Противостояние гештальтпсихологов и ассоцианистов

 

Не случайно на ранних этапах развития психологической мысли существовала школа ассоцианистов, полагавших, что целостные картины восприятия строятся из фрагментарных элементов ощущений. Идею о том, что психические явления соединяются по смежности, сходству и контрасту, высказал еще Аристотель. Но научной доктриной она стала значительно позже, когда развитие гипотезы Аристотеля об обусловленности такой связи внутренними процессами организма перешло в стадию экспериментального поиска. Популярность она приобрела благодаря Р. Декарту, Б. Спинозе, Т. Гоббсу, Д. Гартли, которые полагали возможным найти связь между ассоциативными закономерностями психического и материального миров.

Однако было бы глубоко ошибочным думать, что сложные картины восприятия создаются простым суммированием отдельных ощущений или, как ранее говорили психологи, восприятие становится результатом «ассоциаций» отдельных признаков. На самом деле процесс восприятия оказался гораздо сложнее, и это породило противоречия во взглядах между представителями двух школ — ассоцианистской и гештальтпсихологической, возникшей в Германии в начале XX в. Противостояние двух направлений заслуживает, конечно, значительно большего внимания, но мы ограничимся описанием только его сути.

Развитию гештальтнаправления способствовали работы М. Вертхаймера, вышедшие в 1912 г. Исследуя кажущийся эффект движения переключающихся световых точек, он пришел к выводу о непрерывности восприятия. Основным объяснительным принципом у гештальтпсихологов был принцип целостного объединения элементов психической жизни. Последние не должны сводиться к какой-либо сумме составляющих. Гештальт (нем. Gestalt — эквивалентно понятиям «паттерн» или «форма», хотя ближе по смыслу — «конфигурация») существует изначально.

Но одним из самых убедительных примеров гештальтистов является оценка особенностей восприятия музыки. Мы слышим, как оркестр играет музыкальное произведение в целом, и узнаем его, независимо от того, как оно транспонировано в музыкальном ряду или с помощью каких музыкальных инструментов оно исполняется. Но только при специальном желании мы можем выделить из музыкального строя инструментов флейту или скрипку, арфу или виолончель. Основываясь на многих примерах из практики повседневной жизни и результатах экспериментов, гештальтисты сформулировали законы восприятия, органически связавшие многие современные представления в целостные концепции. К числу наиболее известных законов, открытых гештальтпсихологами, относятся:

1) структурность восприятия. Изучению этого закона посвящено много работ, начало которым положил В. Келер. Во-первых, многие исследования, проведенные на животных, доказали целостную картину восприятия, к примеру геометрических фигур. Если обучить обезьяну положительно реагировать на черный треугольник на белом фоне, то она реагирует положительно и на белый треугольник на черном фоне, и на треугольник, отмеченный точками, штрихами, и на соответствующие линии, образующие углы треугольника. Совершенно очевидно, что животное схватывает не отдельные признаки фигуры, а ее целостную структуру, пишет М. Герц (ученица Келера). Во-вторых, структурность подразумевалась не только как особое психическое свойство восприятия, но и как более общее физическое свойство движения материального мира. Келер отмечал, что если бросить камень на спокойную поверхность воды, появятся правильные круги, постепенно расходящиеся по воде и не теряющие своей формы. Аналогичные явления мы встречаем при рассмотрении магнитных полей и т. п., что свидетельствует об универсальности этого закона;

2) на основании структурности восприятия разработана модель целостности. Прекрасным примером целостности восприятия служит объяснение признака перпендикулярности. Школьникам младшего класса разъяснили, какие линии составляет прямой угол в 90 градусов. В качестве наглядного примера поставили указку на стол и пояснили, что ее вершина равно удалена от поверхности стола, поэтому любая линия на столе от основания указки составит прямой угол. Затем учитель, держа деревянный прямоугольный треугольник за вершину прямого угла, поставил его гипотенузой на стол, и катеты его оказались наклоненными к поверхности стола, служащего наглядным примером. На вопрос «Будет ли верхний угол прямым?» многие дети ответили хором: «Нет». А удивленному таким ответом преподавателю они объяснили, что по граням этого угла будет скатываться мячик, значит, угол косой, а не прямой. Целостность восприятия по структурным компонентам признака перпендикулярности проявилась в связи с апперцептивным опытом, полученным по время скатывания с крутой горки, и поэтому структурность потеряла независимость. Возникло это при полном отсутствии какого-либо намека со стороны учителя на возможность установления такой связи.

 

 

Рисунок 9

 

Дети судят непосредственно, т. е. связывают объекты структурной организации в целостные образы воспринимаемых вещей, явлений, событий. Стоит только повернуть треугольник и положить его на гипотенузу XY, как прямой угол XOY становится «косым», т. к. с него скатывается мячик. На возможность установления такой связи учитель не указывал, она возникла спонтанно и ассоциировалась с яркими впечатлениями во время катания с «косой горки», иначе ведь не поедешь!

 

Такой же целостный характер наблюдается и при восприятии цвета. Курицу обучали клевать зерна только на светло-сером фоне и не трогать на темном (два квадрата — серый и темно-серый), поскольку там они были просто приклеены к поверхности. Затем ей давали контрольную пробу, и если раньше она не клевала зерна на темном фоне, то когда рядом появлялся черный фон (два квадрата — темно-серый и черный), она сразу же начинала клевать зерна на темно-сером квадрате. Вполне очевидно, что курица воспринимает световые оттенки не изолированно, а в определенной целостности отношений друг к другу.

3) Закон четкости структуры. Структурность исследовалась гештальтистами и в связи с восприятием формы, и первое, что им удалось выяснить, — это четкость структуры, сопровождающая «выделение объектов» с наиболее конкретными формами из любого многообразия воспринимаемых объектов. Так, например, если субъекту представляется карта звездного неба, то он выделяет на ней прежде всего наиболее четкие геометрические фигуры. Затем пытается сложить из них (или не вошедших в их конфигурацию звезд) нечто похожее на реальные объекты (созвездия) — скорпиона, лебедя и т. п.

4) Закон амплификации, или доведения до целого. Согласно этому закону, четкость «тянет за собой» завершаемость, дополнение, доведение до целого в случаях, когда воспринимаемый объект имеет «разорванный», не доведенный до совершенства характер. Это легко проследить на геометрических фигурах.

 

 

Рисунок 10

 

Хотя мы прекрасно понимаем, что первого треугольника просто нет, есть только три угла, но мы «видим» его, воспринимая доведенным до целого. Во втором случае мы видим три линии, но тоже воспринимаем как треугольник, хотя и с менее отчетливым «доведением до целого». Третий «треугольник» разорван в шести местах, но нам это не мешает воспринимать его целым. Стрелки иллюстрируют недостающие детали, достраиваемые нашим воображением, для сохранения целостности восприятия.

 

5) Закон маскировки. Этот закон широко известен в природе и использовался человеком во время войны в чисто практических целях. Сущность его заключается в том, что любой хорошо знакомый нам предмет, будучи слитым с фоном какими-либо характерными для общей картины восприятия связями, становится практически незаметным, следовательно, защищенным от зорких глаз «противника». Этот закон настолько целесообразен, что его называют «универсальным подтверждением целостной природы восприятия». На рис. 11 мы видим прекрасную иллюстрацию, подтверждающую справедливость этого закона.

 

 

Рисунок 11

 

Естественная маскировка демонстрирует проявление «законов группирования». Гештальтпсихологи подразделяют их по признакам:

а) по сходству;

б) по близости;

в) по связанности.

Согласитесь, что разглядеть лошадок на таком фоне не очень-то просто, когда налицо закон маскировки.

 

Этот закон подтверждал идею о том, что целое не сводится к сумме составляющих его частей. Представление гештальтистов об организационных моментах восприятия объясняет, почему люди видят мир состоящим из отдельных объектов, но этот процесс осуществляется перманентно (постоянно, непрерывно).

6) Закон перманентности (непрерывности). Для объяснения, как возникают образы отдельных объектов, Вертхаймер предположил, что наша зрительная система организует части в целое на основе законов группирования. Элементы с большей вероятностью будут восприниматься сгруппированными, если они достаточно близко расположены друг к другу, схожи между собой, образуют общий контур или движутся в одном направлении, как, например, стайки рыб. На рис. 12 изображена последовательность развития суждений по воспринимаемым объектам.

 

Рисунок 12

 

В последовательном предъявлении «схожих» по вертикальному написанию объектов, но дополняемых в горизонтальном написании «признаками объединения», можно наблюдать, как происходит группировка объектов в целое «число». Первые объекты (до *) чаще всего трактуются как «три столба» и «следы от снегохода»; вторые — (между *) как «закрытые ставни окон»; и последние — (после *) как «хорошо читаемое число 1001».

 

7) Закон прегнантности. Если говорить точнее, понятие Prognanz изначально связано с принципом организации, названным гештальтистами принципом прегнантности. Смысл его в том, что в случае неясности стимульного изображения возникающий у нас образ восприятия будет настолько «хорошим» (иначе говоря, простым, однородным и симметричным), насколько позволяют «определяющие условия». Далее гештальтисты обнаружили, что некоторые структуры нашей нервной системы детерминируют опорную (референтную) систему, в сравнении с которой и происходит анализ воспринимаемых образов. Такая относительная система отсчета, осуществляемая только по ориентационному признаку, свидетельствует о возможности существования базовых характеристик сравнения для случаев субъективной «ориентации на опыт».

Представим себе, что для восприятия (с целью опознания) предъявляется последовательность объектов с нечетким или незавершенным для четкого толкования содержанием. Тем не менее объекты «изменяются» так, что каждый последующий случай толкования может безапелляционно приниматься как вполне завершенное суждение. Рассмотрим рис. 13.

 

 

Рисунок 13

 

При последовательном предъявлении человек практически никогда не думает, что ему показываются различные части одного и того же объекта — куба. В первом и втором случаях разрозненные объекты иногда трактуются как самостоятельные, но чаще как симметричные, отраженные, параллельные.

В первом случае — две направленные друг на друга буквы Г; во втором — две параллельные плоскости, расположенные в пространстве; в третьем — угол, образованный двумя плоскостями в пространстве; в четвертом — куб.

 

Последний случай свидетельствует, что не всякий ранее воспринимавшийся паттерн принимает какую-то простую, базовую форму. Например, параллельные в пространстве плоскости не воспринимаются нами как кубообразные, и тем более не воспринимаются кубообразно две буквы Г, направленные друг на друга. Это становится более или менее реальным, как только мы начнем понимать, на что направлена игра нашего воображения. Но в тех случаях, когда образ дополнен до нового паттерна, как при восприятии частично замаскированной фигуры, наблюдатель будет видеть новую, целостную форму в соответствии с доступной для него информацией.

В соответствии с доктриной изоморфизма, гештальтисты полагали, что нейронные поля в мозге стремятся к состоянию минимальной энергии, и это обеспечивает функционирование прегнантности: образы восприятия упрощаются при достижении мозгом состояния равновесия.

Все законы группирования Вертхаймера выдержали проверку временем. Ни один из них не был опровергнут, и ни один новый закон не был добавлен к первоначальному списку, если не считать предположений, выдвинутых недавно И. Роком и С. Палмером. Последний предложил закон окружения, или общей области, описывающий тенденцию наблюдателя группировать элементы, расположенные в одной и той же области воспринимаемого изображения. Второй закон, закон связности, сформулирован обоими учеными. Связность объясняет наличие мощной тенденции зрительной системы воспринимать любую однородную, связную область, например пятно, линию или более протяженную форму, как отдельную единицу. Связность — это наиболее подходящий кандидат для законов группирования (рис. 14-17).

 

 

Рисунок 14

 

Скорее всего, плоскости З и Ж принадлежат одной фигуре, а плоскость И — другой.

 

 

Рисунок 15

 

Скорее всего, плоскости В, Г и Д принадлежат одной и той же фигуре.

 

 

Рисунок 16

 

Возможно, что все три — Л, К, М — лежат в одной плоскости, но возможно, и нет.

 

 

 

Рисунок 17

 

Хотя мы прекрасно знаем, что все изображенные пересечения лежат в плоскости бумажного листа, но тем не менее «видим» их объемными фигурами, предполагая, что если Н, О, Р, П, С — «кирпич», то и У — сторона объемной пирамиды, три грани которой скрыты четвертой гранью — У.

Пересечение Т приобрело «объемное толкование».

 

Хотя справедливость законов группирования серьезным сомнениям не подвергалась, представление о том, на какой именно стадии процесса зрительного восприятия действуют эти законы, было пересмотрено. В гештальттеории неявно подразумевается, что группирование должно происходить на ранней стадии процесса переработки зрительной информации. Поэтому когда Вертхаймер обсуждал такие принципы, как близость, он имел в виду сетчатую близость: то, как близко друг от друга расположены воспринимаемые стимулы на сетчатке. Однако вполне возможно, что принципы группирования проявляются и на более поздних стадиях процесса переработки информации.

Принцип прегнантности оказался весьма важным понятием в гештальттеории. Идея о том, что возникающие образы имеют наиболее правильную и симметричную форму, заставила задуматься над понятиями «хорошего» образа и «хорошей» формы. Туманное гештальтистское определение «хорошего» образа в настоящее время получило уточнение. Так, Э. Леувенберг и X. Бюффарт из Нидерландов разработали теорию, которая позволяет в деталях определить количество информации в различных образах — «хорошие» образы содержат мало информации, «плохие» — много. Сравните два вида группировки объектов с точки зрения хорошего и «плохого» образа (рис. 18).

 

 

Рисунок 18

 

Случай I — «плохие» образы.

Объекты хаотичны, разгруппированы.

Случай II — «хорошие» образы.

Объекты сгруппированы в форме «креста».

Как в первом, так и во втором случаях количество фигур одинаково, но читаемость и запоминаемость различны из-за «плохой» и «хорошей» организации формы. Даже без особой тренировки, уяснив только порядок расположения фигур во втором варианте, рисунок легко воспроизводится по памяти, что значительно сложнее сделать в первом случае.

 

Вообще-то, информационный подход существенно изменил представления о формировании образов восприятия, открыв новые перспективы развития этой области знания, но этот вопрос пока остается специальным и не входит в раздел настоящей книги. Мы лишь воспользуемся пониманием того, как формируется «хороший образ». Он требует объединения группы основных, существенных признаков и сопоставления воспринятого комплекса признаков с прежними знаниями о предмете. Если в процессе такого сопоставления гипотеза о воспринимаемом предмете совпадает с поступающей информацией, возникает его узнавание, и процесс восприятия предмета завершается. Если в результате сопоставления такой согласованности гипотезы с реально доходящей до субъекта информацией не возникает, поиски нужного решения продолжаются до тех пор, пока субъект не придет к нужному решению. Иначе говоря, пока он не опознает предмет и не сможет его «категоризовать», он не воспримет его полностью.

Процессы построения образов восприятия по признакам внешнего мира и символам интроспекции и проприоспекции можно представить в виде системы разных уровней сложности отражения. Ведущим правилом в этом процессе является естественное стремление человека переходить от более простых и непосредственных обозначений и понятий образов восприятия к наиболее емким. Этот процесс А. Р. Лурия и А. Н. Леонтьев называли «историчностью» восприятия, демонстрируя при этом наглядный пример ее проявления.

 

 

Рисунок 19

 

Народы, не знавшие геометрических названий, идентифицировали изображения с похожими по форме предметами — вигвамом, окном, браслетом и аналогичными им, в отличие от тех, кому хорошо известны названия геометрических фигур.

 

В этом раскрывается не только специфика эволюционирующих систем восприятия как изменяющегося способа отражения действительности в филогенезе, но и характер изменений, происходящих на высших стадиях построения отвлеченного образа — как способа опосредованного познания.

«Адекватность образа не изначальна, — пишет А. Н. Леонтьев, — она возникает при формировании образа восприятия, когда происходит уподобление воспринимающих систем свойствам воздействующего объекта. Это значит, что для возникновения отражения одного только воздействия отражаемого объекта на живую систему, являющуюся субъектом отражения, еще недостаточно. Необходимо также, чтобы существовал встречный процесс — деятельность субъекта по отношению к отражаемой реальности. В этом активном процессе и происходит формирование отражения, его проверка и коррекция».

Наша способность «выстраивать» сигналы внешнего мира в образы восприятия прочно связана с явлениями самоорганизации и самонастройки систем. К элементарной, или протопатической (protos — первично, patos — переживаемая), форме чувствительности (обонянию, вкусу, осязанию) будут иметь отношение менее оформленные и четкие образы восприятия, в то время как к сложной, эпикритической форме чувствительности (слуху и зрению) — сложные, более оформленные и четкие образы восприятия.

Предпочтение, отдаваемое сложным образам восприятия, иллюстрируется этологами на примере поведения пчел. Изучая влияние формы, окраски, размера рисунка, на котором размещалась емкость с подкормкой для пчел, они пришли к выводу, что пчелы предпочитают садиться на кормушки, стоящие на сложных рисунках, информативно напоминающих характерные формы цветов.

Сказанное выше способствовало пониманию элементарных форм построения образов и не слишком далеко выходило за пределы простых законов восприятия. Реальная же картина построения образов намного сложнее и остается загадкой даже при очень хорошем технологическом обеспечении исследований.