках гимнастики, где руководитель обращается ко многим лицам, проделывающим упражнения, постоянно слышится: Поднимите правую руку, поверните голову, наклоните туловище вперед. Употребление вместо единственного множественного числа придало бы речи искусственный, книжный характер.

Еще примеры: Мы вступили в университет, облекшись в форменные сюртуки с малиновым воротником (Гончаров, Воспоминания); Повелено брить им бороду (Пушкин).

§ 144. 3) Множественное число, обычно у существительных с отвлеченным значением, употребляется для обозначения длительности, повторяемости, например: холода, морозы, жары, ветры, дожди, времена.

Например: Установились жары; Морозы продолжались весь январь; Прошли обильные дожди.

У слова время множественное число обозначает длительный срок, исторический период, тогда как единственное указывает на любой отрезок времени, например: веселые времена — веселое время, новые времена, незапамятные времена.

Кроме того, множественное число этого слова имеет экспрессивный оттенок, не свойственный строго деловому стилю: Действие повести происходит в пушкинское время и Действие повести происходит в пушкинские времена; сравните также: И проходишь ты в думах и грезах, как царица блаженных времен (Блок).

§ 145. 4) У слов с вещественным значением множественное число обозначает большое количество: воды, пески, овсы, ржи, камыши, солончаки.

Во многих случаях можно употребить и единственное, и множественное число, но множественное число подчеркивает обширность охватываемого пространства: Кругом колыхалась рожь — Кругом колыхались ржи; До горизонта желтел песок пустыни — До горизонта желтели пески пустыни, но только единственное число возможно во фразе: В углу двора был насыпан песок.

Еще в полях белеет снег, А воды уж весной шумят. (Тютчев.) Люблю ее степей алмазные снега. (Фет.)

§ 146. 5) У слов с вещественным значением множественное число употребляется для обозначения разных сортов или марок материалов: масла, соли, минеральные воды, табаки, извести, нефти, стали. Такое использование множественного числа чаще всего наблюдается в строго деловом, техническом стиле речи. Обычно же вместо этого употребляются выражения: разные сорта нефти, сталь разных марок, животное и растительное масло и т. д.

§ 147. 6) В разговорной речи употребляется множественное число от собственных имен, употребляемых переносно вместо нарицательных со значением тех или иных характерных черт данного исторического лица или литературного персонажа. Например: Так ты, — говорит, — рассказы пишешь, в графы Толстые метишь? (Горький, Неудавшийся писатель).

§ 148. 7) Обычно в поэтической речи множественное число от существительных, обозначающих отвлеченные понятия, употребляется для указания конкретных проявлений данного свойства или выражения его усиления:

Повсюду страсти роковые И от судеб защиты нет. (Пушкин.) А зимних праздников блестящие тревоги. (Пушкин.) Отрады. Знаю я сладких четыре отрады. (Брюсов.) Уже седой ветерок подул, Вестник далеких отплытий. (В.Инбер.) Зима роскошествует. Нет конца Ее великолепьям и щедротам. (В.Инбер.)

Изредка множественное число от отвлеченных существительных встречается и в других жанрах речи: И вот эти обывательские, волчьи травли человека весьма надоедливо вспоминаются каждый раз... (Горький).

В ряде фразеологических оборотов, имеющих характер непринужденной разговорной речи и просторечия, употребляется множественное число (вместо ожидаемого единственного) с оттенком усиления обозначаемых переживаний, эмоций: на радостях, в сердцах, с сердцов, животики подвело.

СОБИРАТЕЛЬНОСТЬ

§ 149. Собирательные существительные отграничиваются от множественного числа соответствующих им конкретных существительных. В семантическом отношении они характеризуются тем, что обозначают группу лиц или предметов как нечто целое, единое, тогда как множественное число обозначает некоторое количество предметов без указания на их объединенность. Сравните: В лесу встречался ельник (сплошные заросли елей) и В лесу встречались ели (разрозненно растущие среди деревьев других пород).

Кроме того, отдельные типы собирательных образований связаны с разными стилями речи и имеют дополнительные оттенки.

К книжной речи относятся собирательные существительные с суффиксами:

1) -ура: адвокатура, профессура, клиентура;

2) -aт: пролетариат, секретариат, нотариат, старостат;

3) -ество, -ство: чиновничество, купечество, студенчество, казачество.

Отрицательную оценку, выражение презрения получают собирательные существительные с суффиксами:

1) -щина: деревенщина, военщина; особенно распространены такие обозначения в публицистике и критике: махаевщина, обломовщина, смердяковщина, в которых на первый план выступает качественная характеристика, а не собирательность;

2) -ье: старичье, гнилье, воронье, тряпье;

3) -ня: солдатня.

ОДУШЕВЛЕННОСТЬ

§ 150. Вследствие того что одушевленные существительные отличаются от неодушевленных в форме винительного падежа (у одушевленных винительный сходен с родительным, у неодушевленных — с именительным), создаются затруднения, когда одушевленные существительные выступают приложением к неодушевленным в форме винительного падежа. Так, вполне приемлема фраза: Город-герой поразил мальчика своей величавой красотой, но неловко сказать: Мальчик впервые увидел величавый город-герой; совсем невозможно употребить форму: увидел город-героя.

Изредка встречающиеся случаи согласования одушевленных в винительном падеже с неодушевленными, когда одушевленные употребляются в форме именительного падежа, оставляют впечатление шероховатости, и их следует избегать. Так: Франция горячо приветствует этот город-мученик Эльзаса (из газет); Всякое недемократическое государство неизбежно превращается в государство-агрессор (из газет); лучше: в агрессивное государство, становится государством-агрессором.