Сказки для детей и взрослых 6 страница

Эти люди жили на руинах. На руинах древнего мира. У них не было времени на то, чтобы что-то восстанавливать. Нужно было работать на нас.

В этом аду творился беспредел. Ресурсов на всех не хватало. Люди постоянно убивали друг друга.

Она была оттуда. Ей удалось сбежать. Ей было двадцать три. У неё был безлимит.

Я представил её, как знакомую, с которой давно общался в виртуальной сети. Все поверили. Мы вместе придумали легенду. Она поселилась у нас в доме для гостей.

И вот теперь я должен решить. «Что я буду делать дальше?» На днях я получу лицензию.

Сначала я думал, выбрать число «один». А затем убить себя. До совершеннолетия никто не может совершить самоубийство. Чип не позволит. Я не представлял, как можно жить дальше с открывшейся правдой. Потом я решил взять безлимит. Чтобы бороться. Побороть систему. Но хватит ли мне пятнадцати лет на эту борьбу? Подключатся ли к ней другие? Я не знал.

Я решил остановиться на пятидесяти. Я сделал выбор. А сегодня я расскажу своим товарищам про адское полушарие. Они мечтали изменить мир. Захотят ли они этого теперь?

 

Мир, в котором никого нет

 

Утро. Первое сентября. На часах начало седьмого. Как же надоело уже это солнце, пробивающееся сквозь шторы и не дающее поспать, хотя бы, до будильника. Стягиваю со спинки стула небрежно оставленное там накануне полотенце (вот же я свинья, всё-таки) и кое-как пытаюсь завязать им глаза. Ну да, маску для сна опять положила туда, не знаю куда. Если уж не спать, то хоть дожидаться сигнала на телефоне в темноте. Глаза на фоне температуры слишком болезненно реагируют на свет.

 

«Как же не хочется ничего сегодня делать. Устала я что-то от всех. Сил никаких нет. Ни на что. Ненавижу это первое сентября. День знаний. Юбку старшей погладь. Блузку приготовь. Мелкую в садик разбуди. Ещё к врачу с ней надо сходить, а то никак не дойду. Да справку из ЖЭКа в садик очередную хотят. Куда? Куда они дели ту, что я им относила меньше месяца назад?! Как же всё надоело. И все надоели. Хочу спокойно лежать и ничего не делать. Болеть себе спокойно. Никаких тебе проблем. Никаких дел. Никаких «надо». Никаких «срочно». Хорошо бы…»

 

***

 

Заиграла привычная мелодия. Пора вставать. Не хочется, но пора. Впрочем, у меня есть в запасе ещё четверть часа. Кое-как заставляю себя разлепить глаза. Рука привычно тянется к телефону.

«Что там мне за ночь понаписать успели?»

Удивительно, ещё несколько месяцев назад я спала с телефоном в руке. И громкость оповещений была на максимуме. Чтобы не пропустить. Кого-нибудь важного. А теперь? А теперь я выключила все сигналы. Я хочу тишины. Я устала».

Но что это? Интернет не работает. Странно. Впрочем, ладно. Сбой какой-то, наверное. Пойду пить кофе.

 

Возвращаюсь в комнату с кружкой ароматного напитка. И ощущаю стаю мурашек по всему телу.

«А где дети?»

 

***

 

Что такое сюр? О, я могла бы написать об этом многотомник, если бы только было кому читать. Но прочесть некому. Некому, потому что сюр – это когда однажды ты просыпаешься поутру и обнаруживаешь, что ты одна. Ты в пустой квартире. В пустом доме. На пустой улице. Вероятно, в пустом городе, а возможно, что и на опустевшей враз планете. Это когда не работает связь. Когда вокруг ни единой души, а есть только ты посреди тишины. И вот ты стоишь и в тысячный, наверное, раз уже пытаешься хоть как-то понять, что же произошло и что теперь тебе со всем этим делать.

 

И нет смысла это всё подробно описывать, ведь не для кого. Хотя, может, и стоило бы. Чтобы не сойти с ума.

 

***

 

Почти каждый человек, пожалуй, хоть раз в жизни, да мечтал о том, как останется один. Или не мечтал, а просто задумывался. В пятом классе, к примеру, читая обязательное произведение про жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзоона Крузо. Каково это? Быть одному. В полном одиночестве.

 

Буквально недавно один мой знакомый писал, что постапокалиптический мир – это очень романтично. Мол, нашёл бы он себе кого-нибудь симпатичного, спас. И жили бы они долго и счастливо. Помню, я посмеялась ещё про себя над ним. «Что останется от всей этой романтики, когда у кого-нибудь из вас двоих случится острый приступ аппендицита, например?»

 

И вот в этом мире оказалась я.

«Почему? Почему не он?! Ведь человек об этом хоть как-то, но мечтал! А я? Мне было хорошо. Хо-ро-шо! За что?!»

 

Вспомнилась одна прочитанная шутка. «Не поддерживаю идею стреляться из-за каждого апокалипсиса». Подумалось ещё тогда: «А что? Что делать-то?»

 

Я не знаю, апокалипсис ли это. Я просто знаю, что есть только я. По крайней мере, в обозримом пространстве».

 

***

 

Мне проще, чем герою Даниэля Дефо. Пока есть электричество. Есть ноутбук. Наверное, при желании я могла бы взять взамен своего любой в каком-нибудь магазине. Но я этого не делаю. Почему? Наверное, это надежда на то, что всё вернётся, что однажды я проснусь в привычном мире, что все люди опять окажутся там, где им и положено быть. (А положено ли?) Поэтому-то я и не выбрала себе до сих пор другой дом. Поэтому я, в те дни, когда пытаюсь найти хоть кого-то, не открываю чужие двери. Я выискиваю гостиницы, хостелы, отели. Но не нарушаю чужое личное пространство, даже понимая, что оно пустое. По той же причине я не взяла в магазине ни одной ценной или дорогой вещи. Это же воровство.

 

Хотя, продукты-то я беру. Но это же единственный способ выжить. Если я не буду есть, я никогда никого не дождусь. А я хочу. Хочу дождаться. Я хочу, чтобы всё стало таким, каким было прежде.

 

***

 

Что я делала в первые дни? Сначала подумалось, что это всё – просто какой-то глупый и нелепый розыгрыш. Я ходила по пустым улицам. Сначала бегала. Потом уже просто ходила. Стучалась в закрытые двери. Заходила везде, где было открыто. Десятки раз кричала в пустоту: «Ну, хватит уже! Слышите! Эй! Это уже не смешно!» Топала ногами. Во мне кипело негодование и раздражение. «Да как они все смеют исчезнуть?!»

 

Затем пришла паника. Я перевернула вверх дном несколько газетных киосков, пытаясь найти хоть одну зацепку. Я разбила стекло припаркованного у обочины автомобиля. «Эй! Смотрите, что я делаю! Эй! Кто-нибудь! Ну, пожалуйста…» В голове роилось множество мыслей о том, что же мне делать и как найти всех. Одна за одной проносились ужасающие догадки о том, что же могло произойти.

 

После появился ужас. Леденящий страх, что всё бесполезно. А ещё безысходность. Я вернулась домой и легла на так и не заправленную с утра постель. В голове был вакуум. Было невероятно жалко себя.

 

Были мысли о детях. О родных. Наверное, я не верила в то, что с ними случилось что-то страшное. Поэтому больше чем их я жалела себя. Я плакала от постепенного осознавания всего. Мне хотелось, чтобы кто-то меня пожалел, чтобы пришёл и сказал, что же мне делать.

 

Истерики не было. Странно, но не было. То ли мозг решил, что это будет пустой тратой ресурсов организма, которые можно направить на поиски выхода, то ли где-то на задворках сознания было понимание того, что без людей вокруг даже эмоции теряют свой смысл.

 

 

Несколько дней я провела в постели. Остатки болезни давали о себе знать. Я лежала, стараясь, как можно дольше спать. Чтобы не думать. Хотелось либо не просыпаться вовсе, либо проснуться и обнаружить, что всё происходящее было лишь сном. Если бы под рукой было снотворное, я бы им воспользовалась. Увы, таблеток не нашлось, а зайти в чужую квартиру и взять, я не могла. Иногда я просыпалась и начинала жалеть себя.

 

А потом проснулся аппетит. Вот так просто. Голод заставил подняться и зашевелиться. Идею готовить что-то я отбросила сразу же. В холодильнике лежали какие-то фрукты, овощи, остатки сыра, масло, яйца, пара йогуртов. В морозильном отсеке имелось немало запасов. Да и просто в шкафчиках хранилось много чего съестного. Но мысль о необходимости готовить только для себя на пустой кухне вызывала очередную волну безысходности. Поэтому я вышла на улицу и дошла до магазина возле дома. Он оказался открыт.

 

В магазине я могла бы взять всё, что угодно. Вот она сбывшаяся мечта: прийти, набрать кучу всего и ни за что не заплатить. Но я ограничилась каким-то готовым замороженным обедом.

 

Идей в голове не было. Но нужно было что-то делать. Поэтому я стала ходить ежедневно по городу в поисках людей. Поначалу каждый день возвращалась домой. Затем пришлось двигаться дальше и останавливаться для передышек в других местах.

 

***

 

Жизнь без людей оказалась бессмысленной. Совсем. В моём распоряжении был весь мир. Но для чего он мне пустой? Я же не какой-нибудь бог.

 

Порой посещали мысли о том, что нужно как-то если не найти людей, то родить самой. Разобраться в этих репродуктивных технологиях. Почему нет? Должно же это как-то быть возможным! Потом это казалось бредом. Даже если получится, что вряд ли, как быть дальше? Что если болезнь? Как? Да и честно ли это? Имею ли я право давать кому-то жизнь, которую придётся закончить в одиночестве? «А если не в одиночестве? Если их будет несколько? Пятеро, например. Нелепость! Один человек не может возродить всё человечество. Нет. Или может? Но потом мои потомки будут друг друга убивать в борьбе за ресурсы! Но меня-то уже не будет. Какая тогда разница?»

 

Всё-таки, я решила искать. Если осталась я, мог остаться кто-либо ещё.

 

Временами я думала о том, что будет, если я найду другого человека или даже людей, а они окажутся настроены ко мне враждебно. Это пугало. Но ещё больше страшило, что отыскать никого не удастся.

 

Удивительно, но убить себя я не пыталась. Хотя, мысли такие были. Странно, в прежней жизни доводилось переходить за край, но всякий раз что-то спасало. А теперь, когда шансов ноль, я хотела жить. Надежда встретить кого-нибудь была сильнее. Ещё большую силу имело желание однажды утром открыть глаза и оказаться в прежней реальности.

 

Иной раз я обращалась к неведомым богам, в которых никогда не верила. Пыталась поторговаться. Предлагала самые разные варианты в обмен на то, чтобы всё стало, как раньше.

 

***

 

Первое время я часто ловила себя на том, как придерживаю на входе и выходе откуда-нибудь двери, точно позади шёл кто-то, кого этой дверью могло ударить. Я переходила по переходам пустые улицы. Я выбрасывала в урны бумажки, понимая, что доставать их оттуда некому.

 

Первый поход в супермаркет был полон тайных надежд.

«Вот сейчас-то меня и остановят. Схватят за руку!»

Как же я об этом мечтала.

 

Со временем часть привычек ушла.

 

***

 

Странно, но у меня не было желания делать что-то для души. Раньше казалось, будто было бы у меня большего времени, не отвлекал бы никто, тут-то я начну читать, смотреть фильмы, петь вслух где угодно, создам какой-нибудь шедевр обязательно, займусь столькими вещами. И вот я одна. Мне не мешает никто. Но в том всё и дело, что когда рядом никого нет, не хочется ничего. Есть только одно желание – чтобы кто-нибудь был рядом.

 

У меня не было желания оглядывать достопримечательности. Я не хотела пробовать новую еду. Я хотела к людям.

 

***

 

Я повсюду таскаю за собой ноутбук. Хотя, не смотрю никакие фильмы, ничего не читаю, не разглядываю картинки из прошлой жизни, не захожу на замершие навсегда в неизменности страницы виртуального мира, который исчез вместе с людьми.

 

Я вела дневник. И сейчас продолжаю вести. Не знаю, зачем. Чтобы была видимость, что с кем-то разговариваю, что есть, кому поведать обо всём. А ещё там я следила за временем. Циферки в правом нижнем углу не дают мне забыть, какой сегодня день и сколько прошло с того рокового первого сентября.

 

Ещё у меня с собой телефон. Но я не включаю.

 

Столько раз жизнь казалась мне бессмысленной и невыносимой. Но оказалось, что по-настоящему смысл она потеряла только теперь, когда я осталась одна в этом мире без людей.

 

Иногда мне хочется спать, как можно дольше. Чтобы иметь возможность гарантированно заснуть, я раздобыла в аптеке нужные препараты. Теперь каждый день у меня есть несколько часов, когда я пребываю в отключке.

 

Порой мне снятся сны о прошлой жизни. В такие дни, просыпаясь, я думаю о том, что жить дальше не стоит. Но я всё ещё живу. Вот и сейчас я беру очередную таблетку и запиваю водой, чтобы выпасть из реальности, желательно не очутившись при этом в мире сновидений, где по-прежнему есть люди.

 

***

Я проснулась. Глаза никак не хотят открываться. В голове страшный гул, мышцы болят.

«Где я?»

Лежать неудобно. Пытаюсь пошевелиться. Мешают какие-то ремни.

«Я связана?»

Издаю какой-то нечленораздельный звук. Тотчас слышу:

— О, господи! Она пришла в себя!

 

***

 

Я в больничной палате. Вокруг то и дело суетятся люди. Судя по одежде, не все они имеют отношение к медицине. Я ничего не помню. Не знаю даже, как я здесь очутилась.

 

Постепенно воспоминания возвращаются. Вот я сижу перед компьютером. Настроение не ахти. Всё, что я делаю в своей жизни кажется бессмысленным. У меня нет целей, я не знаю чего хочу. И я ужасно устала от людей. Вдруг, рекламный баннер на каком-то сайте: «Вас больше ничто не радует?» Это предложение принять участие в каком-то исследовании.

 

Я прихожу по присланному мне на мэйл адресу. Это довольно известная в городе клиника. Мне предлагают всего одну таблетку. Говорят, что она изменит всю мою жизнь. Кардинально.

 

— Это наркотик?

— Нет, это новая разработка. Вам нечего бояться. Если хотите, можете ознакомиться с результатами испытаний на крысах и других животных. Автор этой инновации опробовал это на себе. Можете почитать о результатах. И послушайте, раз Вы здесь, значит у Вас всё так плохо, что терять уже нечего. Это реальный шанс всё поменять.

 

Дальше этого диалога я ничего не помню. Обрыв какой-то. Пусто.

 

***

 

Я лежу на больничной койке. В вене катетер, через него капает какая-то прозрачная жидкость. Ничего не понимаю. Чувствую себя преотвратно.

 

Наконец, в палату заходит человек в белом халате. Он рассказывает мне о каком-то страшном эксперименте, о том, что меня еле удалось спасти. Какие-то пятеро погибших. Говорит о подпольной лаборатории в самой известной клинике города, о каком-то сумасшедшем учёном, о том, как важно, чтобы я всё вспомнила и рассказала максимально подробно.

 

Я слышу в тишине, нарушаемой лишь попискиванием какого-то медицинского аппарата, его голос. Голос говорит мне:

— Вы оказались единственной, кто выжил. Вы – единственный человек из всех, кто остался в живых.

И тут я вспоминаю все те мучительные видения, которые были после приёма препарата в рамках эксперимента. Я начинаю рассказ:

— Я оказалась единственной, кто выжил. Я была единственным, человеком, который остался…

 

«Мистер президент»

 

Когда-то в далёком детстве я был счастливым обладателем своего собственного компьютера. Самого настоящего. Это сейчас иметь свой ноутбук и кучу умных гаджетов – обычное явление даже для дошкольников. В те же времена это было даже не просто круто. Это было мегакруто. А я был тем самым мегакрутым счастливчиком.

 

Среди примитивных двухмерных игрушек была на диске моего электронного друга одна игра. Нынче такую способен написать даже непутёвый школьник. Но тогда она казалась мне шедевром. Я мог сидеть над ней часами.

 

Это была текстовая программа, дававшая любому желающему возможность ощутить себя монархом. Правителем небольшого аграрного государства, расположенного где-то в средневековой Европе. Всё в этой стране было для полного счастья: и плодородные земли, и трудолюбивые крестьяне. Задачи у главы страны были просты. Всего-то и требовалось, что расширять владения и не допускать голода. Если бы не завистливые и не особенно дружелюбные соседи, эпидемии чумы и холеры, да периодические нашествия крыс и саранчи, жили бы все граждане долго и счастливо, прославляя своего короля.

 

И вот, давалась в моё распоряжение целая страна. А я ею управлял. Как мог. Умная машина по непонятному мне тогда алгоритму выдавал простые вопросы. «Сколько желаете купить или продать земли?» «Сколько продать зерна?» «На королевство напали. Нужны ли наёмники?» Я отвечал так, как мне казалось правильным. А после каждого ответа на мониторе был виден итог очередного года моего правления. Я читал о том, как изменилось количество людей, что стало с площадью владений, не случилось ли восстаний.

 

Примитивно? Не скажите. Вот я решал быть хорошим и добрым и оставлял своим подданным побольше зерна. Пускай, мол, питаются хорошо. А они от такого раздолья за год увеличивали население страны так, что всем становилось невыносимо тесно. А через год наступал голод. Зерно-то всё съели, сажать нечего. И меня свергали с трона.

 

Или я продавал почти всё зерно, оставив минимум, необходимый людям для выживания. А случался неурожай. Или нашествие крыс. Или что-то ещё. И я опять лишался трона.

 

Или всё было прекрасно и замечательно, а потом на каком-то году правления на моё королевство нападали соседи. И я решал нанять легионеров, чтобы не только своих крестьян на верную смерть отправлять. А наёмники меня неожиданно предавали.

 

Были, конечно, и удачные сценарии. Я мог править не один десяток лет, превратить своё крохотное королевство в большое процветающее государство. Но каких же трудов мне это стоило!

 

Тогда-то, в свои десять лет, я и понял, как тяжела доля монарха, да и просто любого правителя. Это ж как надо умело и аккуратно лавировать среди множества различных факторов, чтобы все были довольны и счастливы! Незавидная участь.

 

***

 

И вот, спустя тридцать пять лет после принятия для себя решения, что никогда и ни за что не захотел бы править каким-либо государством, я оказался у руля целой страны. Слишком долго было бы описывать в подробностях, как это всё произошло. Постараюсь рассказать кратко.

 

На тот момент я возглавлял процветающую корпорацию, занимающуюся производством электроники. Да-да, детская любовь к компьютерам не прошла бесследно. А управленческих навыков я набрался в одном весьма престижном университете. Планировать же финансовые потоки и вовремя заключать выгодные контракты мне помогала, по большей части, отлично развитая интуиция. Ну и с персоналом мне тоже очень повезло, тут ничего не скажешь.

 

Моя компания была моим любимым детищем. Смыслом жизни. Я предусмотрел всё. Всё, кроме самого главного. Я не учёл особенностей страны, где основал своё дело.

 

Поначалу всё было прекрасно. Ну да, налоги немалые, преступность, коррупция. Зато сколько квалифицированных кадров! Какие мозги! Да и просто мне нравился климат того государства. А ещё это был рай для таких, как я. Для некурящих. Удивительно, но у них почти никто не курил, если сравнивать с населением в других странах, особенно с моей родиной. С пьянством, конечно, были проблемы, но меня они почти не касались. На меня работали только по-настоящему порядочные и культурные люди, профессионалы своего дела. На каждой ступеньке, в каждом уголке моей немаленькой корпорации был идеальный порядок. Все механизмы, как управленческие, так и производственные, работали получше любых швейцарских часов.

 

А потом случилось то, чего я не ожидал. Не учёл. Не предсказал.

 

***

 

Государство распалось. На кусочки. На части. На несколько отдельных маленьких стран, желавших ни от кого и ни от чего не зависеть. Форс-мажор. Неучтённый фактор.

 

Теперь моя корпорация оказалась не в средних размеров стране, где всё стабильно и, как казалось, вполне предсказуемо, а в крохотном государстве, едва заметном на политической карте мира. Рядом теснились страны-соседи, не все из которых выглядели дружелюбно.

 

Политическая неопределённость. Экономическая нестабильность.

 

Практически в одночасье будущее, которое ещё совсем недавно рисовалось мне радужным и безоблачным, стало туманным и не предвещающим никаких светлых перспектив.

 

Разумеется, это стало для меня настоящим ударом. Я испытывал смесь разных чувств: разочарования от несбывшихся надежд, гнева и негодования в адрес правительства, которое допустило распад своего государства, щемящего ощущения безысходности, тревоги за будущее, тягот непомерной ответственности за тех, кто на меня работал, горечи и обиды на судьбу. Но долгий путь по выстраиванию бизнеса закалил, всё-таки, мой характер, поэтому я, наконец, смирился и стал думать о том, как выйти из положения с минимальными потерями.

 

Мне предстояло решить, куда и как перенести свою компанию. Осложнялся поиск решения тем, что в той стране, которая образовалась после распада, и в которой я волею судьбы решился основать своё дело, всё никак не удавалось сформировать правительство. По сути, там не было власти, с которой можно было бы оговорить детали моего переезда. Ведь закрыть целую корпорацию на одном месте и переместить в другое – дело долгое и не такое простое, как может показаться некоторым.

 

***

 

Так я и ломал голову над своими проблемами, когда ко мне пришли люди. Делегация моих сотрудников. Их было несколько сотен человек. Все они собрались под окнами моего офиса, отправив нескольких активистов в мой кабинет. Предложение их было беспрецедентным. По крайней мере, так мне на тот момент показалось. Они предлагали мне стать президентом. Главой государства. Нового молодого государства.

 

Бывают градообразующие предприятия. Моё в свежеобразовавшейся стране оказалось странообразующим. Так что предложение встать у руля было не таким уж нелепым. В конце концов, если ты умеешь руководить, не всё ли равно, чем: огромной корпорацией или крохотным государством?

 

***

 

Нет, я согласился не сразу. Я понимал, что не хочу такой ответственности. Я желал лишь поскорее покинуть эту страну и восстановить свой бизнес на новом месте.

 

Но в итоге я пошёл на это. Стал президентом. Но уже не президентом своей компании, а главой государства.

 

«Почему нет? Почему не попробовать? — думал я про себя. — Если люди в меня верят, значит должен быть шанс. Тем более, так или иначе, а жизнь всех граждан здесь связана с моим детищем. Я уже являюсь для них значимой персоной».

 

Возможно, это было эдаким проявлением гордыни, синдромом всемогущего бога. А может, в ту секунду, когда я говорил своё «да», у меня на мгновение отключился не только мозг, но и интуиция. Я не знаю. Не могу сейчас объяснить. Почему-то я поверил в то, что смогу.

 

А ещё мне, конечно же, было жалко свою компанию.

 

До сих пор не могу себя простить за это. Впрочем, кто знает, как бы всё сложилось, если бы я отказался?

 

***

 

Итак, что же я получил?

 

Мне досталось довольно крохотное государство, некогда бывшее частью не слишком большой страны. По соседству расположились похожие. Некоторые из них вскоре примкнули к более сильным и большим «собратьям» или покровителям. Разумеется, некоторые крупные страны были не прочь принять свежеобразованные страны в свой состав в том или ином виде. Конечно же, они готовы были использовать для этого самые разнообразные методы. Но основным рычагом влияния были деньги. Таким образом, моя (теперь я уже мог называть её так) страна находилась под угрозой. Да, я не исключал возможность даже военного переворота силами других государств.

 

Впрочем, поскольку моя корпорация волею мироздания оказалась поистине странообразующей и приносившей львиную долю денег в государственный бюджет, поскольку многие граждане, тем или иным образом, были связаны с деятельностью моей компании, я имел поддержку. Большая часть населения искренне выступала за то, чтобы именно я возглавлял страну. Это давало мне ряд преимуществ, особенно на старте. Люди в меня верили.

 

Как и в любой, наверное, стране, имелись свои серьёзные проблемы. Среди них, конечно, коррупция и организованная преступность. От меня ждали каких то шагов в борьбе с ними.

 

Были и специфические моменты. Одним из крупных бюджетообразующих направлений бизнеса был алкогольный. За счёт производства и продажи спиртного на внешнем и внутреннем рынке в казну поступали немалые средства. Это было несомненным плюсом. Но была у этой медали и оборотная сторона. Наше государство стало одним из мировых лидеров по употреблению алкоголя на душу населения. Это, в свою очередь, влекло за собой череду экономических и социальных проблем. И все эти проблемы нужно было как-то устранять. А главное – необходимо было что-то делать с причиной.

 

Разумеется, у меня были конкуренты. Политические противники. Оппозиция. Естественно, они есть у любого президента. Вот только размеры государства и специфика его образования наложили свой отпечаток. Моим оппонентам принадлежало чуть более половины информационных каналов. Казалось бы, что значат какие-то двадцать процентов разницы, когда речь идёт о влиянии на СМИ? Увы, эти проценты играли огромную роль.

 

Оппозиционеры отслеживали всё. Как только я что-то делал, принимал какое-то решение, они тотчас освещали его в удобном для себя ракурсе. Например, я решил официально удлинить рабочий день. Да, в современном мире это звучит дико, но я исходил из реалий. После распада прежнего государства некоторые граждане новой страны лишились работы. Их рабочие места оказались заграницей. Естественно, на фоне политической нестабильности поползла вверх инфляция. Жизнь стала дороже, сложнее и менее предсказуемой. А зарплаты остались на прежнем уровне. Поднять их было проблематично. Но я нашёл способ хоть как-то облегчить жизнь многим наёмным работникам.

 

Отметив, что в новой обстановке многим приходится фактически работать бесплатно, оставаясь на лишний час сверхурочно или приходя в выходные, я попытался это узаконить. «Раз уж людям приходится работать больше, чем написано в договорах, — думал я, — почему бы не заставить работодателей этот труд оплачивать?» Так я предложил увеличить количество рабочих часов в неделе. И что же из этого вышло? Поначалу всё было хорошо. А потом подключились средства массовой информации. Они денно и нощно рассказывали о том, что людей возвращают в период рабства. В обществе поднялась волна протестов. Против всей этой затеи стали выступать даже те, кому она явно пошла на пользу.

 

А ещё, само собой, ходило немало споров о том, правомерно ли это и допустимо ли, чтобы президент владел крупнейшим в стране предприятием.

 

Такая вот мне досталась страна. Тогда-то я не раз вспомнил, как сидел в детстве перед монитором, пытаясь стать идеальным правителем своего королевства. Только теперь всё было серьёзнее и сложнее. И решений приходилось принимать в разы больше, чем когда всё зависело лишь от количества купленных или проданных земель, зерна и правильного распределения людей в случае нападения неприятеля.

 

Меж тем, у руля мне предстояло стоять ни много ни мало целых четыре года.

 

***

 

Справился ли я? Сложный вопрос. Легко ли быть богом? Править страной, пожалуй, ещё сложнее. У богов, по крайней мере, больше возможностей. А ещё они всегда правы. Что бы там ни делали.

 

Коррупция? Будучи главой компании, я не раз посылал проклятия в адрес системы. И вот, у меня был шанс что-то в этой системе изменить. Вышло ли? Нет. За четыре года я так и не смог. Пока есть власть и деньги, есть и власть денег. Можно минимизировать. Но возможно ли искоренить? Общество должно контролировать власть? Все попытки создать общественный контроль сошли на нет. Как только формировалась группа людей, которые должны были что-то контролировать, в этой группе появлялись ростки той самой коррупции. Может быть, просто нужно чуть больше времени?

 

У меня вышло лишь выявить масштаб проблемы. Решения пока нет.

 

Алкоголь? Зарубить то, что приносит столько денег в бюджет? Нет. Здесь могло бы быть проще, если бы удалось взять эту отрасль под государственный контроль. Увы, в крохотной стране нет таких денег, а просто так никто не откажется от своего бизнеса. Да, ситуация чуть улучшилась. Жизнь стала стабильнее. Пить стали меньше и культурнее. Но мы всё ещё впереди планеты. Радует то, что в плане искоренения подросткового пьянства я оказался более успешен. Здесь, всё-таки рычагов больше. В конце концов, никто не хочет, чтобы его дети могли свободно приобретать алкоголь. В небольшом государстве любой случай нарушения в этой сфере легко вызывал общественный резонанс. Продавать спиртное детям стало себе дороже.