Так мы продвинулись метров триста, и попали в прижим Куряка. Дальше пути не было, оставалось только одно – лезть по склону наверх. Конный сплав закончился, сменившись конным альпинизмом! Что ж, лошадки и тут нас не подвели, послушно полезли по каменной россыпи вверх, на ходу пощипывая травку. Примерно на середине подъема, запыхавшись, мы остановились дать отдых лошадям. Я глянула вверх, прикидывая, сколько еще нам подниматься, и увидела небольшой просвет меж вершинами сосен на склоне. Сходила туда пешком, и после пятиминутного подъема, вышла на ту самую Межу! Окрыленная таким открытием, я скатилась обратно к Ларисе и лошадкам, мой оптимизм передался им, потому что по остатку склона они буквально взлетели. Межа заросла великолепной травой и мелким лесом, но попастись нашим лошадкам так и не удалось – наверху было царство кровососов, которых не отпугнули ни остатки АСД, ни солидол, которым нас снабдил в дорогу Юра.
По Меже мы не проехали и километра, как вышли к повороту направо, о котором говорил проводник. Дорожка, заросшая вездесущим осинником, вывела на огромную поляну, с редкими высокими соснами, и затерялась в малиннике. Посреди поляны стоял очень старый, полуразрушенный дом, заброшенный так давно, что, кроме стен да проваленной крыши, не осталось ничего – ни забора, ни колодца, ни дороги к дому.
И вновь я спешилась, подобно подружейной 6 собаке, зарыскала зигзагами по поляне, ища исчезнувшую дорогу.
Набрела на медвежью тропу в малиннике, которая, спустившись под горку, вывела на еле заметные колеи дороги, такой же старой, как дом на поляне. Что ж, мы поехали по этой дороге, надеясь на интуицию и удачу, что выводила нас до сих пор! И удача нас не оставила! Старые колеи через километр слились с лесной дорогой, куда лучше наезженной, мы свернули по ней влево, на восток. Эта дорога, в свою очередь, слилась со следующей, мы переезжали ручьи, поднимались на горки, потом спускались – и так очень долго. И вот очередной развилок привел нас к грейдеру, ведущему от Курякского кордона к шоссе. Цель была почти достигнута, оставалось лишь добраться до асфальта, и где-нибудь там заночевать. Мы понятия не имели, в каком месте вышли на грейдер, тем временем солнышко уже стояло низко над горами, предвечерний свет мягко освещал старую дорогу и окружающий лес. Повернувшись к солнцу спиной, мы двинулись к шоссе.
Я еще не встречала столь странной дороги: то посреди леса, у обочины, попадется старый фундамент, заросший крапивой, то в стороне от насыпи, без малейшего намека на воду, стоят бревенчатые быки разрушенного моста. Узкий лесной коридор казался бесконечным, сначала я ждала, что вот–вот за поворотом покажется шоссе, потом просто ехала, укачиваемая мерным шагом кобылы, экстрим первой половины дня сменился однообразием и полным отсутствием впечатлений. Вдруг обе лошади, как, сговорившись, встали и начали щипать траву с обочины. Мы спешились, решив отдохнуть и покурить.
Я выразила недоумение от странностей дороги, на что Михайловна кивнула в сторону кювета, обронив: «А вот – кладбище». Но это не было кладбищем, просто напротив нас, за кюветом, полускрытый осинником, торчал черный от времени, деревянный крест. Почему лошади остановились именно в этом месте, так и останется загадкой, а мы, поклонившись одинокой могиле, продолжили путь. Не буду утомлять читателя описанием дальнейшего продвижения к шоссе. Я перестала следить за временем и пространством, лошадки устав шагать по насыпи, так и норовили остановиться и поесть, грейдер, плавно слившись еще с одним, лесами и полянами шел вместе с нами на восток, солнце ушло за горы, навстречу нам крался поздний вечер.
Наконец, стал слышен шум машин, и через полчаса, еще даже засветло, мы вышли к шоссе. Но не так просто найти на трассе подходящее место для ночлега, поэтому пришлось пройти еще с километр, перейти мост через небольшую безымянную речку, - только тогда мы увидели покосную дорогу, сбегающую с шоссе в сторону ручья. Больше не раздумывая, мы свернули на эту дорогу, отошли за небольшой лесок, укрывший нас от шума трассы, и остановили лошадей. Каринка, как только я сняла седло, принялась валяться, и ухитрилась завалиться 7 на муравейнике. Вдвоем с прибежавшей Михайловной мы кое-как подняли кобылу на ноги, долго удивляясь способностям моей лошадки находить неприятности «на ровном месте».
Нам пришлось потравить еще один покос, второй – и последний – за весь поход. На покосе было костровище, место под палатку, по руслу речки рос соснячок, где нашлись дрова, так что устроились мы неплохо. Правда, травы было маловато, это, несмотря на обильные дожди, но лошадки все же нашли, чем набить желудки.
