Борьба за признание автономии Сербского княжества 3 страница

Утверждение Уставом 1838 г. олигархической системы правле­ния, заменившей деспотический режим князя Милоша, полностью отстраняло народ от участия в власти. Но Устав имел и позитив­ные черты, ибо создавал предпосылки для формирования буржуаз­ной основы Сербского государства ^и6.

Постановления Турецкого устава начали тотчас же проводить­ся в жизнь. Милош назначил четырех министров-попечителей и, согласовав кандидатуры с прежними членами Совета и Великого суда, —17 советников с председателем Ефремом Обреновичем. В ап­реле 1839 г. был принят закон об устройстве Совета, еще более ограничивавший законодательную и исполнительную власть князя, который не мирился с таким положением, постоянно оспаривал права Совета. В стране образовалось два враждебных лагеря.

После неудачной попытки одержать верх над своими противни­ками путем инсценированного восстания в войске князь Милош 1 июня 1839 г. покинул Сербию. Власть перешла к его старшему сыну Милану, которого ввиду болезни заменило Наместничество в составе Е. Обреновича, А. Петрониевича и Т. Вучича-Перишича. Но Милан вскоре умер, и на престол был призван второй сын Ми- лоша—Михаил. С этого времени датируется окончательное уста­новление в Сербии режима уставобранителей — защитников устава.

К концу 1830-х и в 1840-х годах Сербское княжество сделало за­метный шаг вперед в общественно-экономическом развитии. Его на­селение за время правления князя Милоша почти удвоилось. На­блюдался и рост городов как административных, ремесленных и торговых центров. Шло формирование сербского рынка: внутренняя и внешняя торговля расширилась, особенно на протяжении 40-х го­дов. Крестьянство составляло в это время 97% налогоплательщиков и состояло из свободных собственников. Пахотные земли значи­тельно увеличивались за счет раскорчевок и расчисток; земледелие прогрессировало по сравнению со скотоводством, хотя продукты последнего продолжали играть главную роль в развитии товарно-денежных отношений и разрушении натурального сельскохозяйст­венного производства. Но прогресс сельского хозяйства вел к улуч­шению положения лишь тонкого слоя крестьянства и преимущест­венно в северных районах, более активно поддерживавших связь с австрийским рынком.

Усилилось имущественное расслоение сельского населения, боль­шая часть которого с трудом приспосабливалась к новым услови­ям хозяйствования, к общественным переменам. Распад задруг вел к обеднению индивидуальных крестьянских семей, они нередко были не в состоянии уплачивать денежные налоги, попадали в ка­балу к ростовщикам. Ростовщичество стало приобретать угрожаю­щие размеры¹¹⁷.

Наместничество, к которому перешла власть после того как князь Милош покинул Сербию, ставило своей задачей ввести в жизнь порядки, соответствующие Турецкому уставу, на практике добиться преобладания власти Совета над князем. Представления о Совете были разными. В народе существовало желание сделать его собранием представителей всех округов, т. е. более демократич­ным, представительным органом. Другие (особенно чиновники-пере­селенцы из Австрии) задумывали Совет как бюрократический ор­ган, составленный из узкого круга высших функционеров. Совет, созданный в 1839 г., с течением времени все более превращался в таковой, был очень далек от народа¹¹⁸.

После девятимесячного правления Наместничества в марте 1840 г. в Сербию прибыл князь Михаил (1839—1842, 1858—1868). Ввиду его несовершеннолетия по распоряжению султана княжески­ми советниками были назначены Тома Вучич-Перишич и Аврам Пе-трониевич —вожди уставобранителей. Борьба между уставобрани-телями и приверженцами Обреновичей резко обострилась. Послед­ние были многочисленны, что вызвало вскоре народные выступле­ния в их поддержку в некоторых округах. Это вынудило Вучича и Петрониевича уйти в отставку, многие вожди уставобранителей по­кинули страну. Однако правительство Михаила не сумело укрепить своего положения, его действия, в особенности повышение подуш­ного налога (пореза) с 5 до 6 талеров, введение денежных штрафов, кредитные ограничения, вызывали недовольство населения. Порта не доверяла князю Михаилу, считая его русским ставленником, тре­бовала допустить к власти представителей уставобранителей.

Давно подготавливаемый уставобранителями заговор, возглав­ленный Вучичем и фактически поддерживаемый турецкими властя­ми, привел к началу в августе 1842 г.—так называемой Вучичевой буны. А кокоре князь Михаил был вынужден бежать в Австрию.

После того как войско Вучича победоносно вошло в Белград, было создано Временное правление из уставобранителей, а затем создана состоявшая главным образом из приверженцев уставобра­нителей скупщина, которая выбрала новым князем Александра Ка-рагеоргиевича. Это был младший сын Карагеоргия, не имевший ка­ких-либо заслуг перед родиной.

Порта сразу поддержала новое правительство и издала берат, подтверждающий выбор нового князя. Россия же, наоборот, сочла произведенный переворот незаконным и потребовала созыва новой скупщины и новых выборов князя. Созванная в июне 1843 г. скуп­щина вновь избрала Александра Карагеоргиевича князем. Царское правительство вынуждено было признать его, но потребовало изгна­ния из Сербии Вучича и Петрониевича как руководителей восста­ния. Оно заняло неприязненную позицию по отношению к уставо-бранительскому режиму. \

Возникли и внутренние трудности, ибо стало необходимым вы­полнить легко даваемые ранее обещания улучшить положение крестьян, расширить права общин, снизить налоги и проч. Раздава­лись требования в отношении регулярного созыва скупщин как по­стоянного органа верховной власти, о превращении Совета в пред­ставительное учреждение, о расширении прав местных органов власти. Единственной мерой, которую вынуждены были принять уставобранители, было снижение подушного налога с 6 до 5 тале­ров, что, однако, сильно осложнило государственный бюджет. Скуп­щины же не созывались в стране вплоть до 1848 г. Олигархически-бюрократический режим, установленный в Сербии, не принес облег­чений народу.

Это отчасти служило почвой для попыток заговоров и восста­ний приверженцев Обреновичей, склонявших на свою сторону крестьян. Наиболее крупной из них была так называемая Катан-ская буна, вспыхнувшая осенью 1844 г. и немилосердно подавлен­ная тем же Вучичем. Князь Александр Карагеоргиевич, который по замыслу уставобранителей должен был стать им совершенно по­слушным, обнаружил стремление вести самостоятельную политику. Однако для этого он не обладал необходимыми способностями, не имел какой-либо ясной политической программы. Осложнились от­ношения между князем и Советом, имевшим большие полномочия.

В этой борьбе нашли выражение противоречия между абсолю­тистскими тенденциями князя и стремлением к власти верхушки буржуазии и бюрократии "⁹. Александр Карагеоргиевич опирался на Австрию, проводил проавстрийскую политику, что стало особен­но заметным с 1846 г. Но это способствовало росту недоверия к кня­зю народа. Русское влияние в Сербии постепенно вытеснялось ав- стрийским из-за враждебной политики России к уставобранителям и их ставленнику Александру Карагеоргиевичу и слабости эконо­мических связей.

При всей реакционности установленного уставобранителями по-лицейско-бюрократического режима они сумели осуществить важ­ные меры в отношении укрепления в стране буржуазной прав'оза-конности. Принятый в 1844 г. Гражданский законник княжества Сербского был составлен Иованом Хаджичем, начавшим свою рабо­ту еще при князе Милоше. Законник юридически закреплял права граждан на частую собственность как полную и ничем не ограни­ченную; освобождая страну от пережитков старых отношений, он расчищал путь для капиталистического развития, создавал право­вые законодательные основы свободной капиталистической эксплуатации. Составитель Гражданского законника основывался преимущественно на австрийском кодексе законов 1811 г., но в него были включены элементы народного сербского права. Наиболее сильно это чувствовалось в статьях, касавшихся семейных общин-задруг, прав наследования в них (лишь по мужской линии), усло­вий владения и отчуждения задружной собственности. Но при этом в отличие от обычного права собственность задруг рассматрива­лась не как коллективная, а как совместная. Предусматривалась отдельная собственность членов задруг, которая самостоятельно переходила по наследству. В целом распад задруг, не поощрявший­ся ранее, облегчался¹²⁰.

После прихода к власти уставобранителей был создан, кроме установленных по конституции 1838 г. судов — примирительного (сельского), первостепенного (окружного) и апелляционного (в сто­лице) — еще верховный суд. Позднее ему передали и функции кас­сационного суда. Был принят также закон о судопроизводстве и гражданских спорах (1853 г.). Однако практически судопроизвод­ство оставалось рутинным, бюрократизированным, в нем процвета­ла коррупция. Местное управление в округах, срезах и селах под­верглось большей, чем ранее, централизации.

Введение бюрократического правления сопровождалось наделе­нием профессиональных чиновников особыми привилегиями, их окончательным отделением от народа, господством над ним. Этому способствовало то обстоятельство, что чиновничество, тесно связан­ное с влиятельными старейшинами, сыграло важную роль в борьбе с династией Обреновичей. Улучшение положения чиновников было одним из основных требований в этой борьбе. Уставобранители стремились создать чиновничество как самостоятельный высший слой, полностью преданный режиму. Чиновники освобождались от налогов (кроме подоходного), получали большее, чем ранее, жало­ванье и пенсии, не могли подвергаться телесным наказаниям, а те­ряли должность только по постановлению суда. Чиновничья служ­ба предполагала отказ от других занятий, например, от торговли (с 1848 г.). Но это не всегда осуществлялось на практике. Чиновни­ки быстро обогащались за счет ростовщичества, взяточничества, торговых операций, скупки земель турецких собственников. Чиновники времени правления уставобранителей, среди которых преоб­ладали выходцы из Австрии, не пользовались популярностью в на­роде (особенно полицейские чины), нередко их действия вызывали недовольство. Все же по сравнению с положением чиновников вре­мени Обреновичей, когда они рассматривались как слуги князя, а не слуги государства, произошел заметный прогресс. В их ряды входила интеллигенция (врачи, учителя, инженеры и пр.). Появи­лись и некоторые способные и умелые администраторы и диплома­ты, например, Илия Гарашанин, Аврам Петрониевич и др. Но в це­лом профессиональные навыки и дисциплина чиновничества были еще низкими¹²¹.

В 40—50-х годах возросло внимание к просвещению и школам. Сербская молодежь посылалась на обучение за границу. Если в 1835—1836 гг. в Сербии 'было всего 72 школы с 2514 учениками, то в 1845—1846 гг.—113 школ с 6201 учеником, а в 1857—1858 гг.— 343 школы с 10 518 учениками. Но многие общины все еще не имели школ. Учителей не хватало, они жили в нищете, так как получали мизерное жалованье от общин и срезов ¹²².

При уставобранителях в Сербии существовали общественные кассы, дававшие деньги в кредит, выгодный, однако, крупным тор­говцам, а не крестьянам;! улучшались дороги, была заведена почта, телеграф. Но для материального благосостояния страны в целом было сделано немного, отчасти ввиду отсутствия денежных средств и их нерационального использования. Бюджет часто находился в дефиците, постепенно это стало хроническим явлением ¹²³. Небыва­лый рост ростовщичества и задолженности крестьян порождал обо­стренную ситуацию в Сербии, что усугубилось в последние годы правления уставобранителей.

Внешняя политика уставобранителей представляла собой некий парадокс¹²⁴. Они пришли к власти при поддержке Порты и в первое Бремя правления открыто демонстрировали свое туркофильство. Князь Александр был предан Турции, а затем стал опираться на Австрию. Министр иностранных дел А. Петрониевич был убежден­ным туркофилом.

Но несмотря на все это правящие круги уставобранителей про­являли большую заинтересованность в проведении активной нацио­нальной политики, враждебной интересам Османской империи и Австрии.

Еще во время правления князя Михаила оказывалось покрови­тельство южнославянским народам, находившимся под властью Османской империи, немалое число беженцев оттуда находило убе­жище в Сербии. Антитурецкие выступления в Боснии и в Болгарии (1840—1841 -гг.) встретили поддержку со стороны князя. В конце 1844 г. один из наиболее активных деятелей режима, министр внут­ренних дел Илия Гарашанин составил известную под названием ■«Начертание» внешнеполитическую программу княжества. Целью ■ее объявлялось освобождение южнославянских народов, находив­шихся под чужеземной властью, создание на развалинах Османской империи большой державы, прообразом которой служило царство Стефана Душана. В ней Сербия и сербская династия должны были главенствовать ^,25.

Возникновение столь обширного замысла было в значительной мере связано с деятельностью в Константинополе и на Балканах главы правого крыла польской эмиграции князя Адама Чарторый-ского и его приверженцев, рассчитывавших сделать Сербию опорой своей политики в Юго-Восточной Европе. В 1843 г. Чарторыйский разработал программу, которую следовало проводить Сербскому княжеству, чтобы сплотить вокруг себя южных славян, находив­шихся в составе Турции и Австрии. Прибывший в это время в Сер­бию дипломатический агент Чарторыйского чех Франьо Зах орга­низовал там «панславистскую агитацию» и соответствующее обще­ство. Он и составил первоначальный набросок («План») внешнепо­литической программы Сербского княжества, использованный за­тем Гарантийным ¹²⁶.

В «Начертании» непосредственной задачей Сербского княжест­ва провозглашалось присоединение Боснии и Герцеговины, Черно­гории, Северной Албании и получение выхода к морю. Но этот за­мысел должен был решаться консервативным путем: включением указанных земель в состав княжества. Вопрос о государственном устройстве будущего Сербского государства не рассматривался вовсе, но предполагалось, что это будет конституционная монархия во главе с династией Карагеоргиевичей. Гарашанин надеялся, что решить проблему создания Сербской державы на месте кончающей свой век Османской империи помогут Франция и Англия, которые стремились всеми силами воспрепятствовать осуществлению пла­нов царского правительства в отношении Балкан и Ближнего Во­стока. Но он, в отличие от Чарторыйского и Заха, предусматривал и возможность союза между Сербией и Россией как «действитель­но, самого естественного». Это, насколько можно понять, было бы осуществимо при соответствующей перемене русской политики, т. е. при отказе царизма от солидарности с Габсбургами (которых Гара­шанин считал главным врагом) и от вмешательства в дела Сербии. Дальновидность Гарашанина проявилась в том, что он осозна­вал историческое значение стремления югославянских народов к освобождению от чужеземной власти и объединению. Однако в ме­тодах решения такой задачи он был консервативен, так как рассчи­тывал на присоединение балканских народов к Сербскому княже­ству, на постепенное расширение территории княжества при помо­щи дипломатии и войн. При этом он стремился опереться не на под­держку народа, а на помощь извне — главным образом со стороны Франции¹²⁷. Идея создания обширного Сербского государства по существу основывалась не на принципе национального самоопре­деления народов, а на «историческом праве» и государственных традициях сербов, восходящих к средневековой державе Стефана Душана¹²⁸.

Если задача национального освобождения южных славян была прогрессивной и вполне соответствовала интересам этих народов, то идея их политического объединения под главенством сербской ди-настии имела великодержавную направленность, исходила из ин­тересов сербских буржуазных кругов и самого режима уставобра­нителей ¹²⁹. По сути дела мыслилось создание не южнославянского, а сербского государства, в котором все ключевые позиции заняла бы сербская буржуазия.

Сербское княжество претендовало на роль «Пьемонта для юж­ных славян». Общественные и культурные связи с сербами должны были стимулировать национально-освободительное движение всех этих народов. Уже в 1845—1846 гг., особенно после начала револю­ции 1848 г., Гарашанин и уставобранители предпринимали некото­рые практические шаги с целью осуществить идеи «Начертания». В балканских владениях Османской империи вели пропаганду их агенты-осведомители. Были установлены контакты с черногорским владыкой Петром II Негошем, которому сербское правительство стало оказывать, денежную помощь, с племенем албанцев-католи­ков мирдитов, с торговцами и влиятельными людьми Боснии, Гер­цеговины, Южной Сербии. Особое внимание обращалось на приоб­щение болгар к идее освобождения и объединения всех южных сла­вян под главенством Сербии. Проводниками таких идей были неко­торые болгарские учителяДсвященники; в Белграде печатались церковные книги на болгарском языке. В 1846 г. было образовано молодежное объединение «Душанов полк», целью которого было свержение Александра Карагеоргиевича, возведение на престол кня­зя Михаила Обреновича, наконец, освобождение от турецкой влас­ти всех сербских земель и создание большого сербского королевст­ва. Годом позднее возникла «Дружина сербской молодежи» — ли­тературный кружок, члены которого, однако, имели тайную полити­ческую цель — возобновление «Царства Душана» ¹³⁰.

После начала революционных событий 1848 г. в Австрии по рас­четам Гарашанина создалась благоприятная обстановка для реали­зации идей «Начертания». Но теперь уже центром национальной пропаганды уставобранителей стали австрийские владения — Вое­водина, Хорватия, Далмация. Эмиссар сербского правительства Матия Бан посетил Сремски Карловцы, Нови Сад, Загреб и Це-тинье, где обсуждал возможность сотрудничества. Пропагандист­скую деятельность в австрийских и турецких владениях вели Ф. Зах, С. Херкалович и др. Вместе с Гарантийным сербский пред­ставитель в Стамбуле К. Николаевич составил план создания нахо­дящегося под верховной властью Порты автономного «сербского вице-королевства». В него путем добровольного присоединения должны были войти все южнославянские народы, находившиеся в составе Турции. Весной 1848 г., когда казалось, что габсбургская держава близка к гибели, возник столь же малореальный проект передачи в состав Сербского княжества австрийской Воеводины. Созданный в Белграде «демократическо-панславистский клуб» начал распространять в австрийских владениях прокламации, со­держащие проект «Политические принципы югославян». В нем из­лагался замысел создания из южнославянских земель Турции и Австрии королевства сербов, хорватов и болгар, построенного на федеративных началах, во главе с Александром Карагеоргиевичем. В марте 1849 г. сотрудники Гарашанина И. Маринович, М. Бан и Т. Ковачевич разработали «Устав политической пропаганды, кото­рую надо проводить в славяно-турецких землях». Целью такой про­паганды объявлялась подготовка «всестороннего и одновременного вооруженного восстания нашего народа для освобождения от ту­рецкого ига». Сербские агенты усилили активность в южнославян­ских землях, входивших в состав Турции, в Северной Албании (сре­ди мирдитов), в Далмации и на Хорватско-Славонской Военной границе¹³¹.

Таким образом, идеи, намеченные в «Начертании», получили в ходе революции 1848—1849 гг. большую определенность и новое на­правление. Теперь задумывалось создание обширного южнославян­ского государства, включающего, кроме сербов, хорватов и болгар. Но великосербская направленность подобных замыслов не исчезла. Право народов на национальное самоопределение уже начало осо­знаваться, однако представления о национальном размежевании на Балканах оставались неточными, а о землях, населенных серба­ми,— слишком расширительными¹³². Главная слабость проектов ос­вобождения от власти Турции и Австрии балканских земель состоя­ла в их утопизме, ибо Гарашанин и его приверженцы не собира­лись прибегать к революционным методам борьбы за националь­ное освобождение и политическое объединение южнославянских земель.

В целом европейские революции 1848—1849 гг. оказали боль­шое воздействие и на внутригосударственную жизнь Сербского кня­жества. Выросло еедовольство широких народных масс и буржу­азной интеллигенции режимом уставобранителей. Правительство вынуждено было созвать, наконец, скупщину. На Петровской скуп­щине, состоявшейся в июне 1848 г., выдвигались требования о регу­лярном созыве скупщины, о включении в Совет представителей всех округов, о налоговых облегчениях, свободе печати, создании торго­вого суда и проч. После поражения революции 1848—1849 гг. реак­ция усилилась и в Сербии, внутренняя и внешняя политика уставо­бранителей становилась все более непопулярной, приверженцы Обреновичей действовали все активнее.

Во время Крымской войны сербское правительство сохраняло нейтралитет. Но ввиду того, что политический статус княжества ос­новывался на русско-турецких договорах, существовала угроза, что Порта его отвергнет в одностороннем порядке. Положение ослож­нялось также из-за концентрации в прилегающих к княжеству об­ластях австрийских, турецких и русских войск. Чтобы смягчить си­туацию и закрепить нейтральную позицию Сербии, султанское пра­вительство по настоянию Франции и Великобритании издало фир­ман, подтверждавший автономные права и привилегии страны.

По условиям Парижского мирного договора, заключенного 18 (30) марта 1856 г. между Россией, Францией, Великобританией, Австрией, Пруссией, Сардинией и Турцией, автономные права и привилегии Сербского княжества еще раз подтверждались, но ста-вились теперь под «совокупное ручательство договаривающихся держав». «Вследствие сего,— говорилось в статье XXVIII догово­ра,— означенное княжество сохранит свое независимое националь­ное управление и полную свободу вероисповедания, законодательст­ва, торговли и судоходства». Порта сохраняла право содержать гарнизоны в Сербии на прежних основаниях. Но без предваритель­ного соглашения между договаривающимися державами не могло быть допущено «никакое вооруженное в Сербии вмешательство» (статья XXIX) ¹³³. Парижским мирным деговором была провозгла­шена свобода плавания но Дунаю, что имело благоприятные по­следствия для развития сербской торговли.

Таким образом, в 30—50-х годах Сербское княжество сделало следующий важный шаг по пути формирования национального го­сударства, утверждения в стране буржуазного правопорядка. Те­перь Сербия, получив международное признание, могла рассма­триваться как политическая единица, которая заняла свое место, хотя и скромное, среди европейских стран и стала практически осу­ществлять консульские сношения с иностранными правительства­ми. В это время на государственное развитие княжества стали ока­зывать влияние, кроме России, и другие государства, в частности Великобритания. Попытка последней подорвать русские позиции в Сербии была первым успехом в борьбе за лишение России права на покровительство этому молодому балканскому государству. Под воздействием англо-русского соперничества и ряда других, внут­ренних причин социальная борьба по конституционным проблемам обострилась. При этом политические группировки начали размеже­вываться и по внешнеполитической ориентации.

Общественно-экономическая отсталость усложняла процесс фор­мирования Сербского национального государства, утверждения в нем буржуазного правопорядка. Но имевшая место тенденция к со­хранению феодальных форм эксплуатации в 30-е годы постепенно изживалась. Этому способствовало, с одной стороны, преобладание в стране мелкого крестьянского землевладения, а с другой — тот факт, что капиталистический способ производства уже победил или близился к победе в большинстве европейских государств, в тесных взаимосвязях с которыми находилась Сербия.

В 40—50-х годах Сербское княжество достигло определенного прогресса в общественно-экономическом государственном развитии. Как писал Ф. Энгельс, в середине XIX в. в Сербии уже. имелось «сильное и сравнительно просвещенное национальное ядро»¹³⁴. Го­сударственное единство сербского народа складывалось на нацио­нальной основе. Становление буржуазной сербской нации шло па­раллельно с формированием Сербского государства. В рассматри­ваемый период оба эти процесса были далеко не завершены, но уже порождали идеологические концепции в отношении перспектив раз­вития Сербского княжества, задачу превращения его в независимое сильное государство. Эта идея, выраженная в 1844 г. в «Начерта­нии», обрамлялась, однако, великосербскими тенденциями. Во вре­мя революции 1848—1849 гг. появились более обширные планы со- здания в землях, освобожденных от власти Австрии и ' Турции, южнославянского государства. Но при этом предполагалось, что освобождение от чужеземной власти произойдет не революционным путем, не силами самих народных масс. Вместе с тем постепенно становилось ясным, что не «историческое право», не государствен­ные традиции, а право каждого народа на национальное самоопре­деление должно послужить основой процесса формирования нацио­нальных буржуазных государств в Юго-Восточной Европе.

§ 4. Сербское государство на пути к парламентаризму. 1858 —1878 гг.

60—70-е годы были переломными в истории сербского буржуаз­ного государства, развивавшегося в весьма специфических услови­ях. В конце 50 — начале 60-х годов капиталистическое производст­во в Сербии оставалось слабо развитым. В стране имелось лишь не­сколько промышленных предприятий. В экономике хозяйничала торговая и ростовщическая буржуазия. Перестройка сельского хо­зяйства на буржуазный лад происходила медленно. Более быстры­ми темпами сербская экономика стала развиваться с конца 60-х го­дов. Через десять лет развитие капиталистического способа производства достигло в Сербии ощутимых результатов, что нашло выражение в быстром росте задолженности крестьян, в распаде большой патриархальной семьи — задруги, а также в усилении про­цесса обезземеливания крестьян ¹³⁵.

К этому времени социально-экономическое и политическое раз­витие Сербского княжества создало необходимые предпосылки для зарождения и оформления основных буржуазных общественно-по­литических течений, отражавших классовую структуру сербского общества. Помимо консерваторов — идеологов крупных земельных собственников, богатых торговцев и ростовщиков, появились либе­ралы— новое общественно-политическое течение чисто буржуазно­го толка. Консервативно-либеральному лагерю с конца 60-х годов противостояли революционные демократы, выражавшие интересы трудового крестьянства Сербии. Противоборство этих трех течений стало главным содержанием общественно-политической борьбы. Оно оказало непосредственное влияние на развитие сербского бур­жуазного государства.

Вторая половина 50-х годов характеризовалась в Сербском кня­жестве общим кризисом уставобранительского режима: экономиче­ским, политическим и общественным. Главной причиной экономиче­ского кризиса было разложение крестьянства (свыше 90% населе­ния страны¹³⁶) вследствие прогрессировавшего развития товарно-денежных отношений и ростовщичества. Задолженность крестьян ростовщикам постоянно увеличивалась, что не могло не вызвать на­раставшего недовольства крестьян.

Внутриполитический кризис ярче всего проявлялся в непрекра­щавшихся столкновениях между князем и олигархическим Госу­дарственным советом. Правление Александра Карагеоргиевича было крайне непопулярно в народе. Князь проводил откровенно австрофильскую политику, противоречившую национальным инте­ресам Сербии. Австрийский консул стал главной личностью при дворе, постоянно вмешиваясь во внутренние дела княжества ¹³⁷. По­казателем нестабильности политической ситуации в стране явля­лись и частые смены правительства.

Кризис уставобранительского режима достиг апогея в конце 1857 г. во время так называемой Тенкиной заверы — заговора во главе с председателем Государственного совета Ст. Стефановичем Тенкой, целью которого было свержение династии Карагеоргиеви-чей и возвращение на сербский престол старого Милоша Обренови-ча. Раскрытие заговора дало повод для прямого вмешательства Порты во внутренние дела княжества. В результате князю не уда­лось расправиться с оппозицией: ее вожди — И. Гарашанин и Т. Ву-чич — заняли командные посты в управлении: первый стал мини­стром внутренних дел, второй — председателем Государственного совета.

В обстановке всеобщего недовольства политикой князя И. Га­рашанин в качестве инструмента для свержения Александра Кара-георгиевича решил воспользоваться скупщиной, которая не собира­лась с 1848 г. Несмотря на сопротивление князя и Порты, считав­шей подобный шаг нарушением конституции 1838 г., в начале сен­тября 1858 г. было принято решение о созыве скупщины.

В заседаниях Свято-Андреевской скупщины, проходивших с 1 декабря 1858 г. по 31 января 1859 г., принимали участие 437 депу­татов, из которых 377 было избрано, а 60 получили это право по положению (председатели судов, окружные начальники, настояте­ли монастырей и протоиереи). По роду занятий большинство депу­татов составляли земледельцы, представители сельской админи­страции и торговцы¹³⁸.

Руководящую роль в скупщине играли вожди сербских либера­лов— Еврем Груич и Йован Илич, избранные ее секретарями. Серб­ские либералы (Е. Груич, М. Янкович, Р. Алимпич и др.) стреми­лись перенести принципы буржуазной государственности Западной Европы, где они получили образование, на сербскую почву, рассчи­тывая использовать Свято-Андреевскую скупщину для утверждения своих идей. Еврем Груич разработал весьма радикальный проект Закона о народной скупщине, внесенный на рассмотрение депута­тов 5 декабря. Скупщина провозглашалась «одним из старейших и освященных традициями» институтов Сербского княжества, наде­лялась правом законодательной инициативы, должна была вотиро­вать бюджет страны и одобрять все законы. Согласно проекту, скупщина собиралась ежегодно, предусматривалась политическая ответственность правительства¹³⁹. Одобренный скупщиной проект натолкнулся на решительное сопротивление консервативной груп­пировки, возглавляемой И. Гарашаниным, который добился от­срочки его утверждения Государственным советом и князем.