Грамматический залог (в узком смысле) — это глагольная словоизменительная категория, реализуемая в оппозиции форм действительного и страдательного залога: Лебедка поднимает груз; лебедка, поднимающая (груз); лебедка поднимавшая (груз), с одной стороны, а с другой, — Груз поднимается лебедкой; поднимаемый (лебедкой) груз; поднятый груз (впрочем, последнее страдательное причастие — это форма другого глагола — не поднимать, а поднять).
Залог в широком смысле (диатеза) выходит за рамки глагола, он реализуется не в отдельной словоформе, а на пространстве всего высказывания и охватывает все виды значений, характеризующие отношения между субъектом действия, действием и объектом. В формировании семантической области диатезы участвует целый комплекс средств, относящихся к разным уровням языковой структуры. Это, во-первых, семантика глагола, называющего действие, о котором идет речь; во-вторых, семантика слов, обозначающих субъект и объект данного действия; в-третьих, синтаксическая структура данного предложения.
1) Ср.: ≪Залог (диатеза) — грамматическая категория глагола, выра-
жающая различные отношения между субъектом и объектом дей-
ствия≫ (Ахманова 1966, 152).
2) От греч. diathesis — расположенность, размещение, душевное со-
стояние; залог (в глаголе); терминологическое значение этого слова
восходит к грамматике Дионисия Фракийца (конец II в. до н.э.).
3) Ср. замечание В.В.Виноградова о том, что категория залога ≪ле-
жит уже на самой пограничной черте между грамматикой, лексико-
логией и фразеологией, а в области грамматики — ближе к синтаксису
предложения, чем к морфологии слова.
В самом деле, глагол-сказуемое — это главный источник залоговых значений в предложении, причем нет глагола, который стоял бы вне выражения этих значений. В частности, основные лексико-грамматические классы глаголов — переходные, непереходные и возвратные — различаются тем, что называют достаточно разные ≪классы≫ действий, различия между которыми связаны с самой ≪природой≫ (онтологией) действий и процессов во внеязыковой реальности, и именно эти объективные различия обусловливают разные залоговые потенции глаголов соответствующих классов.
Так, переходные глаголы — это названия действия, которое способно полностью переходить на объект, целиком охватить объект (это как бы ≪сверхактивный≫ залог, и именно поэтому только переходные глаголы имеют формы пассива). Непереходные глаголы (идет, спит, мечтает) называют действие, которое по своей природе ≪не нуждается≫ в прямом объекте, т.е. в предложениях с непереходным глаголом связь субъекта и объекта слабее всего и вообще необязательна. В силу необязательности объекта при непереходных глаголах, называемое ими действие предстает как менее ≪активное≫ — оно никого ≪не охватывает≫. Возвратные глаголы (женится, тренируется, надеется) называют действие, которое, исходя от подлежащего—субъекта действия, в силу своей природы в той или иной мере переходит на него же, т.е. субъект действия является (хотя бы отчасти) и объектом действия (при этом иногда в представление об объекте действия оказывается включенным, помимо подлежащего, и еще кто-то или что-то — в случае глаголов, значение которых определяют как взаимно-возвратные, например, Сережа встречается с Наташей). Залоговые значения и оттенки существенно зависят от семантики слов, называющих каждый из трех членов субъектно-предикатно-объектной связки. Достаточно сравнить такие фразы:
(1) Сережа встретил Наташу
(2) Сережа слушает Наташу
(3) Сережа обнял Наташу
Понятно, что степень ≪активности≫ субъекта действия (Сережи) и степень пассивной ≪охваченности≫ действием объекта (Наташи) в каждой из трех ситуаций разная, а в случае (2) Сережа, вполне вероятно, вообще менее активен, чем Наташа (поскольку Наташа говорит, а Сережа слушает).
Зависимость залоговых значений от семантики слов, находящихся в позиции объекта, легко увидеть сравнив, например, такие две конструкции: моется с мылом— здесь залог собственно-возвратный, а моется с детьми —взаимно-возвратный. Насколько тесно связано залоговое значение с лексической семантикой, можно судить по тому, что разные значения одного глагола могут выражать разный залог: Сережа пишет письмо — здесь прямопереходный глагол, т.е. действие ≪сверхактивное≫, а во фразе Он славно пишет, переводит (А.Грибоедов)— действие непереходное и поэтому менее направленное, ≪менее активное≫.
Зависимость залоговых значений от синтаксического контекста хорошо видна в следующих фразах:
(1) Сережа вспомнил Наташу
(2) Сережа вспомнил о Наташе
(3) Сереже долго вспоминалась Наташа
(4) О Наташе больше не вспоминалось
Залог в узком смысле (как оппозиция активных и пассивных гла гольных форм) встречается далеко не во всех языках.
Залог в широком смысле (как то или иное представление взаимоотношений в триаде ≪субъект-действие-юбъект≫, осуществляемое с использованием комплекса языковых средств — путем словоизменения, с опорой на возможности лексики и синтаксиса), — это универсальная содержательная категория, которая тем или иным образом выражается во всех языках мира.
Изучение категории залога как сферы разнообразных субъектно-объектных отношений привело И.И.Мещанинова в 30-х годах нашего столетия к открытию классов языков, для которых характерны глубоко различные типы организации предложения — номинативные и эргативные структуры. Так были заложены основы синтаксической типологии языков. Последующие исследования показали, что изучение структуры и семантики субъектно-объектных отношений перерастает рамки синтаксической типологии. Это происходит потому, что, во-первых, сами отношения ≪субъект-действие-объект≫ в разных языках могут быть представлены (как бы ≪увидены≫ языком) принципиально по-разному. Различия между номинативным и эргативным строем настолько глубоки и значимы для понимания возможных способов видения мира ≪сквозь призму≫ языка, что их стали трактовать как содержательные различия между группами языков, а соответствующие исследования стали называть контенсивной6 типологией (подчеркивая ее отличия от морфологической типологии, занятой формой, ≪техникой языка≫). Во-вторых, в силу комплексного (разноуровневого и системного) характера средств выражения залоговых значений, контенсивная типология вновь возвращается к понятию «языкового типа», понимая его в качестве ≪совокупности признаков-координат различных языковых ярусов — синтаксического, морфологического, лексического и, как можно в настоящее время догадываться, фонологического (во всяком случае, морфофонологического)≫ (Климов 1983, 210).
