Рисоваться самые увлекательные возможности, которые она уже принимала за

истину. "Ум моего Жюльена не подгоняется к тесному покрою пошлого салонного

Образца, и именно это доказательство его исключительной натуры внушает

Недоверие отцу.

Однако, если я не послушаюсь его каприза, дело может дойти до

Публичного скандала, а огласка, конечно, весьма дурно повлияет на мое

Положение в свете и, быть может, даже несколько охладит ко мне Жюльена. А уж

После такой огласки... жалкое существование по крайней мере лет на десять. А

Безумство выбрать себе мужа за его личные достоинства не грозит сделать тебя

Посмешищем только тогда, когда ты располагаешь громадным состоянием. Если я

Буду жить вдалеке от отца, то он, в его возрасте, легко может позабыть обо

Мне... Норбер женится на какой-нибудь обаятельной ловкой женщине. Ведь

сумела же герцогиня Бургундская обольстить старого Людовика XIV".

Она решила покориться, но остереглась показать отцовское письмо

Жюльену. Зная его неистовый характер, она опасалась какой-нибудь безумной

Выходки.

Когда вечером она рассказала Жюльену, что он теперь гусарский поручик,

Радость его не знала границ. Можно себе представить эту радость, зная

Честолюбивые мечты всей его жизни и эту его новую страсть к своему сыну.

Перемена имени совершенно ошеломила его.

"Итак, - сказал он себе, - роман мой в конце концов завершился, и я

Обязан этим только самому себе. Я сумел заставить полюбить себя эту

Чудовищную гордячку, - думал он, поглядывая на Матильду, - отец ее не может

жить без нее, а она без меня".

XXXV

ГРОЗА

Даруй мне, господи, посредственность

Мирабо

Душа его упивалась, он едва отвечал на пылкую нежность Матильды Он был

Мрачен и молчалив. Никогда еще он не казался Матильде столь необыкновенным,

И никогда еще она так не боготворила его Она дрожала от страха, как бы его

Чрезмерно чувствительная гордость не испортила дело.

Она видела, что аббат Пирар является в особняк чуть ли не каждый день.

Может быть, Жюльен через него узнал что-нибудь о намерениях ее отца? Или,

может быть, поддавшись минутной прихоти, маркиз сам написал ему? Чем

объяснить этот суровый вид Жюльена после такой счастливой неожиданности?

Спросить его она не осмеливалась.

Не осмеливалась! Она, Матильда! И вот с этой минуты в ее чувство к

Жюльену прокралось что-то смутное, безотчетное, что-то похожее на ужас. Эта

Черствая душа познала в своей любви все, что только доступно человеческому

Существу, взлелеянному среди излишеств цивилизации, которыми восхищается

Париж.

На другой день, на рассвете, Жюльен явился к аббату Пирару. За ним

Следом во двор въехали почтовые лошади, запряженные в старую разбитую

Колымагу, нанятую на соседнем почтовом дворе.

- Такой экипаж вам теперь не годится, - брюзгливым тоном сказал ему

Суровый аббат. - Вот вам двадцать тысяч франков, подарок господина де

Ла-Моля; вам рекомендуется истратить их за год, но постараться, насколько

Возможно, не давать повода для насмешек. (Бросить на расточение молодому

Человеку такую огромную сумму, с точки зрения священника, означало толкнуть

Его на грех.)

Маркиз добавляет: господин Жюльен де Ла-Верне должен считать, что он

Получил эти деньги от своего отца, называть коего нет надобности Господин де

ЛаВерне, быть может, найдет уместным сделать подарок господину Сорелю,

Плотнику в Верьере, который заботился о нем в детстве...

- Я могу взять на себя эту часть его поручений, - добавил аббат, - я,

Наконец, убедил господина де ЛаМоля пойти на мировую с этим иезуитом,

Аббатом Фрилером. Его влияние, разумеется, намного превышает наше. Так вот,

Этот человек, который, в сущности, управляет всем Безансоном, должен

Признать ваше высокое происхождение - это будет одним из негласных условий

Мирного соглашения.

Жюльен не мог совладать со своими чувствами и бросился аббату на шею.