На этот раз Арву я привязала к стремени, руки освободились, сдерживать Карину стало проще, да и попривыкла она к несущимся грузовикам, так что дергалась немного, только когда колонны и догоняли, и ехали навстречу.
Но собака страдала очень сильно – ей приходилось босиком идти по раскаленному щебню обочины, и не было возможности остудить лапы в редких лужах. Так двигались мы еще три часа, сделав лишь одну короткую остановку возле небольшого ручейка. Последние полтора часа мы шли по бесконечному подъему, спешившись, обливаясь п о том, истово высматривая впереди заветный перекресток Миньяр – Сплавной.
Когда же мы его, наконец, достигли, как радостно было свернуть с грохочущей трассы в прохладную траву! Мы немного прошли по грунтовке, свернули на первую же поляну, расседлали лошадок, пустили пастись. Самим есть еще не хотелось, поэтому мы просто завалились в траву, дав отдых натруженным ногам.
Снимая седло с Карины, я обнаружила на спине потертость – непросто дался ей этот переход! Это меня очень сильно расстроило – только второй ходовой день, а уже травма. Слишком худая лошадка, слишком велико ей строевое седло! Но продвигаться вперед все же надо, мы решили идти до нежилого поселка Сплавной, сделать там дневку, подлечить стертую спину. А пока наши лошадки отдыхали и паслись неподалеку от трассы, не зная, что до ночлега еще очень далеко.
Здесь нас застал ливень с градом, первый в бесконечной череде пережитых в дороге ливней, причем градины были весьма оригинальной формы – напоминали пробки от бутылок шампанских вин. Мы успели перенести седла и вьюки под дерево, так что ничего не намокло, спрятались сами, зато наши животные просто млели в струях дождя, совсем не обращая внимания на крупные градины, стучащие по спинам! Ливень кончился так же внезапно, как и начался, мы подождали, пока лошади обсохнут и стали заново седлать.
Здесь уместно привести наш рецепт защиты стертой спины, когда нет возможности заменить лошадь в походе, либо нет времени дать ей долгий отдых и лечение. Мы закрыли потертость жеваным подорожником, сверху положили гигиеническую женскую прокладку, приклеив ее к вальтрапу3, потом седло и вьюки. Забегая вперед, скажу, спина не растерлась больше, потертость не превратилась в рану, к нашему приходу в лагерь уже начала зарастать шерстью! На ночь и на дневках, я смазывала потертость ранозаживляющей и смягчающей мазью, при переходах прибегала к способу защиты, приведенному выше.
К Сплавному мы двинулись в семь часов вечера, до поселка оставалось километров двадцать. Встать раньше возможности не представлялось, ибо дорога к поселку представляет собой просто отгрейдерованную насыпь посреди леса. Поляны практически не попадаются, если есть вода, то нет травы и места для палатки. Не на дороге же ночевать!
Поскольку, в дальнейшем, я еще не раз упомяну лесные отгрейдерованные дороги, называя их просто – «грейдер», то стоит немного рассказать об этой разновидности российских путей.
Когда наш край был более густо заселен, когда работали леспромхозы и колхозные пасеки, когда жизнь кипела в ныне заброшенных деревнях и поселках, связь между ними и районными центрами поддерживалась в основном автомобильным, либо гужевым транспортом, по этим самым грейдерам. Тогда дороги были в прекрасном состоянии, мосты через речки исправно функционировали, насыпи периодически подновлялись.
Теперь «грейдера» полузаброшены, так же, как и поселки, к которым они вели, местами размыты, мосты либо обвалились, либо на ладан дышат.
Вот по такому «грейдеру» мы и поехали. Для лошадей такая дорога еще хуже, чем асфальтированная, ибо покрытие давно превратилось просто в россыпь камней, то мелких, то крупных. Уже через полчаса движения лошадки стали «щупать» дорогу, Каринка, где-то потерявшая уже одну подкову, особенно страдала. Мы спешились. Собака, стершая лапы на трассе, пробиралась кюветом, хотя и она иногда вынуждена была выходить на дорогу. Наши ноги тоже не особенно радовались ходьбе, словом, мы больше напоминали группу инвалидов, нежели бодрых путешественников!
Быстро вечерело, нужно было торопиться, но дорога не давала нам этого сделать!
