Краснощекой женщины с очень оживленным и веселым лицом Он подошел к ней и

Рассказал о своем затруднении.

- Ну, разумеется, хорошенький мой аббатик, - отвечала ему хозяйка

"Посольской гостиницы", - я сохраню вашу городскую одежду; мало того, обещаю

Вам ее проветривать почаще - в этакую погоду не годится оставлять долго

Лежать суконное платье.

Она достала ключ, сама проводила его в комнату и посоветовала записать

На бумажке все, что он ей оставляет.

- Ах, боже мой, как вам идет это платье, дорогой аббат Сорель! -

Сказала ему толстуха, когда он пришел к ней на кухню. - А я, знаете, вас

Сейчас хорошим обедом попотчую. Да не беспокойтесь, - добавила она, понизив

голос, - это вам будет стоить всего двадцать су, а со всех я пятьдесят беру:

Надо ведь поберечь кошелечек ваш.

- У меня есть десять луидоров, - не без гордости ответил Жюльен.

- Ай ты господи! - испуганно воскликнула хозяйка. - Да разве можно об

этом так громко говорить? У нас тут немало проходимцев в Безансоне.

Оглянуться не успеете, как вытащат. А главное, никогда по кофейням не

Ходите, там ихнего брата видимо-невидимо.

- Вот как! - промолвил Жюльен, которого это замечание заставило

Призадуматься.

- Да вы никуда, кроме как ко мне, и не ходите, - я вас всегда и кофеем

Напою. Знайте, что вас здесь всегда встретят по-дружески и обед вы получите

За двадцать су; верьте мне, я вам дело говорю. Идите-ка усаживайтесь за

Стол, я вам сама подам.

- Нет, не могу есть, - сказал ей Жюльен. - Я очень волнуюсь; я ведь от

Вас должен прямо в семинарию идти.

Но сердобольная толстуха отпустила его только после того, как набила

Ему карманы всякой снедью. Наконец Жюльен отправился в свое страшное

Узилище. Хозяйка, стоя в дверях, показывала ему дорогу.

XXV

СЕМИНАРИЯ

Триста тридцать шесть обедов по восемьдесят три сантима, триста

Тридцать шесть ужинов по тридцать восемь сантимов, шоколад-кому полагается

по чину; а сколько же можно заработать на этом деле?

Безансонский Вольно.

Он издалека увидел железный золоченый крест на воротах; он медленно

приблизился; ноги у него подкашивались. "Вот он, этот ад земной, из которого

мне уж не выйти!" Наконец он решился позвонить. Звук колокола разнесся

Гулко, словно в нежилом помещении Минут через десять к воротам подошел

Какой-то бледный человек, весь в черном. Жюльен глянул на него и мгновенно

Опустил глаза. Странное лицо было у этого привратника. Зрачки его выпуклых

зеленоватых глаз расширялись, как у кошки; неподвижные "линии век

Свидетельствовали о том, что от этого человека нечего ждать сочувствия;

Тонкие губы приоткрывались полукругом над торчащими вперед зубами. И однако

На этом лице не было написано никаких пороков, скорее это была полная

Бесчувственность, то есть именно то, что больше всего может испугать

Молодого человека. Единственное чувство, которое беглый взгляд Жюльена сумел

Отгадать на этой постной физиономии святоши, было глубочайшее презрение ко

Всему, о чем бы с ним ни заговорили, если только сие не сулило награды на

Небесах.

Жюльен с трудом заставил себя поднять глаза; сердце у него так билось,

Что он с трудом мог говорить; прерывающимся голосом он объяснил, что ему

Надо видеть ректора семинарии господина Пирара. Не произнеся ни слова,

Черный человек знаком велел ему следовать за ним. Они поднялись на третий

Этаж по широкой лестнице с деревянными перилами и совершенно перекосившимися

Ступенями, которые все съехали набок, в противоположную от стены сторону, и,

Казалось, вотвот развалятся вовсе Они очутились перед маленькой дверцей, над

Которой был прибит огромный кладбищенский крест из простого дерева,

Выкрашенный в черную краску; она подалась с трудом, и привратник ввел

Жюльена в низкую темную комнату с выбеленными известкой стенами, на которых

Висели две большие картины, потемневшие от времени. Здесь Жюльена оставили

Одного; он стоял совершенно помертвевший от ужаса; сердце его неистово