Сказки для детей и взрослых 1 страница

 

Банановая история

Жила-была на одной улице одна девочка. Девочка, как девочка, самая обыкновенная. Каждое утро девочка выходила из дома и отправлялась за покупками. Разумеется, по законам жанра, девочка не могла однажды не встретить мальчика. Точнее, не так. Это мальчик встретил её, когда та перебегала дорогу, буквально налетев на него уже у самого тротуара. Девочка извинилась, осветив мальчика лучезарной улыбкой, а он остался стоять и долго ещё смотрел вслед прекрасной девочке.

После этого случая мальчик стал постоянно выходить на перекрёсток, где его чуть не сбила с ног прекрасная девочка. Так он понял, что она ходит этим путём каждый день, кроме воскресений и четвергов. Мальчик решил во что бы то ни стало сделать так, чтобы девочка обратила на него внимание. Поэтому он старался побольше узнать о приглянувшейся ему девочке.

Однажды краем уха он услышал, что девочка любит есть на завтрак бананы. Девочка, и правда, их любила. По утрам она добавляла их к овсянке, поливала сверху йогуртом и чуть посыпала орешками сверху. Бананы обязательно должны были быть малость недозрелыми, даже и немножечко зелёными. Жёлтые спелые бананы девочка не любила. Но мальчик об этом, разумеется, не знал.

А работал мальчик в лавке, где продавались фрукты и овощи. И располагалась она так, что девочка регулярно проходила мимо. Проходила, да всё не заходила. Шла себе дальше за творогом, хлебом, бананами, ещё за чем-то очень нужным, полезным и важным или не очень нужным, зато очень желанным, потому не менее полезным.

Мальчик же стал заказывать в лавку самые красивые и самые спелые бананы. Чтобы девочка их обязательно увидела, он выкладывал их на самом видном месте. Он делал из них фруктовые натюрморты, направлял на плоды специальную подсветку, чтобы те казались ещё более жёлтыми и аппетитными. Он уговаривал хозяина лавки устраивать акции по бесплатной раздаче бананов постоянным клиентам, делать скидки на бананы, купленные утром. Он даже освоил карвинг и стал вырезать из бананов настоящие шедевры.

Но девочка по-прежнему проходила мимо. Иногда она на секунду-другую чуть замедляла шаг, присматриваясь к витрине. А как иначе? Скидки и «банановые акции» не могли не привлечь её внимание. Но видя ярко-жёлтые и совсем спелые бананы, девочка недовольно фыркала, вздёргивала кверху носик и двигалась дальше.

Почему мальчик не попытался просто выйти и заговорить с очаровательной девочкой? Да кто ж его знает? Возможно, потому, что он был слишком стеснительным. А может быть, он был чересчур глуп, ведь многие влюблённые порой на время теряют рассудок. А может, он просто знал, что выйди он к девочке – и сказочки про него уже и не получится. Нечего будет писать. Так и продолжал несчастный мальчик пытаться произвести впечатление на девочку, выставляя то, что она очень любит, ну с очень и очень хороших сторон, да ещё и всячески приукрашивая. Так и не удалось ему девочку впечатлить.

«Но как же счастливый сказочный финал?» — спросите вы. Что ж? Если по законам жанра хэппи-энд должен быть, значит, он будет. Со свадьбой и всяческими «долго и счастливо».

Однажды девочка, как обычно, вышла поутру из дома и попала под проливной дождь. Разумеется, она скорее побежала к ближайшему навесу, чтобы укрыться. Да-да, к той самой лавке, где томился в тоске влюблённый в неё мальчик. Но не добежала. Поскользнувшись на мокрой брусчатке, девочка упала. А падая, умудрилась вывихнуть ногу.

Почему-то хитрое мироздание решило устроить всё так, что мальчик из лавки с фруктами пропустил этот момент, обслуживая одну очень вредную постоянную покупательницу. Девочке помог подняться совершенно другой мальчик. Он же доставил её в больницу. А затем пришёл навестить. С собой он принёс бананы. Те самые. Правильные. Почти зелёные. Может быть именно это так впечатлило девочку, а может, и нечто другое. Кто их, этих девочек, разберёт? Но через полгода девочка вышла замуж. За того самого, за другого мальчика.

А мальчик, который продавал фрукты и овощи, ещё долго не мог понять, куда же подевалась та прелестная девочка. Так он сидел и тосковал. Ну и ещё вырезал из бананов всяческие шедевры. Карвинг-то – занятие увлекательное. Так просто не оторваться. Ну и сублимация какая-никакая. И дни его казались ему серыми и унылыми, пока однажды в лавку не зашла девочка. Не та самая. Другая. Но не менее прелестная. Она зашла за яблоками. Жёлтыми яблоками, с бочком в красную полосочку. За такими, которые сочные и сладкие, но с ощутимой приятной кислинкой. Зашла за яблоками, а увидела бананы. Спелые и жёлтые, из которых специальными ножами были вырезаны настоящие фруктовые красоты. Эта девочка долго бы ещё восхищалась бананами, но потом она увидела мальчика, который усердно превращал очередной банан в небольшое произведение искусства. А девочка очень любила красоту и искусство. И всегда восхищалась теми, кто даже будучи продавцом в лавке, способен творить и созидать прекрасное. Наверное, именно это и впечатлило девочку. Или не это. Кто их, этих девочек, разберёт?

Так или иначе, а эта другая девочка тоже очень понравилась мальчику. Возможно за то, что была не менее прекрасна, чем та, первая, девочка. Или за то, что смогла что-то разглядеть в самом мальчике. Или за нечто другое. Кто их, этих мальчиков, поймёт? И через полгода мальчик женился на той другой девочке. И жили они, может, и не так красиво, как в сказках про волшебство, зато долго и очень даже счастливо.

Вот вам и счастливый финал. По всем законам жанра, да.

Что-что? Говорите, должна быть мораль? Эххх… Наверное, она и есть. Если поискать, можно найти. Попытайтесь, если очень хочется. Хотя, надо ли?

 

Как невзаимная любовь становлению демократии в сказочных странах помогала

— А это ты, что ли, тот самый страшный дракон, который принцессу охраняет?
— Ну, вот как бы тебе сказать? Я-то, конечно, дракон. Но отчего сразу страшный-то? По-моему, очень даже ничего. Симпатичный. Нет?

При этих словах дракон, чуть потупив глаза, слегка склонил голову на бок и захлопал ресницами. Сказать по правде, огнедышащий, действительно, был весьма хорош собой и даже мил, если так, вообще, можно говорить о гигантских ящерах. Но принцу некогда было тратить время на разглядывания прекрасных драконов. Нужно было спасать скорее принцессу. Хотя от кого спасать-то?

—Так что с принцессой? Я что-то не совсем понял. Мне с тобой сражаться не нужно?
Огнедышащий покачал головой:
— Если честно, не очень люблю я всякие там драки. Я этот… Ну, как его? Слово опять забыл. — с задумчивым видом он пытался подобрать нужное слово, но ничего путного в голову не лезло. — Перфоратор, прокрастинатор, перфекционист, перфомансист…
— Пацифист? — уточнил принц.
— Ага, он самый. Вечно забываю это словечко иноземное. Против насилия я. Вот.
— Так и что? Значит, принцессу я могу забрать просто так? — удивился юноша.
— Забрать-то ты можешь. Но, ох, не просто так. Да и непросто тебе с ней придётся. Оно тебе зачем надо, а? — поинтересовался дракон.
— Да мне и не сказать, что нужно. Мне бы и так неплохо жилось.
— Так за чем же дело стало? — не унимался ящер.
— Понимаешь, тут дело сложное. Маменька с папенькой говорят, мол, жениться пора. Возраст уже подходящий. В соседних королевствах все сыновья примерные своим родителям наследников трона подарили, а я всё никак. А ты бы попробовал с ними поспорить.
— А надо? Я могу. Только это… Без применения силы если.
— Да нет, не стоит. Спасибо. Пойду я принцессу вызволять. Не понимаю, чего она из башни сама не уйдёт, ежели ты её не держишь.

Спустя пару часов принц уже слезал с коня неподалёку от высокой башни. В окнах никого не видать. На двери весел колокольчик, но верёвочки от него не было. Пришлось кричать:
— Прин-цес-саааа! Принцесса!!!
— Чего разорался-то? Думаешь, я глухая?
— Нет, конечно. Не думаю, — начал было принц, но прекрасная барышня его перебила.
— Оно и видно, что ты не думаешь. Надо тебе чего?
— Так за тобой приехал. Выходи за меня замуж. Вот конь. У меня и кольцо есть. Погоди, сейчас достану.
Он полез в карман, но и тут его принцесса остановила:
— Не нужно мне кольца. У меня их тут за несколько лет целая коллекция собралась. Ты лучше скажи, зачем мне за тебя замуж идти.
— Как это? Будем с тобой жить вместе. Детей родим. То есть, это ты родишь.
Он хотел добавить что-нибудь ещё, но никак не мог придумать. Если честно, он и сам особо не понимал, зачем ей замуж. А уж зачем ему жениться, он тем более понять не мог. Он бы лучше с драконом в шашки сразился. Или в карты. Тот оказался неплохим игроком. Да и собеседник из него отменный. А жениться? Так это же скучно. А наследника можно и так выбрать. И вообще, ходят слухи, что в некоторых странах давно демократия процветает, и никакие принцы, да королевичи там давно не водятся. Перевелись. Почти как драконы.

Принцесса, меж тем, заявила:
— Ладно. Дам тебе шанс. Так и быть. Видишь ли, у меня тут звонок дверной уж два года, как не работает. Починишь?
«Вот я влип», — подумал принц. Но вслух сказал другое:
— Да легко! Где у тебя инструменты?
— Инструменты? Я тебе, что ли, мужик какой? Будь у меня инструменты, зачем мне тогда замуж?
— И то верно, — промямлил он.

За инструментами пришлось скакать к дракону. Он хоть и ящер, но мужчина. Одолжил всё, что нужно. А заодно подбодрил, посочувствовал и выпить предложил на посошок.

Спустя почти пять часов звонок работал, как новенький. Мысль о том, зачем барышне звонок, коли она с ним уедет, принца почему-то не посетила.

После звонка, выяснилось, что ещё на входе не работает замок. Заедает вечно. А без него – никак. Принцесса сказала однозначно:
— Я ж, как видишь, девица видная, ладная. А ну как придёт кто чужой, а у меня двери нараспашку. Из дракона-то защитник никакой. Он ни за даму постоять не может, ни замок починить. Ясно, почему один до сих пор. Никакая приличная девка из огнедышащих с таким жить не станет. Ещё и гордится, что он этот… Как его там? Перфекционист?
— Пацифист, — устало выдохнул принц и направился к двери чинить замочный механизм.

Наконец, он поднялся по крутой лестнице к принцессе.
— А где ж цветы? — с порога спросила она.
— Какие цветы? — удивился принц.
— Мужик ты или не мужик?
— Чего? — глядя на неё с опаской спросил он.
— Ой, извини. Не то, — смутилась было принцесса, а затем продолжила. — Принц ты или не принц?! Как это можно, к девушке, да без цветов?
— Так я ж не знал.
— А надо было знать! — безапелляционно отрезала принцесса.
— Так я сейчас быстренько сбегаю?
— Беги. Так и быть. Только абы какие не нужно. Я синенькие люблю. И ромашки ещё.

Нужная поляна оказалась аккурат неподалёку от жилища дракона. Поскольку было уже поздно, принц решил заночевать у него. С барышней-то под одной крышей никак нельзя до свадьбы. А под открытым небом спать тоже не хотелось. У ящера, кстати, было весьма уютно. Да и поговорить было о чём.

Наутро принц стоял под дверью башни с огромным букетом цветов.
— Принёс-то! Охапку такую. Безвкусица и китч. Ты запомни, что я люблю букетики небольшие и скромные. Но чтобы каждый день.
При мысли о том, чтобы проводить с ней каждый день, ему хотелось поскорее сбежать. Так ведь нельзя же. Маменька тотчас за сердце хвататься начнёт. А отец и вовсе на порог может не пустить.

Забрав цветочки, принцесса отправила жениха в деревню за хлебом к завтраку. Потом – за беконом. Следом, отругав за несамостоятельность, вручила ему список остальных продуктов, нужных для полноценного утреннего приёма пищи среднестатистической принцессы.

Позавтракав, она велела принцу вбить в стену гвоздь, чтобы было куда повесить её прекрасный портрет. Затем выяснилось, что прохудился любимый ковш, из которого принцесса волосы свои длинные золотом отливающие водой при мытье поливает. После пришлось починить ещё пару вещиц. Принц же к подобным вещам был не приучен никем. Вот и получалось у него всё долго и не сказать, что идеально. Так барышня ещё вместо того, чтобы подбодрить, всё твердила:
— Дааааа, руки-то у тебя кривые. Точно и не мужик. То есть, не принц вовсе!
В итоге и вовсе выдала, что замуж за такого не пойдёт.
— Да как же?! Мне ж без невесты никак!
— Ладно-ладно, дам тебе шанс.
Принц уже не знал, радоваться или пугаться, но на всякий случай поблагодарил.
— Да погоди ты. Точно уверен, что достоин на мне жениться?
Он не был уверен, но ответил положительно:
— Да как же иначе-то?
— Вот и прекрасно. Тогда сразись-ка с моим приятелем, с великаном. Завтра утром. А то непорядок ведь. Настоящий принц должен даму сердца освободить в честном поединке.

У принцессы, действительно, был приятель-великан. Он был настоящий мужчина. Бывало стукнет кулаком по столу, так сразу и замочный механизм сам собою заработает, и ещё чего-нибудь полезное отыщется, в щели в полу завалившееся. К примеру, цепочка дверная. Увы, принцессам не положено любить великанов. Впрочем, была у неё мысль на сей счёт. Подумывала она устроить в королевстве своём демократию. Но тут ещё загвоздка была. Не в его, не в великана, вкусе она была. Мелковата. Он всё на людоедку, что за тремя горами живёт, поглядывал. Но подружить не отказывался. Оно и понятно, в этих краях пообщаться особо и не с кем. У всех своих дел немерено. Так и решила для себя принцесса, что кто не побоится великана, за того она и выйдет. Может быть. Сердцу-то не прикажешь.

Принцу вновь пришлось ночевать у дракона. И так они разговорились по душам, что поведал ему принц, что жениться он не сказать, что особо хочет, да и принцесса уж больно вредная особа. Ну как с такой жить?
— Так я ж тебя сразу предупреждал, что непросто тебе с ней придётся, — напомнил ящер.
— А сам-то ты чего семью не заведёшь?
— Так не готов я пока. Мне всего-то двести лет с небольшим. Не нагулялся пока.
— Вот и я тоже, — вздохнул принц.
— Так ты тоже не женись.
— А как же? Она ж обидится.
— Хочешь, я скажу, что ты тоже пацифист, вот и уехал, испугавшись великана?
— Оно бы неплохо, да. Но не поможет. Не могу я. Долг у меня такой. Перед страной своей. Понимаешь?
— Чего ж не понимать?
— Эх, везёт же этим, у которых давно демократия. Не там я родился, не там.
Дракон задумался на минутку, а затем предложил:
— Слушай! А давай мы тоже у вас демократию устроим? А?
— Да как же? Я ж не могу против родителей-то.
— Так тебе и не надо. Я всё за тебя сделаю! — пообещал ящер, извергнув из пасти немного пламени для убедительности.
— Тогда можно. А принцесса? Ну её!
— Вот и решено. Ты только не говори никому, что я этот…
— Пацифист?
— Ага.

Наутро дракон с принцем отправились провозглашать демократию. Принцесса же в это время рыдала на плече у великана:
— Ну воооот! И он от меня сбежал. Никтооооо меня не люююююбит. Даже ты.
— Как же? Я ж люблю.
— Ты меня не тааааак любишь. Я хочу по-настоящему.
— Давай не будем снова об этом? — сказал осторожно великан.
— Будем или не будем, а нет в жизни счастья.
— Да ты просто неправильно смотришь на жизнь. Надо ж как эти. Как их там? Нигилисты? Пацифисты?
— Оптимисты, — устало сказала принцесса.
— Ага, точно!
— Да какой уж тут оптимизм, когда пока замуж не выйду, из башни выходить права не имею. Дурацкие традиции. Везёт же этим, у которых демократия.
— Так давай мы тоже сделаем? — предложил великан.
— Мы?
Принцессе было не важно, что делать, если делать это вместе с великаном. Она тотчас согласилась, услыхав слово «мы». Так они и отправились этим утром вдвоём провозглашать демократию.

 

Летать и быть

Жила-была в одной далёкой местности семья. Семья птичек. Он и она. Разумеется, однажды они решили обзавестись потомством. Так почти все однажды решают. Так в уютном семейном гнёздышке появилось три яйца. Два были похожи, одно на другое, а вот третье оказалось каким-то не таким. Но мама и папа всех троих уже любили. Одинаково.

Пришло время и из яиц появились прелестные птенчики. Двое были одинаковыми, почти как две капли воды. Они были покрыты мягким пухом и смотрели на мир удивлёнными глазами. Третий был какой-то не такой. Так бывает. Он был почти голым – без пушка или намёка на перья, а ещё он всё никак не мог открыть глаза. Так тоже бывает. Этот малыш постоянно мёрз, всем своим крохотным тельцем трясясь от холода, поэтому маме с папой приходилось постоянно держать его под крылом, согревая своим теплом.

Родители заботились о своих малышах одинаково. Они носили им еду, рассказывали сказки, пели колыбельные… Вскоре двое птенцов стали выходить из гнезда и даже пытались изучать окрестности. Третий малыш всё ещё не мог без мамы и папы. Да, случается так, что некоторым требуется чуточку больше заботы, тепла и внимания. И о нём продолжали бережно и с любовью заботиться.

Другие птицы, обитавшие по соседству, поначалу были слишком заняты друг другом и своими собственными детьми, но постепенно стали общаться с соседями, в том числе и с парой наших пташек. Так всегда случается, что когда потомство подрастает, у родителей находится всё больше времени на общение.

Первое время никто из пернатых соседей не обращал внимания на странного птенца. Потом к нему стали приглядываться чуть повнимательнее. Уж слишком он был другой. Не такой. Затем об этом стали даже говорить родителям. Да-да, так частенько и происходит, что некоторые очень любят давать советы. Возможно, это даёт им возможность ощутить себя чуточку более умными или правильными. А может быть, они просто хотят помочь. Кто знает?

— Ах, какие у вас прелестные детишки, — говорили одни, — вот только нормально ли это, чтобы в таком возрасте всё ещё сидеть в гнезде под маминым крылом? Ужель, вы так и собираетесь всю жизнь вот так? Держать его, такого взрослого, возле себя?
— Вы, конечно, большие молодцы, — подхватывали другие, — но, возможно, лучше бы его не мучить? Видите же, как он слаб? Вряд ли выживет. Стоит ли растягивать мучения?
— Ой, как мы вам сочувствуем, — продолжали третьи, думая про себя о том, какое же это счастье, то такой малыш вылупился не у них, — мы бы так не смогли. И как вы только справляетесь?

Мама и папа старались не обращать внимания на слова. Они просто продолжали заботиться обо всех детях. Заботиться и любить.

А птенец, меж тем, подрастал. Сначала он научился не бояться солнечного света. Спустя какое-то время у него появилось неплохое оперение, а после он, вслед за своими братьями, стал выбираться из гнезда. Родители очень им гордились. И даже соседи на время прекратили обсуждать малыша.

Но вот пришло время учиться летать. У этих птиц была настоящая школа, где собиралось всё подросшее потомство, чтобы освоить искусство полёта. В неё принимали всех, кто успел дорасти до нужного возраста. Взяли в неё и нашего птенца.

В каждой школе есть свои отличники и свои отстающие. Так же и в птичьей школе. Но рано или поздно летать начинают даже самые двоечники. По крайней мере, это всегда случалось раньше. Случалось до появления в школе странного и не такого, как все, ученика.

Сначала его пытались учить, как всех. Потом – по отдельному, индивидуальному подходу. Затем учителя вынесли однозначный вердикт: «Он никогда не полетит». Понять и принять такое было сложно. Это было почти невозможно. Это оказалось слишком сложным испытанием для всей семьи. Было даже труднее, чем в первые дни. Тогда была надежда. Не было этого страшного слова. Слова «никогда». Слова, от которого так и веет безысходностью. Безысходностью и отчаянием.

Со временем родители смирились. Они приняли всё. Как данность, которую невозможно изменить. Они просто продолжали его любить. Даже таким. А как иначе? Ведь это их сын.

И только птенец не мог смириться. Он всем своим существом отчаянно хотел ощутить то, что ему не дано. Ощутить потоки воздуха, встречный ветер, что-то, что не даст никогда упасть. Он умолял родителей не забирать его из школы, он просил, чтобы они сами занялись его обучением. Родители боялись. Боялись навредить сыну. Что, если во время одного из уроков он разобьётся? Как тогда ни будут жить?

Помогли братья. Это у взрослых слишком много больших страхов и мелких опасений. У детей этого меньше. Они уговорили отца продолжить учить брата. Мама, конечно же, была против. Мамы, они такие. Ведь каждый малыш для мамы – это частичка её самой. Что бы ни происходило с ним, почувствует и она. Но потом поняла и она.

Что только ни делал отец, чтобы помочь сыну. Братья тоже не оставались в стороне. Наш птенец старался изо всех сил, но так и не мог взлететь. Всё было бесполезно. И от этого всем становилось грустно. Конечно, их было пятеро. Впятером легче пережить любые невзгоды. Но иногда очень хотелось погрустить.

А потом прилетел он. Ветер перемен. Он часто залетает из своей сказки в какие-нибудь другие. Возможно, он делает это по ошибке. Или же заглядывает в гости специально. Кто знает? Так или иначе, а ветер принёс с собой перемены. Для всех. У кого-то он почти разрушил гнездо, дав возможность построить новое, лучше и просторнее. Кому-то он подбросил порцию веток, которых не хватало для расширения гнезда. Кто-то повредил крыло и смог на время осесть в гнезде и насладиться заботой со стороны своего семейства. Перемены пришли к каждому. А к гнезду наших птичек прилетел воздушный шарик.

Шарик зацепился за одну из соседних веток и завис в воздухе. Пару дней он так и висел над птичьим домом. Больше всех шар заинтересовал не умеющего летать птенца. «Какой он красивый. Жёлтый, почти как солнце, которое просвечивает сквозь него. Лёгкий. И он умеет летать. Даже он умеет», — так думал птенец. Он стал разговаривать с шариком. Наверное, это глупо, но так ему было легче. Становилось не так грустно, не так тоскливо и не так одиноко. Иногда он дёргал воздушный шар за привязанную к нему верёвку и любовался тем, как тот, опускаясь на несколько секунд, снова стремится взлететь. Ах, как бы он сам тоже хотел взлететь!

Однажды птенец подумал о том, что шарику должно быть очень тоскливо вот так висеть в воздухе, не имея возможности улететь. Он ведь лучше всех понимал, каково это – не мочь лететь. Птенец думал об этом несколько дней. Ему очень хотелось подарить такому прекрасному, такому чудесному шарику то, чего не было у него самого. Эту самую возможность. Возможность взмыть вверх. В небо. Но с шариком было так хорошо. Он скрашивал жизнь, заставлял чаще улыбаться… Даже родители с братьями это заметили. Как же быть?

Однажды он, всё-таки, решился. Это было сложно, но он решил отпустить свой шарик. Нельзя не лететь, если ты можешь лететь. Он стал распутывать верёвочку, которая держала шар рядом с гнездом. И в тот самый момент, когда он закончил с этим, произошло чудо. Да-да, самое настоящее. Мы же в сказке. Шарик взмыл вверх. Но вместе с ним поднялся в небо и наш не умеющий летать птенец. Ведь он не успел раскрыть клюв и отпустить верёвочку.

С того дня вся жизнь птенца изменилась. И всё благодаря волшебному шару. Это было прекрасно. Он мог. Он, наконец-то мог летать. Непередаваемо. Чудесно. Волшебно. Со стороны это выглядело странно, нелепо и даже смешно. Но птенец был счастлив. А разве можно, когда ты счастлив, думать о том, как оно выглядит со стороны? Конечно же, нет.

Каждое утро птенец просыпался, улыбаясь. Он начинал каждый новый день в предвкушении нового полёта. И он летел. Братья или родители следили за тем, чтобы шар не поднимался слишком высоко. Они старались быть поблизости и своими крыльями спускали шарик пониже, если тот слишком скоро устремлялся вверх. Птенец даже стал размахивать крыльями, представляя, что летит не только благодаря волшебному шару, но и за счёт собственных усилий. Он же, как-никак, птица.

Всё было хорошо. В птичьей семье царило счастье. Вот только птенец продолжал думать о том, что он так и не дал лететь дальше такому прекрасному шарику, подарившему ему самому ощущение полёта. Наш птенец видел, что без него шар взлетел бы гораздо выше и смог бы улететь гораздо дальше. Но как? Как можно было согласиться на это теперь, когда уже летал, летал только благодаря шарику? Невозможно.

«Невозможно». Страшное слово. Слово для страшных сказок. Ведь наша с вами сказка не такая. Она добрая. Ведь, согласно законам сказочного жанра, обязателен счастливый финал. Разве не так? Что ж, поживём – увидим. Нет. Не так. Почитаем – увидим. Так.

Птенец продолжал летать. Вот так. Держась за тоненькую верёвочку. Ещё он продолжал думать. О шарике. О том, что держит его на привязи, не даёт улететь. Несколько раз он был почти готов. Но так и не решался. Раньше, до шарика, наш птенец не подозревал о том, какое это счастье – летать. Он просто не мог. Да, от этого порой было тоскливо. Но это же невозможно сравнить с тем, чтобы не иметь возможности летать, уже познав эту радость полётов. Опять это «невозможно». Да сколько их можно-то на одну сказку?! Теперь, когда он знал, остаться без волшебного шара, а вместе с ним и без неба – равносильно смерти. По крайней мере, именно так чувствовал наш птенец.

Дни шли. Птенец снова становился грустным и унылым. Где-то внутри его всё ещё согревало счастье полётов, но оно омрачалось размышлениями о шарике. А шарик, казалось, и не был против, чтобы вот так оставаться привязанным.

Наконец, он решился. Отпустить. Отвязать и отпустить свой волшебный, свой солнечный шарик. Н напоследок он хотел ещё раз полетать. В последний раз. Сперва он даже думал улететь вместе с шаром, но это было бы невозможно. Дело в том, что наш птенец уже довольно подрос, поэтому шарик уже с трудом держал его. Вдвоём они бы не улетели далеко. Птенец решил взлететь вместе с шаром, а потом отпустить. В полёте. В небе. Там, где он будет счастлив. Да, так бывает. Некоторым порой кажется, что лучше получить хоть несколько мгновений настоящего, концентрированного счастья, за которым последует неотвратимое падение вниз, вместо того, чтобы продолжать жить среди серых будней, ощущая себя не таким, как все. Кто может точно ответить, ошибаются ли эти чудаки?

И они полетели. Вверх. Вдвоём. Было здорово. И страшно. И радостно. Было немножечко больно там, где-то в груди, где билось крохотное птичье сердце. Так прошёл весь день. В небе. В полёте. В счастье. Приближался вечер. Пора. Но как? Может, ещё не время? Ещё чуть-чуть, самую малость. Теперь пора.

И он отпустил. Раскрыл клюв и выпустил ту верёвочку, которая держала и не давала упасть вниз. Шарик тотчас взметнулся ввысь, куда-то за облака, покружив, будто прощаясь, над поляной, где жили птички.

А он, птенец, полетел. Но не вниз. Он полетел дальше. Никакого волшебства. Просто он вырос. Просто, каждый день летая вместе с солнечным шариком, он научился летать сам, но не знал об этом. Он летал всю ночь. Он скучал. По солнечному, по такому прекрасному и такому волшебному шарику. Он был очень рад, что теперь умеет летать сам, но без шарика было чуточку одиноко. Утром он вернулся в гнездо. Там ждали. Там была взволнованная мама, негодующий от его поступка отец и счастливые и радующиеся его успеху братья.

Теперь птенец каждый день летал. Сам. Ещё какое время он тосковал о шарике. Но, когда он стал таким, как все, способным летать, к нему стали тянуться другие птицы. Он стал летать даже лучше всех, ведь он вырос гораздо более крупным, да и крылья его были больше и сильнее. (Никакого волшебства, просто третье яйцо в гнезде попало в него случайно. Так иногда случается). Все теперь хотели летать вместе с ним. В его компании. И вот уже он, подросший окончательно птенец, учил летать других. Нет, он так и не забыл шарик. А разве можно забыть друга? Тем более, такого прекрасного друга. Друга, научившего летать. Друга, подарившего счастье. Иногда он даже грустил, вспоминая о шарике и скучая. Но это было уже не больно. Это было уже по-другому.

А шарик? Шарик улетел далеко-далеко. В другую сказку. Кто знает, возможно там он тоже сделает кого-то счастливым? Конечно, сделает.

Мораль? Мораль в сказках – не главное. Но можете поискать. Если хотите, разумеется.

 

Плюм и рамки

В одной сказочной стране жили сказочные существа. Были они довольно милые и симпатичные. И жило их в этой сказке очень много. Но наша история будет не обо всех, а всего об одной семье. Семья была самая обыкновенная (для сказки, разумеется). Мама, папа и дочка. Именно о ней и пойдёт рассказ.

Звали её Плюм. Для человеческого уха звучит непривычно, но в той стране это было весьма даже мило. Она была весёлой и доброй, как и все дети. Вот только иногда Плюм было немного грустно, особенно в ветреную погоду. Кто-то тоскует, когда за окном дождь и серое небо, а Плюм грустила, когда поднимался ветер. Даже не грустила, а ощущала какую-то странную тоску.

С раннего детства родители говорили ей, что самое главное, чему должен научиться каждый житель сказочной страны, — это умение держать себя в руках в любой ситуации. Да-да, эти странные существа даже ходили по улицам, обхватив себя руками. Это было не слишком удобно, но так уж повелось с давних времён. А раз это принято испокон веков, значит оно правильно и зачем-то оно обязательно нужно. Не может же быть так, чтобы то, чему учили всех с самого младенчества, не пригодилось.

Плюм держать себя в руках не хотелось. Ей казалось, что рукам можно найти куда более интересное применение, но какое именно, она не знала. Особенно не хотела она держать себя в руках в нелюбимую погоду, когда по городу разгуливал ветер.

Мать с отцом очень переживали за Плюм. Оно и понятно, ведь во всём остальном она была такой прекрасной и талантливой, а самое главное и самое важное освоить никак не могла. Тяжело ей придётся, когда вырастет.

Чтобы хоть как-то помочь дочери, родители старались держать её сами. Сначала они держали её в ежовых рукавицах. Рукавицы эти сильно кололись, за это Плюм их очень не любила. Затем они попытались держать её в узде. (Поговаривали, что некоторым детям это помогало в усвоении важнейшего жизненного навыка). Впрочем, с уздой как-то не сложилось. То ли мама и папа не так её использовали, то ли дочка досталась им чересчур сложная. После родители стали держать Плюм в рамках.