Внаш соцвос с самого начала привнесены были идеи свободного воспитания, идеи о правах ребенка, о непогрешимости ребенка. Хотя формально у нас и отказались от этой шумихи, в нашем обществе, в особенности интеллигентной его части, продолжают жить старые педагогические фетиши. У нас готовы признать за благо дисциплину, но решительно не способны без отвращения наблюдать какое угодно дисциплинирование, которое если и допускается, то обязательно с тем условием, чтобы оно протекало приятно, без конфликтов и «насилия».
Мы при этом считаем: для того чтобы это принуждение приходилось применять как можно реже, чтобы оно не было усмирением, а законом, оно должно быть абсолютным, т. е. применяться с железной необходимостью, как только есть нарушение, без пропусков, без уговаривания, без послабления.
Совершенно безнадежно думать, что это принуждение возможно без конфликтов, без насилия и без неприятностей. Общественное желание, чтобы в детском доме все решительно и всегда напоминало счастливую Аркадию, [это] тем более невозможно, что мы имеем дело с детьми, более или менее запущенными.
В то же время, поскольку мы имеем свободный, живой, реально самоуправляющий коллектив, поскольку у нас не придавлена личность, постольку у нас больше возможностей проявиться и отрицательным сторонам личности.
Поэтому принуждение может иногда принять форму насилия, если без него обойтись невозможно.
Всякое принуждение при этом должно совершаться только уполномоченным для этого лицом или органом и при обязательном одобрении коллектива и обязательно от его имени.
Опыт показывает: чем прямее, откровеннее и увереннее проводится принуждение, тем реже его приходится применять. В таком случае представление о силе коллектива делается привычным и положительным переживанием.
Кто должен быть уполномочен на принуждение? Это очень трудный, но все же технический вопрос. Правильная и точная политика принуждения должна находиться в руках опытного, знающего и тактичного человека. Это нельзя доверять нескольким людям, и, следовательно, ясно, что только заведующий [учреждением] может быть уполномочен на это. Но именно уполномочен, т. е. настолько [может] пользоваться доверием, чтобы об этом не могло быть двух мнений. Я не возражал бы даже против выборности [заведующего] детским составом.
Внешним выражением принуждения является наказание.
Проблема наказания чрезвычайно трудна, и здесь предстоит еще много поисков. Во всяком случае во всяком наказании должна быть логика, соответствующая логике поступка. Но в некоторых случаях наиболее уместным является формальное наказание, например «домашний арест». Можно даже допустить и точный кодекс, во всяком случае такой опыт произвести не мешало бы.
Возражая решительно против физического наказания, мы все же считаем, что в некоторых случаях применение физической силы бывает необходимо, главным образом с целью задержки, остановки.
Говоря о наказании, мы все еще должны помнить, что нашей целью, как и целью всего общества, является такая организация влияния, когда наказание станет излишним. В настоящий момент до этого еще очень далеко, но наше воспитательное учреждение все еще стоит впереди общества.
